Глава 5, О роли собаководства в эмиграции

Рубрика "В Рабочий Полдень"
Глава 5, в которой речь пойдет о сложностях социальной жизни в тяжелых эмиграционных условиях, а также роли собаководства в разрешении насущных материальных проблем.

Посвящается жителям Сиднея. Чаяния эмигранта.
 
Игорь представлял из себя весьма распространенный образ осторожного провинциального паренька, лет сорока, без определенной профессии, бесконечно озабоченного проблемой "как снискать хлеб насущный".
У него был крепко разъеденный грибком коричневый ноготь на большом пальце ноги, торчащий из доведенного до отчаяния сандаля, непоседливый характер, покрытое оспинами бывалое лицо с непрерывно и успешно перемещающимися с предмета на предмет маленькими глазками, заглянуть через которые, в соответствии с заветами классика, как в зеркало, в данном случае, Игоревой души, не представлялось возможным, именно по причине их постоянного перемещения.
Возможно, конечно, что глазки не справлялись с функцией отражения Игоревой души и по иным причинам, связанными со свойствами самой души, однако это, как говорил Дедушка автора, уже является темой докторской диссертации.
Поговорить Игорь любил очень, и говорил непрерывно, речь текла из него, как музыка из радиоэфира, непрерывным потоком. Темы резко и часто менялись. Если не вмешиваться в поток, а занять удобную позу стороннего наблюдателя, менялись они, в соответствии с появлением в предыдущей теме, знакомого Игорю ключевого слова.
Смысловая нагрузка, в льющейся плотной струёй текстовке, наблюдалась слабо, чаще просто отсутствовала. Это, однако, не мешало Игорю иметь крайне высокое мнение о себе, всерьез рассуждая о свалившемся на него тяжком бремени знатока человеческих душ.
Проживал наш герой, естественно, в выданной новой родиной бесплатной государственной квартирке и плотно сидел на пособии по безработице.
Товарищ был нешуточно прошарен во всех мыслимых и немыслимых дотациях, талонах, льготах, скидках и возможностях, предоставляемых доброй новой родиной своим неудачливым сыновьям, понужденным тяжелой судьбой припасть к ее щедрой на лактацию груди.
 Отжимая там все по полной, Игорь постоянно еще зарабатывал «кеш», повсеместно применяя, заложенную в него далеко не скупой на странные экзерсисы матерью – природой, энергию и энтузиазм. Он учил вновь прибывающих граждан и гражданок водить машины, торговал какой-то дрянью на рынке, что-то бесконечно организовывал и устраивал.
С не меньшим запалом, чем у небезызвестного, Ильфовского отца Федора Вострикова, Игорь врывался в бесконечно придумываемые им бизнеса и «гешефты». Все они были, как на подбор, один неудачнее другого, заканчивались обидными провалами, унося с собой заработанные непосильным трудом оборотные средства.
Игоря бросало из индпошива одежды для толстых (политкорректное, «полных») в хлебопечение русского черного хлеба, организацию выступления известного гипнотизера в Сиднейском университете, совместно с концертом русского шансона, на той же площадке, в продажу хлебного кваса с доставкой и без, а оттуда - еще неизвестно во что.
После очередного провала Игорь бегал по знакомым и патетически возглашал, - «Я – банкрот !». Как можно быть банкротом, сидя на пособии, не было понятно никому, но все привыкли и, не задумываясь о таких мелочах, ссужали Игорю некоторые деньги, даже не припоминая, как убедителен он был до этого, с жаром рассказывая, что полному человеку не одеться в этой забытой Б-гом стране, а уж вдохнуть знакомый с детства головокружительный запах краюхи черного каравая... 
Убедительность Игоря была связана с его искренней и святой верой в успех каждого предприятия, основанной на безупречно работающей интуиции, точном расчете, колоссальном жизненном опыте и глубоких знаниях особенностей местного рынка. Особенно сильное впечатление он производил своей убедительностью на вновь прибывших. Они по вполне понятным причинам были любимой и самой желанной, с точки зрения кредитной перспективности, аудиторией Игоря.
Этот неунывающий ртутный шарик метался на огромной скорости по Сиднею, с чудовищным акцентом, манипулируя запасом в несколько сотен слов, не имея даже представления о грамматике, умудрялся втолковывать окружающим мысль о необходимости дать ему денег на очередной уникальный проект.
Как-то после очередного провала, он встретил в зеленой лавке автора, зашедшего туда за овощами в суповой набор. Теребя по неистребимой привычке пуговицу на жилетке (не своей), Игорь произнес монолог, и тем увековечил себя и время, в которое  жил. «Я хочу, чтобы меня укусила собака богатого человека. Сильно укусила». Игорь сделал паузу, длинную паузу.
И, задумчиво, вдохновенно добавил, - «Просто порвала!».

22 Ноября 2018