Феникс Глава 2 Месть

В очередной отпуск, после пятнадцатилетнего отсутствия Владимир решил поехать в родной город.

К его удивлению, город встретил его приветливо. Кругом он увидел множество новостроек. Радовал солнечный май. Город утопал в цветущей сирени. Ее душистый запах наполнял улицы города нежным ароматом. Глазами он всматривался в каждый его уголок, заглядывал в каждый дворик, радовался каждой скамеечке в тени...

Все, что пролетело здесь в молодости, согревало приятным трепетным теплом, укреплялось в памяти, дарило новый приток сил.

Вспомнил свое возвращение с фронта в разрушенный войной город, учебу в техникуме, встречу с Аллой, общежитие, рождение сына Сергея.

Захлестнувшие воспоминания, как косой срезало в один миг. Внезапный арест, пытки в подвалах НКВД, зловещее лицо пожилого следователя Ковалева.

Ковалев сильно не бил подследственных, но, как опытный садист, воздействовал на болевые точки тела, от которых глаза Владимира выходили из орбит и он терял сознание от невыносимой боли.

От этих воспоминаний гудела голова, и в сотый раз он твердил клятву, данную в колонии: «Смерть садисту!». Только его кровь может смыть с его памяти те жуткие издевательства, которые ему пришлось пережить.

Первым делом он подумал о том, где остановиться. Мысль о случайной встрече со знакомыми пугала его. Встречаться он ни с кем не хотел. Много раз он думал, что вернется в город своей юности, с легкостью, встретится с друзьями, найдет семью и жизнь наладится...

Пугающая неизбежность одиночества нависла над ним и камнем давила на сердце.
Он подошел к дому, где была его квартира, где он жил с семьей. Он решил подождать возвращения сына с работы. Сел на лавочку напротив подъезда и стал ждать. Было около 18 часов вечера.

Вдруг он увидел себя в молодости. Его сын Сергей шел в обнимку с красивой девушкой. Они о чем-то разговаривали и весело смеялись. Владимир успокоился. Его сын, наверное, женат и также счастлив, как и он 20 лет назад был счастлив со своей женой Аллой.

Но открываться Владимир пока не хотел, чтобы не навлекать на сына какую-то ни было опасность. Нужно  сделать то, что задумал, а там посмотрим?

Он решил найти старого друга Алексея, который жил недалеко. К нему он и направился.

Старый заборчик ограды цветника еще держался, прибитый гвоздем к углу частного дома. Вот и лавочка, на которой сидели две пожилые женщины,  и о чем-то разговаривали.

В одной из них он узнал мать Алексея Клавдию Михайловну. Проходя, как бы, по дороге, задержал свой взгляд на этих двух женщинах, приостановился, закурил. Робость не давала посмотреть на них в открытую, замешкался...

- Володя! -  вдруг, позвал голос, привставшей со скамьи, женщины.
Она подошла к нему. Ее открытый взгляд и волнение передалось и ему. Она приблизилась к нему, утирая рукой выступившие из глаз слезы. Одежда, плащ, шляпа, чемодан - все напоминало ей тех безвестно пропавших, искалеченных судьбой, возвращавшихся из мест заключения людей.

- Все знаю, ничего не говори, заходи в дом, - сказала она.
Спешно распрощалась с соседкой и открыла дверь дома.

На комоде стояла все та же скульптура Дон-Кихота, портреты в рамочках, мужа Николая и сына Алексея. Старый мягкий диван с подвесочками и полками у изголовья, напомнили ему о днях, когда с Лехой «обмывали» здесь дипломы.
Вязаные коврики «кругляши» - все напоминало ему о прошедшей юности. Томительные минуты ожидания.

Он первым начал разговор:
- Тетя Клава, я долго был в Сибири, сидел...Где Алексей, что с ним, как вы?

Два кулачка ее нежных натруженных рук, прижатых к груди, невольно потянулись к ее глазам, она горько заплакала.

- Леша мой, там же, где и ты был, за Уралом,  -  с горечью промолвила она. Дали ему десять лет. Кража на заводе случилась, подшипники украл кто-то, а вину свалили на него, по доносу... Не виноват он - точно знаю, а посадили. Все глаза о нем проплакала, жив ли? - не знаю, и вестей нет.

Сколько подобных историй пришлось узнать Владимиру, находясь в заключении. Два человека сидели друг перед другом, обиженных судьбой и несправедливостью, две разбитых жизни, ищущих надежду в этом зловещем мире.
Они встретились глазами.

- Володя, может быть, ты чего знаешь про Лешу? -  спросила она.
Взглянув в ее глаза, он почувствовал, сколько надежды, терпения и силы воли у этой женщины. В одночасье остаться без сына, мужа, погибшего на войне, одной вынести все испытания, увольнение с работы, жить в одиночестве...

Все события, как кинолентой пронеслись в его сознании. Так хотелось ее успокоить, поддержать, уберечь от этой пустоты...

Достав из комода водку, хозяйка налила по рюмочке. Вытащила из печи картошку, и они выпили. Они долго рассказывали друг другу о себе. Он успокаивал ее.

Об Алексее он, действительно, ничего не знал и предпринять ничего не мог, потому что прибыл сюда с определенной целью.

- Тетя Клава, вам нужно обратиться в прокуратуру. Ведь прошло столько лет. Лешу давно реабилитировали. А почему он до сих пор не вернулся, я не знаю. Ведь я сам тоже не сразу решился приехать в родной город. Я обещаю вам, как только завершу свои дела, я все узнаю,  - пообещал Владимир.

На этом они простились.

Владимир решил, что ему необходимо где-нибудь остановиться, найти комнату на окраине города, чтоб не светиться.
Прогуливаясь по окраине города, он присматривался к людям. Он искал бабушек старожилов, которые знали про всех и вся. Усилия его увенчались  успехом. Проходя недалеко от железнодорожного вокзала, он увидел трех старушек, сидевших на лавочке возле одного дома. Они неспешно разговаривали и щелкали семечки.

Подойдя ближе, он спросил:
- Где можно остановиться на постой на две-три недели?
Не задумываясь, они предложили дом Степаниды Петровны.

Степанида жила одна, трое ее сыновей и муж не вернулись с фронта.
Дом ее пустовал, и Степнида предложила Владимиру самую лучшую комнату с видом из окна на палисадник и центральную дорогу.
Ростом она была выше среднего, худощавая. Чувствовалось, что сил ей уже не хватает, поэтому Владимир сходу принялся за хозяйские работы. Наколол дров, перекопал огород и занялся посадками.

Степанида была рада постояльцу. По вечерам Владимир слушал рассказы Степаниды о муже и о сыновьях.

Старший сын погиб в первые дни войны в пограничных войсках. Муж пропал без вести. Второй сын сгорел в танке на Курской дуге в 1943 году. Третий сын – летчик, погиб в 1945 году в небе над Германией. Он сбил четырнадцать самолетов и получил звание Героя Советского Союза.

Степанида получала пенсию за погибших сыновей и очень ими гордилась. Владимир был хорошим слушателем, и Степанида вволю отвела свою душу.
Она настояла на том, чтобы Владимир рассказал о себе. Он долго все держал в себе, но в лице Степаниды  нашел человека, которому можно было открыться.
В один из вечеров он все рассказал ей, даже не скрыв тайну о своем заклятом мучителе, которому собрался отомстить.

Степанида не стала его отговаривать, она много лет прожила с мужем, воспитала троих прекрасных сыновей и знала, что мужчины должны сделать задуманное и нельзя их отговаривать, иначе, они потеряют уважение к себе.

Степанида, согласившись с ним, сказала:
- Когда утолишь жажду своей мести, мы поговорим о твоей жизни.

Спустя неделю Владимир приступил к осуществлению своего плана.
Первым делом он пошел в подвал своего дома, где после войны припрятал пистолет. Порывшись в тайнике своего подвала, он с удивлением обнаружил там документы и деньги.
 
В подвале было темно,  он сложил содержимое в сумку, почувствовал непомерную тяжесть в душе. Неизвестно, с чем ему придется еще столкнуться? Время было вечернее, и он никого не встретил во дворе. Он быстро добрался до дома Степаниды.

Старая женщина относилась к Владимиру, как к своему сыну и он не стал скрывать от нее своей находки. Закрывшись на все запоры, они вместе стали изучать содержимое сумки.

Владимир был руководителем на своей работе. Это отложило свой отпечаток на его характер. Он не мог работать в одиночку. В Степаниде же, он нашел не только близкого человека, но и помощника, друга и сообщника.

Изучив содержимое документов, они обнаружили множество расписок на получение крупных сумм денег.

Читая списки пофамильно, он обнаружил знакомую фамилию Ковалева Алексея Михайловича. Интуитивно Владимир пришел к мысли, что это сын его мучителя Ковалева Михаила Ивановича. О своей догадке он поделился со Степанидой.

После подсчета денег выяснилось, что в тайнике было тридцать тысяч рублей. По тем временам это считалось очень крупной суммой. За эти деньги могли дать расстрел. Было ясно, что деньги и документы принадлежали казначею подпольного преступного предприятия.

Владимир сразу подумал о сыне: "Неужели сын причастен к хищению этих денег?"

Кроме того они нашли план, который указывал на место нахождения тайника. На следующий день вечером Владимир по плану нашел тайник. Ему пришлось два раза сходить туда и обратно, чтобы принести все содержимое тайника.

Когда Владимир со Степанидой развернули все свертки, то увидели большое количество денег. Их оказалось ровно 900 тысяч рублей.
Степанида уговорила Владимира перепрятать деньги и документы в надежное место в ее доме.

Вдвоем  они успешно справились с этой задачей. Владимир не стал терять времени на выяснение вопроса о том, откуда взялись эти деньги?

Утром следующего дня он занялся решением своей главной задачи – мести садисту и злодею Ковалеву Михаилу Ивановичу. Он сразу же пошел в адресное бюро.

Разочарование пришло мгновенно. Ему сообщили, что Ковалев Михаил Иванович в городе не проживает, он умер в 1954 году.
Все эти пятнадцать лет он мечтал посмотреть своему палачу в глаза перед его смертью. И этот момент он пропустил. От досады ему даже стало плохо, и он присел на скамейку возле киоска. В глазах туманилось, он видел проходящие мимо силуэты прохожих.

Зато, он узнал адрес сына Ковалева и направился по указанному адресу.
До шести часов вечера он просидел на лавочке возле подъезда, ожидая прихода Алексея Михайловича с работы.
В лицо он его не знал, но догадывался, что он должен быть похож на своего отца. Лицо его врага твердо врезалось ему в память. За это время у него созрел план, что он представится младшим коллегой отца, осужденного впоследствии и отправленного в лагерь при чистке в органах.

Обдумывая план встречи с сыном Ковалева, он купил в магазине две бутылки хорошего коньяка, набрал всякой закуски.

Еще издали он заметил высокого человека средних лет в шляпе и в плаще. Часто снившееся ему во сне, лицо садиста вдруг предстало перед ним.
«Какое поразительное сходство!», подумал он, «Те же черты, нос и очки». Сомнений не было,  это был Ковалев Алексей Михайлович.

Слегка привстав со скамьи, он сделал шаг к нему навстречу, смущенно улыбаясь. Владимир спросил подходящего к нему человека:
- Вы не Алексей Михайлович?
- Да, это я, -  чуть удивленно ответил Алексей Михайлович, - У вас ко мне какое-то дело? -  удивленно спросил он.
- Да. Я старый друг Вашего отца, - сказал Владимир.
- Тогда пожалуйте в дом, - приятно улыбаясь и указывая рукой в открытую дверь подъезда, пригласил Алексей Михайлович.
Входную дверь открыла молодая женщина лет тридцати.
 - Входите! -  пригласил Алексей Михайлович.

Дорогое убранство гостиной комнаты поразило Владимира. Ореховая мебель царских времен с гнутыми ножками, старинные напольные часы с маятником, большая хрустальная люстра с массивными золотыми херувимчиками, большие картины известных художников - все, как в музее. Владимир не был особым знатоком живописи, но сразу узнал знаменитые картины Репина, Шишкина и других художников.

«Неужели, здесь висят подлинники?», подумал Владимир, «Все эти богатства, очевидно, принадлежали подследственным и были конфискованы Ковалевым».
Алексей Михайлович, переодевшись бархатный халат, пригласил Владимира в кресло.

- Не удивляйтесь», проговорил Алексей Михайлович, - Мне все это досталось от родителей. Мой отец был страстным антикваром. Чем я Вам обязан?

Владимир не удивился приятным манерам Алексея Михайловича. Он понял, что Михаил Ковалев воспитывал сына в старом дореволюционном стиле.
- Алексей Михайлович, я хорошо знал вашего отца и был его учеником в органах НКВД.  С 1944 года по 1945 год я был на фронте и освобождал Польшу, Венгрию, дошел до Германии. Кроме того я потомственный немец. Мои предки были специалистами, которых пригласила царица Екатерина Вторая.

Алексей Михайлович был очень удивлен таким вступлением Владимира. Расчет Владимира оказался очень удачным. Алексей сразу принял его за своего.
- Я очень рад, что Вы пришли ко мне. Память о моем отце свята для меня, и я буду рад помочь вам в  вашем деле, - сказал он. - В чем Ваше дело ко мне?
- Да, собственно ни в чем. В 1954 году, меня, как и многих сотрудников органов НКВД, осудили за нарушение социалистической законности и превышение власти. Я провел десять лет в колонии строгого режима и вернулся в родной город,  в надежде встретится со своими старыми знакомыми. Я хотел увидеться с Михаилом Ивановичем, как моим учителем и наставником. Узнав о его смерти, я хотел бы посетить его могилку.

Прищурясь, Алексей Михайлович спросил Владимира:
- Вы можете предъявить какой-нибудь документ, удостоверяющий вашу личность?
- К сожалению, нет, - соврал Владимир, - Справка об освобождении находится в паспортном столе. Ведь, я только-только освободился.
- Тогда скажите вашу фамилию и воинское звание, в каком вы были до ареста? -  настойчиво спросил Алексей Михайлович.
 
Находясь в заключении, Владимир знал одного, вышедшего после освобождения, сотрудника органов НКВД, подручного Ковалева. Он назвал его имя и звание – Раков Геннадий Иванович, старший лейтенант НКВД.
- Извините, я должен отлучиться на минутку.  Посмотрите пока телевизор - , сказал Алексей Михайлович.

Он включил телевизор и вышел в другую комнату. Владимир понял, что Алексей Михайлович будет проверять достоверность его легенды.

Телевизор был телерадиолой, то есть три в одном – телевизор, радио и проигрыватель. Перед экраном стояла большая линза для увеличения изображения.

По телевизору шел спектакль по роману Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея». Показывали тот момент, когда пожилая женщина легкого поведения говорила о Дориане Грее: «Он продал душу дьяволу. Когда я была молода и красива, то он  загубил мою молодость. Я стала старой, а он по-прежнему молод и красив».
Владимир подумал: «Ковалев загубил мою молодость и жизнь. Он-то точно продал душу дьяволу».

Ход мыслей прервал Алексей Михайлович, он вышел из комнаты с дружелюбной улыбкой на устах.
- Ну, что, дорогой Геннадий Иванович (так звали Владимира по легенде), приглашаю вас к столу. Надеюсь, вы не откажетесь отужинать со мною?
- Спасибо, Алексей Михайлович, тем более, что я пришел не с пустыми руками, передайте это хозяйке. -  Владимир протянул сверток с продуктами и коньяком Алексею Михайловичу.
Владимир сразу приметил, что Алексей Михайлович живет не по средствам обычного служащего в СССР. И покупки его должны были показать, что и Владимир - не из бедных.

Застолье прошло очень дружелюбно. Алексей Михайлович выставил на стол лучшее грузинское вино и коньяк. Коньяк же Владимира спрятал в резной шкаф. Грузинский коньяк был почти в десять раз дороже, да и достать его в то время было не просто, наверное, только на обкомовских складах.

Во время застолья Алексей Михайлович подробно расспрашивал Владимира о его работе с отцом. Зная все подробности пыток Ковалева, Владимир не скупился на подробности. Алексею Михайловичу его рассказ доставлял огромное удовольствие.
- Да, были времена, теперь такого не будет, а жаль. Как иногда хочется многих упечь за их длинный язык в подвалы НКВД. Жаль, что все в прошлом,  - говорил с горечью Алексей Михайлович.

После второй бутылки коньяка Владимир спросил Алексея Михайловича, как умер его отец.

Алексей Михайлович, немного всплакнув, рассказал ему следующее. Наверное, ему давно хотелось излить свою затаенную обиду на власть.

В 1954 году, по основной версии, у отца случился сердечный приступ на работе. Его с почестями похоронили на кладбище для видных деятелей города. Даже был почетный караул и прощальный залп взвода солдат в воздух. Но  в 1956 году он узнал все ужасные подробности смерти своего отца.

После смерти И.В. Сталина руководство НКВД стало избавляться от тех сотрудников, которые вели громкие дела с большим количеством выявленных «врагов». Они знали все о циркулярах и разнарядках, даваемых руководством.

В начале 1954 года в кабинет Ковалева М.И. зашли два старших офицера НКВД, приехавшие из Москвы. Спросили Ковалева, в какой камере находятся его подследственные очередного массового дела. Ковалев назвал номер камеры.

- Сдайте оружие, ремень и шнурки от ботинок и все вещи, - приказали они,  - До выяснения обстоятельств мы должны Вас препроводить в свободную камеру.
Они закрыли его в камеру к его подследственным, которых он зверски пытал. Что пережил отец в камере - понятно без слов. Алексею Михайловичу рассказали, что его отца подследственные подняли за ноги и со всего размаха посадили на пятую точку о бетонный пол. От удара у Михаила Ивановича порвались все внутренние органы, и он мгновенно умер.

Владимир подробно расспросил Алексея Михайловича про место захоронения отца. Попрощавшись с хозяином, в ночь Владимир вышел на улицу. Алексей Михайлович оставлял его ночевать, но Владимир объяснил, что ограничен во времени и завтра ему нужно сделать много дел.
Насчет того, что он пьян, Владимир заверил хозяина, что в Сибири он пил спирт и проспиртовался так, что его никакой алкоголь не берет.

Свежий холодный ветер, сразу отрезвил Владимира. Он не ожидал такого поворота событий. Он даже заплакал от тщетности его планов, отомстить врагу. На душе Владимира было скверно.

Он решил сейчас же пойти на кладбище и найти могилу Ковалева. Дурман в голове долго не проходил, слезы бессилия что-либо переменить душили его.

Поиски на кладбище могилы Ковалева заняли почти половину ночи. Только к четырем часам утра он отыскал нужную могилу.

Она была пышная, украшенная надгробным памятником из гранита и  мраморной плитой. С фотографии на него смотрело улыбчивое лицо врага.
Владимир упал на плиту и долго рыдал. В течение многих лет, проведенных в Сибири, он просыпался каждую ночь в холодном поту. Ему снилось это лицо мучителя, искаженное жестокостью, и нестерпимая боль, которую ему пришлось пережить.

И, наконец, месть, не удавшаяся для успокоения души, совершена чужими руками... Все было напрасно.

Руководство НКВД само расправилось с опасными свидетелями, исполнителями их директив. И сделали это они руками жертв пыток Ковалева.

Владимир плакал и жалел свои, напрасно потерянные, годы в Сибири, лучшие годы своей жизни, которые провел в бреду неисполненной мести.

Вместо того, чтобы вернуться домой в 1956 году, он еще восемь лет прожил в Сибири.

Также, он не мог простить и жене, что предала его, не поверила в его честность и отреклась от него, фанатично веря в коммунизм.

От своих собратьев по ссылке он узнал, что Алла погибла в 1953 году на похоронах вождя. Обида на нее заставила оставаться еще много лет в Сибири. Жажда мести своему палачу Ковалеву и обида на Аллу сломали ему жизнь.

Здесь, на могиле садиста, он ясно понял, что прожил эти годы зря.

Начало светать. Уходя с кладбища, он чувствовал, что ненависть сожгла его душу дотла. Владимир был настолько морально раздавлен и опустошен, что ему не хотелось жить в этот момент.

Он понял тщетность своей попытки отомстить Ковалеву. Система страха и репрессий породила таких садистов, как Ковалев. Потом эта же система сама уничтожила их, когда они стали опасными свидетелями ее злодеяний.
Что делать? Как жить дальше?

Он вспомнил Степаниду, которая привязалась к нему, как к сыну. Бедная женщина, с приходом Владимира ожила. Она, испытанная жизненным опытом, мудростью, интуицией, потерявшая в  лихую годину всю семью, не отчаялась и твердо стояла на ногах. Ее сила воли, ее характер поразили Владимира. Он был уверен, что она поможет ему ответить на все вопросы и принять правильное решение.

Добравшись до дома Степаниды, он упал на кровать и мгновенно заснул, как убитый.
Степанида не будила его утром, дала ему возможность проспать до вечера.

Продолжение (22.05.19)