Ч. 2. Город внутри

   
                2. КОКОН

   Представь себе Город, дорогой читатель, где царит хаос. Впрочем, далеко ходить не нужно, достаточно просто выглянуть в окно или выйти на улицу. Реалии настоящего времени таковы, что при более пристальном рассмотрении поневоле вселяют чувство страха и опасения за собственную жизнь и жизнь самых близких нам людей. А теперь только на минуточку соедините этот Вселенский страх воедино. Масштаб впечатляет, не правда ли?
   Представьте как отовсюду на вас льётся этот информационный и энергетический поток. Город тонет под действием энергий, нарушается естественный баланс противоположностей. В точке, где энергии пересекаются, как в « розе ветров» происходит то, что мы привыкли называть « чрезвычайными ситуациями». Такие, например, как обрушение домов, пожары, катастрофы, наводнения, теракты и т.д. Малые « энергетические пучки» рождают мелкие преступления и насилие на местах, ухудшение самочувствия, болезни и смерть.
   Правят бал в Городе - дураки и паяцы, поскольку одних всегда есть возможность обманывать, а у других возникает потребность обманываться. По этой самой причине, наиболее популярными профессиями в Городе стали либо актеры, либо психологи, правда есть ещё адвокаты и юристы на случай, если первые что-то не поделят со вторыми. С экранов телевизоров не сходят « говорилки », на смену одним декорациям приходят другие, более изощренные и наиболее приближенные к жизни, и, все-таки это не жизнь. Где искать истину, если игра в жизнь заменила саму жизнь. Актеры играют любовь, моделируя окружающий мир под себя, не осознавая того, что, умело играя на сцене, они во многом проигрывают жизни. Пробелы в сознании заполняются ролью и , почти каждая из них убога. Стираются границы между вымышленным и сущим. Люди поневоле блуждают в лабиринтах несуществующих реалей, порой уже не в состоянии самостоятельно разобраться в происходящем.
   Население Города условно можно представить в пяти ипостасях: « люди-мишени», « люди-зеркала» или « отражатели», « люди- трансформеры», « люди- манипуляторы» и « люди- разрушители». Итак, обо всем по порядку. «Люди-мишени», пожалуй, самые уязвимые. Они становятся первыми жертвами, их век недолог. Однако, иногда все-таки за них вступается некая высшая сила, переводя в другую реальность. Но, как правило, у них два пути: либо становятся « отражателями», либо « трансформаторами». Второе сложней. Есть ещё третий путь - в небытие, но это уже по желанию...
   «Люди-зеркала» или « отражатели» личности довольно сильные, способные постоять за себя порой в самых сложных ситуациях, однако их действия односторонние и сводится к отражению от себя любого воздействия. Отражая, человек посылает энергетический столп в никуда, на кого Бог пошлёт, и , как правило, Бог посылает на « мишеней». Однако, если человек обладает хорошим потенциалом, « отражатель» постепенно становится « трансформатором». « Трансформатор» не только умеет отражать энергетические потоки, но и трансформировать их в позитивное начало.
   Если саморазрушение - это стиль жизни, то это непременно или « манипулятор» или « разрушитель».  Их много, их влияние велико, им потворствует  « ядро зла». У них есть своё время - високосный год. И , подобно тому, как в природе тесно сплелись различного рода явления, причины и следствия, подобно этому в Городе тесно переплетаются и взаимодействуют друг с другом люди, попеременно совершая метаморфозы из одного состояния в другое. Энергии - что ветра, люди - что ветра...
   Каким ветром наполняла свои паруса Люсиль, не знала даже она сама. Единственное, в чем Люсиль была уверенна - так это в том, что ни при каких обстоятельствах не пойдёт на компромисс сама с собой. Пусть все вокруг вертит гигантская круговерть событий, и пусть кто-то пробирается наверх: к славе и почестям, пусть кто- то стремится быть первым из первых, идя по « трупам», пусть кто-то срывает голос, доказывая, что он лучший; Люсиль остаётся верной себе. Она никуда не торопится: МОЕ ВРЕМЯ ВСЕГДА СО МНОЙ! Нет лучшего времени, чем настоящее.
   Город, где жила Люсиль, сам по себе ничем не отличался от других таких же провинциальных городов. Длинные, узкие улочки, над которыми возвышались старинные, местами покосившиеся от времени домики с серыми кирпичными стенами, покатыми крышами и редкими окнами. Кое-где на обвитых железными оградками маленьких балкончиках чистыми белыми заплатками сушилось только что выстиранное белье. Все улочки, как многочисленные рукава были пришиты к одному единственному в Городе широкому проспекту. Фасады зданий вдоль проспекта были выкрашены в помпезно-желтый цвет, отчего смотрелись очень дорого и торжественно, но стоило прохожему свернуть в одну из многочисленных арок, как от торжественности не оставалось и следа. В старинных серых двориках витал дух безвременья. На лавочках у подъездов коротали свои будни старушки. На убогих детских площадках галдели малыши с мамашами. Завершали сей живописный пейзаж сновавшие в поисках пропитания бездомные и облезлые собаки и кошки.
   Единственной достопримечательностью этого Города служит огромная городская площадь. Собственно, от неё и начинается проспект. Вся площадь вымощена вручную камнем, отчего передвигаться по ней можно было только пешком. Многочисленные магазинчики, кафе и ресторанчики, расположенные на ней, по вечерам перемигивались разноцветными огнями на затейливых вывесках и уличных рекламах. Вдоль площади разбиты две дубовые аллеи с уютными скамейками, фонариками под старину и небольшими фонтанами, которые закрывались только на зиму, а ранней весной, как. только с земли сходил последний снег, они начинали бить свои струи, наполненные солнечными лучами и улыбками прохожих. Венчало, наконец, всю эту красоту сооружение, довольно странно смотревшееся среди обыденных вещей. Необычно было и то, что находилось оно чуть ли не в самом центре площади, перегораживая движение, и то, что не сразу угадывалось его предназначение. Внешний вид постройки завораживал взгляды прохожих, даже видавшие виды местные жители каждый раз проходя мимо, замедляли шаг. Небольшое здание больше напоминало шатёр, стены которого были выложены пестрым орнаментом из полудрагоценных камней. На крыше переливался всеми лучами радуги хрустальный шар. Его грани излучали свет до самого вечера, пока солнце не пряталось за горизонт. И даже ночью он не переставал светиться, отражая разноцветные огни рекламных витрин.
   Таинственное предназначение шатра знали только местные жители и держали его в секрете. Три года шатёр служил лишь своеобразным украшением городской площади. Здесь любили останавливаться и фотографироваться туристы и молодожёны. Когда же наступал четвёртый, високосный год, двери шатра открывались всем страждущим, ибо внутри него находился целебный источник, бьющий прямо из-под земли, не замерзающий даже зимой. Первыми исцеляющей силой заряжались « мишени», а уже к концу года к нему выстраивалась огромная очередь. Примечательно, что и « манипуляторы» и « разрушители» также иногда прибегали к его силе. Отказа не было никому. Открывали двери к источнику всегда торжественно и непременно на Рождество: батюшки из поместных церквей особыми молитвами благословляли воду на исцеление; ровно через год в Рождество двери также торжественно закрывались до следующих трудных годин.

                ************

   В этот год все с самого начала пошло не так. За неделю до торжественного открытия источника Город накрыла тьма. Морозы зашкаливали за 40 градусов. Повсюду сквозило холодом, птицы замерзали в полёте, а те, которые не решались лететь - гибли. Повсюду можно было наткнуться на трупы птиц, бездомных кошек и собак,- убирать их было некому. Детей не выводили на улицу: детские сады и школы закрыли. Люди не в состоянии были выйти на улицу и добраться до работы. Городская служба скорой помощи сообщила по местному телевизионному каналу, чтобы вызывали только в экстренных случаях и справлялись сами. Город как-будто умер. Приближалось Рождество, а морозы не ослабевали. Наконец, наступил день «Х». Собрались только священнослужители и самые смелые горожане. После ритуала попробовали открыть двери шатра, но их намертво приморозило. Люди угрюмо смотрели на тщетные попытки их открыть и молчали, священники возносили молитвы к небесам, но сквозь чёрную пелену, застилавшую небо, вряд ли их слышал Господь. Дурной знак.
   Двери удалось открыть с помощью специальной грелки только на Крещение, когда морозы немного ослабли. Источник, конечно, не замёрз, но как слабо он пробивался сквозь промерзшую землю!
   Люсиль всегда с особенным чувством ждала зиму. Зима стирала в ее памяти все прошлые неудачи и дарила снег. Зимой легче все оставить позади. Установившиеся морозы ничуть не испугали Люсиль, а только усилили ощущение новизны и вновь обретённой свободы. Люсиль нравилось это состояние . Конечно, за последнее время Люсиль многое пришлось пережить, включая и предательство, и зависть , и злость. Вера в людей потеряна раз и навсегда. «Однако, теряя веру в искренность, взамен ты обретаешь свободу»,- так думала Люсиль,-« свобода, в свою очередь, дарит чувство полёта, а, научившись летать, мы обретаем хрупкую надежду на завтра». Самоубийству конец раз и навсегда, она больше не верит в людей. Когда внутри пустота и пофигизм - с этим легче жить. Люсиль дождалась зимы, теперь она-ее дочь. Земное существование нужно вынести достойно. Теперь Люсиль - солдат земной жизни, где нет места состраданию.
   События последних дней не слишком тронули Люсиль. Надо сказать, что в этом она не одинока. Люди как-будто отгородились от всего земного невидимой стеной и уже не реагировали ни на что. Забывая себя, несясь по жизни в страхе куда-то опоздать, не успеть, Люсиль не заметила, как тревога и напряжение все больше росли в ее душе и изматывали, конечно. « Сейчас» стало слишком обыденным и привычным, чтобы обращать на него внимание. Люсиль иногда кожей ощущала, как покрывается « скорлупой», превращаясь в кокон, отгораживающим ее от всего внешнего. К источнику в тот год не пошла, решила, что обойдётся без него. А потом начался мор. К весне городское кладбище разрослось наполовину.
   Источник оттаял и как-будто зажурчал веселей, возрождая надежду на то, что самое страшное уже позади. К тому же Пасха вернула людям радость. Весеннее солнце растопило память о суровой зиме. И Город зажил своей обычной жизнью. Но жить как раньше уже не получалось. Люди смотрели, но не видели, слушали, но не слышали друг друга. Каждый жил в своей скорлупке.
   Приступы повторялись, с каждым разом отнимая немало сил и постепенно разрушая хрупкую надежду на лучшее. Все труднее было выходить из болезни. Люсиль чувствовала, что то , что с ней происходит никаким образом к ней не относится, но ничего не могла с этим поделать. И даже тогда она не шла к источнику! Интересно, что с каждой маленькой катастрофой, происходящей с Люсиль, с каждым новым приступом в Город приходило несчастье: гибли люди, падали самолеты... уже сформировалась некая зависимость или даже закономерность: после приступа телевизор можно было не включать, Люсиль почти наверняка знала, что вновь произошла катастрофа. Причём, чем сильнее был приступ, тем больше людей гибло.


                ********

   Город разрывало от весенних гроз. Старожилы давно не припоминали таких причуд природы. Все воздушное пространство плотным слоем наводнили энергетические потоки, которые, сталкиваясь друг с другом, рождали ужасающей силы катаклизмы. Тогда небо становилось чернее ночи, наполняясь оглушительными раскатами грома, вслед за которыми разрывалось от ослепительных вспышек молний. И не продохнуть, и никуда не деться...
   Все лето и начало осени природа не переставала удивлять своей непредсказуемостью. Резкие перепады температур и атмосферного давления « добивали» самых стойких. К середине августа на неделю установилась жара. Выжженная солнцем пожухлая трава почти сливалась с потрескавшейся землёй. Воздух стал тяжёлым. Парило. Временные очень короткие , но агрессивные грозы не восполняли недостатка воды, не остужали землю, а наоборот, ещё больше усиливали испарение. Душно как в бане. Ни елось, ни пилось. Спасительный источник стал вновь усыхать и уже не мог утолить всех страждущих исцеления. Очередь к нему не ослабевала ни днём, ни ночью. Изнеможённая Люсиль целыми днями лежала. Она научилась рассчитывать силы так, чтобы их хватило до вечера. А вечером начиналась тихая паника перед грядущей ночью. И так изо дня в день. Теперь бы она уже бежала бы к источнику, да сил с каждым днём становилось все меньше.
   С наступлением осени Люсиль отчетливо начала понимать, что сама она, пожалуй, из этой ситуации уже не выкарабкается. А начало зимы ознаменовало собой крушение последних надежд на лучшее; попрание и развенчание красоты земной.

                **********
   
   Шествие не прекращалось ни днём, ни ночью. Плотным серым нескончаемым потоком медленно, словно во сне, плыли люди. Иссиня-чёрное небо изредка озаряли вспышки молний. С каждой такой вспышкой Монах останавливался, поднимал голову вверх, прислушиваясь к чему-то. Затем, шествие возобновлялось. Вдруг Люсиль заметила, как дома стали приходить в движение, начали как-будто сжиматься. Сначала оно было едва заметным, но с каждой последующей минутой все более ощутимыми становились вибрации. Город постепенно сжимался в плотное каменное кольцо, выбраться из которого не представлялось возможным. Люсиль в панике начала метаться меж домов, лихорадочно ища выход. От резких движений висевший на шее фотоаппарат начал раскачиваться из стороны в сторону, больно сдавливая горло. Люсиль одним быстрым движением сняла его с шеи и швырнулась в сторону. Мальчик-помощник куда-то затерялся, и в этом воцарившемся хаосе его уже было не отыскать. «Я-хочу-жить, Я-хочу-жить»,- тюкали молоточки в голове. От волнения и ужаса Люсиль даже не могла кричать о помощи, да и был ли толк в этом. Люди в рясах невозмутимо продвигались вперёд, никак не реагируя на все происходящее. Вскоре дома стали давить людей, и те покорно гибли. Наконец, Люсиль удалось найти еле заметную нишу и поспешила схорониться в ней. От движения стены домов сначала покрылись уродливыми трещинами, а затем начинали рушиться, давя под обломками ещё больше людей. Но не было слышно ни криков, ни стонов. Люди растворялись в камне. За ещё одной ослепительной вспышкой молнии Люсиль уловила неприятный слуху раскатистый смех. « Кто-то могущественный и злой, могущественный и злой...»- пронеслось в голове. И смех этот обладал такой силой, что одновременно и наводил невообразимый ужас, и завораживал. В последующем раскате грома Люсиль уже отчетливо слышала:» Я умиляюсь! Я умиляюсь...»

                ***********

   Люсиль открыла глаза. Ее лихорадило от холода и ещё не растаявшего пережитого  ужаса. На прикроватном столике, заваленном лекарствами, тускло мерцал ночной светильник. Люсиль дрожащей рукой потянулась к таблеткам. Приняв лекарство, она немного успокоилась. В тишине холодной декабрьской ночи Люсиль расслышала едва уловимые звуки, доносившиеся с улицы. Окна ее комнаты выходили на проспект. Люсиль поспешила выглянуть на улицу. Перед взором открылась удивительная панорама, словно в  продолжение сна. Казалось, весь Город вышел на улицу. По широкому проспекту, друг за другом по направлению к источнику двигалась нескончаемая толпа людей. Закутанные в шарфы и одеяла люди медленно продвигались к спасительному источнику. Женщины с детьми-младенцами, мужчины, старики - все слились в единый живой поток. Кто-то не выдерживал, с криком падал, его поднимали и тащили на себе. Плакали дети, постанывали старики, но никто не выпадал из толпы. Почти у каждого с собой была какая-нибудь пустая тара для целительной воды. Кто-то нёс ведра, кто-то ограничился небольшим бидончиком или пустой пластиковой бутылкой. « Почему так медленно!»- возмущалась толпа. А, между тем, к толпе не переставали присоединяться люди.
   « Все! Больше медлить нельзя»- сама себе проговорила Люсиль и, убедившись, что  муж с дочерью крепко спят, потеплее закутавшись в пальто и обмотавшись длинным вязанным шарфом, поспешила на улицу. С собой она прихватила небольшую бутыль из-под минералки.
   Сначала все двигались в едином ритме, но ближе к цели те, кто шёл сзади постепенно начали напирать на впереди идущих. Возникла давка. Люсиль уже почти приближалась к шатру, как вдруг случилось непоправимое. Не выдержав все нарастающего давления, люди один за другим начали падать, те, кто шёл следом, не обращая никакого внимания на упавших, давя их под ногами, с ещё большим остервенением начинали штурмовать шатёр. Люсиль и ещё несколько человек вовремя успели отскочить в сторону. Обезумев , толпа в едином порыве двинулась на шатёр. Пространство наполнилось ором, криками, стоном и детским плачем. Кто-то громко выругался. Под давлением толпы шатёр не выдержал и начал рушиться. Хрустальный шар покатился и, с треском ударившись о камни, в одно мгновение разлетелся на миллиарды хрустальных слезинок. На секунду люди замерли. Но уже ничего нельзя было поправить. Шатёр рухнул, похоронив под собой единственную надежду на спасение - целебный источник. Его волшебные тонкие струи, выбиваясь из-под обломков, растекались по земле, смешиваясь с грязью. Самые отчаянные пытались ловить их в ладони и подносили к губам. Кто-то пробовал наполнять свои бутыли, несмотря на то, что вода получалась достаточно грязная. Остальные , постепенно приходя в себя , начали, наконец, осознавать все случившееся. Одни, падая на колени, провозглашали небу молитвы, другие - слали проклятья. В воцарившемся хаосе смешались и люди, и звуки. А по небу невозмутимо и размеренно плыли ночные облака, изредка открывая звезды.  « Вот он апокалипсис!»- подумала Люсиль,- конец света просто!»
   Подобное можно было наблюдать только в кино. Как заворожённая, Люсиль медленно побрела домой. Промозглый порывистый ветер больно хлестал по лицу. На глаза предательски навернулись слезы: « Что же теперь будет со всеми нами! Господи, что же теперь будет!» вскоре ее одинокая, сгорбленная фигурка постепенно растворилась в глухом сумраке холодной декабрьской ночи.
   А наутро Город облетела нерадостная новость. Лопнувший в ночь хрустальный шар, венчавший шатёр, ознаменовал собой смерть Патриарха.