Краткая история нашего ХХ века 3

            ОТ ПЕРВОЙ КО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ

    Автор Игорь Бестужев-Лада.

 Игорь Васильевич Бестужев-Лада(1927-2015), советский и российский учёный, историк, социолог и футуролог, специалист
в области социального прогнозирования и глобалистики. Доктор исторических наук, профессор. Заслуженный деятель науки РСФСР. Лауреат золотой медали Н. Д. Кондратьева 2001 года «за выдающийся вклад в развитие общественных наук».
Автор нескольких десятков монографий и брошюр, свыше двух тысяч статей в периодических изданиях.

  https://ru.wikipedia.org/wiki/ Бестужев-Лада, Игорь Васильевич

Продолжение 3 истории.
Продолжение 2 http://www.proza.ru/2019/05/20/590

 «С 30-х годов началась волна признаний Советского Союза демократическими странами мира, а в том же 1934 году СССР был принят в Лигу Наций, причем занял место постоянного члена Совета Лиги, чем подтверждалось возвращение России в Клуб великих держав. Но это было связано с событиями в двух других странах мира, сыгравших ведущую роль в деле приближения Второй мировой войны, в Германии и в Японии.

 Два чувства отличали социальную психологию германцев тех времен от общего умонастроения европейцев, о котором упоминалось выше: страх перед растущей массовой безработицей в условиях явной недостаточности социального обеспечения, что обрекало безработного и его семью на голод и на выселение из жилья, и чувство горечи от национального унижения, хорошо памятное каждому, оказавшемуся в подобной ситуации, например, русскому 90-х годов этого же столетия. Играли заметную роль и перспективы мировой коммунистической революции, о которой до самой середины 20-х годов без умолку твердили большевики. Напомним, что в октябре 1923 года произошло гамбургское восстание, которое должно было послужить, но не послужило, сигналом к общегерманской социалистической революции. В 1926 году  разразилась всеобщая стачка в Англии, и здесь тоже усматривали возможность революционного взрыва.

 В 1929-1933 годах произошёл очередной мировой экономический кризис небывалой прежде силы. Казалось, не только капитализм, но и весь привычный образ жизни катастрофически разрушается. В этих условиях во многих странах мира, а в Германии, в особенности, началась резкая поляризация политических сил, и в ходе нее обнаруживалось очевидное тяготение к тому полюсу, который был представлен коммунистическими или националистическими экстремистами. За коммунистов и национал-социалистов (фашистов) стало голосовать всё возрастающее число миллионов, примерно поровну за «левых» и «правых» ультра—германцев, раньше отдававших свои голоса демократическим партиям.

 При таком раскладе существенно осложнить продвижение фашистов к власти мог бы предвыборный блок коммунистов и социал-демократов. Но Сталин, осуществлявший жёсткий контроль над всеми зарубежными компартиями, в том числе и над германской, ненавидел социал-демократов, «предателей рабочего класса», гораздо больше, чем фашистов. В результате к решающим предвыборным баталиям начала 30-х годов обе рабочие партии оказались разобщёнными и потеряли много голосов. А фашисты, напротив, умело использовали жупел «коммунистической опасности» и давали широкие демагогические обещания отказаться от выполнения условий унизительного для немцев Версальского мира и ликвидировать угрозу массовой безработицы. Они заручились финансовой поддержкой крупнейших промышленников и банкиров и организационной поддержкой милитаристской верхушки и части правящих кругов.

 В январе 1933 года вождь фашистов Гитлер как представитель партии, набравшей наибольшее число голосов, получил право сформировать правительство, а вскоре мир познакомился со звериным оскалом еще одной формы тоталитаризма, к тому времени уже хорошо известного благодаря СССР и Италии (о которой будет сказано чуть ниже): полный запрет на инакомыслие, хорошо организованные провокации, массовый террор, воинствующий шовинизм, открытая подготовка к войне. Однако, говоря о последней, следует иметь в виду, что Гитлер находился в гораздо более сложном положении, нежели Сталин, который мог опираться на тысячелетнюю патриархальщину с ее традициями безоговорочного повиновения властям, а также на огромные материальные ресурсы страны, что позволяло ему не спешить с войной. Гитлер же, напротив, должен был немедленно платить по выданным векселям. Иначе, несмотря на осуществляемый им террор, волна недовольства наверняка смела бы его, а оплачивать их в сложившихся условиях он мог только внешнеполитическими (в том числе и военными) успехами — иных средств просто не существовало.

 Новый вождь оказался чрезвычайно амбициозным. Не полагаясь больше, в отличие от Ленина, на мировую коммунистическую революцию, Сталин устроил свою «революцию». Реализация ее на практике выразилась в принудительном труде крестьян, рабочих и служащих, в принудительной идеологии марксизма-ленинизма, распространение которой, в случае обнаружения малейшего отступления от нее, сопровождалось жесточайшими репрессиями. И, наконец, в систематическом массовом терроре, осуществлявшемся просто с целью устрашения людей. Сопротивление крестьянства было сломлено именно этим террором, в результате осуществления которого было убито или сослано на верную смерть более 12 миллионов крестьян. И еще около 8 миллионов погибли от искусственно организованного голода, когда у них подчистую отобрали весь семенной хлеб. При этом было полностью подорвано сельское хозяйство, так и не восстановленное до конца по сию пору.

 Престиж советского вождя снова был поставлен под вопрос, и средством его укрепления стала новая волна террора. В декабре 1934 года, после провокационного убийства одного из сподвижников Сталина, число арестов стало исчисляться тысячами, а в 1937-38 годах миллионами. Всего за 1935-53 годы, ко времени смерти Сталина, через концлагеря прошло еще свыше 20 миллионов человек, из которых несколько миллионов было зверски убито или замучено до смерти. Страну парализовал страх, до сих пор генетически передающийся из поколения в поколение.
Фактически в СССР была реализована утопия так называемого казарменного коммунизма, основанного на принудительном, как в казарме, труде, принудительной, как в казарме, идеологии и на социальных отношениях, обусловленных существованием квазивоенной иерархии, тоже как в казарме.
Такая система, как показывает мировой опыт, не только неконкурентоспособна по сравнению с рыночной, но и просто нежизнеспособна без «подпорок» в виде внутреннего террора, или внешней войны. Однако, как это ни парадоксально, несмотря на свою очевидную нежизнеспособность, она, и это демонстрирует все тот же мировой опыт, поразительно живуча, что объясняется целым рядом веских причин.
Во-первых, такая система дает возможность превратить открытую безработицу в безработицу скрытую, путем создания десятков миллионов «избыточных» рабочих мест, фактически синекур, заменяя пособие по безработице примерно такой же по величине, но более приемлемой в психологическом отношении «зарплатой». В результате механизации сельского хозяйства и индустриализации промышленного производства скрытая безработица в СССР охватила более четверти трудоспособного населения, так что у тоталитарной системы нашлось немало сторонников, шкурно заинтересованных в ее сохранении.

 Во-вторых, такая система дает гарантированную «зарплату», фактически — жалованье, при любом уровне эффективности работы предприятия, вплоть до нулевого. Конечно, сделать это можно только при «мягкой» валюте, которую печатают по мере надобности и в любых количествах. Но «человека с улицы» интересует только одно: при любых условиях он должен получить достаточно денег для того, чтобы купить кусок хлеба и заплатить за крышу над головой. И это обстоятельство еще больше увеличивает число истовых сторонников тоталитаризма.

 В-третьих, такая система сохраняет гарантированную «зарплату» при любой степени личного трудового вклада, вплоть до нулевого, что особенно важно для людей пожилого возраста. И именно среди таких людей больше всего сторонников тоталитаризма по сей день. Однако, конечно же, решающую роль в «живучести» столь нежизнеспособной системы сыграл страх перед массовым террором и массовый психоз, связанный с подготовкой к новой войне.

 Не секрет, что за перечисленные выше «удобства» тоталитаризма надо платить.
И  плата эта оказалась чудовищно высокой. В нее вошли тотальная деморализация (оподление) людей, их дезинтеллектуализация (оболванивание, оглупление), их патопсихологизация (остервенение, наблюдающееся сплошь и рядом и поныне). Не забудем, что едва ли не каждый второй сосланный или заключенный, а это десятки миллионов человек!, был арестован по доносу завистника-соседа или фанатика-сослуживца. Так что эта «живучесть» напоминала живучесть оцепеневшего от ужаса паралитика.

 Не последнюю роль в сохранении тоталитарного режима сыграла международная обстановка. Именно к началу 30-х годов, как мы увидим ниже, к западу и востоку от СССР сложились политические режимы, открыто готовившиеся к войне с ним. Естественной реакцией на это явился ответный военный ажиотаж, охвативший широкие слои населения и прежде всего молодежь. Экономические стимулы отошли далеко на задний план перед стремлением любой ценой создать армию, способную дать отпор агрессору.

 На протяжении 30-х годов такая армия, казалось, была создана. По числу штыков, сабель, орудий, танков, самолетов она не уступала ни одной армии мира, включая германскую и японскую. В нескольких «пробных» боях с японскими войсками в 1938-1939 годах на монголо-манчжурской и советско-маньчжурской границах она вроде бы показала достаточно высокую боеспособность. Уверенность в быстрой победе при любой войне с любым потенциальным агрессором была всеобщей. И это, конечно же, придавало Была и еще одна причина живучести сталинского режима: его поразительная способность маскировать чудовищные по масштабам и зверствам злодеяния при помощи показательных судебных процессов, в ходе которых «преступники, шпионы, диверсанты» полностью признавали свою вину (после жестоких пыток, разумеется).

 Почти все выходившие из концлагерей сохраняли лояльность режиму, отчасти из страха, отчасти охваченные общим массовым психозом. Многие деятели культуры, в том числе и с мировым именем, такие, как Максим Горький, Алексей Толстой и другие, считались личными друзьями Сталина, получали от него ордена, посещали концлагеря, чтобы затем свидетельствовать о «гуманном» обращении с заключенными, и т. д. Мало того, многие именитые деятели культуры Запада, такие, например, как Бернард Шоу, Лион Фейхтвангер, Анри Барбюс, можно назвать еще с десяток столь же известных имен, были ослеплены блестящим приёмом, оказанным им в Москве, писали хвалебные статьи и даже книги о Сталине. Все это вводило в заблуждение мировое общественное мнение.

 Сам Г.Уэллс, вторично посетивший Россию в 1934 году как раз накануне начала «большого террора» и имевший возможность видеть запуганных, остервеневших людей, в частности, в ходе встречи с известным советским фантастом Александром Беляевым, не разглядел ужасов тоталитаризма и довольно добродушно отнесся к советской действительности, объявляя себя «другом Советского Союза», хотя и не
присоединился к некоторым своим коллегам в славословии Сталина».

 Продолжение истории в следующей публикации.

  20.05.2019