Випассана - паломничество в Индию

Часть 1

Кот посмотрел на меня с подозрением, но все-таки узнал, осторожно подошел и стал обнюхивать мои грязные брюки. «Надо дать ему таблетку от глистов», – подумала я и принялась не спеша раздеваться. Великое паломничество Випассаны закончилось. Наконец-то я дома.

Тут надо, наверно, сказать, что я не собиралась ни в какое паломничество, даже не смотря на то, что последний свой курс Випассаны я просидела бок о бок с его организатором Машей. Поехать в Индию почти на месяц, посещать места, связанные с Буддой, страдать от жары, антисанитарии, острой пищи и согруппников – это все было как-то слишком. Я уже видела, что запись в паломничество открыта, но определенно никуда не собиралась. Решимость, образовавшаяся во мне после курса с Машей, уже давно и благополучно меня покинула. Но тут вдруг случилось страшное: как-то утром я посидела свой очередной медитативный час, потом включила компьютер, зарегистрировалась на курс в Патне, заполнила гугл-форму и написала в группе «Паломничество Випассаны-2019»: «Я еду!». Следующие два месяца меня занимала только одна мысль: «Что же я наделала!?».

На деле все оказалось совсем не так. Вместо жары – холодные ночи, да дней реально жарких и солнечных было не слишком много. Острая пища была не особо острой, и народ в группу подобрался вполне адекватный.   

16 января 2019 г. в аэропорту Патны нас встречали организатор Миша и индийский гид Сандип, в центр Випассаны мы должны были поехать на автобусе, но встречающие приветливо сообщили, что нужно брать такси. Пришлось менять деньги, и тут оправдались мои опасения по поводу долларов в старых купюрах – их мне поменяли по более низкому курсу. Но, честно говоря, в тот момент это меня не слишком взволновало, позади были два перелета и бессонная ночь.

Стоим на улице, недалеко от входа в аэропорт. Тепло и пахнет весной! Крупное индийское солнце висит в розовом тумане, на нас глазеют индусы, и я, подключившись к интернету Кирилла, пишу брату в Ярославль: «Все в порядке, мы добрались».

Патна – столица Бихара, большого штата на севере Индии. Мы едем в такси, и Наташа Ф. держит затылком мою сумку, потому что места для багажа в автомобиле практически нет. «Ничего, мне не трудно», – говорит Наташа, – я йогой занимаюсь». Смотрю в окно, увиденное вызывает смесь восторга и ужаса. Весна и осень одновременно, тепло, пыльные деревья, листья на тротуаре, обшарпанные дома – как будто это город из моего сна, и эти его гудящие улицы мне давно знакомы. Люди плохо одетые, бесконечные лавки с едой вдоль дороги, всюду мусор, собака такая страшная, что второй я раз я стараюсь на нее не смотреть. Становится понятно, что почувствовал Будда, когда ему в первый удалось выбраться из роскошного дворца. Мы едем, и меня радует, что сижу в машине.

Центр Випассаны в Патне – новый, в современном здании, комнаты на двоих, горячая вода и два строгих учителя. Их имен до последнего дня мы не знали, поэтому женщину-учителя я про себя называла Тамарой Гигорьевной, т.к. она внешне очень походила на мою московскую квартирную хозяйку, когда та возвращалась осенью домой после долгого дачного сезона. Индийская Тамара Гигорьевна смотрела внимательно карими глазами и покачивала головой в вертикальной плоскости, как будто стараясь получше рассмотреть, что же это за удивительные «руси».

Курс проходил как обычно, но бытовая обстановка была несколько удивительной. Например, учитель «Тамара Григорьевна» регулярно сидела на раздаче. Раздача еды очень напоминала авсюнинскую: длинный стол, кастрюли… Надо было взять большую тарелку, положить туда рис, рядом поставить маленькую миску и заполнить ее супом, потом добавить к рису карри – овощи (картошка, цветная капуста, горох), все это с пряностями и перцем. Очень быстро выяснилось, что «всё аничча, кроме еды». Набор блюд, перечисленный мною выше, повторялся изо дня в день с неизменной стабильностью. Возможно, сами индийцы и чувствовали разницу между кушаньями, но для большинства из нас это было одно и то же: рис и острая овощная кашица.

Отдельной достопримечательностью стал туалет. Нет, из рассказов прошлогодних паломников я уже знала про отсутствие туалетной бумаги и подмывательное мастерство местных жителей, но для меня стало неожиданностью объединение туалета и душа в одном небольшом помещении. Не важно, зачем ты туда зашел, – унитаз, скорее всего, будет мокрым, а твои ноги по пути к нему каждый раз будут в брод переходить небольшой водоем.

В первый же день я осознала потребность в дополнительных резиновых тапках (хотя лучше бы, конечно, резиновые сапоги). И тут случилось мое первое индийское чудо: уже к вечеру служащие купили мне прекрасные розовые тапки именно моего размера и всего за 149 руб.!

В остальном на курсе все шло как обычно. Мужчина-учитель (Ashok Singapur) с внешностью то ли непальца, то ли монгола-беспредельщика, не разрешал уходить на вечернюю медитацию в комнату, а от женщины-учителя я узнала, что чай с молоком это тоже еда, которую нельзя после 12-00! Учителя-женщину, кстати, на самом деле звали Ms. Gunwanti Gada.

В метта-день удалось пообщаться с нашими индийскими соседками. Рядом со мной, в 13 комнате, жила Бриленка. Поначалу, пока мы все молча ходили Буками, она напоминала мне важную зеленую муху: крупные глаза немного на выкате, зеленая шаль и что-то золотистое обмотано вокруг объемного тела. А на самом деле Бриленка оказалась очень открытой и дружелюбной женщиной средних лет. Она из состоятельной семьи: муж работает на государственной службе, сын-студент учится в Дейли на IT-специалиста. Еще в этот день приехали те наши паломники, которые не захотели сидеть курс. И честно говоря, в тот момент Бриленка была мне куда ближе и роднее, и интереснее.

Когда утром последнего дня курса все собрались, чтобы послушать итоговую лекцию про кукурузу и плавалогию, мы не смогли попасть в медитационный зал первого этажа: на нем висел замок. У кого ключ индийцы искали минут тридцать, а наша Маша (организатор паломничества и менеджер на курсе) тем временем включила нам песнопения прямо в коридоре.

Этот день, 28 января 2019 г., открывал нашу индийскую свободу! Не смотря на выходной, нас пустили в парк, на который мы предыдущие 10 дней смотрели из окон, а потом мы сели в замечательный оранжевый автобус и поехали в Вайшави.


Часть 2

Пока я проводила время в туалете, все места в передней части салона уже оказались заняты. И еще одно испытание паломника не заставило себя долго ждать: я поняла, что меня укачивает. Мы ехали по бедному Бихару, блеклая зимняя трава вдоль дороги была покрыта плотным слоем мусора. В России так бывает, когда только-только сойдет снег, и убрать еще ничего не успели. Однако тут всякой дряни вокруг валялось раза в три больше. Здесь же, вдоль дороги, располагалось множество лавок или просто сидели люди и что-то готовили в окружении мух, дыма и еще чего-то невыразимого, но неприятного. Я вспомнила, как Ира еще до поездки написала в чате, что будем ехать, и ничто не помешает нам «лакомиться самосами». Теперь, глядя на все происходящее из окна, я подумала, что меня, пожалуй, стошнит не доходя не самосов.

А дело, кстати, было уже совсем плохо, я припасла целлофановый пакет, но тут мы вдруг остановились, наша кухня (поваров с курса мы взяли с собой) пошла что-то закупать, и я тоже выбралась, чтобы вдохнуть воздуха.

Моей первой самостоятельной индийской покупкой стали два оранжево-зеленых мандарина. Индус на обочине очень удивился, он не мог понять, почему только два? А потому! За 10 рупий у меня тогда наступило полное счастье: после мандарина тошнота отступила, в автобусе врубили кондиционер, и сидя в куртке, укутанная с головой от искусственного холода, я старалась не болтаться на сиденье. И с тех меня больше ни разу не укачало, хотя мы проехали очень много разных индийских дорог.

Вайшави. Тут мною было обнаружено новое испытание паломника: давайте все ляжем в одну кровать. Ну ладно, не все, давайте ляжем вдвоем в одну кровать. Не знаю, чем это лучше.

Этот отель мне запомнился как самый ужасный: все белое, мраморное. Под впечатлением от огромных общих кроватей я заметалась и в итоге обнаружила себя в комнате в абсолютном одиночестве, тогда как большинство наших поселились по 3-4 человека на номер. «Давай к нам в комнату», – сказала мне Маша. Мы как раз сели помедитировать у ступы, солнце пекло мне левую щеку и я оценила свои перспективы: Ира хочет отдельную кровать, значит я буду спать с Машей, а она почти святая, значит я вообще не буду спать.

Может быть, еще как-то влиял тот факт, что мы только что вышли с курса. Не исключено, что дня через два я смогла бы спать с кем угодно в любой близости, но на тот момент мне требовалась отдельность, я уже изрядно устала просто от того, что все время окружена людьми.

Тогда, сидя у ступы, я решила, что лучше заплачу денег за отсутствующих соседей, и предложила Маше этот вариант. Наверно, она на меня как-то немного обиделась, я не знаю, но в целом все разрешилось благополучно. Ко мне в номер перебралась Наташа из соседней комнаты, и платить дополнительно ничего не пришлось. Постукивая зубами от холода, мы провели ночь, а потом в 4 утра мыли холодной водой голову.

Утренняя медитация у ступы Ананды была прекрасна. Выехали мы еще затемно, прошли сквозь сонную деревню и теперь сидели, закутавшись в отельные одеяла. Было холодно, и есть версия, что Сандип, который тоже, вероятно, замерз, прозвонил в колокольчик на 10 минут раньше, чем было условлено.

На обратном пути нас окружили дети, которые, вероятно шли в школу.

В Индии нас все время окружали дети. И они были разные. Некоторые просто преследовали, прося: «Хелоу, мани!», а другие старались что-то сделать. В тот раз, на рассвете, вайшавские школьники, два мальчика и девочка, спели песенку и хором декламировали английский алфавит.

Вообще деревня, через которую мы шли до ступы, выглядела очень бедно. Люди живут в хижинах, сплетенных из стеблей сахарного тростника (или какого-то другого растения, я точно не знаю). Скотина (коровы, быки, козы) выглядит довольной.

Вечером того же дня через канатную дорогу и пик Грифов мы приехали в Раджгир.

Раджгир. Монастырь джайнов. Это был день, когда я обрела моих соседей. Ими стаи Наташа Б. из Екатеринбурга и Таня из Луганска, которая сейчас живет в Киеве. С Наташей мы жили в одной комнате еще на курсе в Патне, и вчера, сидя у ступы, я подумала, что нам надо держаться вместе. Колхоз колхозом, но каждому человеку, наверно, требуется, чтобы его иногда оставили в покое. Наташе это тоже было нужно, и мы друг друга понимали без всякого напряжения. А Таня обеспечивала нашу связь с реальностью. Она была из тех, кто не сидел курс: ее самолет опоздал, и вместо Випассаны в Патне молодая женщины поехала на пляж.

«Ты сколько отсидел?». Это довольно популярный вопрос у начинающих випасонцев. И есть такие, которые с гордостью говорят: я отсидел четыре курса! И сатипаттхану, и даже двадцатку! А есть природные буддисты, я их так про себя называю. У них нет всех этих сомнительных достижений, но есть какая-то внутренняя гармония. И Таня как раз из таких. Да, она поехала на пляж. Но это честно, без злости, сжатых кулаков и стиснутых зубов, без напускной аскезы и благостности. 

Монастырь джайнов (Veerayatan) был просто прекрасен. Как только мы заселились, Наташа сразу пошла в душ и вышла оттуда счастливая, радостно сообщив, что вода нормальная, теплая. Это вообще одна из главных особенностей Наташи Б.: она всегда совершенно искренне довольна и благодарна тому, что у нее есть на текущий момент. Дом, кровать и вода есть – вот и прекрасно!

Я пошла помыться за ней следом и сразу же поняла, что вода вообще-то холодная, но вылезать было уже как-то тупо. Я кое-как помылась, а когда вышла из бэф-рума, Таня сообщила, что по вотсапу только что написали: горячая вода будет в 19-00.

Этот джайнский монастырь я бы, наверно, внесла в список самых сильных мест нашего паломничества. Там не надо было никуда ходить для медитации, потому что уносило прямо с кровати. Постельное белье, правда,  своим видом и запахом сообщало, что на нем уже кто-то медитировал до меня (и возможно не один месяц), но вечером мы так устали, что было уже все равно, тем более что я лично предпочла не раздеваться.

Утром мы долго поднимались к пещере первого совета. Внезапно наступил жаркий день, а я была одета как для вчерашней ступы Ананды, когда здоровье большинства из нас спасли одеяла из отеля. Я лезла по лестнице вверх, обливаясь потом, и сожалела о том, что зачем-то еще взяла спальник. Когда я, наконец, дошла до пещеры, оказалось, что она вся уже занята нашими людьми. Мы, опоздавшие, застряли «в медитации» на полпути, в узкой норе (проход между пещерой и улицей), и я была счастлива, когда выбралась наружу.

Вообще с пещерами у меня не задалось с самого начала. Я поймала себя на том, что вообще туда не хочу и в дальнейшем, у всех остальных пещер, старалась остаться снаружи.

Кстати, у пещеры первого совета нас чуть не сдуло, там было очень ветрено. Сандип как обычно опытной рукой указал подходящее место, где нам сесть, и спросил, нужны ли песнопения. Большинство нестройным хором ответило, что песнопения не нужны, после чего наш гид-учитель их включил, и мы наблюдали ветер у себя на лице под инструкции Гоенки (или что-то подобное, точно уже не помню). Спальник пригодился на 200 процентов.

Наланда. Это развалины древнего университета, а еще музей и ступа Сарипутты. Там было много маленьких ступ, и нам сказали, что это могилы студентов, которые достигли просветления, не успев закончить учебу. Когда мы уже шли к выходу, к нам прибилась желтая собака, очень ласковая. (Все собаки в Индии как близнецы – желтые (реже – черные), средних размеров, гладкошерстные с острыми умными мордочками). И Сандип сказал, что возможно раньше эта собака училась в Наланде, но не соблюдала шилу, поэтому переродилась в собаку.

– А может быть, мы тоже здесь когда-то были студентами и теперь ищем свои могилы? – спросил кто-то из девчонок.

 – Нет, – сказала Ира, – мы тогда были собаками, но соблюдали шилу и теперь вот смогли поехать в паломничество.

После Наланды мы еще заехали в музей китайца, который очень много сделал для буддизма. Он главный герой известной книги «Путешествие на запад». После музея уже в ночи поехали в парк Вилуван, но он, к счастью, оказался закрыт.

Когда мы с Таней, наконец, оказались в монастырской комнате и я уже собиралась пойти помыться, у моей соседки хрюкнул вотсап и она прочитала сообщение от Маши: «Кто ушел в номера – возвращайтесь, мы идем к матушке-настоятельнице!»

Мы с Таней тогда единогласно решили не заметить это Машино сообщение (вот так, вся шила коту под хвост). Я помылась, потом мы поели, а потом в столовую пришли ребята, которым до ужина посчастливилось побеседовать с матушкой-настоятельницей, посетить местный музей и послушать лекцию по истории джайнизма. В числе счастливчиков была и наша Наташа.


Часть 3

Бодхгая – это лучший город на Земле, я так думаю, или один из лучших. Мы счастливо заселились в гест-хаус Anukul (крутой Ану), в номере отсоединили телевизор от розетки и согрели чай кипятильником. На вечернюю медитацию пошли в храм Махабодхи. По дороге к храму глаз отдыхал на разного рода торговых точках. Они не были такими кошмарными, как в предыдущих населенных пунктах. Здесь все ориентировано на туристов, и если  бы я знала, что возможности для шопинга у нас больше практически не будет, то взяла бы грех на душу и пропустила завтрашний визит в японский храм.

Но не будем забегать вперед. Основная ось, на которой держится Бодхгая, – храм Махабодхи. Когда я его увидела, то почему-то вспомнила Арью и Браавос. Это храм из взрослой сказки, что-то нездешнее, занесенное к нам из других миров, тех, что не всем доступны. Здесь, под деревом бодхи, Будда обрел просветление, и я готова в это поверить.

Ты будто в стиральной машинке, а на самом деле просто сидишь у храма. Вокруг другие паломники, монахи и миряне, из разных стран, азиаты и белые, последних естественно гораздо меньше. Большинство пришедших к храму просто обходит его по часовой стрелке, но часть людей совершает простирание – человек опускается на колени, потом на живот, ныряет лицом в землю, затем поднимается и начинает ритуал сначала. Здесь даже есть специальные лежаки для этой процедуры. Выглядят они специфически, и во время очередного обхода вокруг храма мой взгляд зацепился за европейца, который совершал свои простирания в гидрокостюме.

После утренней медитации у храма мы поехали к горе Махакацапы. Он сидит там внутри с одеждой Будды и ждет прихода нового Будды – Будды Майтреи.

Маша с самого начала пугала нас этой горой: дорога – укачивательная, гора – очень высокая. Но мне кажется, не это главное. Главное, что Махакацапа действительно там сидит, внутри.

Поначалу было все хорошо. Поехали мы на микроавтобусе, и я сидела на самом заднем сидении рядом с Радж-Кумаром.

До сих пор я наблюдала за Радж-Кумаром издалека. Неизменная темно-красная толстовка и капюшон, который стоял у него на голове небольшим остроносым куполом. Такое поведение капюшона казалось мне немного странным, но объяснение оказалось простым – под капюшоном индийский парень носил еще серую шерстяную шапку.

Пока мы мчали по тошнотской дороге, Радж-Кумар сообщил мне, что он родом из семьи, которая традиционно занимается сельским хозяйством, но он пока не примкнул к семейному бизнесу. Родился он в небольшом городе недалеко от Патны и Вайшави. Название города я, к сожалению, не запомнила. Но помня о той удручающей бедности, которую мы видели в этих краях, я спросила у моего попутчика: это бедный регион? Твой горд такой же бедный? И он мне ответил: «No, my town is very smart». С тех пор я так и не знаю, то ли мы просто почему-то не поняли друг друга (общаясь на неродном для нас обоих языке), то ли у индусов какое-то свое, отличное от нашего, представление о бедности. Еще оказалось, что мое имя «Оля» в Индии очень известно, потому что именно так звучит название большого транспортного концерна, который здесь занимается автомобильными перевозками.

А потом мы полезли на гору. И тут я сама виновата: надо было лезть помедленнее. Надо было думать головой.

С этой горой с самого начала было что-то не так. Ужасно хотелось чуть ли не бежать по ней, меня как будто что-то толкало в спину. Но уже на первых метрах я почувствовала, что коленям конец, но все равно полезла дальше. Рядом со мной шел мальчик, но я думаю, что он не так молод, как мне сначала показалось, ему, наверно, было лет 13-14, просто маленький рост. Я все время видела перед собой его резиновые красные тапки. Колени у меня отпустило, но включилось какое-то странное дыхание с коротким вдохом и длинным выдохом, я лезла и пыхтела как паровоз. А потом в какой-то момент поняла, что больше не могу. Тогда я практически легла на камень, и мальчик в красных резиновых тапках сказал: «Тэн минутс ту плэйс». И я подумала: «Кому ты втираешь?» Эти 10 минут могут длиться бесконечно.

И тут появился Сандип, и полез впереди меня, опираясь на палку и постанывая, как будто ему действительно трудно. Было понятно, что он притворяется, но он мне очень помог, я почувствовала, что он меня реально тащит. А потом он исчез, думаю, спустился ниже, чтобы помочь другим, а я полезла дальше. Когда я в очередной раз останавливалась, обессиленная, индийский мальчик всякий раз говорил: «Тэн минутс ту плэйс», и меня это уже не злило. В каком-то месте мы повстречали монахов, и они меня угостили чем-то сладким, с виду похожим на апельсиновую кожуру. Это, скорее всего, была лепешка, она не лезла в пересохшее горло, но я все равно поела, запила водой и продолжила путь. И в какой-то момент гора кончилась. Кончилась она нашей Машей, которая сидела практически на самом верху. И вообще большая часть наших к тому времени уже поднялась на верх. На вершине ребята были заняты обычной паломнической рутиной: фотографировали, снимали видео и медитировали.   

Тогда я ничего не поняла, но на другой день почувствовала, что на той горе я что-то оставила, что-то сбросила с себя: часть какого-то тяжелого и ненужного груза, который мешал подниматься.

Самый долгий путь был в Варанаси, и я даже знаю почему. Потому что по дороге я поскользнулась и упала в туалете. Туалет был мокрый и вонючий. Вытирая бумажной салфеткой грязный бок, я подумала, что мне еще повезло: могла бы удариться головой об унитаз.

На подъезде к городу мы попали в гигантскую пробку. Я сидела и рассматривала большие индийские фуры, красиво украшенные, и их водителей. А потом наш автобус помчался по встречке, совсем как тот сумасшедший имерженси-бас из третьей книги про Гарри Поттера.

В Сарнатхе (пригород Варанаси) мы с Наташей первым делом маникюрными ножницами слегка отвернули какой-то шуруп, натянули веревки, и я сразу включилась в большую стирку. Постирала брюки, куртку, развесила, вода с них начала течь прямо на пол. Тогда я заодно немного помыла пол, и тут внезапно зашел индус, который, по зову Тани, пытался включить нам горячую воду. Сердобольный парень заметил, что натоптал, вытер ноги о мою до сих пор чистую тряпку (да, мой брелок, мои 20 рупий) и ушел, но на этом его миссия не закончилась. Дверь нашего номера вновь распахнулась буквально через пару секунд, и уже другой индус, более пожилой, начал энергично натирать уже вымытый мною пол большой серой шваброй.

Когда мы проснулись утром, электричество в номере отсутствовало. Наташа Б. как обычно похвалила индусов: какие они молодцы, сами все отключили, а то вдруг мы забудем. Однако нам всем надо было как-то собираться. В кромешной тьме налобного фонарика Татьяны было явно недостаточно. Дорогой паломник будущего, в аналогичной ситуации, похвалив индусов, попробуй выти за дверь, в коридор. Не исключено, что там, рядом с дверью в твой номер, будет выключатель, который нужно включить, тогда электричество магическим образом появится.

Индия – это вообще страна выключателей. Обычно на стене в отеле куча белых плоских кнопок, которые на наш российский взгляд выглядят включенн0ыми, но это не так. Они включают свет, электропитание розеток, вентилятор и иногда – подогрев воды. По дефолту, из крана в ванной вода обычно льется холодная или чуть теплая.

Первое действие паломника в незнакомом отеле – сразу включить все выключатели, затем постараться быстро вырубить вентилятор, пока вся пыль с него не разлетелась по кроватям. Дальше надо подождать 20 минут. Если вода не нагрелась, значит надо идти к персоналу отеля. У них обычно есть рубильник и после вежливой просьбы они включат подогрев воды именно для твоей комнаты. Очень важно – просьба должна быть действительно вежливой и на английском. Громкое недовольное выкрикивание русских слов результата, как правило, не дает.

В каждом отеле наша Таня ходила к персоналу отелей на добычу горячей воды. И в основном – успешно. Исключением стал только отель в Шравасти. Со стороны ресепшена он выглядел вполне прилично, но дальше начинались детали, в которые лучше было не вникать. Так вот. Таня так долго добивалась горячей воды, что в итоге добрый индиец вручил ей ключ от другого номера. Таня пошла туда, стала мыться и очень быстро обнаружила, что кипяток здесь льется из обоих кранов! Потом она делилась с нами своими впечатлениями.

В Сарнатхе мы медитировали в оленьем парке, а потом участвовали в кормлении монахов. Нас привели в столовую, усадили посередине комнаты, на коврик, а потом пришли монахи и сели вокруг нас за столы. Надо сказать, что эти монахи и до обеда выглядели сытыми и довольными, и более всего походили на какое-то начальство, одетое в монашеские одеяния. Самый главный их начальник побеседовал с Машей и предложил нам спеть. Мы, конечно же, спели. Потом спели сами монахи, и у них это получилось очень круто. И вообще там пёрло так, что только сиди и сиди, но нам надо было раскладывать пищу в монашеские тарелки. Тут мы опять старались. В данном случае очень пригодилось Машино наставление: давая дану монаху, мы делаем пожертвование не этому конкретному человеку, а в его лице помогаем всем, кто нуждается в пище.

После обеда мы ездили в дом, где жил Кришнамурти. Ехали по Гангу на лодке, и мне очень хотелось подружиться с этой рекой. Я человек с Волги, и Ганг мне чем-то напомнил с детства знакомую русскую реку. В Варанаси Ганг не такой широкий, как Волга в Ярославле, но такой же грязный. Голубой сверху от отраженного неба и мутно-желтый – в глубине.

Уже вечером, в сумерках, самые отчаянные из ребят отделились от общей группы и «пошли купаться в Ганге». Мы с Ирой увязались за ними. И пока все остальные медитировали среди цветущего картофеля и баклажанных полей, наши парни надели плавки и с гиканьем полезли в воду. Я тоже зашла, умылась, вода была холодная, примерно как в Волге в конце мая месяца.

Потом мы плыли в темноте вдоль набережной Варанаси, смотрели на горящие погребальные костры и покупали «волшебные мандалы» (развивающие игрушки из проволоки) за баснословные 100 рупий.

Когда утром следующего дня мы уже сидели в автобусе, чтобы навсегда уехать из Сарнатха, Наташа Б. вспомнила, что мы забыли обратно завернуть шуруп.


Часть 4

Как-то я расслабилась. 5 февраля, девятый день паломничества, казалось, что ничего уже не может произойти.

Лумбини. Это Непал, места, где Будда родился и провел юность.

Большой отель, уже поздно и мы все устали. Вслед за моей постоянной соседкой Наташей Б. я как зомби захожу в комнату и понимаю, что она огромная, на 6 или 7 человек. И народу там уже много. «Нас тут уже дохрена», – говорю я тихо, не успев в сонном своем сознании переключить рубильник на благородную речь. Тут у меня из-за спины Таня говорит, что рядом комната на четверых и там есть место. «Возьмите себе Олю», – говорит Маша, я послушно иду за Таней и, таким образом, оказываюсь в новых апартаментах.

Моя новая комната похожа на трюм подводной лодки за 2 минуты до ее полного затопления. Холодная влага, кажется, висит в воздухе. Я села на кровать, и мои трусы довольно быстро прилипли к заднице (такая сильная влажность). «Бед смел! Бед смел! Ви нид ту чейньж ве руум». Это моя новая соседка Надя взывает к непальским хозяевам. Ее крики не остаются без внимания. Невозмутимый непалец заходит в комнату и начинает фигачить из баллончика. Воздух быстро заменяется ядреной вонью освежителя для туалета.

Утром, в холодном тумане, мы едем на развалины Капилавасту. Я думаю о том, что у меня впереди еще одна ночь на подводной лодке.

На развалинах непальского Капилавасту мне запомнились рабочие-индусы, неторопливо замуровывающие старую кирпичную кладку под новые крепкие кирпичи. Кстати, на соседних развалинах, нам встретилась белая девушка-археолог. Я ничего практически не услышала из того, что она рассказала, но сама девушка выглядела очень хорошо, было видно, что здесь, в Непале, она у себя дома.

После обеда мы на лодке поплыли в парк, где находится храм, посвященный матери Будды. Этот храм больше напоминал ангар или квадратный склад с низким потолком. Моя медитация там закончилась вместе с громким гулким топотом. Оказалось, что в храм зашел небольшой батальон монахов. Плотной шеренгой, вместе с желтой собакой во главе процессии, они обходили, находящиеся по центру реликвии и пели. Пели они очень хорошо. Вообще эти красивые песнопения сопровождали нас все паломничество.

Впервые мы их услышали на пике Грифов в Раджгире. (Я ничего об этом не написала, и, наверно, зря). Мы попали туда уже на закате, поэтому тогда не смогли посидеть в «любимой пещере Ананды», но зато оказались среди бирманских паломников с парой монахов во главе. Маленькие азиатские женщины, все очень аккуратные, в белых курточках, с интеллигентными лицами, ходили за своими монахами по кругу, совершая какой-то ритуал, и пели хором негромко, но очень душевно, нежно и мелодично. Потом они все уселись для медитации, и наши паломники тоже затесались в их ряды.

Солнце стремительно село, и розовый вечер быстро стал сиреневым, а потом синевато-серым. Короче, мы сидели, бирманский монах вроде бы еще что-то говорил, и вдруг я услышала у себя за спиной странный гудящий звук. Оказалось, это Надя надувает свою подушку для медитации. Некоторые бирманки тоже стали оглядываться. Они все сидели на коленях, поджав ноги под себя и им, видимо, стало любопытно, что Надя будет делать со своим надувным матрасиком дальше. Однако она всех нас разочаровала, т.к. прекратила дуть в подушку, чтобы больше никому не мешать.

Потом эти же песнопения мы слышали в исполнении то ли китайцев, то ли тайцев. У них во главе был молодой монах, который все время снимал себя на мобильник. Эти ребята не пели, а скорее скандировали. У них получался почти рэп. А монахи в храме царицы Майи были молодцы, шагая с песней, они как будто вовлекали всех присутствующих в некое энергетическое поле, да и желтая собака тоже старалась.

Вроде бы Маша говорила, что эти песнопения – тройное восхваление: Будды, Дхаммы и Сангхи.

Вообще нам всем очень повезло. Пока мы ехали в автобусе, Маша обычно рассказывала что-то интересное из истории буддизма и т.п. Мне естественно запомнилась история про монаха, который в предыдущей жизни был комаром, и как-то, в сезон дождей и ручьев, ему удалось объехать вокруг священной ступы, сидя на какашке. Мы тоже много ходили вокруг разных ступ, так что не исключено, что впереди у многих головокружительная монашеская карьера.

«Я вижу, что не все спят, – как-то сказала Маша во время нашего очередного длинного переезда, – тогда я вам сейчас сутры почитаю». Дальше я ничего не помню, потому что сутры действовали на меня магическим образом, и, во время их чтения, количество спящих в автобусе обычно увеличивалось, по крайней мере, на одного человека.

Шравасти. Начиная с Непала погода стоит сырая и довольно холодная (особенно ночью). Среди наших ребят есть те, кто заболел в той или иной степени: температура, насморк, кашель, больное горло и пропавший голос. Еще есть люди, перманентно страдающие от поноса и автобусного укачивания. У меня тоже уже давно болит горло, но я думаю, что это не простуда, а желудно-пищеводный рефлюкс от слишком острой для моего гастритного желудка пищи. Наташа Б., которую простуда накрыла в числе первых, еще в Бодх-Гайе, говорит, что помогают не таблетки, а медитация. Это выходят самкары, и нужно не идти на поводу у своих слабостей, а медитировать и медитировать.

Наташа, кстати, победила свою простуду буквально за одну ночь, но тут ничего невозможно предугадать заранее. Большинство из нас ведь не знает, сколько прошлых жизней он уже проплавал на какашках. «У каждого свой процесс», – сказала однажды все та же Наташа. Это, кстати, универсальная формула, подходящая практически к любой ситуации.

В Шравасти мы были в Джетаване – прекрасном парке принца Джеты. (Именно его Аната-Пиндика в свое время устилал золотыми монетами).

Из-за сырости я одела кроссовки. В паломничестве очень важна обувь, потому что ее постоянно приходится снимать. Так что лучше заранее носить  что-то не особо ценное.

После парка мы совершаем попытку попасть в тайский женский монастырь. Большая часть нашей группы отпочковалась у забора, как раз на этапе снятия обуви. Босиком я иду по мокрой холодной дорожке и думаю о своих кроссовках. Я даже попыталась было попросить отставших ребят посторожить наши тапки, но Вадим оптимистично заметил, что их мартышки посторожат. А рядом и правда были обезьяны и еще индусы, в общем, сохранность кроссовок меня в тот момент немного беспокоила.

Тайские монахини были очень милыми, нас обыскали, но в храм не пустили. Зато теперь, сформировав намерение, мы медленно подошли к статуе Будды. Само это место очень сильное, потому что Просветленный жил здесь, проводил сезоны дожей.

Мы сели медитировать, и почти сразу пошел дождь. Наверно, с нашими намерениями было что-то не то. Я опять начала думать о кроссовках, которые сейчас намокнут, и как их потом сушить?

После того как нас смыло из тайского монастыря, мы еще медитировали у ступы, где Будда творил чудеса. Нам очень повезло – сидели вместе с большой группой манахов. Еще там поблизости я купила нечто среднее между апельсинами и мандаринами за рекордные 80 рупий, а Таня свои апельсины – всего за 40. Философские беседы у нас, конечно, преобладали, но время от времени ребята рассказывали, кто что и почем купил. Желтая (вернее зеленая) майка лидера неизменно принадлежала Анару. Я помалкивала, потому что могла бы, наверно, стать королевой антишопинга.

Вслед за двумя мандаринами, обретенными мною еще по пути в Вайшави, на одной из первых туалетных заправок мне удалось купить крем. В дальнейшем выяснилось, что это чудо средство со страшной глазастой индианкой на оранжевой коробке, не только смягчало кожу, но и спасло меня от солнечных ожогов на горе Махакоцапы, а также все время защищало от комаров и других насекомых. Обнаружила я это случайно. Не помню уже, где мы сидели как обычно «до закрытия», когда, открыв глаза, я вдруг увидела тучу комаров прямо у себя перед лицом. Они явно хотели человечины, но меня не кусали.

Следующей важной покупкой стал плед или шаль, в общем, я точно не знаю, что я такое купила. Как раз после горы, потом какого-то монастыря и длительного колупания кокосов на обочине, мы, тогда, наконец, въехали в Бодх-Гайю, и нас выпустили на 15 минут на непальский рынок.

Это не образное выражение, мы действительно были там 15 минут. Мне понравилась женщина-продавец, она была очень приветливая. Я, конечно, стильно сомневаюсь, что шаль, которую я у нее купила, «из шерсти яка» (так значилось на этикетке), скорее всего, это какой-то синтетический як, но штука оказалась реально теплой. С одной стороны она зеленоватая, а с другой – огненно-красная и, чтобы согреться, важно оборачивать шаль вокруг себя красной стороной во внутрь.

Паломничество тем временем заканчивалось. Финальной ночью в Шравасти народ отмечал Д.р. Маши. Мы с Наташей Б. спали, пока нас не разбудила Таня: «Деньги дают!». Нам вернули по 6 тыс. рупий, которые у организаторов остались непотраченными. Никто этого, конечно, не ожидал.

В тот момент, отъезжая из Шравасти, я еще надеялась успеть купить близким какие-то подарки. Все-таки впереди был еще большой туристический город – Агра. Но надеялась я зря.

Агра. Мы приехали вечером, и я приступила к решению новой для себя задачи – самостоятельно поужинать в индийском ресторане. Еда в меню была написана английскими буквами, но это никак не помогало, потому что я не знала, что означают эти названия и можно ли это есть. Тут положение как всегда спасла Наташа Б.: с ее помощью мы заказали по вполне безопасной лепешке (так и не помню слово, которым она называлась) и еще я выбрала панир. Таня рискнула пищеварением вместе с чикен-бургером, а Наташа нашла для себя суп-итальяно. «Итальяно» внушало ей доверие. Когда мы уже счастливо принялись за еду, пришли еще некоторые наши паломники, попробовали мой панир, и заказали себе тоже самое.

Настя и Наташа Ф., как более продвинутые, тут же в ресторане ели местный йогурт, купленный ими где-то на улице в герметичных заводских банках. Я сфотографировала это кушанье, Наташа отправилась за нас медитировать, а мы с Таней уже в ночи пошли на поиски нашего завтрашнего завтрака в лице вожделенных банок.

«Хелоу!» – говорила я и застывала в блаженной улыбке. Индусы мне радостно улыбались в ответ. Тут Таня обычно толкала меня в бок со словами: «Показывай!». «Кэн ай шоу», – в каждой лавке я показывала свой телефон с фотографией йогурта. Продавцы в ответ огорчено мотали головой. Потом нашелся один мужик, который предлагал нам купить что-то белое в пакете за 40 рупий со сроком годности, истекшим еще в прошлом году. Мы кое-как отбились, и затем мой телефон оказался в руках молодого парня. Тот с интересом рассматривал фото йогурта и явно никуда не спешил. Тут я вдруг заметила, что парень почему-то одет в мотоциклетный шлем. Я, испугавшись, потянулась за своим телефоном, пытаясь вернуть гаджет на родину. Таня и индусы в лавке дружно заржали. Парень в шлеме сказал, что такие банки есть за углом, и мы продолжили охоту. На этом, правда, все и закончилось. В большой лавке за углом действительно нашлось ровно три банки искомого кисломолочного продукта. Кстати, на банках было написано «Ананда».

На другой день мы долго фотографировались в Тадж-Махале, потом долго не могли выгнать фотографа из нашего автобуса. Галопом пробежали по Агра-форту, и в итоге очень ушлый гид Мансур вместо рынка привез нас в ювелирный магазин.

«Это не паломничество по рынкам», – сказал как-то Миша, и, разумеется, он прав. «Ноу маркет, ноу маркет», – просил Сандип на каждой туалетной остановке, и я обычно послушно шла в автобус и ждала там тех, кто не был столь дисциплинирован. Вот, не надо было быть такой овцой. Если я первый раз в Индии, я же не могу вернуться домой с пустыми руками, но мне это удалось! Вернее, не совсем так. Я угрызаюсь совестью, что ничего не купила для моих старых родителей, но привезла я на самом деле очень много.

Я вернулась с ощущением целой дополнительной жизни, которая была прожита мною всего за месяц в совершенно удивительном месте. Это место невозможно понять умом, оценить, описать. Индию можно только почувствовать. Может быть, там действительно еще живы боги?

Обычно моя голова занята поиском смыслов, постановкой целей, придумыванием каких-то планов, мечтаниями. Но все это вообще не важно. Я вернулась домой, и я понимаю, что все, чем я жила до сих пор, вообще не важно, не имеет никакого значения. А что важно? Я не знаю. Придется, наверно, еще раз поехать в Индию, (ведь надо потратить оставшиеся 6 тыс. рупий).

26 февраля 2019 г.