Художественный Фонд

За время Советской Власти здание, принадлежавшее художникам, сначала было на улице Карла Маркса. Потом художники перебрались поближе к Сенной площади. Потом уже - на Девятое января.
Я туда попал случайно. Если бы не разошёлся с женой, не видать бы мне этой богемной жизни. Как оказалось, у Власти было задумано меня грабить. А где и у кого грабить сподручнее, как не у художников?
В общем, попал, даже не уволившись из другой Организации, где успешно работал.

Зашёл по рекомендации Заместителя Председателя Союза Художников в этот Художественный Фонд. Директор попросил паспорт. Я подал паспорт, не подозревая даже подвоха. Директор Художественного Фонда шлёпнул штамп - "принят", поставил дату - всё!

Если кто-то думает, что в Художественном Фонде можно деньги грести лопатой, глупо ошибается.
Система в этой Организации была поставлена, как в капиталистической стране. Нет таланта, иди на все четыре стороны. Есть талант, работай!
Надо мной стали посмеиваться ровно две недели. Я начал с проекта. Что-то рисовал, что-то красил. Любопытные посматривали, посмеивались. Вид моего проекта выглядел так себе. Перед самым Художественным Советом я прошёлся по проекту гуашью - красками.
Художественный Совет принял единогласно. Я сразу обеспечил работой двух художников и себя не забыл. Смех больше не повторялся. Тринадцать лет я тут и отработал.
Но интересна была судьба художников, с которыми я был тесно связан.

Холмогоров Алексей Павлович постепенно стал сильно вмешиваться в жизнь Художественного Фонда, и стал сильно мешать мне повышать свой рост. Я всё время чувствовал, что он не равнодушен к моим успехам. Валерий Борисович Кононов следил за моими успехами как-то тоже подозрительно. Было такое ощущение, что все другие художники свято оберегали то место, которое им предназначил так называемый "пахан" в искусстве - А. П. Холмогоров. Каждый художник должен был пользоваться только тем уровнем мастерства, который им был предложен сверху.

Талантливые художники должны были служить более талантливым. Более талантливые должны были восхвалять "пахана"! Понятно, что Москва позволяла выситься над всем обществом художников Республики только одному мэтру! Им и был единственный и неповторимый - Алексей Павлович Холмогоров.

Старательно тянули вверх художников - удмуртов. Сегодня их только поминают, как историю Удмуртского изобразительного искусства.
Гениев Удмуртия так и не родила, потому что при Хрущёве и Брежневе вся идея создания СССР была начисто размыта. Гении были низвергнуты, бездари, умевшие красиво говорить лозунгами, вылезли наружу, как пена Общества. Преподаватели рисования и живописи приехали из Москвы и Ленинграда, постепенно уехали обратно.

Бывшие студенты стали преподавателями, постепенно понижая мастерство того самого Художественно-графического факультета. Не совсем в стороне от гибели Григория Ивановича Якушева и Игоря Горбунова оказался и мэтр живописи А.П.Холмогоров.
Он старательно организовывал пьянку. Умерли при разных обстоятельствах Минсадык Гарипов, Олюшин, Русанов. Умер талантливый художник Мордвин. Рано умерли ещё несколько человек. После кончины А.П.Холмогорова жизнь изобразительного искусства в Удмуртии перестала бурно пульсировать. К тому же, 1991 год положил крест на все изыски СССР.
Все стали искать новый вид заработка, потому что продать картины теперь надо стало самостоятельно. Богатые деньги вкладывали в автомобили, в наделы земли, в квартиры, даже - в заводы. Картины нужны были только Европе и Америке. Но туда надо было ехать, что не всегда и всем удавалось.

Сегодня "Художественный Фонд" стоит на том же месте. Но вывески одна ярче другой говорят о том, что на похоронном бизнесе можно заработать больше, чем на портретной живописи или пейзаже.
Успешно в этом здании продаются и авто-запчасти. Покраска автомобилей вам в этом здании так же будет обеспечена. В общем, всё, кроме пейзажей, портретов Членов Правительства и прочие виды искусства.

Вспоминаю слова Алексея Павловича Холмогорова, обращённые ко мне: - Надо же, Валерий, было думать о будущем!
Я прекрасно понимал, что имел мэтр и пахан в целом: я должен был преклоняться перед его мастерством! Однако я прекрасно знал, что у Холмогорова особого таланта никогда не было! И он знал это!
Но его всегда раздражало, что я рисовал его много лучше! К тому же, я подумал о будущем гораздо лучше, чем Холмогоров. Он умер в шестьдесят два года, съеденный запахом красок и разбавителей. А я доживаю восемьдесят второй год, во-время бросив травить свой организм этими самыми красками и разбавителями.

К сожалению, никто уже сегодня не хочет умирать рано из любви к изобразительному искусству. А может быть, это и к лучшему?

Май