Блинцы

Из нашей классики, белорусской.

"Як ад самага ад ранку
Блiнцы пяклiся на сняданку!"

Вот-вот, это был самый настоящий ритуал. Когда тётка Настя, мамина самая старшая сестра, начинала печь блины, а я крутилась рядышком. Тётка вставала на зорьке и начинала замешивать тесто. И я, заслышав постукивание посуды, поднималась из постельки и босиком прокрадывалась вслед за тётей, чтобы понаблюдать за этим таинством ;) И каждый раз она говорила мне:
- И чаго табе ня спiцца? - но не прогоняла.
И начиналось. В ход шла самая настоящая сыворотка, которая оттапливалась в печи, когда бабушка делала творог. Сыворотка эта была желтоватого цвета и совсем не кислая, а только с некоторой кислинкой. Тесто для блинцов зачынялось (замешивалось) в огромной глиняной миске, скорее похожей на тазик, и начиналось всё с растирания яиц, которые были свойские, из-под своих курочек. Яйца были тёмно жёлтые, почти оранжевые, иногда с двумя желтками. А сыворотка вливалась в миску тянуче, как масло, и в ней попадались кусочки неотжатого творожка, как крупинки сахара. Потом широкими взмахами замешивалась мука, и потом специальной деревянной ложкой тётка долго всколачивала тянучее месиво, потихоньку вращая миску вокруг своей оси. И, уморившись сама и заморив тесто, ставила его под накрывку в тёплое место, чтобы оно чуть попыхтело, поработало и поднялось до полной готовности. И начинался ритуал выпечки. Пекли на двух сковородах. И на газу. Бабушка не пекла блины на газу, она не уважала это дело и считала, что так, как в печи на угольках, на газу блинцы никогда не спякуцца. И была права, но летом печь протапливали совсем по другой причине, но об этом потом, в следующей моей байке ;)
Так вот, никакого масла тётка не признавала. Только на сале. При чём, салом горячая сковородка обильно смазывалась, и это делалось так - брался кусок сала, заворачивался в тряпицу и оголённой стороной с силой придавливался к шипящей сковороде. И он начинал шкворчеть, растаивая и поджариваясь, при этом, выпуская так необходимый для выпечки блина жир. А тётка продолжала насиловать сало, пока вся поверхность сковороды не покрывалась обильным жирным слоем, и только тогда начиналось самое главное - наливалось тесто. Нет, не ложкой оно клалось в горячий жир, а наливалось тонкой струйкой из глиняного тазика и медленно и равномерно распределялось по всей поверхности огоромной сковороды И начиналось самое приятное - шипение, скворчение, запекание верха и низа блинца, и запах, изумительный запах, заполнял не только дом, но и весь двор, привлекая собой к раскрытым настежь дверям кухни ненасытных курей. Потом, вдруг взмах сковороды в руке, полёт блина в космос, его виртуозное сальто и обратное приземление на шипящую и горящую жаром чугунную поверхность. И вот тут у меня начинали бежать слюнки нетерпения. Ещё один миг, и готовый горячий блин летит на льняное полотенце, широкой и щедрой дорожкой разложенное на кухонном столе. Всё. Можно брать. Но стоит мне протянуть к блину ладошку, как тёткина рука опережает меня и, не жалея, вываливает на горячий блин целую ложку домашнего масла сливочного, которое тут же стало растекаться по жаркой и румяной, запечёной поверхности блина, будто в широкой и доброй улыбке, приглашая - ну-ка, съешь меня, дружок! :)
Даааа!!! :) А блины у тёти Насти были всегда толстые и ноздрятые, как хлеб :) И сладкие, и вкусные, и любимые, как наше детство ...