Найдена

      Случилась эта история в 1980 году на Северном Кавказе. В Пятигорске.
    Василий Ефимович Ильин вместе со своей семьей уехал в длительную загранкомандировку в Афганистан, попросив своего соседа по дому Николая Степановича присматривать за своей дачей.
   Дачные участки располагались на выезде из города вдоль кромки летного поля местного аэродрома.
   Ранняя весна уже разбросала по садам бутоны цветущей вишни и алычи. Сиренево-бежевые облачка персика все настойчивее пробивались сквозь набирающие зелень посадки. Солнышко лучами перекатывало по склонам Бештау, застревало на Машуке, зацепившись за шпиль телевышки, и, сбежав по улицам славного курортного города к пойме Подкумка, софитом высвечивало мерцающую вдали белоснежную вершину Эльбруса. Гвалт разоравшихся птиц иногда перекрывал гул взлетающих Ан-2. Редкие облачка срывались с предгорий Кавказского хребта, накрывая складки местности клочками серой тени, заставляя на время замолчать птичий оркестр.
   В эти мгновения можно было услышать журчанье ключа родниковой воды, мимо которого по бровке выемки автодороги двигался на дачу Ильиных десант весенних работников.
   Впереди, посадив младшего сына Артема на детское сиденье, шагал глава семейства Николай Степанович, держа на вылете руль гоночного велосипеда. Артему не исполнилось еще трех лет. Следом шагал девятилетний старший сын Дмитрий. Замыкала шествие Анна Михайловна, держа за руку племянницу Аленку, которую недавно привезли погостить к тетушке. Аленке, как и Артему, также не было трех лет. Весь десант был загружен поклажей. Глава семейства тащил на спине огромный туристский рюкзак. Дима был закован в зеленый солдатский вещмешок.
   Сбежав по склону холма, грунтовая дорога привела наших путников к дальней кромке летного поля, границы которого были огорожены сеткой. Через несколько минут, толкнув калитку, вся честная компания ввалилась на дачу.
   Хотя дачный участок занимал всего шесть соток, весенних работ в этот солнечный день предстояло выполнить немало. Задействован был весь контингент дачных пришельцев.
   Николай Степанович обрезал кустарники и деревья, помня наставления девяностолетнего агронома-садовода из Георгиевского питомника, попутно пересказывая окружающим историю про свою встречу с ним.
   Как дедуля-агроном пригласил его к себе на участок. Как показывал карликовые яблони, на которых гроздьями, словно гигантские помидоры, висели яблоки. Как, увидев живой интерес собеседника, медленно, делая паузы, рассказывал Николаю Степановичу азы и технологию создания яблочного великолепия. Как, уже простившись, Николай Степанович присел на уличную скамейку и постарался записать все то, что услышал от почтенного агронома. И что эта встреча с георгиевским дедулей заменила ему десятки прочитанных книг по садоводству.
   Артем наперегонки с Аленкой, собирая хлыстики с обрезанных кустарников и деревьев, таскал этот хворост на улицу к месту будущего костра. Аленка всегда первой старалась схватить прутик, на который нацеливался Артем, и торжественно шествовала за ворота. Иногда Артем молча, после очередного варварского выхватывания его добычи, топал за Аленкой за ворота и, после того, как Аленка бросала прутик в кучу, вытаскивал его из кучи и перекладывал на новое место. Вскоре малышня переключилась на мяч, поочередно пиная его по дорожке вдоль забора участка.
   Дима с самого начала взялся за лопату, стараясь помочь матери в подготовке грядок для посадки зелени: киндзы, петрушки, укропа, щавеля и редиски.
   Работа кипела. Младшие гомонили за воротами.
   Гудели шмели и пчелы. Красным сполохом алели распустившиеся бутоны первых тюльпанов.
   Взрослые, присаживаясь передохнуть на чурбаки березы, тут же облеплялись малышней. Анна Михайловна доставала в эти минуты что-нибудь из припасенных для детей яств, и разинутые детские рты получали из ее пахнущих цветочным нектаром рук порции съестного удовольствия. Артем и Аленка, торкая друг друга, заливались смехом. Дима, еле сдерживая улыбку, хмыкал. Николай Степанович, сдвигая брови, грозил  указательным пальцем.
   Перерыв заканчивался командой: «По ко;ням!»
   Малышня хваталась за нарезанный секатором хворост. Дима пытался ровно поработать граблями, выравнивая и разбивая комья земли на грядках.
   Старшие намечали последующие действия и тоже вступали в бой.
   И вот, услышав очередной рокот набирающего взлетную мощность мотора, Николай Степанович невольно повернул голову в сторону летного поля и, разинув рот, замер с поднятым над головой секатором.
   В проеме распахнутой калитки, ведущей на участок, стоял совершенно голенький босой ребенок. Большие серые глаза, светлая шапка волос на голове и уголки рта с остатками какой-то пищи отпечатались в сознании Николая Степановича.
   Белокурая девочка, осторожно переступая по отсыпанной щебнем дорожке, двинулась вглубь участка и, остановившись у березовых чурбаков, медленно протянула ручку к подносу с остатками яблочного пирога. Помедлив, отправила себе в рот один из кусочков. Закрыв глаза, стала пережевывать.
   Николай Степанович аккуратно, чтобы не напугать ребенка, опустил руку с секатором, сделав знак второй рукой Анне Михайловне, медленно начал приближаться к белокурой гостье. Не доходя шага три до девочки, присел и, стараясь не повышать голоса, спросил: «Тебя как зовут, моя хорошая?»
   Открыв глаза и повернув голову чуть набок, гостья, прожевывая, издала: «Гу…, гу….лу».
   На вид девочке не было больше двух с половиной, трех лет.
   Анна Михайловна, приблизившись, села на один из чурбаков и протянула руку маленькой гостье. Девочка, шагнув, тут же схватилась за протянутую руку и стала забираться к ней на колени, голенькое тельце прижалось к ее груди, не выпуская из своих ручонок рук Анны Михайловны. Анна Михайловна сорвала с головы платок и этим платком попыталась прикрыть озябшее на весеннем ветерке тело ребенка, одновременно показывая Николаю Степановичу, чтобы он дал что-то, чтобы укрыть девочку.
   Закутав гостью с головой и ножками в мужскую рубаху и рабочую куртку, Анна Михайловна распоряжалась, что делать дальше в сложившейся ситуации.
   Николай Степанович, взяв Диму на подмогу, кинулся по улицам и проездам дачных участков в надежде найти людей, потерявших ребенка. Обежав в радиусе двух-трех километров территории дачных участков, Николай Степанович и Дима через полтора часа вернулись на дачу.
   Белокурую гостью уже отмыли, используя остатки кипятка из термоса. Она была одета в запасные трусики Аленки и в одну из рубашек Артема. На ногах красовались чуни из нескольких носков с подошвами от летних сандалий, перевязанных бечевкой. Голова повязана косынкой с узлом на затылке. Личико гостьи блестело чистотой. Она весело что-то гундела, играя на куче песка вместе с Аленкой и Артемом. Дети были накормлены.
   На все расспросы взрослых девочка лишь отвечала: «Гу…, гу….лу». Она еще не говорила, хотя все понимала и была абсолютно самостоятельна.
   Сложив инструмент под навес, когорта дачных работников решила двигаться домой. Было уже далеко за полдень. Взрослые боялись, что маленькая найдёна может заболеть после длительного пребывания голенькой на прохладе весеннего дня.
   Впереди, взявшись за руки, шубурша словами, двигались Артем и Аленка.
   Слышно было, как Аленка что-то рассказывает Артему, показывая пальчиком в сторону Бештау, каждый раз начиная свой монолог со слов «Леша;, горы…». Букву «с» она не выговаривала и поэтому вместо «светлый» у нее получалось «шветлый», а вместо «смородина» - «шмородина». На призыв дяди Коли ускорить шаг и вопрос: «Кто будет боцманом на корабле?», Алена орала изо всей силы: «Я…..!».
   Артем, молча, поддакивал Аленке, наклоняя в знак согласия голову. Он еще не разговаривал, но ждал своего часа, чтобы уже через два месяца, ровно в три года, прервать свое молчание и затараторить, как пулемет, четко выговаривая все буквы.
   Следом за малышней двигался Николай Степанович, держа руль велосипеда и подстраховывая сидящую на детском креслице белокурую найдёну.
   Анна Михайловна замыкала процессию, взяв под руку Диму, иногда посмеиваясь, слыша «лешной» монолог маленькой Аленки.
   Минут через сорок после возвращения домой, квартира на улице Февральской гудела, как пчелиный улей. Беспрерывно хлопала дверь. Анна Михайловна что-то готовила на кухне. Малышня играла в большой комнате. Соседи по пятиэтажке и жители соседних домов, узнав про найдёну, тащили и тащили детские вещи, еду и игрушки. Все пространство в прихожей вскоре было завалено пакетами с детскими вещами.
   Сердобольные соседки охали и ахали, всплескивали руками и, переслушав по третьему разу подробности спасения девочки, стремительно рассыпались по близлежащим дворам, обсуждая и пересказывая еще непосвященным историю солнечного ребенка.
   Часам к одиннадцати вечера и двор, и дом угомонились.
   Ребятишки давно спали.
   Найдёна, выкупанная и облаченная в новую пижаму, посапывала, подложив один кулачек под щеку и зажав в другом плюшевого мишку.
   - Надо звонить в милицию, - Николай Степанович поднялся с кресла.
   - Пусть остается, - Анна Михайловна с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться, пытаясь прикрыть найдёну одеяльцем.
   - Надо, - в раздумье повторил Николай Степанович, – мать, поди, криком кричит да на стенку лезет, потеряв ребенка.
   - Надо, - твердо повторил Николай Степанович.
   Часа в два ночи во двор дома въехал милицейский УАЗик. Из машины вылез долговязый сержант. Следом за ним молодая женщина с погонами лейтенанта милиции.
   Николай Степанович бережно, вместе с матрасиком, подушкой и одеяльцем, поднял найдёну с кровати и, тихонько шагая по ступенькам лестничного марша, спустился к машине.
   Анна Михайловна тащила пакеты с детскими вещами и игрушками.
   Следом, на световой пятачок перед домом, вынырнула голова Димы, который держал в руках плюшевого медвежонка.
   Было тихо. Светила луна. Найдёна посапывала на сиденье УАЗика.
   Тихонько прикрыв дверцу, Николай Степанович, прощаясь, помахал рукой.
   Уазик, заурчав мотором, тронулся, через минуту растворившись в ночи.
   В опустевшем дворе долго еще стояли, обнявшись, Николай Степанович, Анна Михайловна и Дима.