Гнездо скворца

    рассказ
Дом птицы – это гнездо,  которое они сами для себя обустроили. Сначала  они его построили, затем отложили в нем яички, высидели их, вывели птенцов, выкормили их в бесконечной суете и порхании вокруг гнезда. И, наконец, проводили в полет первых слетков.
Люди иногда тоже свой дом ласково  называют гнездышком.
 
Перед нашим домом стояла пятиэтажка. Ее снесли, согласно  планам городского строительства и на ее месте с палисадником, окруженным огромными тополями, принялись готовить возведение нового дома, обустраивая строительную площадку. И первое, что сделали строители, это спилили огромные тополя. Причем спилили  не все и не сразу. Сначала тополям обрезали все ветви и укоротили их до жалких  обрубков. Потом некоторые стволы срезали до пеньков, прореживая территорию и оставляя несколько редких оголенных стволов тополей. Только надо же было такому случиться, что на одном оставленном стволе, когда ветви срезали, обнаружилось  гнездо скворца. Скворцу негде было прятаться, и он все время крутился около своего дерева. Когда кто-то приближался к гнезду, скворец боевито слетал вниз, готовый броситься в драку. Это было, надо сказать,  довольно жалкое зрелище. Правда, сначала жалким зрелищем жителям близлежащих домов представлялись  руины снесенного дома. Люди жили в нем, выращивали детей, гуляли, отдыхали с детишками в палисаднике. Дом снесли, но он еще некоторое время оставался фантомом в воображение жителей, которые его помнили таким, каким он был, на этом самом месте с его обитателями. Как только его не стало, прошлое в этом месте как бы затормозилось. Ход истории будто прервался, чтобы потом снова пойти в нужном и обусловленном совершенствующимся пространством направлении.  Когда развалины убрали и облагородили землю под ними,  жалким зрелищем стали называть обрубки тополей, которые горько торчали, как вздетые в мольбах к небу руки. И когда к обрубкам немного привыкли, жалким зрелищем стало еще одно, другое.  На одном из тополей в дупле обнаружилось гнездо скворца. Он не только там жил, но и готовил свое будущее: обустроил гнездышко с мягкой подстилкой из трав для потомства и отложил яйца. Когда деревья пилили, птичка, должно быть, едва не сошла с ума. И единственное, что скворца еще грело в этой жизни, это  то, что оставалось в дупле, что теплилось там и давало новые надежды. Поскольку деревья выглядели заметно облысевшими и  веток на стволе оставалось минимум, казалось, что скворец, летая около гнезда,  все время промахивался мимо  тех веток, на которые он раньше садился, к которым привык и которые теперь отсутствовали из-за того, что оказались срезанными. На стволе с гнездом веток почти совсем не осталось, разве что две ветки с противоположной стороны ствола от того места, где расположилось гнездо. И сидеть на ветках, не видя гнездо скворцу явно не нравилось.  Поэтому он, не находя  прежних веток на своем дереве, перелетал с ветки соседнего дерева на  ветку другого соседнего дерева, пролетая мимо дупла.  Рядом с его деревом росло еще дерево, которое спилили и от которого остался только низкий пень со свежим неровным ступенчатым спилом. И это пустое место теперь скворцу тоже нужно было преодолевать, когда он перелетал с ветки одного дерева к другому. Скворец вел себя очень взволнованно, как человек, у которого из квартиры вынесли всю мебель, пока он отсутствовал. Конечно, скворец переживал за потомство и не находил себе место. Какой-то местный строитель - доброхот и доморощенный орнитолог повесил на его дереве самодельную табличку из картона, которую прикрутил к дереву проволокой  на высоте вытянутых перед собой руки. На ней было написано: «Здесь наверху в дупле  гнездо скворца». И этим не только просил защиты для скворца, но и невольно привлек внимание любопытных прохожих, что, похоже, доставило еще большее беспокойство скворцу. И местные жители  из окрестных домов тоже подходили к дереву и поднимали головы, чтобы увидеть  дупло. На высоте трех метров  отчетливо виднелось это самое упомянутое дупло, низ которого окрашивался белым птичьим пометом и такой же белый помет каплями обильно окроплял место под деревом.  С тех пор, как снесли деревья, у скворца началась тревожная жизнь. Раньше скворец кормился на этом же тополе. Тополь был для него не просто домом, а целым микрорайоном с кафе, супермакетом, строительным магазином и парковой зоной. В кафе он кормился букашками, гусеницами, в магазине находил необходимые продукты питания в виде личинок, в строительном магазине приобретал материалы для строительства гнезда, делая подстилку из тонких веточек для яиц. Зона отдыха из непроглядной зелени веток окружала  его дом и ему оставалось только петь. На большом тополе у него было все необходимое. Теперь ему приходилось отлетать подальше за кормом и,  когда он возвращался с гусеницей во рту, то очень жалко было смотреть, как он промахивается мимо ветки, которая была у гнезда и которой не стало. На тополе не осталось ни одной ветки и скворец летал от одного  обрубка ствола к другому,  пока не садился на край дупла. Тогда он заглядывал внутрь и углублялся в недра,  прячась от любопытных и посторонних глаз. Скорее всего, он прилетал в это место гнездиться не один год, возвращаясь из южных стран
Неподалеку от строительной площадки ближе к домам стояли могучие тополя, которые словно в отместку начали обильно опушаться и пускать по ветру пух, устраивая целые метели.
Прошла неделя. Из гнезда послышался писк. Теперь скворец подлетал к гнезду, садился на краю и тут же из гнезда появлялись раскрытые клювы желторотиков.  Скворец совал им в клювы принесенный корм и улетал.
Строителей поджимали сроки, и они  спиливали деревья, день ото дня приближаясь к обрубку дерева с дуплом, в котором щебетали ненасытные птенцы, требующие корм. Все трудности, свалившиеся на бедного скворца, тот преодолевал стоически и как мог, летая около дупла, то появляясь с кормом, то исчезая в поисках его.
Однажды налетел ураган. Скворец спрятался в гнезде и из него не показывался. Ветер ломал сучья на обрубленных и целых тополях, ломал ветви кустарников, стоящих поодаль. Ураган через какое-т время стих, и скворец снова принялся сновать у гнезда в поисках корма для птенцов.   
Строители не приближались к гнезду, словно чего-то ждали.  Оставались нетронутыми  всего несколько тополей. 
Прошла еще неделя. Из гнезда стали вываливаться первые слетки. Они появлялись на краю гнезда, пробовали крыло помахивая диковинным инструментом для полетов, которыми обладали,  срывались вниз и летели, трепыхая крыльями в сторону остававшихся кустов и деревьев поодаль. Пухлыми комочками они летели непонятно как и едва не падали.  Гнездо опустело и все в нем затихло.
Пока гнездо жило маленькими жизнями его не трогали. Строители все делали быстро. Люди, которые жили поблизости,  утром уходили на работу, а вечером, возвращаясь с работы,   находили площадку  то без одних деревьев, то без других.
Однажды приехала машина, на которую погрузили последние спиленные обрубки тополей. На одном из обрубков виднелась картонка с надписью. Сомневаться, в том, что на ней написано не приходилось.  Это был дом скворца. Жители соседних домов видели, как  увозят последние обрубки и вдруг увидел скворца. Тот летел за машиной и словно пытался залететь в свой дом, словно в нем что-то оставил. Глупый скворец, наверное, не хотел мириться с тем, что его дома не стало, что его увозят неизвестно куда. В этом доме он не один год выводил птенцов. Скворец подлетал к машине то с одной стороны, то с другой. Это было еще одно жалкое зрелище.
Всем было жалко скворца и немножко себя.