И явилась Милле Годохма

                Подарок для самой первоначальной моей музы Диты фон Тиз
     Странно, но есть такие персонажи информационного мира ( я уже писал об этом, но примеряясь к любимому кинематографу, весьма разочарованно замечая время от времени рожи Николаса Кейджа или Брендона Фрейзера ), при виде которых ты хочешь лишь проблеваться и поскорее забыть о существовании говна. Сотник какой - нибудь, например, или корешок дегенерата Бабченки Мужабойев. Краями пройдешь мимо таких и потом три дня все осматриваешь свои рукава : не запачкался ли, не воняет ли от тебя дерьмом или падалью, ведь эти ноли и единицы - дерьмо и падаль. Конкретная мразь, как вся начинка нашего руссиянского тиви или радиостанции целиком. Там не хер выбирать, не из чего, как можно выбрать наименьшее зло, если и зла там нет, кучи, залежи навоза, ублюдки и погань, не вызывающая никаких реакций и эмоций, кроме брезгливости, вот, словно наткнулся ты в процессе одиночного плавания самым вернейшим курсом Асфиксии Нуар на лошадевую физиономию Кати Андреевой или свиньи Шараповой, вымырнул из пролуби любой кавээнщик и - п...дец. И не хочется жить. И ползешь к подзабытой ведьме Надьке, хотя только что бахвалился в своем опыте и силах преодолевать навозные трудности этаким шустрым скарабеем, лезешь ей под юбку, а там тепло и уютно. Родное там все. Как с Катрин Ненашевой. Мелькнула та два года назад на  " Свободе ", а ты до сих пор чувствуешь подсознанием - своя. Своя и то, что надо, в отличие от Немировской или Собчак, изначально выплескивающихся из поля зрения отторжением и раздражением. Странная ботва. Казалось бы, блистательная и матерая, реально другой мир, совершенно другой, во всем и изначально, а глядишь ты : без Дитушки и никак. Никакой почвенный Сомик не выживает. Посему отринув и оставив возможности регулировать собственные архивы удалением надоевшего, а чужие - умыкновением понравившегося, не забывая благодарить неведомых людишек сердечком ВКонтакте и Одноклассниках, любящих те же буквари и фильмы, переместился коала на положенное ему обетом, зароком и судьбой Сары Коннор место жизнеобитания и деятельности по развлечению понравившихся птиц и разгону хмарящихся туч, принесших в мою местность такой дубак, что я шатаюсь в зимней куртке, напевая из Вагнера.
     - Его фамилия Зароков.
     Бригадный комиссар Артузов чуть скривился, ерзая побледневшим бакенбардом по стоячему воротнику кожаной куртки, и плюхнулся на венский стул, бесцеремонно медузя переносицу Блюмкина оловянными глазами мастера оперативных комбинаций. Блюмкин передернул плечами и довольно - таки независимо покосился на молчаливого Бронзового Феликса, лежащего на боку в углу мастерской Мухиной, где и происходило действо очередной недостоверной истории.
     - Зароков его зовут, - повторил Яша и потянулся к пачке папирос  " Ира ".
     - Стремно, - скрипучим голосом наконец высказался начальник ИНО ГПУ, замещая убывшего, бля, на курорты бессоницы Шпигельгласса, стремительно наливая себя чай и бренча мельхиоровой ложечкой. - Не по настоящему звучит, товарищ Блюмкин, этот ваш Зароков, будто фон Тиз, - криво ухмыльнулся Артузов, выпивая залпом напиток. Снова вскочил, словно бесы не давали ему покоя, метнулся по мастерской, наступая на развратно растопыренные полы шинели Феликса, глянул в окно и нехотя предложил : - Пусть будет хотя бы не Зароков, а Жан Бунимович, что ли.
     Блюмкин вскрикнул и пригнулся к лакированной поверхности стола. Ошеломленно взглянул на Артузова и попытался объяснить вопиющее нарушение субординации выслуги лет, как именовал неподобающее поведение непотребства прапор из ДМБ :
     - Это слова пана Мошки Виктору Юго.
     - Ну к что ж, - не стал спорить Артузов, - бывает и так. И частенько бывает ! - задорным тенором прикрикнул чекист, тоже закуривая. - Мы ж в одной голове обитаем. - Он показал пальцем вверх и Яков даже не стал смотреть, зная заранее, что там неунывающий мужчина в противогазе, смотрит, сука, внимательно, оценивает прическу или блеск в глазах, хер его знает, что он там сегодня оценивает, не угадаешь. - Отправляйся - ка ты, товарищ Блюмкин, искпедицией Рериха тогда, - решил начальник, притопывая хромовым сапогом.
     - Толкиена искать ? - преждевременно испугался бесстрашный убийца графа Мирбаха, тоже вставая.
     - Зачем Толкиена ? - удивился Артузов, выпроваживая подчиненного. - Лорда Дансени. А увидишь мужика на одной ноге, - кричал Артузов в коридор, куда уходил недоумевающий Блюмкин, - никуда не беги, ибо не будет никаких трех шиллингов, а будет славный геморрой всей шобле искателей сокровищ.
     Артузов вернулся в мастерскую и выбросил Феликса в окно, за которым кто - то вскрикнул. Содрал со стен портреты вождей и премиальных коров - надойниц, прошелся пылесосом, критически рассматривая окружающее пространство, как птица, склоняя голову то на одно, то на другое кожаное плечо, а потом уселся на стул, сложив руки на груди, ожидая если и не Буанаротти, то мраморного Давида всяко.