05-Полёт-5-й рассказ из серии Спасатель

                05-П О Л Ё Т

                (пятый рассказ из серии Спасатель)

    Гудков сидел в третьем ряду в классе подготовки к полётам. Шла очередная «раздача слонов». Или, проще говоря, постановка задачи и разбор полётов.
Говорил командир отряда:
    - Товарищи спасатели, за последние две недели мы потеряли три машины. Новые нам не дают, а если и дадут, то не скоро. Хорошо проведённая спасательная операция часто оканчивается поломкой машины. Почему? Потому, что к финишу происходит расслабление. А расслабляться нельзя! Нельзя, товарищ Питерс. Встаньте, пожалуйста. Вот! - командир показал на вставшего спасателя. - Вот! Полюбуйтесь! - Гудков посмотрел снизу-вверх на двухметрового верзилу понуро потупившего взгляд. Ему нравился Дик Питерс. - Что делает товарищ Питерс при заходе на посадку? А? Что?
    - У меня на борту было четверо тяжело раненых...
    - Поэтому вы решили сделать четвёртый разворот не в двадцати, а в пяти километрах от аэродрома. В результате при посадке скорость на сорок километров больше положенной. Ну и что? Товарищ Питерс к четырём тяжело раненым добавил ещё двух и труп.
    - Он умер ещё до посадки!
    - Я вас не спрашиваю. Садитесь! Дальше. Товарищ Автюхов возвращаясь из обычного патрульного полёта, разложил самолёт так, что его и в металлолом-то не примут. А всё самоуверенность! Гляньте-ка, какой я ас! Ма-а-астер! Вас, Автюхов, я отстраняю от управления самолётом. Будете летать наблюдателем. Садитесь.
    Гудков посмотрел на Валерку Автюхова. Он недолюбливал этого парня. Уж очень в нём много гонора. А машину он разложил из-за Наташи – синоптика базы. Хотел показать ей класс. «Как только они живы остались?»
    - Ну, и последний случай. Машина осталась в пустыне, людям была оказана только первая помощь, а вывезены они были на третьи сутки и не нами, а геологами. Как это понимать? А? Караев, я вас спрашиваю?
    - Мне показалось, что посадка не сложная и...
    - Когда спасателю начинает казаться – ему надо менять профессию. Именно это я вам и советую. Как теперь вытащить оттуда самолёт?
    - Попробовать-то можно, - вырвалось у Гудкова. - Естественно, не полным экипажем...
    - Гудков?
    - Я, - Сергей встал и одёрнул куртку.
    - Хм. Может, вы и попробуете?
    - Попробую.
    - Там второй самолёт не сядет, - сказал Караев.
    Степанов раздражённо махнул рукой.
    - Думаю, что вдвоём справиться можно, - продолжал Сергей. - Туда долететь на самолёте и выпрыгнуть с парашютом. Самолёт вернётся, а повреждённый поднять в воздух и привести на базу.
    - С кем думаете это сделать?
    Гудков пожал плечами:
    - Дело, конечно, рискованное. Не известно, как будет повреждённая машина вести себя в воздухе. Тут, по-моему, нужен доброволец.
    - Хорошо. Вы берётесь за это дело?
    - Берусь.
    - Так. Кто ещё?
    - Разрешите мне, - поднялся Питерс.
    Сергей благодарно посмотрел на Дика.
    - Хотите реабилитироваться?
    - И это тоже.
    - Все свободны. Гудков и Питерс, останьтесь.
    Когда они остались в классе втроём, Степанов спросил:
    - Как думаете провести операцию?
    Гудков пожал плечами:
    - Трудно сказать. Но я считаю, что повреждения, судя по докладу Караева, не очень серьёзные. Полёт построим по кратчайшему маршруту с минимальными перегрузками во время манёвров. В крайнем случае, как вы говорите, машина сойдёт на металлолом.
    - А вдвоём справитесь?
    Сергей бросил взгляд на Дика, и сказал:
    - Справимся. Только просьба одна будет.
    - Какая?
    - Если справимся – включить в действующий экипаж. Надоело на подхвате сидеть.
    - Обещаю. Идите, готовьтесь. Вылет в четыре утра. Думаю, вам надо вылететь пораньше. Я позвоню на склад и распоряжусь, чтобы вам дали без проволочек всё необходимое.
    - Спасибо.

    Гудков и Питерс напряжённо всматривались в проплывающую внизу местность. До цели оставались считанные минуты полёта. Самолёт летел над скалистым плато. Площадку для посадки здесь найти было очень трудно. «Не удивительно, что Караев сильно повредил машину при посадке». Скалы внезапно кончились, и они увидели самолёт, стоявший почти вплотную к огромным каменным глыбам. Сомнений не оставалось – второй самолёт здесь не сядет. Солнце ещё не взошло, но было уже светло. Гудков махнул бортмеханику. Тот открыл люк и выбросил контейнер с запасными колёсами, затем сразу же двух ремонтных киберов.
Питерс сказал:
    - Ветра почти нет. Будем прыгать в центр площадки?
    - Да. Давай, я первый.
    - Хорошо.
    Гудков похлопал по плечу командира экипажа Альберто Нобиле:
    - Счастливо, Алек!
    - Счастливо. Ни пуха...
    - Спасибо, я не суеверный.
    Сергей проверил, как пристёгнут парашют, и прыгнул в люк головой вниз. Упругая струя воздуха ударила в лицо. Сергей слегка задохнулся, но чисто рефлекторно сжался в комок, сосчитал до десяти и дёрнул кольцо парашюта. Гудков опустился прямо в центр площадки и посмотрел вверх. Самолёт делал второй заход, чтобы выпрыгнул Питерс. Сергей собрал парашют и зашагал к самолёту, около которого уже копошились ремонтные киберы. Подходя к машине, он ещё раз посмотрел вверх. Казалось, прямо над ним повис ярко-зелёный купол парашюта Дика. Самолёт тем временем сделал «прощальный» круг, покачал крыльями и взял курс на базу.
    Подойдя к самолёту, Гудков обошёл его вокруг, внимательно осмотрев снаружи. Кроме трёх спустивших колёс других внешних повреждений не было. Подошёл Питерс.
    - Как дела?
    - Снаружи всё, вроде, нормально.
    - Кроме колёс.
    - Ну, колёса киберы сейчас заменят. Пойдём, посмотрим, что там у нас внутри.
    Через четыре часа спасатели пришли к выводу, что самолёт можно поднять в воздух и привести на базу, хотя были обнаружены серьёзные неполадки в пневмо- и гидросистемах машины.
    - Ладно, я думаю, до базы дотянем, - сказал Гудков. - Всё-таки нас двое.
    - Я тоже думаю, что сдюжим, - согласился Ричард.
    - Дик, дай команду киберам расчистить полосу, и пойдём, посмотрим, с чего нам предстоит взлетать.
    С одной стороны площадки возвышались скалы, возле которых и стоял самолёт. С другой была километровая пропасть, шириной километра три, причём противоположный край пропасти был ниже того, на котором стояли спасатели метров на четыреста.
    - Это хорошо, - подумал Гудков. - Если машина при отрыве всё-таки провалится в пропасть, есть шанс вытянуть её, не врезавшись в противоположный край.
    Гудков долго стоял над пропастью, рисуя в своём воображении возможные варианты взлёта. Подошёл Ричард и спросил:
    - Любуешься?
    - Нет. Прикидываю, как могут развиваться события. В нашем распоряжении всего три километра ровного места. С учётом разряжённой атмосферы и достаточно большой высоты над уровнем моря, это не так уж и много. В случае если провалимся ни в коем случае нельзя рвать штурвал на себя.
    - Почему?
    - Скорость у нас здесь будет ещё не большая – свалимся на хвост и тогда, всё, что нас с тобой останется можно будет собрать в коробку от ботинок.
    - Что же делать?
    - Держать машину в горизонте, а она сама вытянет. Ладно, идём, надо ещё опробовать двигатели... Погоди, а что там внизу?
    - Где?
    - Вон там. Видишь?
    - Это? - лицо Питерса помрачнело. - Это, брат, марсианские коровы. Слышал?
    - Да, так. Краем уха. Берндт что-то рассказывал в первый мой поиск, но я, честно говоря, не очень внимательно его слушал.
    - Это, Серёжа, мрачная история. Пошли. По дороге расскажу... Так вот, как только началась колонизация Марса, первые переселенцы увидели, что здесь довольно обильная, по местным понятиям, конечно, трава. И пришла в голову какого-то умника мысль доставить сюда коров. Для того чтобы быстрее освободиться от зависимости поставок продовольствия с Земли. Завезли спецрейсом около десяти тысяч голов. Сначала следили за ними, а потом бросили. Хищников нет, пусть пасутся, где захотят. По мере необходимости отлавливали себе на пропитание. Стадо росло, и люди не могли нарадоваться. Только не долго радовались. Коровы буквально уничтожили всю растительность вокруг городов, и ушли дальше, в полупустыню. Что было потом, трудно сказать. Но, видимо, с голоду попробовали коровки местных ящериц, которые, как тебе известно, теплокровные. С тех пор коровы превратились в плотоядных хищников. Сначала не придали этому значения. Пусть едят, что хотят. Потом оказалось, что мясо этих коров человеку есть нельзя, а потом коровы стали нападать на людей. И теперь, любая экспедиция, удалившаяся от базы и встретившая стадо, обречена на гибель, если не сможет отогнать хищников или укрыться в безопасном месте. Так, что пока светло нам надо побыстрее отсюда улетать.
    - Почему?
    - Если коровы поднимутся сюда, то они будут ходить вокруг да около, пока не съедят нас. А прогнать их у нас с тобой нет средств.
    - Значит, на опробование двигателей у нас нет времени?
    - Нет.
    - Плохо. Ладно, будем надеяться, что дотянем. Идём быстрее, - после рассказа Питерса Гудкову почему-то захотелось побыстрее улететь отсюда. Он вспомнил, как однажды летом он гостил у деда с бабкой в деревне. Они пошли с ребятами в лес за грибами. Выйдя на поляну, он увидел громадную корову (ему тогда было восемь лет), которая пошла на него. Видимо, корова была недоенная, а у Сергея в руках было ведёрко. Как он убежал от коровы, Сергей не помнил, но потом ему ещё долго снилась по ночам страшная рогатая морда со слюнявой пастью.
    На запуск двигателей у них ушло пятнадцать минут вместо положенных трёх, так как обычно в запуске участвует пять человек, а их было всего двое. Гудков посмотрел на приборы. Всё было в порядке, только правый внешний двигатель давал всего пятьдесят процентов мощности, а температура его была на сто сорок градусов выше нормы. Оба спасателя переглянулись.
    - Ладно, - сказал Сергей, - пусть поможет взлететь, а там видно будет. Теоретически можно лететь всего на двух двигателях.
    - Теория бывает весьма далека от практики, - возразил Питерс.
    - Во всяком случае, надо взлетать. Ты сам сказал, что коровы нам этого сделать не дадут. Так, что поехали. Будь на подхвате.
    Гудков развернул самолёт носом к пропасти, вывел двигатели на максимальный режим, ещё раз окинул взглядом приборную доску и мягко отпустил тормоза. Машина начала разбег. Питерс давал Сергею показания скорости:
    - 100... 150... 170... 180..., –  пилот плавно взял штурвал на себя, передняя стойка шасси оторвалась от земли, но самолёт ещё не поднялся, – 190... 200... 210... 220..., – пропасть стремительно приближалась, а самолёт никак не хотел отрываться, – 230... 240... 250...
    Машина чуть подпрыгнула и тут же полоса кончилась. Самолёт просел. Гудков, вцепившись в штурвал, впился взглядом в противоположный край пропасти. Казалось, что они врежутся в скалы, но зубчатая стена поднырнула под брюхо. Самолёт медленно, давал себя знать правый внешний двигатель, набирал высоту. Гудков облегчённо вздохнул и начал разворачивать машину курсом на базу. Всё это время Питерс внимательно следил за приборами и был готов в любую секунду прийти на помощь Гудкову. Ему нравился этот чуть флегматичный русский парень.
    - Убери закрылки и шасси, - скомандовал Гудков.
    Питерс щёлкнул двумя тумблерами и тут же доложил:
    - Закрылки не убираются... И правая стойка шасси тоже.
    - Попробуй ещё раз.
    - Не получается.
    - Аварийно.
    - То же самое.
    - Чёрт, нам ещё только этого не хватало, - выругался Сергей: «Что ещё можно сделать?» - Оставь тумблеры шасси на уборку.
    - Поставлены, - Питерс не понимал, что хочет сделать Гудков.
    Спасатель перевёл самолёт в пикирование, и машина начала терять и без того малую высоту. Когда до земли оставалась всего тысяча метров, Гудков резко взял штурвал на себя и одновременно заложил крен до семидесяти градусов. И сейчас же сигнальное устройство показало, что шасси убраны.
    - Закрылки так и не убрались, - сказал Дик.
    Сергей бросил взгляд на приборную доску:
    - Вижу. Ладно, дотянем.
    Гудков выровнял самолёт и покрутил штурвальчик триммера высоты, но самолёт никак не отреагировал.
    - Дик, триммера не работают. Помоги набрать высоту.
    Оба спасателя с силой потянули штурвалы на себя. Самолёт задрал нос и медленно начал набирать высоту. Гудков посмотрел на вариометр – скорость подъёма пять метров в секунду. Маловато, конечно, но и на этом спасибо.
    Через полчаса в наушниках раздался предупредительный сигнал - самолёт набрал предельную высоту.
    - Всё, потолок, - сказал Дик.
    Сергей кивнул и посмотрел на высотомер – десять тысяч метров. Совсем не плохо, он не надеялся и на это.
    - Попробуй, всё-таки убрать закрылки.
    Питерс несколько минут манипулировал давлением в пневмосистеме, щёлкал тумблерами...
    - Ничего не получается.
    - Жаль. Ладно, начнём разгоняться.
    Гудков двинул все четыре ручки управления тягой вперёд до упора. Двигатели взвыли на высокой ноте. Стрелка указателя скорости поползла вправо. Оба спасателя напряжённо следили за правым внешним двигателем. Сначала всё было нормально, но потом обороты неисправного двигателя упали почти до нуля, а температура возросла вдвое. Гудков быстро убрал ручку управления тягой до нуля и перекрыл кран подачи горючего. Однако температура продолжала расти. Зазвенел зуммер, а на приборной доске вспыхнуло табло: «ПОЖАР ПРАВОГО ВНЕШНЕГО ДВИГАТЕЛЯ».
    - Сбрасывай! - крикнул Гудков.
    Питерс поспешно нажал кнопку аварийного отстрела двигателя. Самолёт тряхнуло, и сразу же создался левый крен. Сергей выровнял машину и, включив рацию, вызвал базу:
    - Избушка-2, я – С-608. На связь!
    - Отвечаю, я – Избушка-2.
    - С-608, высота – 10000, скорость – 900, удаление от точки... 7000... Произвёл аварийный отстрел правого внешнего двигателя. Прибытие рассчитываю в 15.00.
    - Вас понял, С-608. Докладывайте при изменении обстановки.
    - Есть. Конец связи.
    - Конец.
    После некоторого молчания Питерс сказал:
    - М-да, почти восемь часов. И автопилот не работает...
    - Можешь поспать.
    - Попробую.

    Через три часа Гудков разбудил Питерса:
    - Дик, а Дик.
    - М-м-м.
    - Дик!
    - Да.
    - Я сплю. Бери машину на себя. Разбудишь меня через три часа.
    Питерс посмотрел на Сергея и понял, что ему предстоят совсем не лёгкие три часа.
Сергей закрыл глаза и будто провалился в глубокую яму. Когда он проснулся (казалось, что он спал всего минуту) самолёт слабо вибрировал.
    - Давно началось?
    - Минут десять назад. Не нравится мне это.
    - Мне тоже. С базой связывался?
    - Нет ещё.
    - Тогда я сам. Поспи пока... Избушка-2, я – С-608.
    - Отвечаю.
    - До точки 2000 километров. Появилась слабая вибрация. Снижаю скорость до 850 километров. Прибытие рассчитываю 15.30.
    - Ваша высота, С-608?
    - 10 000.
    - Понял.
    Вибрация уменьшилась, но совсем не исчезла. «Ничего, как-нибудь дотянем».
Гудков посмотрел на спящего Питерса:
    - Измотался парень. Ну, да ничего. Не долго осталось.
    Через двадцать минут вибрация снова усилилась. Гудков ещё уменьшил скорость, вибрация осталась прежней. Тогда он увеличил скорость до девятисот километров, вибрация прежняя. Через час «Избушка» сама вышла на связь:
    - С-608, я – Избушка-2.
    - Отвечаю.
    - Имею с вами радиолокационный контакт. Доложите обстановку.
    - Без изменений. Скорость – 900, высота – 10000. Вибрация в пределах нормы.
    - Понял. Через минуту взлетает самолёт сопровождения.
    - Понял. Спасибо.
    Через сорок минут слева и выше Гудков увидел большой самолёт с бортовым номером 600. До базы оставалось полчаса полёта.
    - Дик! Проснись.
    - А?
    - Проснись, сам папа нас сопровождает.
    - Да, ну-у-у.
    - Вот тебе и ну.
    - Ты посмотри, какая забота...
    - С-608, я – С-600.
    - Отвечаю.
    - Наблюдаю вас. За левым внутренним двигателем вижу слабый шлейф белёсого дыма.
    - Понял... Показания приборов в норме.
    - Держись, Гудков.
    - Стараемся.
    - Волнуется старик, - сказал Питерс.
    - Ему волноваться по должности положено... Снижаемся... Избушка-2, я – С-608 начинаю снижение до высоты 3000 метров.
    - Снижайтесь.
    Гудков до половины убрал тягу двигателей и позволил самолёту медленно терять высоту.
    - Дик, шасси.
    - Есть... Правая стойка не выходит.
    Гудков рванул штурвал на себя. Самолёт сильно тряхнуло.
    - Стойка вышла и встала в замки.
    И тут началась такая вибрация, что, казалось, самолёт вот-вот развалится. Сергей ещё уменьшил тягу двигателей. Стрелка указателя скорости дошла до цифры 400 и остановилась. Вибрация уменьшилась, но всё равно была ещё очень сильной.
    - С-608, я – С-600. Из левого внутреннего появился чёрный дым.
    - Понял.
    Теперь Гудков и сам увидел, что температура левого внутреннего двигателя стала катастрофически расти.
    - Дик, сбрасывай его к чёрту!
    - Двигатель сброшен.
    Начальник базы видел, как от самолёта Гудкова отделился горящий двигатель и, не долетев до земли, взорвался.
    - Избушка-2, я – С-608. Пожар левого внутреннего двигателя. Произвёл аварийный сброс.
    - Понял. Ваше удаление 200 километров. Снижайтесь до 1500 метров.
    - Выполняю.
    Через две минуты Гудков доложил:
    - Занял высоту 1500, прошу условия посадки.
    - Курс посадки 215 градусов, давление аэродрома 748 миллиметров, ветер под 90 градусов справа 3 метра в секунду, порывы до 8 метров. Видимость десять километров, дымка.
    - Понял. Спасибо. Вижу город.
    - Как обстановка?
    - Нормально.
    На аэродроме собрался весь спасательный отряд.
    - Н-да, ну и положеньице у Гудкова.
    - Сам напросился.
    - Все мы можем в таком положении оказаться.
    Гудков и Питерс напряжённо всматривались вперёд. Вот-вот должен был показаться аэродром. Слева проплывал город. Но вот впереди показалась посадочная полоса. Гудков стал плавно выводить самолёт на посадочный курс. Вибрация стала сильнее.
    - Ну, милая, не подведи. Потерпи ещё чуток.
    Питерс положил руки на ручки управления тягой.
    - Рано. Упадём.
    - С-608, я – Избушка-2, полоса слева 50 метров.
    - Вижу.
    - Криво заходим, - сказал Питерс.
    - Не забывай про ветер. Он нас поправит.
    - С-608, до полосы 7 километров.
    - Понял... Шеф сзади, Дик?
    - Да. И выше.
    - Страхует.
    - Кроме господа Бога, нас теперь никто не подстрахует.
    Сергей согласно кивнул головой.
    - С-608, ваша высота – 300, удаление – 5.
    - Понял.
    - Закрылки полностью выпускать будем?
    - Нет, - ответил Гудков, - боюсь вибрации. И так трясёт как на вибростенде... Избушка-2, С-608, полосу вижу, к посадке готов.
    - С-608-му посадку разрешаю.
    «А куда ты денешься?», - подумал Гудков.
    Когда до полосы осталось тысяча метров, Сергей убрал тягу до нуля. Теперь самолёт просто планировал. Оба спасателя крепко сжав штурвалы, удерживали самолёт на глиссаде планирования.
    - Реверс включать будем? - спросил Питерс.
    - Ни в коем случае – развалимся.
    - Высота 20 метров, скорость 300, - доложил Питерс, - 15 метров, скорость 250... Полоса под нами... Скорость – 240, 230, 220, 210, 200... Опускай!
    - Не опускается!
    - Скорость – 190, высота – 10.
    Вдруг сильный удар сотряс весь корпус самолёта. Раздался пронзительный визг резины, ударившейся о бетон. Машина, сильно вибрируя и раскачиваясь с крыла на крыло, покатилась по полосе. Уже был виден её противоположный край.
    - Тормози!! - крикнул Ричард.
    - Да, нельзя же!!
    - Выкатимся!!
    - Спокойно!
    - Тормози!!
    - Рано!
    - Сергей!
    Торец полосы стремительно надвигался. Гудков нажал на тормоза и тут же отпустил педали. Самолёт клюнул носом, но продолжал катиться. Сергей несколько раз нажал на тормоза, а перед самым концом, что было силы, надавил на педали. Раздался пронзительный визг, громкий хлопок, машину рвануло вправо, она описала широкий полукруг и остановилась в двадцати метрах от полосы.
    - Избушка-2, я – С-608, посадку произвёл, полосу освободил, - выдавил из себя Гудков, откинулся на спинку кресла и махнул Питерсу. - Вырубай.
    В наступившей тишине было слышно, как потрескивает обшивка, и гудят, останавливаясь турбины двигателей. Гудков устало вытер мокрый лоб и сказал:
    - Спасибо, Дик... Извини, что заставил тебя поволноваться.
    - Не стеклянный, не рассыплюсь, - ответил спасатель и вдруг заорал, выпучив глаза. - Серёга, а ведь долетели!! Долетели, чёрт возьми!!!