Приключения двух школьников. Часть 1 глава1 - 12

                Приключения двух школьников.

                Часть 1 (глава 1 — 12)

Глава 1.

По улице, не спеша,  двигается толстая фигура с ранцем. Добродушная физиономия украшалась картофелеобразным носом, на котором сидели несоразмерные для головы очки. Круглая голова, и, при этом длинные волосы а-ля Джон Леннон; чудак, в общем. Блаженно улыбаясь, на ходу читал толстую книгу. Постепенно, подобно неуправляемой машине, толстяк начал смещаться в сторону дороги. Продолжая диагональное движение, книголюб чуть не попал под машину.
—  Куда е... тебя несет колобок  сраный?!¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬ ¬¬¬¬¬¬
—  Извините, это произошло случайно, я...
— Урод вонючий, винипух хренов. Окуляры протри библиотекарь долбанный!!!
— Ваши выражения не соответствуют уровню возникшего, по недоразумению, происшествия. Но вы в состоянии аффекта, и я прощаю вас.
— Что?! Жид  поганый, я тебе покажу, голову откручу и скажу, что так было.
Он собирался выйти, но не успел. С неожиданным проворством, оперевшись  на передок, толстяк прыгнул в бок, и оказался перед водителем, оравшим через боковое стекло. Первый удар пришелся между глаз, и водитель откинулся на спинку сидения. Затем, забавный толстячок переложил книгу в другую руку, и вторым ударом вдребезги разбил переднее толстенное стекло шикарной иномарки; при этом ошалевший нахал  был обсыпан осколками. Со строгим взглядом сквозь очки, было произнесено:
— Я, дяденька, русский, а вот мой друг — еврей. Нельзя оскорблять другие нации.
Развернулся, взял под мышку книгу и пошел.
—  Псих, —  крикнул на ходу дяденька, и быстро утек.
— Чтож, может и правда, —  задумчиво произнес Виктор,  и побрел дальше.

Глава 2.

"Тоже мне утро;  темнота , одни лужи, хоть плавай, дождь идиотский, Май называется»  — ругался про себя молодой человек, выходя из теплого подъезда на промозглую улицу. Звали его Сергей, учился он в восьмом классе.
Из-за угла дома выскочил старик, и, опираясь на палку,  понесся в его сторону. "Ничего себе, старый хрен заряжает".  Старик подбежал, и схватил мальчика за плечо неожиданно цепкой рукой:
  —  Быстрей веди куда-нибудь, скрыться... надо...
Сергей заметил, левой рукой старик зажимает рану, из которой сочится кровь, и вообще, на педофила или злого гомика не похож. Вбежали в подъезд, квартиру, и тут же раздался шум: большая машина въезжала во двор.
— Посмотри, кто там; только аккуратно.
—  Большой, нет, просто огромный черный двухэтажный автобус.
— Это они. Будем надеяться, что потеряли след; благо вокруг вода.
—  Иногда, и такая погода бывает в радость.
—  Да, где тут у тебя можно раной заняться? Промыть; скорее всего, нож отравленный.
Сергей отвел неожиданного гостя в ванну, предложил помощь.
— Нет, ты лучше поесть сделай: десяток яиц, мяса пожарь, ну и вина конечно. Яичница - это единственное, что Сережа умел готовить, и яиц нашелся ровно десяток. Из мяса были только пельмени. "Пускай радуется и этому; еле достали. На дворе стояли 90-е. А вот вино? Обойдется; не лезть же к родителям воровать".
Тут в окно заглянула такая отвратительная рожа, что захватило дух. Вся покрытая черной шерстью, из  под косматых бровей смотрят налитые кровью злобные глаза, рот ощерился до волчьих ушей, показывая мощные желтые клыки. Издав рычанье,  морда исчезла, и тут же раздался долгий звонок в дверь.
Глава 2 (окончание)
— Кто?
— Служба газа, проверка. Похоже, у вас утечка, — пролаял резкий голос.
— Мне мама запрещает чужим открывать, — Сережа говорил с деланным сюсюканьем.
—  Открывай заморыш, а то вышибем дверь, а потом тебе мозги!
—  Я маме пожалуюсь, и папе; он вас изобьет, вот.
За дверью некоторое время ворчали, слышалось шипение и звук водимых по металлу когтей, затем удаляющиеся шаги. Сергей вошел в ванную и, в очередной раз за этот удивительный день, остолбенел: согбенный старик с клюкой и клочковатой бородой преобразился  —  перед ним стоял рыцарь в полном вооружении.  Поверх шлема сверкала корона. В одной руке был короткий широкий меч, в другой - топорик, похожий на кухонный. На боку был еще один меч подлиннее.
—  Да, я король Артур. Явился в час смертельной опасности для мира, как было предсказано. А ты —  молодец; хитер и храбр. Хотя, знай, они точно, что я здесь, все равно бы вошли. Сейчас, иди и наблюдай, в то же время  готовь.
Сергей подошел к окну, и аж присвистнул. Происходило следующее. По стенам дома ползали черные паукообразные фигуры, и заглядывали в окна.
Мимо проходила семейная пара.
— Смотри Викентий какие там, на стенах.
— Это специальные люди такие - настенные альпинисты.
— Странные они какие-то.
— Ничего, не странные, специально обученные. Пойдем ка, нефиг глазеть.
Во дворе черные фигуры сновали по подъездам. Слышались крики тех, кто имел глупость их пустить. Автобус перегородил дорогу, и машины отчаянно сигналили. Стали загружаться в автобус. Но как это делалось?! Проходя мимо машин, скоблили по полированным бокам саблеобразными когтями, стучали в стекла, сбивали зеркала заднего вида. Один, с неестественной силой бросив, попал зеркалом на крышу. Водитель погрозил через открытое боковое стекло кулаком. Орк, идущий сзади, схватил кулак и крутанул на 180 градусов; раздался хруст и оглушительный крик. Клаксоны тут же замолкли, граждане стали резко закрывать двери и стекла. Несколько зазевавшихся барышень были схвачены, и их поволокли к автобусу. Единственный храбрец выскочил из машины и направил пистолет в сторону ближайшего мохнатого страшилища в костюме "Адидас". Раздался выстрел, тот увернулся и гортанно захохотал. Тогда взбесившийся мужик съездил по наглой харе. От сильного удара у того только мотнулась голова.
Дальнейшее произошло мгновенно. Двое в костюмах схватили мужчину; от черной толпы отделился практически голый обезьяноподобный тип, на ходу распутывая толстую веревку, на конце которой оказалась петля. Взобравшись на дерево, гоблин быстро соорудил виселицу. Злосчастного смельчака подтащили, вдели голову в петлю, и он закачался, хрипя и быстро перебирая ногами.
И вот все эти короли жизни: банкиры, бандиты, проститутки, политиканы  —  сидели и дрожали от ужаса.
От автобуса быстро бежал и кричал некто, похожий на человека:
- Стой Азазелло, стой тебе говорю! Знака не было; Абаддон не прибыл еще.
Короткая фигура с невероятно широкими плечами в кроваво-красном пиджаке неспеша приблизилась к дереву. Азазелло посмотрел на повешенного, облизнулся. Прыгнул на ветку. Блеснул нож, тело упало, продолжая судорожно дергаться в грязи. Вероятно, он был жив.
Между тем, к месту происшествия прибыли милиционеры. Поставив Уазик напротив автобуса, они вышли из машины. Их было трое, и сразу стало ясно, что им не сладить с нарушителями. Все же главный направился к человеку в щегольском черном костюме и ярко-красном галстуке. Другие кромешники смущали своим видом даже бравого офицера.
— Старший лейтенант Иванов. Ваши документы.
Черный ткнул красную корочку прямо в глаза Иванова, так, что тот вынужден был отступить на шаг.
— Полковник, так, что ж вы...
— Тсс, - черный приставил палец с перстнем к толстым губам, - не видишь -  спецоперация.
—  Кого-то ищут? — почти шепотом спросил лейтенант.
—  Ищут, а кого, не твоего ума дела.
—  Большие люди?
—  Очень, скоро ты к ним на службу пойдешь, если я за тебя потолкую.
Тут к Иванову подошел милиционер, и,  нагнувшись к уху, стал шептать, показывая на дерево и тело под  ним.
— А это, что здесь?
— Мешал гад проведению спецоперации, но ты не беспокойся лейтенант, эта падаль жива.
— Так, если мешал, можно было бы, но не так, не здесь...
— Так у них положено, первобытные нравы, дикие законы, но, в отличие  от наших, всеми и беспрекословно исполняемые. Ну ладно, заболтались, мы поехали. Слушай Иванов, мы с тобой подружились, и, к тебе будет от меня маленькая просьба:  спецназ вызывай и гаишникам звони через пятнадцать минут, ни секундой раньше. Неприятности из-за того, что ты немного замешкался, не будут идти в сравнение с тем, что с тобой сделают, если ты позвонишь хотя бы на секунду раньше.
С этими словами, вскочил в отъезжающий автобус. Черная машина аккуратно отодвинула полицейский уазик и, вырулила на шоссе. Прямо на ходу выскакивали полуголые, обезумевшие женщины. Многих выкидывали прямо на асфальт; у травмпункта в тот день было много работы. Вслед им несся хохот, похожий на воронье карканье. Потом адскую машину видели на Аминьевском шоссе; она вырулила на Кутузовский и с дикой скоростью понеслась на Рублевку. Как страшное видение автобус промчался мимо дач, особняков и исчез в неизвестном направлении.
Все это, как мог, Сергей описал королю.
 — Это  —  демоны. Теперь ты представляешь, что будет, если их Хозяин захватит власть?
 —  Там был человек.
 —  Эти люди сами не понимают, с кем они связались. Это —  абсолютное зло без выбора и надежды.
 — Да у нас и так полно зла.
 —  Но есть равновесие, а в темном царстве его не будет. Слышишь, в дверь звонят и колотят.
В дверь долбили, и слышался Витин крик:
 —  Сереня, если ты не откроешь, я вышибу твою чертову дверь!


Глава 3.

Большая перемена. В классе сидит одинокая фигура и читает книгу. Это —  знакомый нам, Виктор. Вбегает милейшее существо, украшенное копной каштановых волос, которые уложены наподобие короны.
 —  Ах, вот ты где. Ну, привет.
 —  Здоровались, —  угрюмый ответ.
Но Настю было не обмануть таким тоном.
— А чего это ты на обеде не был, худеешь? А я знаю почему: твой друг, вернее твой воспитанник или вообще реб...
Тут Витя бросил на нее такой взгляд, что речь невольно осеклась, но ненадолго.
 —  А чего? Ты вечно с ним: он теряет, ты находишь, учиться помогаешь, защищаешь — прям странно даже. Многие ооочень удивляются.
 — Это кто многие? Ты и твоя подруга —  уродина страхнаводящая?
Настя встала с парты, на которой она сидела, и стала ходить по классу, задумчиво разглядывая себя в зеркальце.
—  Наташка то? Да она не очень; а зачем мне красивая? Это закон парности, знаешь такой? Вот я очень красивая, а она, ну, очень страшная; ты — прям, мужчина в самом расцвете сил, а твой друг задохлик, или...
 —  Зато она умная:  в шахматы нормально играет, в матике сечет...
 —  А мне ни к чему, это мне один дядька объяснил.
 — А больше он ничего тебе не объяснил? —  и голос нашего героя предательски дрогнул.
 —  Хотел, да не вышло. Не такая я дура, как некоторые думают. А чего это ты там читаешь? Опять?! «Властелин колец»?!  Мало того, что это литература для детей дошкольного и младшего школьного возраста, так ты читаешь десятый раз, если не больше. А ты чего-нибудь еще читал, кроме школьного курса, конечно? А, извините, "Карлсон на крыше", Муми-троль на комете...
Витя смутился: он чувствовал себя несколько отсталым в гуманитарном плане, в отличие от Сережи; способности которого он несколько преувеличивал.
 — Витенька, - голос Насти стал почти матерински нежным, — надо читать про жизнь, про любовь, про любовь, понимаешь? Ты ведь уже большой мальчик. Вот я сейчас читаю Сэлинджера, вот это...
В класс ворвался парень в спортивных трусах и белоголубой майке с номером 11.
— Ну что Витек стоишь сегодня?
—  Нет.
Парень опешил.
— А кто, по-твоему, на воротах будет?
— Вот ее поставьте. Она любого нападающего убалтает.
—  Любого очарую, но щас не об этом. Почему Виктор, которого ты с непозволительной  фамильярностью называешь  Витьком, не стоит, как ты выражаешься. Я могу тебе объяснить, понимаешь ли, Павлик, сегодня случилось такое, что делает вообще невозможным...
— Я и так все понял, эх, не ожидал от тебя!
Вышел, хлопнув дверью. И тут раздался заливистый, почти истерический Настин смех. Сквозь какое-то клокотанье и иканье, прерываясь, она произнесла:
—  Ты понял, что этот дурак подумал? Он решил, что у нас свидание, и поэтому ты не идешь играть, представляешь?!
—  Да, действительно, дурак.
В глазах предательски защекотало, наш герой попробовал читать, и ощутил муть перед глазами. «Только бы не стекла слеза»  —  этого он себе никогда бы не простил. Прошло.
Настя ничего не заметила, или сделала вид.
— Носова на математику не пойдет, дела видети ли. Какие могут быть дела, когда надо помочь подруге?
— Действительно.
—  А я сегодня контрольную переписываю. Садись со мной, поможешь; ты и так все знаешь.
—  Я не буду помогать человеку, который вместо того, чтобы хоть раз заглянуть в учебник, занимается бессмысленной болтовней, и мешает другим заниматься..., читать.
—  Ааа ..., Юпитер ты сердишься...
Но тут в класс поперли одноклассники. Настя все-таки надеялась, что Витя передумает, и поэтому никого не пускала на пустующее место. Может быть, так оно и было бы, но не сегодня. Он действительно  беспокоился. У них с Сергеем было серьезное дело, которому не могла помешать банальная простуда; только что-то серьезное.
В перерыве  подошла Настя.
—  Врядли написала хоть на три. Ты в этом виноват.
Витя молчал, упершись в книгу. Она знала его упорство, оно проявлялось во всем; если решил не говорить - не сдвинешь. Это нравилось ей, больше, чем она думала.
— Скучный ты Хохлов. Даже, если бы ты получил нобелевскую премию, я бы замуж за тебя не вышла. А вот с веселым, с ним хорошо, даже...
Но она не успела сформулировать, где хорошо с веселым, потому что Витю прорвало:
— Если бы я получил Нобелевскую премию, я бы нашел себе жену получше.
—  Ну и сиди, читай про своих любимых гоблинов, пока сам в гоблина не превратишься, хотя уже...
Вышла. Стало еще грустнее, и он знал почему: ему нравилась эта красивая самовлюбленная дурочка, больше чем нравилась.
Прозвенел звонок, Виктор вскочил, и ни с кем не прощаясь, быстро пошел на улицу.
—  По-английски ушел.
— По идиотски.
— А он играть то будет?
—  Нет, с Настюхой загулял Дасаев наш.
Все дружно посмотрели вслед уходящей девы.
— Да брось, такая краля и... нет, он, конечно мужик хороший, но...
—  Не скажи; где-то читал, что красивые бабы некрасивых  любят, по принципу противоположности. Помните, на истории говорили, что феодалы заводили себе уродов всяких: горбунов, карликов.
—  Это потому что телика не было, чтоб на уродов позыркать.
— Да, и школы не было, набитых такими уродами как ты, не перебивай, а то в душу. Так вот один карлик в королевском замке где-то всех дам перетрахал, и один из рогатых мужей его укокошил.
—  Так, если он карлик, то у него член длинный.
—  И толстый.
— Ты, как всегда, в точку Михалыч, ну пойдем, покурим.


Глава 4.

Витя вошел и обнял Сережу, он почти плакал.
—  Ну, ты даешь, вообще. Я тебя в школе ждал, весь на нервах. Прихожу сюда, а у вас здесь...
— У нас писец полный. Ну, ты проходи, я тебе все расскажу, да вот познакомься...
В глубине кухни сидел старик, опираясь на клюку, и пристально смотрел на Сережу.
 — Твои предки были рыцари.
— Да  нет, сибирские крестьяне.
— А до этого?
— Казаки  были, воины, только ничего такого не носили: доспехи, гербы там...
—  Это не имеет значения. Друга своего любишь, пойдешь с ним на все, даже на смерть?
—  Конечно, пойду, только я не понимаю...
— Вот, спутник есть  — это хорошо.  Ладно, вы поговорите, а я пойду,  посплю, покажи где. А потом поговорим, да винцо попьем.
Сережа рассказал все, что видел и знал.  Друг совершенно не удивился превращению старика в короля; он начитался сказок и радовался, что волшебное вошло в его жизнь. Слушая про демонов, Витя качал головой.
 —  Что-то им очень надо, такие,  просто так не отвяжутся. Орки, гоблины, волколаки, ракшасы — это брат такое... Я уж знаю.
Вошел король.
—  Ну, что ж  братцы,  покалякаем чуток.  Но вначале, как положено, закусим, кстати, сюда может кто-нибудь заявиться?
—  Родители, часов через пять.
—  Нормально, успеем.
—  Из мяса только пельмени.
— Отлично.
— Вина больше нет.
Король помрачнел.
—  Но, есть коньяк.
Король помрачнел еще больше.
— И, водка.
—  А вот это отлично. Что вы на меня так смотрите? Перед вами сидит не король Артур, а бедный пенсионер, который с удовольствием выпьет водочки с пельмешками.
— А еще есть огурцы, помидоры...
— Все тащи.
Потом сидели и ели, вернее ел в основном король, а ребята с нетерпением ждали, когда он насытится.
—  Ну, вот теперь хорошо. Что ж начнем сначала. От кого я бежал? Есть четыре чертовы бабы.
—  Их гораздо больше.
—  Не мешай. Это такие... Вы таких не видывали. Первая - Царица Болот: жестокая садистка. Вторая - Царица Островов: хитрая интриганка, прикинется хорошей и ножом по горлу. Третья  — Царица Северных бурь: заносчивая, исполненная непомерной гордыни. Ну и главная —  фея Моргана: жена Лота, которого я отправил на тот свет. Самое ужасное, что эта фурия  —  моя сестра. Она обладает магическим даром; если те три только ведьмы, то она волшебница: наделила даром неуязвимости нескольких рыцарей.
—  А в чем разница?
— Ведьмы орудуют тем, что существует, а волшебники создают новое. Вот и Моргана создала гоблинов, ракшасов, орков и волколаков, которые спокойно посреди бела дня разгуливают по городу.
—  Вот Саруман тоже...
— Саруман? А, это из книги, читал; про совсем древние времена, но все повторяется. Я тут много всего прочел, особенно Сервантес понравился. А там, где про Средиземье, меня насмешила фраза в конце, что с кольцом волшебство уйдет. Никогда и никуда оно не уйдет. Так вот, зачем эти бабы гонятся за мной, насылают тучи своих прислужников? Им от меня нужно  вот это. Но пойдем лучше в ванную.
Когда вошли в ванную король закрыл дверь, и даже запер ее. Залез в карман старого пиджака, вынул грязную тряпицу и развернул. Зеленый свет заполнил комнату, он струился от зеленого камня, размером с небольшое яйцо. Витя с Сережей ахнули; они никогда не видели подобной красоты.
—  Ну, вот и последнее доказательство, —  пробормотал король, убирая камень, —  пойдем в комнату.
—  Что это было?
— Это —  первый изумруд на Земле. Когда Сатана был низринут с Неба в Ад, он потерял изумруд из короны. В момент удара о землю камень превратился в деревянную чашу.
—  Чаша Грааля, — прошептал Сергей.¬¬¬¬¬¬
—  Да, она. Из этой чаши Иисус пил вино с апостолами на Тайной Вечере. После смерти Христа, Иосиф Арифамейский  собрал в чашу его кровь. Затем следы ее теряются. Многие храбрые рыцари путешествовали по миру в поисках чаши Грааля. Тому,  кто найдет ее, будут даны невиданные силы для осуществления добрых дел. Но что не дано было добрым рыцарям, получилось у феи  Морганы. С помощью своих подельниц  она нашла чашу. Но для осуществления ее замыслов она не годилась. Тогда она превратила чашу обратно в изумруд, ибо он дает всемогущество в злых делах. Эта трансмутация была не сложна, т.к. повторяла в обратном порядке уже пройденный путь.
—  Как обратная реакция в химии. Из Углерода в Углерод.
—  Выпендриваться  надо на уроках, тем более не надо перебивать.
Не знаю, какие у нее были планы; скорее всего, хотела превратить волшебников, фей, эльфов, гномов, богов и людей в своих рабов, но планам этим не дано было сбыться. Моргана, конечно, волшебница, но дурра  дуррой. Ей пришлось нанять алхимика для помощи, конечно не объясняя сути. Но тот все понял, и стянул камень. Бежал он быстро, но убежал не далеко; на лесной дороге его зарезали и ограбили.
Так начался кровавый путь камня. Для грабителей — это была просто драгоценность. Труп алхимика был найден служителями феи Морганы, но сам камень затерялся. В бешенстве от глупой неудачи, она начала поиски. И тут ее подвела излишняя эмоциональность. На ее  метания по всему свету обратил внимание великий  Мерлин. Он узнал, что она с подругами ищет, и забил тревогу.  Дело не только в Моргане. Эти четыре мегеры считают себя великими царицами, но, вероятно, они давно уже куклы в руках истинного хозяина камня. Он и так усилился за последние две тысячи лет, а если корона снова станет целой, его могущество возрастет в тысячи раз.
  Мерлин  вызвал рыцарей Круглого стола с острова  Авалон, и начал поиски камня, с целью опередить врага. И вот свершилось предсказание, что в решающий момент король Артур снова явиться в мир. Вот я и перед вами, — старик церемонно поклонился.
— Однако  пора сделать перерыв, а то в горле пересохло.
—  Я дам вам воды
—  Не надо; стакан водки с огурцом —  лучшее лекарство от сухости в горле, это тебе любой доктор скажет. Нормально. Собрали совет. Первый вопрос: как превратить камень обратно. Как понимает наш многоуважаемый химик,  для этого превращения,  нужны особые условия. Надо сказать, что у нас сильный интеллектуальный перевес ;  Мерлин  вызвал духи  Галилея, Джордано Бруно, Коперника, Тихо Браге. Они рассчитали траекторию полета Духа Тьмы, и траекторию отлетевшего от короны изумруда. Соответственно была получена точка падения и превращения.
— И, где?
— На полуострове Крым, Медведь-гора, знаете?
—  Я знаю, — воскликнул Сережа, —  она же около Артека, и еще, на ней нет воды.
— Точно, вот там и упал изумруд в зачарованный лес. Надо забраться на дерево и кинуть изумруд  в место превращения,  и история повторится заново. Но сделать это может не каждый, а только потомок Иисуса Христа.
—  Разве у...
—  Брак в Канне Галилейской  —  это была свадьба Христа с Марией Магдалиной. Там он и совершил свое первое чудо: превратил воду в вино. Господь показал, как надо избавляться от греха, ибо любое соитие вне брака  —  грех, и совершил главное чудо: превратил блудницу в святую. Сына Христа звали Иоанн, он стал одним из апостолов. Таким образом,  мы начали поиски по двум направлениям: первое —  камень, второе —  подходящий потомок.
  Для того  чтобы искать камень, пришлось внедриться в разные структуры;  Мерлин, к примеру, стал Римским Папой. Ланселот  стал экспертом Юнеско, постоянно разъезжая по всему миру с всякими комиссиями. А его братец  Лайонел там же  — начальник охраны; вот они вместе там и рулят. Тем же занимается Саграмон во Всемирном Здравоохранении. Бэдивер  и Галахэд  внедрились в среду искусствоведов и антикваров. Борей де Ганис имеет репутацию самого яростного скупщика камней, сумасшедшего миллиардера, который никогда не скупится. Понятно, все они выступают под другими именами. Я же, меняя личины,  путешествовал,  охотясь за местами, где происходили крупные преступления, связанные с камнями.
— А сколько он примерно стоит?
— Так и не выяснилось. Как только он попал на аукцион, я его оттуда украл. Выбора не было: утром те купили бы. А какая охрана была! Но Моргана, для надежности, еще своих отморозков в три круга выставила. Прям — Мажино, или линия  Маренгейма.
—  Вы любите военные книги?
—  Конечно! Сейчас такие интересные войны, есть,  где развернуться настоящему любителю этого дела.
—  Да уж.
— Как я смог выкрасть камень вы поймете, когда я буду уходить. На аукцион приперлась  и моя сестрица. Много бы я дал, чтобы увидеть какая у нее стала рожа, когда выяснилось, что камня нет. Ее мохнатые ублюдки  устроили на этом  Сотби настоящее побоище; а, что толку?
Изумруд я отвез в Рим —  Ватикан самое надежное место для хранения. Надо видеть с каким надутым видом, этот закоренелый язычник,  Мерлин,  служит  службу и раздает благословения.
—  Он уважает всяких Богов?
—  Он любит не Богов, а Богинь; пенек трухлявый. А как он восхищается своей Швейцарской гвардией... Такие у него ребята: и сильные, и стройные, и мужественные; я уж стал сомневаться... Ну,  в общем,  обсудили план поисков потомка, и начались мои мытарства. Рассеялись по всему миру, многих убили и их линии обрывались. Разные были: врачи, ученые, купцы, ну и, извини, воры. Первых сжигали вместе с семьями, вторых вешали, к сожалению, часто,  совсем молодых.
Когда мы дошли до второй Мировой,  казалось, что дело труба: было ощущение, что всех потомков поубивали. Но некоторые выжили. Мы стали искать, прежде всего, в Израиле. Но попадались либо старики, либо маленькие дети. Отыскался один подходящий, но он стал инвалидом в  Семидневную войну. Американцев шеф сказал не брать:  камень слишком дорогой. В общем,  в итоге всех мытарств ты, Сергей, оказался единственной кандидатурой. Да, дорогой мой, ты потомок Иисуса Христа, а, кроме того, Маккавеев и Раввинов. Недаром Господь сберег твою бабушку в Блокадном Ленинграде, а дедушка чудом избежал расстрела: он был под военным трибуналом, но в тройке оказался его старый друг,  и он "отделался" штрафным батальоном; там, как ни странно, выжил. А потом всю твою семью чуть не раздавило "Дело врачей", но Сталин вовремя умер, а Берия прервал процесс. Ух,  и натерпелся я, читая ваши архивы — дикие нравы.
Но нужна была последняя проверка. Вы помните,  как изумруд засиял в твоем присутствии; при обычных людях он только мерцает. Так что старайся его не доставать без нужды. Ну,  теперь отдохни, подумай, а заодно свари еще пачку пельменей, а я передохну.
—  А пачки хватит? — с легкой издевкой спросил Виктор. Сергей делал ему возмущенные знаки, но король спокойно ответил:
—  Пожалуй,  да, для перекуса; на  Авалоне нормально поужинаю.
Потом снова сидели и смотрели как король,  неспешно  насыщается.
—  Хорошие помидорчики, да и огурцы тоже; на Авалоне таких нет. Как я там буду жить без всего этого, не представляю, без бани...  Водка кончилась, чтож, сигнал для окончания  разговора. Географию хорошо учили?
—  Ну, в общем...
— Естественно никакой карты я вам не дам, а скажу широту и долготу. Я уйду, время будет, большую карту посмотрите. Подробную можно будет купить только в Севастополе, а лучше в Ялте. Но до горы еще надо добраться, а это будет нелегко. Они не знают кто вы, и куда едете — это хорошо. Но дом под полным  контролем; они будут следить за каждым выходящим.
— Неужели, за каждым?
—  У них есть такие возможности, а главное нет другого выхода. Я немного виноват в том, что привел их за собой. От радости, что дело почти сделано немного расслабился, и слишком поздно почувствовал за собой слежку — практически у этого дома. Развернулся —  трое на меня. Я их уложил, конечно, но один успел пырнуть.
- Вы их убили?
—  Вероятно, если это были действительно люди. Кровь была красная, у тех —  черная.
Появились еще, и пришлось уносить ноги. Встретил тебя: с одной стороны это хорошо — отдал камень, с другой плохо — непонятно, как тебе от них оторваться. Еще есть у них такие, которые магические сущности вроде изумруда нюхом чуют. Их всего 12, и их вам бояться надо больше всех — это ведьмаки. Ну  что ж,  теперь вы все знаете, а мне пора; рану от отравленного кинжала можно вылечить только на  Авалоне, а она начинает слишком сильно болеть.
—  Постойте, а деньги на дорогу?
Великий король бриттов смутился.
—  Деньги были —  Мерлин  дал, но случился непридвиденный  случай. Я в Москве решил посетить ресторан «Прага»; хотелось увидеть место, где смешная сцена из "12 стульев" происходила. Заодно поел.
—  И надрался, — прошептал Виктор.
—  Пошел погулять, а тут такая вывеска, что-то там про снег.
— «Метелица», так вас в казино занесло!
—  Ну,  да, только вы Мерлину  не говорите, а то он меня в крысу превратит.
—  И, правильно сделает, — еле слышно, сказал Витя.
— Дело не в деньгах, а в вашем мужестве, сообразительности и решительности. Верьте в себя и помните, что помощь может придти с самой неожиданной стороны. Вот кольцо — это нынешний знак, по которому узнается свой. Как только один из наших попадает в плен врагу — мы тут же меняем знак; не всякий может выдержать пытки в темницах феи Морганы.
— Так у нее остался замок?
—  Да. Только по виду —  это обыкновенный особняк, но в подземельях все осталось по старому. Так вот кольцо: обыкновенное медное, но, что важно, обвитое змеей. Если не присмотреться, непонятно, что это змея, или просто узор. Вот камень, придумайте,  как спрятать его понадежнее. А это —  координаты, выучите и сожгите.  Артур подошел, обнял и перекрестил мальчиков. Мне пора. Я пойду в ванную, а ты заходи через полчаса и спусти воду.
—  Слушай, —  сказал Виктор через минуту после ухода короля, —  он же алкоголик.
—  Ты просто не читал про рыцарей Круглого стола. Я сам удивлялся — они целыми днями пировали, а если и выезжали в экспедиции, то и там  пили каждый вечер.
—  А как же они, вообще, двигались?
—  Воздух был хороший, еда; здесь, видишь, как его повело.
Прошло полчаса, ребята вошли в ванную. От ванны исходило серебряное сияние, в ней плавало множество совсем маленьких серебристых рыбок.
—  Какие славные рыбешки, —  воскликнул Виктор, —  можно я несколько для аквариума возьму?
Из ванной вылез костистый кулак и погрозил в его сторону. Сергей ухмыльнулся, и вытащил затычку. В водовороте ушли все  рыбки, и их проводило хлюпанье.
—  Вот и ушел дедушка, а  был забавный.
—  Во всяком случае, теперь понятно, как он камнем завладел: проник через канализацию. Ладно, пойдем чайку с сухарями попьем, и обсудим.
—  Да после такого кроме сухарей ничего не остается.
—  Хорошо хоть родители не ужинают — здоровье берегут.
Налили чай, захрустели.
—  Если бы не камень в кармане, я бы подумал, что все это сон, — сказал Сережа.
— И кольцо, —  Виктор кивнул в сторону стола.
И началось довольно сумбурное обсуждение положения. Было ясно, что нельзя делать ничего особенного, заметного: выходить, собравшись, как в поход, обоим не идти в школу, неожиданно исчезать; в этом случае начнутся поиски с милицией, которая наведет на них "кого надо". Решили идти в школу как обычно, а дальше действовать по обстановке. Стали набивать рюкзаки, конечно не учебниками. Запасное белье для Виктора пришлось "одолжить" у Сережиного папы. Правда белья у того было так много, что он врядли заметит пропажу - так подумал Сережа. Понятно, что Виктору бегать домой и обратно нельзя: он уже под надзором. Взяли кусковой сахар, чайные пакетики, хороший запас сухарей.
— Ну вот, —  удовлетворенно сказал Виктор, - теперь от голода не умрем. Кстати, деньги  в большом количестве нам особо и не нужны, а мелочь тебе мама даст.
—  Это почему же?
—  Билеты покупать нельзя. Если мы купим билеты на самолет или поезд, то в аэропорту или на вокзале нас уже будут ждать, причем, рентгенологи эти.
Посидели. Подумали.
—  Можно с проводницами договориться, без всяких билетов.
—  Гениально Сереня, ну голова, я всегда говорил, что ты гений.
—  Но подсесть можно только оторвавшись от слежки, и тут есть идея. Кто у нас лучший певец в классе?
—  Ты, но почему в классе, в школе.
—  Пойдем по электричкам: я буду петь, ты будешь деньги собирать. Ничего подозрительного, нормальное явление; кстати,  я уже пробовал —  хорошо дают.
—  Как пробовал?  Без меня?!
—  Да это случайно получилось. Шел в метро, смотрю  —  играет — не очень хорошо, вернее, откровенно   плохо. На обратном пути, смотрю  —  нет его; и тут меня как будто кто-то дернул: встал и начал петь. Деньги стали в карманы засовывать, поставил пакет,  в общем нормально. Ну, давай к делу. В общем: идем мы, а на пустых полустанках будем выходить, и смотреть, кто еще вышел и без дела стоит. Если на третьем полустанке выходят те же люди, то...
—  Мочить. Гениальный план. Поймут кто мы, но ищи ветра в поле. Нужно оружие: я завтра у одного там одолжу для себя кастет, а для тебя складную дубинку — отличная штука.
Остаток вечера прошел в разглядывании карты Крыма. Более мелкой, к сожалению, не было. Пришли родители. Сереже не хотелось врать, и он рассказал часть правды: пустил в дом дедушку, который испугался бандитов, и накормил его. Ночевка друга была обычным делом, и мама постелила обоим. Друзья легли пораньше, чтобы хорошенько отдохнуть перед самым трудным и опасным днем в своей жизни.

Глава 5.
В школу шли спокойно, неспешно, старательно обходя лужи. Заранее договорились, что не будут смотреть по сторонам, а главное оглядываться, поэтому  не заметили, что от группы хануриков, пивших пиво во дворе, отделился опухший парень в драном, грязном пальто и синяком под глазом. Он пошел за ребятами сложными зигзагами, периодически останавливаясь, чтобы хлебнуть пива.
Прошли в класс, сели. В начале урока математики была проверка домашнего задания. Учительница, дойдя до Виктора с Сергеем, к своему удивлению, увидела совершенно пустую парту.
—  А, где ваши тетради?
—  Забыл.
—  Я тоже, случайно, впопыхах.
—  А учебники тоже забыли?
Тут встрял бас Михалыча.
—  Они все делают вдвоем.
Раздался дружный смех. Ребята сидели пунцовые,  смотря в парту. Когда взрыв смеха достиг своего апогея, Виктор поднял голову и погрозил Михалычу кулаком. Этот жест быстро притушил веселье. Учительница отошла, покачивая головой. За всем этим, с нарастающим удивлением, наблюдала Настя. До этого она не спускала глаз с окна, вот и теперь, снова стала глядеть на улицу.
— Настя, что ты там увидела?
— Мужика голого; из музея сбежал.
Затихший было смех, снова набрал силу.
— Ну, что с вами сегодня? Ладно, начнем урок.
На перемене Настя подошла к друзьям.
— Сереж,  дай на пять минут учебник по Химии или тетрадь.
 — У меня нет.
—  Витенька, но у тебя то всегда все есть.
 — А вот сегодня, представь себе, нет.
— И у тебя нет —  какая прелесть. Пойдемте ребят, я вам кой-чего интересное покажу.
Подвела их к окну.
—  Это ваш новый друг? Вон тот симпатичный, весь драный?
Недалеко от ворот школы прогуливалась, уже известная нам, потертая фигура.
—  А с чего ты взяла, что это наш друг?
— А как же: в школу вас проводил, теперь ждет вон.
—  Совпадение...
Но тут прозвенел звонок. Настя дала им два листа и две ручки.
На большой перемене друзья решили пойти в столовую,  и как следует  подкрепиться.  Настя с интересом наблюдала, сидя за соседним столом, как они таскали хлеб и пихали в пакеты. Выйдя из столовой, друзья разделились: Сережа пошел на улицу, а Витя в класс. Вот тут его и настигла Настя.
— Что у вас происходит?
—  Ничего.
Голос Насти стал жалобным, казалось,  она сейчас заплачет.
— Мы знаем друг друга с детства, я думала, что мы друзья, а иногда, что больше чем друзья, но я ошибалась.
И она сделала вид, что хочет уйти.
— Ладно,  я тебе скажу, но ты должна поклясться, что никому не скажешь.
— Клянусь!
И Витя, пойманный на довольно дешевую провокацию, рассказал всю историю. К его удивлению, профессиональная болтушка во время всего рассказа  молчала. Наступила пауза, и в нее ворвался Павлик в бело-голубой майке с номером  Мародоны, которую он, похоже,  никогда не снимал.
— Сегодня игра на вылет, —  сказал он гробовым голосом, —  Ты стоишь?
—  Я, наверное...
—  Стоит.
- О, Витек, у тебя появился менеджер, и сегодня он дал добро. Ну, спасибо.
Павлик картинно поклонился.
—  И я приду посмотреть, как вы там играете.
—  Теперь я уверен, все будет отлично мадам. Насвистывая аргентинский гимн,  Павлик отправился восвояси. В этот момент класс начал заполняться, вскоре раздался звонок.
На перемене Настя с Витей остались в классе.
—  Я все обдумала. К сожалению, хотя не очень хочется, но мне придется ехать с вами. Вы без меня пропадете.
У Вити отвисла челюсть.
—  Ты с ума сошла, с катушек съехала,  сбрендила вздорная баба.
—  Ты лучше послушай. Я могу вам сделать алиби. Ну,  представь, если вы исчезните просто так — вас же объявят во всесоюзный розыск; и кроме этих,  еще милиция будет охотиться. Везде фотографии, все такое...
—  Да, конечно. А ты, что предлагаешь?
—  Как тебе известно, вместо того, чтобы глупо бегать за мячом, я занимаюсь в зоологическом кружке, т.к. собираюсь быть не футболистом, а биологом.
—  Я вообще то...
—  Так вот, мы решили сделать собственный биологический музей. Один музей предложил нам в дар экспонаты, но их нельзя пересылать по почте; требуют особо почтительного отношения. А у нас в кружке одни девки, и еще один, бесполый. Я скажу, что нашла двоих энтузиастов, с которыми я поеду и привезу экспонаты.
—  А где этот музей?
—  В Туапсе.
— Так это Кавказ.
— А мы вначале в Крым, а на обратном пути в Туапсе.
— Будет ли он обратный путь.
—  Со мной будет.  Руководительница, она моя подружка, позвонит родителям. Те конечно немножко удивятся такой спешке, но,  во всяком случае, не будут в колокола на всю Россию бить. Теперь второе. Меня они не знают, поэтому я могу спокойно зайти домой и взять все нужное. Да и потом мое инкогнито может пригодиться.
—  Ну,  дает баба!
—  Теперь главное. Вы правильно решили, что покупать билеты нельзя, и надо договариваться с проводницами, но ведь им тоже надо платить, и, как минимум не меньше чем в кассе, а денег  у экспедиции нет.
—  Да, точно, будем кумекать...
— Да хоть  обкумекайся, ничего не накумекуешь. Я могу одолжить.
— Откуда у тебя?
— Копила, хотела в Норвегию поехать в лагерь, но чувствую, что в Крыму будет веселее.
—Настенька, милая моя, хорошая...
Витя попытался неуклюже обнять девушку. Она мягко отпихнула его.
—  Спокойствие, только спокойствие, я не твоя бабушка, —  как говорил твой любимый герой. Ну что, берете меня в компаньоны?
— Я один не могу этого решать, после урока с Серегой поговорю.
Разговора с Сережей Витя боялся:  думал,  тот обвинит его в выдаче тайны, в том, что хочет связаться с девчонкой. Но друг не возмутился.
—  В общем,  нормально получилось: нерешаемые  проблемы решились,  да она и не помешает. Знаешь —  Настя хороший человек, да и знакомы мы давно.
— Вот и хорошо. Теперь я побегу, возьму, что нам надо, а потом сразу в спортзал; а ты пока с Настюхой побазарь  —  как, чего, зачем и почему. Ну,  все времени нет, давай братуха.
—  Давай, давай, Ромео.
Настя наблюдала из окна за переговорами. Когда поняла результат, радостно вскрикнула, и поцеловала свою не очень красивую подружку. Но тут дурная нота ворвалась в радостный хор: долговязая фигура с бутылкой в руке опять прошлась около школы. Это вернуло к реальности.
—  Да мне же в кружок надо — договориться, но лучше хотя бы одного взять с собой; другой к матчу готовится - святое дело.
Они с Сережей обо всем договорились в кружке, получили соответствующие мандаты и  командировочные. Потом пошли в столовую, пили чай с пирожными и обсуждали ситуацию. Еще в кружке по телефону Настя выяснила расписание электричек с Киевского вокзала. Последняя Калужская была в восемь. Решили, что сразу после матча Настя идет домой, собирает вещи, едет на вокзал, покупает билет и садится в эту электричку. Витя с Сережей, для правдоподобности и экономии, билета не берут, а идут на платформу в обход знакомым путем. Они должны поехать на более ранних поездах, но в итоге успеть на Калужскую.
Потом пошли смотреть футбол. Из соседней школы прибыли весьма самодовольные ребята, полностью уверенные в победе. Начало матча говорило за это. Нападение пришельцев не покидало чужую зону и жестко прессинговало. Команда Вити в течение первых 20 минут не могла выйти из своей зоны. Спасали то штанги, то перекладина, то отчаянные сейвы  вратаря. Но постоянно обороняясь, поневоле начинаешь фолить. И вот доигрались до пенальти. Витя взял сложнейший удар, чем поднял дух своей команды, и несколько умерил пыл соперника. Игра стала равной. Соперники обменялись голами, игра перешла в овертайм и докатилась до серии пенальти. К этому моменту, вначале инертная Настя, вошла во вкус, и болела как настоящий тифози. Из пяти пенальти Витя отбил три, что обеспечило победу его команды и полный конфуз соперника. Вратарь был героем дня. Его качали, а когда опустили, подбежал Сережа.
—  Ну,  Витек —  молодчик!
 Крепко обнялись.
  Подбежала безумная фанатка, обняла вратаря и поцеловала прямо в губы. Виктор стоял красный как рак, рядом такая же, пришедшая в себя Настя, а вокруг кричали "Ура!". 

                Глава 6.
В первом вагоне Сережа заметно нервничал;  Витя, собиравший деньги, еще больше. Но потом дело пошло. У Сергея был отменный голос, и он долго подбирал репертуар: всем знакомые народные и военные песни. Было два небольших конфликта: с коллегами и торговцами. Друзья, по понятным причинам, отношения не обостряли, и шли на компромиссы. Напротив, контролеры прошли мимо них, как будто не заметив.
Киевское направление отличается тем, что быстро вывозит из города; рано начались, стоящие в лесу полустанки. Вышли. Покинули вагон  еще несколько человек, которые сразу направились по тропинке к деревянным домам между деревьев. Двое немного задержались, прикуривая, и, как показалось, поглядывая на мальчиков. Впрочем, в этом еще не было ничего особенного, музыканты всегда вызывают живейший интерес. Прикурив, парочка пошла с платформы.
— Запомни их Витек, но помни,  мы должны быть очень аккуратны; слишком велика цена ошибки.
—  Это точно.
Показались огни подходящего поезда.
- Стоим, делаем вид, что не собираемся ехать.
Только когда раздался сигнал к отправлению, ребята двинулись к дверям. В этот момент, недалеко от них, на платформу  запрыгнули двое, и тоже устремились к поезду.
—  Это они!
—  Однозначно.
На следующем полустанке, после ухода нескольких  людей, осталось четверо: два типичных деревенских работяги  и два школьника. Школьники приблизились к беспечно покуривающим мужичкам. Витя  достал сигарету, и стал ощупывать карманы.
—  Черт, спички забыл, разрешите прикурить.
Вплотную подошел к более высокому, тот протянул папиросу, и в этот момент получил такой удар кастетом между глаз, что свалился беззвучно, и, почти вертикально. Второй поворотился боком к Сергею, который, не теряя времени, огрел его дубиной по затылку.
Разгоряченные победители смотрели друг на друга, но в глазах была не радость, а вопрос.
— С ними надо что-то делать Сереня; мало того, что они нас теперь знают, они знают, в каком направлении мы едем.
— Как же быть?
— Добивать, Сереня. Ты пойми, на войне как на войне; они бы нас не пожалели.
Сережа удивленно посмотрел на своего друга. Он считал его подобным быку, которого надо долго раскачивать, чтоб взбесить; а тут такая холодная, хоть и вынужденная жестокость. Но, по любому, Витя был трижды прав. Вспомнилось, что творилось во дворе дома. Сережа кивнул в знак согласия, но в этот момент ситуация резко изменилась. С неестественной для обычных людей скоростью, противники пришли в себя, поднялись и стали резко кружиться вокруг собственной оси. Скорость нарастала, и фигур уже нельзя было разобрать — возникли столбы черного дыма. Вдруг, дым стал уплотняться,  и вместо людей появились косматые, мерзкие чудовища с ятаганом в одной руке и маленьким щитом с шипом посередине, в другой; такой  щит мог служить для нападения и защиты.
Более крупный  подошел к опешившим друзьям, осклабился клыкастой улыбкой, обдал смрадным запахом.
- Давайте камень, сосунки, и уйдете живыми. Давайте, давайте; все равно возьмем.
В этот момент на платформу залез высокий парень с лицом, похожим на лошадиную морду. Он помог подняться низкому  с кудрявыми волосами. Судя по одежде и общему виду — это были бродяги.
—  Шо за такэ? Кино снимаете? А гдиж камеры?
— А ныне Вано камеры маленькие, они их прикрепили к дереву, наверное.
—  Идите, идите отсюда, а лучше бегите. Чего, не въехали, придурки?
Одно из чудовищ приблизилось к длинному и взмахнуло ятаганом, с явным намерением снести голову. Но тот, с неожиданной ловкостью совершил сальто назад, при этом высоко взлетев над землей. Приземлился не бродяга, а рыцарь в блестящих доспехах. Тот же акробатический трюк проделал второй бродяжка.
—  Отойдите прекрасные сэры, у нас с этими исчадиями тьмы свои счеты.
— Иди сюда презренный раб Мерлина.
Завязалась битва,  в которой мечи и ножи мелькали так быстро, что ничего нельзя было толком разглядеть. Прошло меньше минуты и рыцари вытирали мечи от черной крови. Потом каждый из чехла на поясе достал тонкий осиновый колышек, и вонзил в левую часть груди врага. Тела вспыхнули; из двух костров, в которых извивались черные тела, доносились проклятия. Сережа  с Виктором, открыв рот,  наблюдали всю эту сцену.  Опустив голову,  увидели две кучки пепла.
—  Вот это называется — убирать мусор за собой.
—  Да, экологически чисто сработано.
Они обернулись. Перед ними снова стояли простецкие парни из предместья. Высокий, и, вообще,  крупный, с лошадиным лицом и идиотской  улыбкой, представился:
- Сэр Гарет, к вашим услугам.
Маленький в рваной, грязной одежде, но с красивыми шелковистыми волосами, за которыми, похоже, тщательно ухаживал. Эти, подстриженные под горшок, но чистые волосы, диссонировали с грязными ногтями. Лицо его было бы приятно, если бы не застывшее выражение злости и презрения к окружающему.
— Сэр Бельянис, к вашим услугам. Я думаю кольца показывать не надо, вы и так поняли, что мы приставлены к вам нашим господином королем Артуром. Раньше мы не могли подойти по понятным причинам, и ломали головы как это сделать. Но вы сделали отличный маневр прекрасные сэры. Мы его разгадали после вашей первой высадки. Мы тоже вышли, и следили за вами, и за этими, которые улетели, от первого вагона. Поздравляю вас. И он церемонно поклонился.
—  Да что я, это все он придумал. И никакие мы не сэры, а простые школьники. Его зовут Сергей, меня Виктор.
—  В данный момент — он Ваня или Вано, я — Коля или Колян.
—  Слухай  Колян у тебя чего-нибудь осталось?
Коля достал пластмассовую бутылку, Ваня встряхнул:
—  Не особо, но до Калуги хватит, — глотнул, —  хорошо! Покурим Колян?
— У меня всего три осталось.
— Как раз нормально.
— Тебе нормально, а мне нет.
Спор решил Витек, отдавший Коляну пачку.
— Я взял ее для имиджа, — пояснил он.
Пока курили, выяснилась легенда новых знакомых:  они были украинские рабочие, работавшие в Москве, которых хозяин выкинул, не дав, даже денег на дорогу.
—  Как только стало известно, что камень находится в Крыму, Мерлин приказал нам стать гастробайтерами. Потом Артур сообщил про вас, и вот мы здесь.
— А начальник тоже наш человек?
—  Нет, это было бы опасно. Просто вчера мы с Вано побузили чуть-чуть на стройке, даже милицию вызывали. Ну а утром нас, как говорится, без выходного пособия. Но, главное, паспорта отдал, и бумажки дал, что работали — помогает с контролерами.
—  Еще бы не дал.
 —  Да, Вано его малость поднапряг, чтоб не охамел совсем.
Пока говорили, подошел Калужский поезд.
Теперь,  когда входили в вагон, Коля и Ваня протискивались следом, садились и с удовольствием слушали песни; оба, как полагалось  было рыцарям, были немножко музыкантами. Вано особенно понравилось в исполнении Сергея  "Выйду ночью в поле с конем", Колян  забалдел  от  "В горнице моей светло". Какой-то мужик стал громко высказываться на тему, что попрошайки достали. Это была ошибка; его просто выкинули из электрички.
Наконец, они вошли в последний вагон, где увидели Настю, читавшую книгу. Сережа собирался спеть "Не для меня придет весна", но неожиданно для себя, запел по-итальянски  — "Santa lucia". Как будто повеяло свежим ветром с моря. Настя посмотрела на ребят, и улыбнулась так лучезарно, что у Вити дух захватило. В этом вагоне народу было мало, а денег получили больше, чем во всей остальной электричке.
- Я уже нервничать начала: нет да нет.
- Да и мы: предпоследний вагон, а тебя все нет.
- Ну ладно, понервничали,  и хватит; садитесь. А это кто?
В проходе стояли две знакомые нам фигуры: большая и маленькая.
- Разрешите представиться мадам; сэр Гарет, к вашим услугам. 
И Вано изобразил что-то вроде светского поклона.
Колян не поленился пройти между сиденьями, встал на одно колено и поцеловал Настину ручку.
—  Рад видеть такую красоту среди этой юдоли скорби мадам. Я  —  сэр Бельянис, и менестрели поют обо мне весьма часто. Будьте дамой моего сердца, если не хотите разбить его навеки.
Хорошо, что Настя была готова ко всему, иначе эти речи из уст потасканных бродяг повергли бы ее в шок. Она посмотрела на Витю, тот сидел красный как рак, закипая подобно самовару; с ним все было ясно. Перевела глаза на Сережу; тот миганьем глаз и киваньем головы просил ее согласия.
—  Сэр рыцарь я согласна быть дамой вашего сердца, и подобно звезде вести вас  к вершинам славы.
Сережа, молча,  зааплодировал.
—  Вы меня навек осчастливили. Теперь какой ­ нибудь предмет, чтоб я помнил о вас, находясь на другом конце земли.
На груди у Насти была янтарная брошка. Со вздохом она отцепила ее, и прикрепила к грязной рубахе своего рыцаря. Тут в эту идиллию ворвался тяжкий бас Вано:
— Колян, не пора ли? — он похлопывал по карману, где лежала бутылка.
—  Извините, у нас совещание. Пойдем  пошукаем.
Рыцари удалились. Сережа поворотился к Вите.
—  Ну чего ты такую злую морду скроил?
—  А чего он...
— Да он ревнует.
— Еще чего.
—  Надо читать серьезные книги. Дама сердца —  это не любовница и не жена — это символ. Она могла быть замужем и иметь детей, быть много старше рыцаря; вот в "Крестоносцах" Сенкевича такую имел рыцарь де Лорш. Если бы ты читал Сервантеса, то знал, что дама могла вообще не знать, что у нее есть рыцарь.
— Да, я вам взяла в дорогу книги, Вить, достань рюкзак.
Витя снял с полки рюкзак и крякнул:
— Неужели ты тащила это сама?
—  Папа помог. Так вот, тебе, как потомку казаков, я взяла "Тараса Бульбу" и «Казацкие рассказы» Шолохова. А  тебе, Сережа,  потомку  Маккавеев —  "Иудейскую войну"; в дороге главное, чтобы не было скучно.
— Кстати, узнаешь, что казаки называли себя рыцарями.
—  Эх, Настюха, молодец вообще...
— Не рыцарями, а лыцарями.
Это было сказано дамой напротив, закутанной в платок.
— Знакомый голос… это…
— Это я — Наташа.
— А ты чего здесь делаешь?
— А вы думали, что я отпущу лучшую подругу, одну, вместе с двумя ненормальными?
— А как?!
— Я рассказала… случайно…подруга ведь.
— Чтобы я,…когда ­нибудь связался с бабой…
— Еще как свяжешься, но щас не об этом. Мы с Наташей взяли все для ужина.
— Это, конечно, неплохо, но…
— Да, вы не думаете, что камень, на время, стоит отдать мне?
— Почему?
— Через день, максимум два, вас вычислят. Они бросят все силы на ваши поиски. Эти просветчики не могут всех проверять, они будут заниматься именно ребятами вашего возраста.
— Но ведь известно, что ты с нами поехала?
— Ничего не известно. Если кто-нибудь будет спрашивать, руководительница кружка будет говорить, что вы поехали вдвоем; это договорено.
— Ну а родители?
—  Для них вы поехали одни.
—  А классный руководитель?
— Для нее вы уехали, а я заболела; пришлось с родоками  договориться.
 — А как объяснила?
 — Не хочу, чтобы завидовали. Все учатся —  а я на море. Бабы,  они знаешь какие...
—  Да уж. А что Михалыч, конечно все это шито белыми нитками, но пару дней можно будет выиграть, тем более, помнишь,  король говорил, что у них с интеллектуальным потенциалом плоховато.
Миша молчал; ему не хотелось отдавать изумруд  даже на время, но логические доводы друзей были неопровержимы. Он посмотрел искоса на Настю: а, что если она…? Нет, надо гнать даже тень таких мыслей. Да и камень он уже начинает ощущать своей собственностью; так недолго до совсем дурного  дойти.  Миша молча,  быстро вытащил завернутый в тряпицу камень и сунул его в Настину руку, и тут же пожалел об этом. Их глаза встретились; показалось, она поняла его и пожалела.
В этот момент Вано и Колян прибыли с совещания, несколько повеселевшие.
—  Ну, что други обсудим,  как жить дальше; тут возникла одна мыслишка - говори Коляныч; ты лучше базаришь.
—  В Калуге подсаживаться нельзя: слишком большой город, они наверняка его контролируют. Вас уже знают, т.к.  ищейки не явились. Направление узнают в скором времени.
—  Так что же делать?
—  Вот что. Мы приезжаем на Калугу 1, пешком идем до Калуги 2, и оттуда едем до Украинской границы, с остановкой в Туле. Мы свернем немного в сторону от магистрального пути; хорошо для конспирации. От Тулы двигаемся в сторону Ростова, пробуем по дороге сесть на поезд; если не получается переходим границу и шукаем уже на Украйне. Используем  небольшие пункты, где время стоянки 5 - 10 минут.
— А если в поезде и так будут места? Подозрительно.
— Узнаем заранее в кассе; если есть билеты, будем снижать цену для ясности. А будут места - тем лучше - после контролеров, проводницы дадут место в вагоне, даже может быть в одном.
— Хорошо бы. А граница?
— Не проблема. Ночь придется провести на свежем воздухе; благо потеплело.
— Мне нравится, а вам - Настя, Витек, Наташа?
— Нормалос.
—  Хорошо.
— Я как Настя.
— Нет желания вкусить огненной воды?
—  А чего у тебя?
— Самогоныч.
— Нет, пивка бы.
— Пивко в Калуге. Пошли Коляныч, покурим заодно.
— Вот вам по пирожку на дорогу, а то…
— С такой дивчиной хлопец не пропадет, хотя по справедливости мне надо было дать два пирожка.
— Лопай, что дают.
— Це верно, пойдем.
— Ну а мы мальчики — читаем.
—  Не убежишь от училок.
—  А то!

Глава 7.
— Приехали. Выходим. Этот рюкзачок тебе, как самому маленькому. Три тома «Иудейской войны» будут поддерживать духовно.
— Лучше бы стакан дала.



 
 Калуга. Железнодорожный вокзал.

Когда вышли в Калуге, наступали сумерки. На звездном небе блистала полная  Луна.  Надо было пройти через весь город. Пяти, девяти - этажки  —  унылое зрелище, и вдруг, берег реки.
— Это Ока, —  сказал Сережа, — эх выкупаться бы! Вода здесь чистая.
— Хорошо бы, да и этих бы не мешало окунуть, или окануть — Настя  кивнула в сторону гастробайтеров, попивавших пиво.
— А почему бы нет, Серега, вон смотри пляжик  с песочком; значит дно нормальное.
Вано  с  Коляном  почему-то особого желания не проявили, хотя аромат от них шел малоприятный.
—  Да они и в виде рыцарей о гигиене понятия не имеют, —  прошептал Сережа, потом громче, — прекрасные сэры вас с таким амбрэ вонючим  проводницы не пустят; ведь вы будете находиться в их купе.
—  И в такой одежде, —  добавила Настя, — но это мы в Туле исправим.
Тут возразить было нечего. Вначале купалась мужская часть компании, что сопровождалось фырканьем, шлепками и ругательствами, вперемешку со смехом. Затем Настя с Наташей  плавали на спине, меланхолично глядя на звезды и почти полную луну. В рюкзаке оказалось два больших махровых полотенца. Освеженные и бодрые, стали думать, куда направиться  дальше. Стало ясно, что рыцари плохо помнят дорогу; видимо, перемещались на автопилоте.
—  Вон побачте  —  избушка, пойдем пошукаем.
Подошли. Около двери висела табличка.
—  Это не избушка  —  а музей Циолковского, мальчики.
— Циолковский?  Шо за таке?
— Он в Калуге сорок лет прожил, указал людям путь туда, —  и Миша показал на небо.
— В смысле?
— К планетам уже летаем, скоро к звездам полетим; во многом его заслуга.
— Это ты что ли полетишь?
—  Конечно! Мы же куда с Сереней  в тот день, когда все началось,  собирались? Записываться на подготовительные курсы в  Авиационный институт; а там парашют, общая подготовка, аэродинамика, самолеты, вначале простые,  потом сверхзвуковые. Потом отбирают лучших  (а мы, конечно,  будем лучшими) в космонавты, и...
—  Вы полетите к звездам, — прошептала в восторге Настя, —  вам без биолога не обойтись.
— И без химика, — пробурчала Наташа.
— Ясен перец.
—  Гарный дядька был этот Циолковский. А вот и сторож.
—  Вам чего здесь надо? Музей не работает.
Из разговора со сторожем выяснилось, что они немного отклонились от магистрального пути, и теперь им надо двигаться от реки.
"Ничего страшного" — думала Настя — "зато освежились после грязной электрички". Она подбежала к следующему дому, украшенному табличкой.
—  А это дом Гончаровых. Здесь Пушкин сватался к дочери бумажного магната.
— Лучше бы мимо проехал  — дольше пожил бы.
—  У них любовь большая была; Наталья Гончарова подарила Пушкину пять детей.
—  И предала его.
— Он тоже не отличался невинным поведением.
—  Правильно, но она поддалась на провокацию, подставила мужа; причем может даже не изменила. Этой Гончаровой надо было помнить, что она жена гения,   у которого много врагов, и вести себя соответственно; а она — то с царем чего-то, то Дантес. А то, что пять детей: так в то время все кто мог много рожали; по принципу "сколько Бог даст".
- Вечный спор, но мы спорить не будем.
- Конечно. Смотри,  какая красота!

 
Церковь святого Георгия

Перед ними стоял храм; на почти кубическом основании — пять башенок, их венчали луковички с крестами. Луна освещала розово белое перецветье.  На верхней точке покатой крыши стояла самая высокая и массивная башня, по бокам от нее, образуя правильный четырехугольник, стояли башенки поменьше - это создавало ощущение взметнувшегося вверх языка пламени. Эффект усиливают низкие пристройки по бокам.
— Церковь святого Георгия, построена в 1701 году, — прочитала Настя.
— Ну что ж нам как раз такой покровитель и нужен, —  Сережа перекрестился, —  святой  воин, победитель дракона.
— Все это хорошо ребята, но мне больше нравиться вот это.
 

Витя показал на памятник Циолковскому через дорогу. Великий ученый стоял на фоне ракеты, устремленной ввысь. Подошли ближе, друзья застыли в восторге, и даже невольно взялись за руки. Это увидела Настя.
- Дети, —  прошептала, — прекрасные дети.
Вернулись к церкви, у ограды сидели рыцари с довольно кислыми минами: красоты их мало прельщали, а самогон и пиво кончились.
— Отдохнуть надо, Вано притомился.
— Правильно, самый тяжелый рюкзак тащит. Вы сидите, а мы еще немного погуляем.
Пошли в сторону реки, и наткнулись на памятник Пушкину.
 
—  А вот и Александр Сергеевич, не могу не поприветствовать песней. Откашлявшись, запел: "Не пой красавица при мне ты песен Грузии печальной..."
Настя подпела.
—Чего-нибудь еще, Сереженька, ну пожалуйста!
—  А чего? Я Пушкина много знаю.
— Из Онегина можешь?
— Любви все возрасты покорны...
— Как хорошо, а из Годунова?
— Се гарно, но у Вано трубы горят, и вообще жрать хочется.
Колян стоял с таким уморительно виноватым видом, что Настя рассмеялась.
— А пирожки?
— Пирожки,…а что за такэ?
— Все с вами ясно. Пойдем,  конечно, кстати, действительно есть хочется.
Дошли до памятника победы: высокая стела, на которой стоит женщина с поднятыми руками.
 
—  Типичный образец советского монументализма; смотреть можно, если осторожно. Ника - богиня победы, правда,  крыльев не хватает; вот она с Георгием Победоносцем и будут нашими покровителями.
—  А что у нее в руках?
—  Какие-то свитки; может списки убитых, а может летопись войны.
Начались пригороды с четырехэтажками  и деревянными домами. После одного из домов шел густой кустарник, путешественники нырнули в него, и оказались в поле,  за которым чернел лес.
—  Пойдем ближе к лесу - нам дрова нужны. Вы здесь располагайтесь, а мы в магазин. Только без нас костер не разжигайте.
Освободили два рюкзака. Нашлась записная книжка и карандаш. Прежде чем писать, Настя сунула деньги Сереже в руку.
—  Возьмите, обязательно, картошку; только нормальную, не гнилую, а мытую. Сыр —  копченый —  в походе самое оно. Ну, и кроме водки, минеральной воды и сока. Да, про хлеб не забудьте и тарелки, стаканчики, вилки.
—  Натюрлих, мадам. Зачем вилки, если есть руки?
Вопрос остался без ответа. Получив деньги, сладкая парочка  бодрой походкой отправилась в магазин. Ребята стали собирать хворост, а Настя обустраивать место для предстоящего пикника. Она разложила подстилку, и выложила на нее соль, чайные пакетики и сахар, затем стала собирать траву, устраивая импровизированные сиденья. Под конец Настя украсила "стол" букетом цветов, просто положив его посередине. Витя подготовил все для растопки.
И вот появились две фигуры; у каждого, кроме рюкзака, в руках  было по большому пакету.
—  Они, что собрались тут неделю отдыхать?
— Не переживай Настюха, —  Витя вспомнил короля Артура, —  все съедят; главное успеть хоть что - нибудь  перехватить у проглотов.
— Да троглодиты; одно слово — тренировка — целыми днями сидеть за круглым столом.
— А вот и мы, ну теперь разжигай; что это, один хворост? Вано,  сходи ка хлопец до лесу.
Костер сразу разгорелся. Колян  занялся выстругиванием тонких острых палочек, пока ребята разбирали покупки. Тут было все: сосиски, сардельки, овощи, водка, перелитая в пластмассовые бутыли, три двухлитровых баклажки пива, маринованные огурчики и т.д. Особое внимание Коля обратил на бутылку красного вина для дамы. А дама начала расставлять тарелки, раскладывать маринады; видное место занял и копченый сыр; Витя резал хлеб, Сережа - овощи.
Тут со стороны леса раздался такой шум и треск, будто там пробирался медведь или лось; это был Вано с толстенным древесным стволом. Он положил его передней частью в огонь.
—  Ну вот, на всю ночь хватит. И никакая пила не треба; будем продвигать по ходу, по ходу...
— Сгорания, - подсказал Сережа.
— Да, як будет гарно.
Начали готовить; Коля с Ваней стали обжаривать сосиски и сардельки, а Настя с Наташей сгребли золу и покидали  туда картошку. Вдруг от домов в их сторону двинулась густая тень, которая при ближайшем рассмотрении оказалась группой товарищей вооруженной разными предметами: ножи, бейсбольные биты, железные прутья. У одного, даже, были нунчаки которые он, как заведенный, беспрерывно крутил.
—  А вот и местные хлопцы.
— Э, да здесь туса нехилая: пивко, водочка, сосисочки, да две девочки в придачу. Чуваки, у вас не слипнется? Оставляйте всю хавку и баб здесь, бабло тоже, а сами катитесь,  пока живы.
Вано сделал знак, чтобы все сидели, а сам поднялся во весь свой баскетбольный рост. Он подошел к маленькому, явно не уверенному в себе пацану и протянул лапу к пруту.
—  Дай ненадолго. Дай, не бойся; фокус покажу и верну.
Рядом стоял, выступавший перед этим, судя по всему, главарь шайки. По формам тела он походил на Вано, только лоб у него был приплюснут так, что брови соприкасались с короткими волосами в виде ежика. Рыцарь-гастробайтер  его явно впечатлил, он  важно кивнул, и малец отдал прут. Железка была настолько толстая, что походила на дубинку. Атаман  отступил назад, и его место занял толстяк с длинным разводным ключом. Вано взял прут и, без особых усилий, согнул его. Затем, с чуть большим усилием, разогнул, и отдал обратно.
—  На,  держи — хорошая палочка для суши. Так, что вам надо?
Уровень наезда несколько спал.
—  А кто вы, вообще, такие?
— Мы то...
—  Космонавты, —  подал голос от костра Сережа.
—  Да... летаем.
—  Космонавтов мы уважаем;  что, после полета гуляете?
— А вот откуда мы, что делаем и что собираемся делать - это, браток -  военная тайна.
Началось совещание; говорили шепотом, но одна фраза прозвучала громко: "У них точняк стволы есть...".
—  Ну что, время не считаешь, башлей не будет — базарьте, чуваки.
—  Угостили бы пивом, да покурить...
—  Пива и курева полно в магазине, — прозвучал резкий Колин голос.
— Да, брателла, в магазине: хоть обкурись, хоть обожрись, а нам еще долго до утра сидеть.
—  До утра, тогда другое дело, тогда базара нет. Ну,  прощавайте, и не держите зла на Калугу. Мы здесь порядок поддерживаем: от наркоманов, кавказцев, бомжей, проституток, педиков город очищаем. Мы — молодые коммунары.
— Молодцы, что еще сказать.
Два богатыря пожали друг другу руки и расстались почти друзьями. Но обниматься рыцарь с юным коммунистом не захотел. Толпа отвалила, и наши герои продолжили подготовку к трапезе; опасная ситуация подстегнула аппетит. Наконец, сосиски были пожарены, и тарелки с аппетитными кусочками, обильно политыми соусом и обсыпанными зеленым горошком,  был протянуты девушкам. При этом Вано сладострастно улыбался и облизывал губы. Но он услышал весьма странную и обескураживающую фразу:
— Извините нас Ванечка, но мы не едим мяса.
Слегка опешив, Вано протянул тарелку Вите. И тут Витя совершил поступок, непонятный ему самому. Он обожал жареные  сосиски с горошком и кетчупом; от вида и запаха грамотно приготовленного блюда у него текли слюнки, но он тоже вежливо отказался.
—  А я с удовольствием, —  сказал Сережа, —  спасибо Ваня, —  и взял тарелку.
— Рабом становишься, — злой взгляд на Витю.
— А вы то, что хавать будете?
— Да полно всего: картошечка печется, сыр, овощи и вот еще что.
Настя открыла пластмассовый контейнер; там оказались обжаренные кусочки.
— На, попробуй.
—  По вкусу, вроде, мясо, только не такое вкусное.
—  Ничего, с кетчупом вкуснее будет — это соя; зато белка в ней не меньше чем в мясе.
—  А чего вы...
—  Слышь, Вано кончай базарить; не едят, тем лучше —  нам больше достанется. Давайте лучше выпьем. Наливайте. Ну что ж, за знакомство.
—  Вздрогнем, як москали гутарят.
—  И за успех нашего...
— У нас чего водки мало? Не вали все в кучу. Ну, чтоб не последняя.
Потом с удовольствием ели и пили. Печеная картошка удалась на славу, что все оценили. Этот факт стал поводом для очередного тоста в честь Насти. Насытившись, начали петь. Песни —  русские, украинские, итальянские то лились, то струились, то гремели под звездным небом. Особенно все разошлись, когда Сережа, поддержанный Настей,  спел "Нич  яко мисячна". Стоило прозвучать последней ноте, как Вано загремел своим необработанным басом: "Распрягайте хлопцы кони..."; под  "Маруся раз, два, три..." пели и танцевали  все. В виде русского ответа хохлам, Настя зарядила "Катюшу" и «Расцветали яблони и груши». Хор гремел на всю округу, не давая спать молодым коммунистам, сторожу музея и лесным духам.
Сели отдохнуть, тем более  что Настя, занимаясь искусством, успела сделать чай. Сидели; кто-то курил, кто-то ел конфеты, но все слушали тишину прекрасной лунной ночи.  Вано передвинул полено, и стали устраиваться, если не спать, то хотя бы подремать. Правда, он  почти сразу захрапел, за ним, сном праведника, заснул Коля.
—  Нажрались, теперь спят без задних ног, —  с завистью прошептал Витя.
Сам он крутился около костра; боку, повернутому к огню,  было слишком жарко, другой бок замерзал. Такой же юлой вращался Сережа.
А Настя лежала спокойно на подстилке —  у нее был теплый свитер, рейтузы и даже шапочка; ее грела широкая спина уснувшей подружки.
"Надо купить этим инфантильным болванам теплые вещи" —  думала она.
Прикрыла глаза и стала засыпать. Вдруг показалось, что вокруг стало светлей. Настя открыла глаза: лунный луч протянулся к их стоянке и осветил ее, как прожектором. Настя приподнялась и посмотрела на своих спутников. Все спали, но вместо грязных бродяг лежали два юноши. Если сэр Гарет был красив, то сэр Бельянис прекрасен как Бог, которых она видела в Эрмитаже и Пушкинском музее, как Давид Микеланджело и Донателло, от созерцания, которых она не могла оторваться. Это смешило одноклассников на школьных экскурсиях.
Настя подошла к рыцарю; у него были прекрасные шелковистые длинные волосы. Девушка не смогла удержаться, и погладила их. Сэр Бельянис открыл глаза:
—  Прекрасное видение, — и снова закрыл.
"Хорошо, что он не проснулся" —  подумала Настя и подняла взгляд к небу, ей овладело восторженное настроение, она подняла руки и проговорила:
—  О, луна, ты единая, проливающая свет. Ты несущая свет человечеству. Луне он повелел светить, Чтоб ночь слепую освещать.
По белому лучу спускалась женская фигура с рогами на голове; между рогов помещался блестящий диск. На женщине было темно-зеленое облегающее платье, на голове золотой обруч в виде змеи; голова змеи располагалась надо  лбом, длинные, прямые черные волосы, опущенные  на грудь и спину, блестели от масла.
Мысли путались в голове у Насти: "Египтянка... Властительница... Жрица... скорее Богиня... Красивая, но холодная, не добрая..."
— Да, ты правильно догадалась я —  Изида. Твои мысли мне доступны, как тебе лунный свет; они чисты, поэтому я пришла к тебе. А насчет доброты... Богиня не может быть доброй и милосердной в понимании смертных. У тебя есть нечто, чем раньше владела  я: камень подарил мне Тот.
Настя инстинктивно отступила.
— Не бойся, хоть мне и хочется получить изумруд обратно, не возьму его; не под силу мне бороться с силами тьмы, да и с собой тоже. Я хочу помочь вам его уничтожить, а иначе погибнет все, и белая магия тоже.
—  Так зачем вы отдали камень?
Богиня смутилась:
—  Да он мне был особо не нужен, других было полно, да и не знала я про его свойства...
—  Врет, отлично знала!
—  Ах, Дианочка, а мы тебя и не заметили.
Перед ними стояла девушка, которая,  вышла из леса. На ней было легкое белое платье, перетянутое поясом.  На ногах сандалии. Светлые волосы были стянуты на затылке так, что казались короткими; в руке - лук из золота, за спиной колчан со стрелами. Второй раз за ночь Настины мысли заблуждали в потемках:
"Диана у Римлян... Артемида у Греков... В тунику одета. Худая. Еще одна Богиня Луны. Коммунальная квартира, что ли? Луна... Лицо злое... Правильно, она же еще —  охотница главная; конечно, если женщина сама убивает, то..."
- Ты права девушка; Луна, как истина, не может иметь одного хозяина. Я бы тебя к нам пригласила - подходишь - но, там такие соседи... А насчет изумруда...
—  Ты его подарила своему любовнику!
—  Доля правды в этом есть. Но откуда я могла знать, что прекрасный ангел восстанет на самого Создателя?
—  А перед этим ты обманула мудрого, но наивного Тота! Писателя, музыканта…
—  Он говорил, что любит меня, но имея мужа...
—  Я думаю,  Озирису не очень приятно было узнать про твои шашни, про обыкновенный разврат, который ты называешь любовью.
— Тебе этого не понять, — раздался мягкий голос. Перед ними, как будто сотканная из воздуха, стояла женщина в индийском сари; черные шелковистые волосы рассыпались по плечам и груди. Она была, как говорится, в теле, и лицо ее показалось Насте прекрасным и добрым.
—  А, вот и ты Парвати; теперь все в сборе.
—  Что это мне не понять?
—  Не понять значения слова "любовь"  той, кто ни за что убила несчастного, прекрасного юношу.
—  Актеон посмел лицезреть прелести Богини.
Пышногрудая Парвати окинула насмешливым взором худую фигуру соперницы:
—  А, что он там мог узреть невиданного? Милый мальчик случайно заглянул в грот, а ты, садистка, превратила его в оленя и затравила собаками.
—  А ты... А  твой Шива тебе изменяет!
—  Ну и пусть, здоровее будет. А твой брат содрал с Марсия кожу, а за что?  За то, что тот играл лучше его.
— Неправда, Марсий играл хуже Аполлона  —  все это говорят.
—  Конечно, кому охота связываться с изувером; Дафния, бедняжка, предпочла в дерево превратиться — лишь бы твой братец, насильник, ее не догнал.
Взбешенная Диана полезла за стрелой, а у Парвати в складках сари оказался длинный кривой кинжал. До этого момента Изида, не без удовольствия следила за спором, но тут решила вмешаться:
— Налаяться успеете в другом месте, а мы здесь по делу; забыли? Как тебя? Настя, мне говорили, да я забыла; сколько лет живу —  память уж не девичья. Пойдем, посидим, по бабски  поболтаем. Да ты не удивляйся, читая мысли, я усваиваю язык. Но ты не бойся, я не занимаюсь этим все время; мысли читать, так же трудно, как читать серьезную книгу на иностранном языке. Все, что нужно про тебя я узнала и заканчиваю с этим. Настя облегченно вздохнула.
—  Чаю хотите?
— Чай? А, что еще есть?
—  Вино. Не нектар, или там амрита конечно…
—  Вот это пойдет.  Нектар задолбал.
Расселись. Богини не отказались и от сосисок. Настя быстро согрела (она не забыла и сковородку), подала с горошком, овощами и кетчупом.
"Я думаю, и для Богинь нормально" —  решила она.
Стали есть, пить и разговаривать.
—  Вам противостоят четыре злобных и хитрых женщины. Мужчины не любят и не умеют с бабами воевать; легко поддаются на хитрость. Самсон, Олоферн —  только два примера из тысяч.
—  Ну да; Бус, Петр 3, Павел 1.
— Вот, вот: умная женщина действует коварно: прикинется слабенькой, слезу пустит, а потом —  цап голубчика. Но мы то - знаем все эти хитрости, нас на мякине не проведешь; тем более  что и сами иногда пользуемся подобными приемами для пользы хорошего дела.
—  Не все.
—  Ты Диана еще слишком молода; поживешь с наше, поймешь, и платьице детское заодно переоденешь. Ну, ладно —  шутка. Продолжим. На четырех ведьм нужны четыре нормальные девахи. Мы, конечно, могли позвать мать-Кибеллу...
— Тогда меня бы здесь не было; не желаю иметь ни каких дел с развратницей!
—  Да Изида, она уж слишком разгулялась, причем в открытую. Потом, все еще принимает человеческие жертвы;  а это щас не модно, и, вообще, не в духе времени; моветон.
— Да, отстала старушка, хотя мне ровесница: надо вести правильный образ жизни, не отставать от новых веяний.  Значит, Богам угодно, чтобы бой с Морганой приняла ты, Настя. В данный момент, ты, конечно не готова, но со временем  обретешь силу; и мы тебя научим разным приемчикам.
В этот момент Бельянис приподнялся, открыл глаза и узрел четырех прекрасных дев.
— Какие удивительные видения посещают нынешней ночью, —  прошептал он, лег и снова сладко заснул, мечтательно улыбаясь.
Парвати смотрела на рыцаря блестящими, широко раскрытыми глазами; дыхание ее стало глубоким и частым.
—  Что за прекрасный юноша?
— Это —  сэр Бельянис; он мой рыцарь.
— И вы с ним…?
—  Нет, что вы —  мы друзья.
Парвати усмехнулась:
—  Я думаю,  этому молодому воину нужна женщина постарше,  и поопытнее для дружбы.
—  Когда же ты, наконец, угомонишься, подруга?
—  Когда ваши пирамиды превратятся в кучку песка.
—  Ну-ну, скорее Солнце погаснет. Так вот, продолжим; мы решили помогать вам, и помочь извести богомерзких ведьм.  Это — серебряный диск Луны, окруженный медными рогами — символами власти. Диана показала кольцо, Изида — серьги, Парвати — амулет на цепочке.
— А вот тебе наша брошь, только днем не свети ее. Не скучай, мы придем к тебе поболтать, когда пьяницы  будут спать. Какая просьба у тебя на прощанье?
— Наташа, она хорошая, но грустная…
Исида подошла к спящей подруге. Провела рукой надо лбом.
— Знай, болезней, старости и смерти нет: это только дурные слова. Самый страшный грех — это уныние. Я тебя одену как царицу.
Богини исчезли вместе с луной, а лагерь стал просыпаться.

Глава 8.


— Что, дождь был: вся одежда мокрая.
— Да, холодно.
— Это роса выпала, как всегда бывает в ясную лунную ночь. Добавьте огня, будем греться.
Подбросили хворосту, и вся компания расселась вокруг костра, греясь, и ожидая Солнца. Быстро, сытно позавтракали, и отправились в сторону станции.
— Нам придется еще пройтись вперед, до сортировочной, — сказал Коля,  — на вокзале появляться нельзя.
Они шли вдоль путей по светлой дубраве, наслаждаясь чистым воздухом, пением птиц и мягким утренним солнцем. Но все хорошее кончается; показались бесконечные товарные поезда — знаки товарной станции. Добрались до платформы, где начался спор. Вано хотел раскурить последнюю сигарету на двоих. Колян заявил, что это его заначка, он специально оставил ее на утро. Вано сказал, что нормальные пацаны все делят пополам.
— Ага, свою половину скурить, а потом пасть на чужую разуть — это по пацански? Нет, ты знаешь, у меня все рассчитано: сигарета на вечер, сигарета перед сном, утренняя…так что извини братан, я, конечно, понял твой сюжет, но…
«И это мой рыцарь» — размышляла Настя.
— Ну, Колян, пару тяг!
— Ладно, оставлю немного.
Через несколько минут раздался душераздирающий крик:
— Да ты один фильтр оставил!
— Извини, задумался, кстати, поезд  едет — стрельнешь.
В этот раз Вано с Коляном решили подпевать, иногда им подтягивал Витек — это имело несомненный успех; с каждым вагоном пение становилось все более слитным  и уверенным. Сошли за одну станцию до Тулы и двинулись к центру города. Подошли к Кремлю. Присели на скамейку, с которой открывался вид на крепость и рядом стоявшие храмы.
— Был я тут, — начал Витек, — все понравилось; и музей оружия и церкви всякие, но больше всего запомнилось другое.
— Чего?
— Баня, ребята какая тут баня! Нет такой ни в Москве, ни в Питере, и, недорогая.
— Вот что, вы девчонки идите наслаждаться всякими древностями, а мы с Витьком…
— Да, мы с Сереней культурно отдохнем с парком и веничком.
— Почему это? Мы тоже хотим.
— Может сегодня не женский день.
— А мы проверим. А вы ребята в баню хотите?
— Зачем? Вчера же купались.
— Отлично. Тогда сидите здесь, отдыхайте, ждите нас.
— А что мы здесь будем делать?
Настя незаметно сунула что-то в руку Вано.
— Магазин недалеко, найдете по запаху.
Вано  посмотрел, и улыбнулся во все лошадиные зубы.
— Ну так это другое дело хозяюшка, идите, погуляйте, и можете особенно не торопиться.
За их разговором с беспокойством наблюдал Коля, когда Вано кивнул, он удовлетворенно отвернулся. Сэра Бельяниса совершенно перестала волновать перспектива расставания с дамой сердца.
«А этот еще ревновал», — подумала Настя с легкой обидой.
В этот день парились мужчины и женщины, так что все оторвались по полной. Когда девушки вышли, юноши уже ждали во дворе, нежась на солнце. Витю смутил один факт: Наташа перестала казаться ему страшной.
— Серег, смотри, Наташка то похорошела.
— После бани все хорошеют.
Гуляли с удовольствием. Купили продукты, теплые вещи. Потом Настя с Наташей пошли переодевать гастробайтеров. Несмотря на то, что Вано хотел итальянский костюм и шляпу, а Колян самые дорогие туфли из мягкой кожи, оба получили джинсы, кеды и рубашки с короткими рукавами. Всем были куплены шорты на случай жары. Отдохнули и пошли. Надо было дойти до ближайшей станции от Тулы в сторону Курска и Орла. Сесть в электричку и через час-два сойти на какой-нибудь промежуточной станции.
По дороге поели тульских пряников с вкуснейшим чаем, который наливали из знаменитого местного самовара; это всех взбодрило. Наконец последовала первая просьба от Наташи: взять пряников с собой. Пожалели, что нет времени посетить Ясную поляну, поговорили о Толстом. Настя заявила, что гений Толстого, как писателя раздут за счет идеологического содержания. Сережа сказал, что местами читать его тяжело. Наташа согласна с тем, что Толстой — это совесть без которой душа России бы умерла. Витек поклялся себе по возвращении засесть за Толстого всерьез. Коляну с Вано нравились звучное имя и, тем более,  фамилия, поэтому с удовольствием помянули.
У Насти было еще одно дело. Остановились около музыкального магазина.
— Сереж, зайдем.
— Зачем.
— Гитару купим.
— Мало того, что ты нас кормишь, ты хочешь еще мне такие подарки делать? За кого ты меня принимаешь?!
Настя растерялась.
— Я себе…
— Играть не умеешь, а инструмент покупаешь; самое время. Меня не обманешь!
— Я имею право подарить тебе гитару, — с ноткой истерики.
— Не имеешь, — спокойно и веско.
— А в долг дать? — сквозь слезы.
— Я в долг из принципа не беру, — гордо, даже надменно.
Настя готова зареветь.
— Уперся, — шепчет Виктор, — теперь не сдвинешь.
Вступает Наташа:
— Что ты переживаешь милая, он не достоин даже взгляда твоего, не то, что слез.
Подходит Вано:
— А ты мне подари, я парень простой, не откажусь.
— С чего это вдруг?
— Я тебе нравлюсь?
— Немного.
— Значит подари.
— Ты все струны порвешь и, вообще, сломаешь.
— А ты ему подари, а играть буду я.
— О, как отлично получилось!
Когда выбирали гитару, Сережа делал вид, что его это не касается, но делал косвенные жесты. Пока гитары ему не нравились, он сморкался, чихал, кашлял с такой силой, что продавцы на него косились. Когда, наконец, попался нужный экземпляр, он убрал платок и заулыбался.
В поезде вначале пели по старому, но стало скучно, и захотелось немного приколоться. Сергей входит в вагон, и начинает нарочито медленно и заунывно петь «Ой, то не вечер». Народу плохо. Когда ситуация накаляется до предела, встает Вано и подваливает к музыканту:
— Слышь мужик, а повеселей  можешь?
Играется «Пчелочка» в нормальном ритме и настроении. Вано начинает плясать. Все расслабляются, начинают улыбаться, аплодировать.
— Молодец братан, давай я для тебя деньги соберу.
Успех оглушительный. В следующем вагоне без всякой разминки заряжаются «Сени». С Вано отплясывает Колян, Витек подпевает и приплясывает сзади. А дальше, больше: «Солдатушки», «Во кузнице». В пляс пускаются и пассажиры. Когда ансамбль уже не только песни, но и пляски появляется в вагоне, где сидят наши девушки, за ним уже следует шлейф поклонников. Вдоль да по речке, — залился соловьем распевшийся Сережа, и Наташа, тряхнув иссиня черными кудрями, присоединилась к остальным. Настя смотрела, и не верила своим глазам: «Как Наташа, эта серая мышка, да уж тихий омут…  А ведь она изменилась, это все Изида. Вот она белая магия».
Как всегда среди улыбающихся лиц находилось одно угрюмое, но и оно криво улыбнулось, когда вошли сотрудники милиции. Офицер подошел к Сергею и потребовал документы. Рассматривал их внимательно и достаточно долго, чтобы показать перстень со змейкой. Заговорил тихо, не поднимая головы.
— Через две станции сходите, там пересядете на Московский поезд  до Симферополя. Играйте не переигрывая, шумите потише; не забывайте, что у вас не увеселительная прогулка. Я пошел, там позади — весьма подозрительный тип. Удачи вам прекрасный сэр.
Громко, чтоб услышал мрачнолицый:
— Ну что, ты все понял?! Я тебя больше здесь не увижу?
— Вы меня здесь никогда не увидите.
Подошел Вано:
— Персифаль, сколько лет, сколько зим! Ментом заделался?
— Ну, ну сэр Гарет, понаехали тут; вали обратно в свой Авалон.
Посмеялись. Обнялись.
Милиция пошла в одну сторону, компания в другую. В тамбуре Сергей объяснил ситуацию. На следующей остановке они увидели, как из соседнего вагона в наручниках ведут здоровенного мужика. Когда сошли, Коля тут же побежал в кассу, вскоре вернулся.
— Короче, места есть. Так что Вано гни по штуке, и поднимай, если чего, до полторы.
Когда поезд подошел, послом к проводницам отправился Вано. Он шел вдоль состава и подобно внимательному охотнику или коршуну, осматривал проводниц. За ним на расстоянии следовала остальная группа. Наконец, твердым шагом направился к толстушке с густо намазанными губами. Затем к разговору присоединилась вторая — худая с ярко рыжими завитыми волосами. Через пару минут Вано сделал знак остальным, уже был дан сигнал к отправлению. Прошли в плацкартный вагон. Толстушка указала на  4 места в самом начале.
— Вот здесь. Белье за отдельную плату. Ну а вам мальчики придется посидеть с нами.
Через несколько минут раздался многоголосый хохот и звон стаканов. Лицо Насти стало каменным:
— Это что еще такое? А белье?
Она подошла к двери в купе проводниц, и резко постучала.
— Открыто. Тебе чего лапусь?
— Белье хотела,… но если…
— Все нормально, милашка, щас принесу.
Когда Настя вернулась к ребятам, вид ее был ошалевший.
— Ты чего?
— Сидят, жрут сало, бутылки под столом, как бы спрятаны. Это что такое?
— Это — жизнь Настя, — раздался спокойный голос Сережи с верхней полки, — приляг и отдохни. Тебе то, что за дело?
— А вот и бельишко милашечки.
— Мы вам не милашечки!
— А кто ж вы? Такие хорошенькие, молоденькие…
— А чай можно?
— Чай...? А чай лапочки утром. Надо еще воду кипятить, а дел невпроворот. Ну, вы располагайтесь, спокойной ночи.
— Дел у нее невпроворот, я бы гнала таких с работы.
— Тоже мне полиция нравов; а сама едет без билета. Ладно, давайте спать. 
Но спать было непросто, так как из соседнего купе понеслись звуки песен, в основном хохлятских. Голоса становились все пьянее и дурнее.
— А еще рыцари называются.
— Они сейчас не рыцари, а совсем другое. А бытие, как известно, определяет сознание, как сказал не самый глупый еврей.
— Не он первый.
— Истина, повторенная дважды, не перестает быть истиной.
— Только надо сноски делать.
Но вскоре усталость взяла свое, и, несмотря на гвалт за перегородкой, все стали засыпать. Последнее, что слышала Настя — это было движение в коридоре и разговор про какого-то Тимофея на границе, который перестал пить, и поэтому стал злым.
«Ну и отлично, вот он их всех и выгонит», — с этой сладкой мыслью она заснула.

       Глава 9.
Спали хорошо, долго. Утреннее, мягкое  солнце, заглядывало в окно и предлагало понежиться в постели подольше. Но вот стало припекать и слепить глаза.
— Ты взойди ка, взойди, Солнце красное…— запел Сережа; он всегда встречал утро песней.
Встали, умылись.
— Ах, пташечки мои уже встали, ну что, чайку? Мы, уже, на Украйне, деточки.
Завтрак состоял из чая с тульскими пряниками. Что может быть лучше?
Чай был очень вкусный; он всегда такой в дороге. Может дело в этих особых подстаканниках, знакомых с детства?
Угостили большим пряникам пухленькую Машу и передали пряник ее напарнице Вере. Та хотела взять еще по прянику для гостей в своем купе, но оказалось, что осталось всего четыре.
— Ну и нечего, им сейчас не до пряников, — и с громким смехом, похожим на кудахтанье, удалилась.
— Вот дурра.
— Она вполне гармонична на своем месте.
Начались остановки. К поезду подкатывала толпа с великолепными овощами и фруктами. Кроме этого предлагали горячую вареную картошку, обсыпанную укропом, пирожки, соленные и малосольные огурчики, маринованные помидоры, чеснок, перец, воду, пиво; и все это по бросовым ценам.  Наши путешественники накрыли шикарный стол, и началась долгая веселая трапеза; дорога располагает к обильной еде и приятному разговору. К удивлению юношей, девушки проявили весьма неформальный интерес к пиву.
Пришли  Вано с Коляном. Они заявили, что ночь без друзей была ужасна, и принялись за закуски с пивом. Наташа попросила рассказать о королеве Джиневре и рыцаре Ланселоте. Вызвался Коля. Его длинный рассказ начинался так:
— Эх, бабы, эти любого до цугундера доведут, а Модред — сволочь похуже любой бабы был.
Когда рыцари отвалили, разговор перешел в другое русло.
— А что это за медведь-гора такая, и где она точно?
— Я там был, — сказал Сережа, — могу рассказать. По-татарски она называется Аю-Даг; это важно, потому что дольше всех Крымом владели татары. Находится на южном берегу, между Ялтой и Алуштой. Точнее: с одной стороны от горы (там, где Ялта) Гурзуф и Артек, где я был, а с другой Партенит — это развалины древнего селения. А форма такая, — он нарисовал силуэт на листке из блокнота, — это, медведь, пьющий воду. Действительно, впереди голова и лапы, далеко ушедшие в море, а на суше бока, и, извините, приподнятая задница.
С названием связана легенда. Раньше в Крыму не было людей, а жили только медведи. Однажды к берегу прибило маленькую лодку, а в ней маленькая девочка. Медведи взяли ее к себе, кормили и нежно ухаживали за ребенком. Прошло время, и выросла прекрасная девушка. Она бродила по горам и долинам, и пела прекрасные песни. Медведи наслаждались ее красотой и звуками чарующего голоса. В один теплый вечер она гуляла у моря и увидела лодку, которую прибило к берегу. В лодке лежал прекрасный юноша, умирающий от голода. Девушка принесла ему мед и родниковой воды. Так она ухаживала за ним несколько дней, пока он достаточно не окреп, чтобы отправиться в плавание домой. Молодые люди полюбили друг друга и решили плыть вместе. Когда медведи увидели удаляющуюся лодку и не нашли своей воспитанницы, им все стало ясно. С рычаньем, в котором была и скорбь, и оскорбленная гордость и злоба, они бросились к берегу и стали огромными глотками пить морскую воду. Лодку понесло обратно к берегу. Тогда девушка поднялась и стала петь свои самые прекрасные песни. Она благодарила медведей за все, что они сделали для нее, и заклинала отпустить ее к людям, к родному племени. Медведи поняли; со скорбью в сердце, они поднялись и пошли от берега. Только один самый главный и самый большой медведь так и остался на берегу. Он перестал пить соленую воду, а только тоскливо смотрел вслед девушке, слушал замирающие звуки музыки, и слезы застилали глаза. Так он и остался на вечные времена.
Раздались звуки, похожие на всхлипывания. Настя выскочила в тамбур.
— Ну, Серега, здесь же тебе не театр, мог бы полегче.
Витя пошел вслед за Настей. Наташа склонилась с верхней полки.
— Сережа.
Тот поднял голову. Густые Наташины волосы упали ему на плечи, он почувствовал удивительный, дурманящий аромат. Посмотрел в мерцающие, подобно звездам, глаза, увидел благородные линии губ, лба, шеи.
«О, как прекрасна ты милая, как ты прекрасна… Юдифь, конечно… Джорджоне…как с картины сошла…»
— Ты гений Сережа.
Наташа откинулась и взяла книгу. Юноша сидел оглушенный. А в это время Витя стоял перед ревущей Настей, и не знал чего делать.
— Ну чего ты плачешь?
— Мишку, мишку жалко… Тебе не понять.
— Мне тоже очень жалко, только мужчинам плакать нельзя.
— Да?
Она обернулась, и улыбнулась сквозь слезы.
— А знаешь, ты похож на медведя.
— Да только я бы море выпил, а тебя не отпустил!
— Море? А океан?
— И океан выпил бы! Атлантический, а может даже Тихий.
— Если бы Витек ты выпил океан водки, то почти наверняка поймал бы белочку.
Перед ними, покачиваясь, стоял Вано с саркастической усмешкой на глуповатом лице.
— Вот так все и кончается.  Хорошо, что остановка, пойдем Витенька погуляем.
Напоследок Настя подарила Вано уничтожающий взгляд, но тот продолжал безмятежно улыбаться.
Когда поезд снова тронулся, рассказ Сережи  продолжился.
— Я ходил на гору с экскурсией. Рассказывали, что она необычная с точки зрения геологии, отличается от всех других гор Крыма. Там такие странные камни, и очень много разных растений. Подъем был непростой, к тому же, мы несли с собой воду — ее на горе нет. На вершине углубились в лес с какими-то удивительными деревьями; казалось, что у них кора серебристая. Мимо нас проходили две девушки, а я, как раз, отстал немного. Одна подошла ко мне и спросила, знаю ли я, что лес зачарованный. Рассмеялись и ушли, теперь я думаю, может это и не девушки были вовсе — уж больно странно одеты, во все зеленое.
— Это были эльфы Сереня; тебе повезло — ты видел лесных эльфов.
— Их могла видеть вся группа.
— Это не факт. Про них кто-нибудь говорил потом?
— Нет.
— Ну, вот видишь.
— Ну, чтож, тем лучше, значит, мне была оказана особая честь. Чего еще интересного? Раньше на горе был монастырь Петра и Павла; когда исчезла вода, монахи тоже ушли.
— Уж, не за грешки ли их Бог наказал?
— Есть такая версия, но ее не принято громко обсуждать. Геологи как-то проще все объясняют.
— Эй, братва хорош базарить, поперли в ресторан.
— Это зачем еще?
— Так там обед заказан, ждет нас. Борщ, цыплята, фрукты…
— Кто заказал?
— Я, мы, то есть, с Коляном.
— На какие шиши?
— Шиши?! Машка, молодец, мелочь всю разменяла — раз; а ее там было до х… много, в общем. Когда я плясал, знаете, сколько мне давали? Во, не знаете. Я еще подумал, что мог бы работать…
— Клоуном.
— В общем, я собирал все деньги с поездов — два. Гуляем на свои, честно заработанные.
— Я отдавал, — подтвердил Витя.
Наташа наклонилась к Насте:
— Заметь, не пропил, а почему?
— Почему?
— Общаковые деньги — святое. Это — идеология!
— А главное, у меня там неограниченный кредит — это три. Но это, думаю, не понадобиться. Ну что, пошли девчонки. Мороженое будет, эклеры всякие, кофе хороший…
— Борщ то с мясом, наверное?
— Борщ отдельно, колбаса отдельно — хочешь клади, не хочешь не клади.
В вагон-ресторан было идти далеко; почти в другой конец состава. На столе белоснежная скатерть, приборы блестят  чистотой. Принесли борщ и большую миску с колбасой.
— Слушай Вано, ты от жадности положил столько колбасы, что у тебя не борщ с колбасой, а колбаса, политая борщом.
— Открываю новые горизонты.
— Почти все спер, а еще такие фразочки загибает.
Затем принесли цыплят, и какие-то горшочки.
— О, — радостно воскликнула Настя, — картошечка с грибами.
— Ух, ты, как пахнет, дай попробовать.
— Нет, Ваня, это было бы несправедливо: ты у меня можешь попробовать, а я у тебя нет.
Официантка привычным глазом приметила, что Сережа с Витей ищут чего-то и не находят.
— Что хлопчики, чего еще надо?
—Если можно пива.
— Холодненького.
Уходившую официантку задержал Вано, и что-то прошептал на ухо.
— Вот вам ребята «Харьковское» светлое и темное «Киевское»; пиво у нас хорошее, все говорят. А это вам девчата; вкусное, легкое крымское вино. Ванечка попросил принести.
С другого конца стола Вано подавал приветственные знаки. Девушки благодарно улыбнулись и кивнули головами. Вдруг в Вано пробудился сэр Гарет: он вскочил, вытянулся как струна, приложил правую руку к сердцу и церемонно поклонился.
Обстановка становилась все более непринужденной. Один за другим пошли тосты. Попросили, наконец, сказать и молчавшую все время Наташу. Она, поднялась, явно, чувствуя себя не в своей тарелке, в незнакомой ситуации; вероятно, это был первый тост в ее жизни.
— Я бы, если можно, выпила бы за Сережин талант.
— Правильно, да мы и пьем за его счет! Серега, не грусти, мы с тобой.
Принесли мороженое, кофе, фрукты, и в этот момент включили телевизор. Вначале врубили «Астериск и Обелиск против Цезаря». Вано ржал на весь вагон.
— Смотри Колян, как римляшак мочат; так им и надо собакам. Кельты всегда всех делали.
— Да это не кельты.
— Все равно, кельты круче всех.
Всех в вагоне веселил этот северный патриотизм в устах явно местного мужика, но среди улыбающихся лиц и масляных глаз, Вите почудился взгляд жесткий и холодный.
— Насть…
— Я вижу, только не смотри в его сторону слишком внимательно. В конце концов, может просто, нормальный, серьезный человек перекусить зашел, и ему не нравиться.
Потом показывали «Терминатор 2».
— Ну, мы с Серегой вещи покруче в его квартире видали.
— Что, Артур? Да старикан наш парень не промах. Да и мы Колян кое-что  можем, ведь, правда? Вот выпью и покажу этим придуркам, что их терминатор — фуфло.
— Витя, пора, уходим, пока он совсем не напился.
— Фильм интересный… досмотрим и…
— Я сказала — пора! Ты глухой и слепой заодно? Этот наблюдает и ухмыляется.
Чтобы увести разбушевавшегося рыцаря, применили хитрость. Наташа попросила официантку сообщить, что его зовет Маша.
— Радуйтесь, что меня призывает дама, а то бы я вам показал.
Пока шли, несколько протрезвели, и в свой вагон ввалились достаточно бодрыми.
— Ванечка, солнышко, что ж так долго, я заждалась.
— Ты меня звала?
— Я всегда тебя зову, а ты все не идешь, и колечки все нет; а Верусик так переживает, так переживает, места себе не находит. А мы такой ужин собрали; голодные, небось?
— Конечно, с утра ни крошки во рту; а кого это волнует?
—Ах, бедненькие: никто не покормит, никто не приголубит. Ну, пойдем мой голубочек.
Школьники переглянулись с удивлением, к которому примешивался ужас. Когда рыцари с дамами удалялись, Настя услышала:
— Проголодался…во всех смыслах.
— Хо, хо, хо…
Ее, аж, передернуло:
— Да они же знали, что мы сидели в ресторане? Зачем врать?
— Кто знает…игра такая…давайте спать — это, по моему, гораздо актуальнее.
Но, сказать легко, а сделать трудно. В эту ночь кутеж шел по полной, так как проверок до Крыма не ожидалось. Посреди ночи сэр Гарет подошел к месту, где спали ребята, и стал, сопя, что-то разыскивать на третьей (багажной) полке. Затем быстро удалился.
— Ребята, он гитару спер.
— Так ты ему ее подарила.
— Пойду и заберу.
— Не забывай, что они не только бродяги, но и доверенные лица короля Артура, наши телохранители.
Понеслись песни: «Кондуктор не спешит», «Таганка», «Эх, мороз» (хором). Затем «Владимирский централ» был исполнен два раза подряд, и каждый раз на новую мелодию.
— Бедный господин Круг, он же в гробу юлой вертится.
— Кто же такое выдержит?
— Бог терпел, и нам велел.
— Он бы такого не выдержал.
Затем настроение за перегородкой стало более лиричным: «Клен ты мой опавший», «Что стоишь, качаясь, тонкая рябина», «Постой паровоз»… И наконец, в довершение темы, девушки спели про любовь к женатому. После короткого перерыва наступил период нового буйства. Во время хорового исполнения «Выйду ночью в поле с конем» раздался тренькающий звук, и наступила тишина.
— Струны порвал.
— Одну точно.
Утром у всех было дурное настроение. На этот раз их приветствовала рыжеволосая Вера.
— С добрым утречком. Как спалось? Мы вам мешали, наверное, но уж извините.…  Когда девочки вы подрастете, вы поймете, что…
— Чаю можно?
— Конечно. Вода уже закипела. Кстати мы въехали в Крым, скоро первая остановка.
Как только поезд остановился, в вагон ворвалась красивая цыганка лет сорока.
— Ты куда? Ошалела?
Достаточно было одного взгляда, чтобы Маша заткнулась, открыв рот.
Цыганка подошла к Насте.
— Посмотри на меня внимательно, — и повернулась немного боком, убрав за шею волосы. Стала видна сережка, с изображением луны, окруженной рогами.
— Вам надо сойти на этой остановке. Я жду на улице.
С этими словами цыганка быстро вышла.
— Витя буди этих, ребята быстро собираемся, выходим.
— Входи Витек, ты, кстати, как всегда. Как раз на троих накатить осталось, и вот картофелина, разрежем…
— Мужики, без лишних слов, быстро уходим.
В тоне Виктора было что-то более чем убедительное.
— Давай Колян, как в армии — 40 секунд.
— Сереж, они и в армии были?
— Полная легенда, а как же, иначе расколют; и так, видишь, раскалывают.
На платформе разыгралась душераздирающая сцена прощания.
— Пока мальчики, на обратном пути к нам.
И, из, уже уходящего состава.
— Бесплааааатно…
Цыганка с улыбкой наблюдала за происходящим.
— Так любовь и покидает нас, как этот поезд. Ну что познакомимся — я Катя, чур, на ты.
Когда знакомились, задержала взгляд на Наташе, прошептала: «Она  из наших».
— Слушай Кать, видишь, мужик бродит как неприкаянный, хоть жара, а в пиджаке?
— И что он?
— В поезде следил.
— Да, и щас посматривает, пойдука  я ему погадаю. А вы на тот пригорок идите, к дубу. Делайте вид, будто вещи перебираете.
У дуба Колян с Вано тут же свалились недвижимыми телами, и только постанывали. Как говорится: «дали дуба».
— Так им и надо. Ну что ребят, перепакуем вещи; кстати, давно пора.
— А гитара где?
— Да вон лежит около тел.
— Первая и вторая порваны.
Вано вскочил. Он, молча, разводил руками, весь вид его выражал отчаяние и чувство вины перед обществом.
— Ну и что теперь делать? Где в селе этом струну найдешь?
— Ммммм…
— Ладно,… купила я запасные струны, продавец, спасибо, посоветовал.
— Настя, Настенька, Настюша…
Переполненный  чувствами  Вано, попробовал заключить Настю в объятия.
— Спокойно  сэр рыцарь, вы не в купе у проводниц. Смотрите, лучше, что Катя делает.
Цыганка подошла к мужчине, он досадливо отмахнулся от нее, но та продолжала приставать. В какой-то момент мужчина обернулся, чтобы дать ей отповедь, или, попросту послать; их глаза встретились, и он передумал. Они сели на скамейку, где началось гадание. Мимо прошел усатый милиционер, посмотрел, и пошел дальше. Получив положенную плату, цыганка направилась в сторону путников, а мужчина решил подремать на солнышке. Милиционер стоял на дороге, и поманил Катю к себе. Они поговорили, милиционер погрозил ей пальцем, и отпустил.
— Давайте отойдем немного отсюда.
Шли медленно, потому что рыцари не могли идти прямо, и, периодически, падали друг на друга.
— Так не годится; им надо полечиться, да и нам подкрепиться не помешает.
Подошла к дому, постучала в ворота; вышла полная улыбчивая женщина. Поговорили. Катя показала, вначале на ребят, потом на двух страдальцев. Хозяйка понимающе кивнула и ушла, прикрыв ворота. Через несколько минут появилась с двумя пакетами. Поманила пальцем Вано, тот, оживившись, подошел к ней и взял пакет. Заглянул: в нем оказалось три бутылки молока, булочки, пирожки и ватрушки.
Когда Вано поднял голову, на его лице было написано такое скорбное разочарование, что хозяйка не выдержала и прыснула. За ней звонким смехом залилась Катя и остальные. Даже Коля не смог сдержаться.
— Ой, милый, извини, перепутала; вот твой, а этот отдай в обрат.
В новом пакете была большая бутыль самогона, соленые огурцы, колбаса, хлеб и яблоки.
— Вот, другое дело; детям — мороженое.
Рыцарь погрозил пальцем цыганке, поняв, кто заправляет такими шутками; та показала ему язык.
— Пойдемте в сторону.
Колян с Вано сделали по большому глотку из бутыли. После этого можно было наблюдать воскрешение, если не из мертвых, то из очень тяжелого состояния.
— Эх, если бы все остальное так просто лечилось. А, Серень?
— Не у всех так просто, как у этих. Бывает, что на скорой увозят, или на кладбище.  А духам все нипочем.
Перешли через поле, и остановились в восхитительной березовой роще.
— Смотри Насть, вот бы Есенин здесь разгулялся.
— Особенно с нашими сэрами.
— Значит так, девочки и мальчики, давайте поговорим. Для начала, покажу вам, что мне досталось во время гаданья. Она дала два документа Сереже.
— Так, паспорт, удостоверение. Ничего себе, Витек! Комитетчик, подполковник!
— А это было в другом кармане, ну это не важно…
— А что это?
— Деньги…  Ты вот на это посмотри.
— Украинский паспорт, и, позырь Витек, он еще и полковник госбезопасности Украины!
— Разносторонний человек. А что с ним?
— Он очнется, но не будет ничего помнить. Искать никто не будет; хозяйка вычеркнет его из жизни, как вы вычеркиваете ошибки из сочинения.  Свою поганую жизнь закончит в больнице.
— Он превратится в такое чудище, что все врачи с ума сойдут.
— Нет, это был человек. Если бы это была нежить, я бы почувствовала; цыганки все немного ведьмы.
«Ну, ты то, не немного» — подумала Настя.
— Ну, Кать, ты и фокусница!
— Я фокусница? Ты видела, я с ментом говорила? А заметила, как он деньги забрал? Вот это называется — настоящий фокусник.
— Как, милиционер…
— Извините Кать, она еще у нас наивная…
— Это ничего; я тоже была наивной, лет до пяти.
—  Так, что дальше?
— Путь через Симферополь вам закрыт. Предлагают пойти вместе с табором, через степь, до Феодосии. Там свернуть, и вдоль берега до Ялты, ну а там…
— Кто предлагает?
— Буль-баши, он послал меня, чтобы привести вас, и дал мне эти серьги.
— А кто ему сказал про нас?
— У Буль-баши не спрашивают.
— Знак Луны, знак Изиды, которая владела камнем. А не приведет ли нас ее посланница прямо в пасть льву, вернее, львице? Может без нее доехали бы нормально, а этого одного и так бы окучили.
Начались споры, их решила Наташа.
— Решение должен принять Сережа.
Все замолчали. Слышалось только громкое чавканье со стороны гастрабайтеров-рыцарей.
— Вот кому хорошо, потому что все по фиг.
Сэр Бельянис обернулся:
— Я, и сэр Гарет, мы все слышим. Но зачем встревать в вашу беседу, если нам нечего сказать. Мы должны идти за вами, а куда — это ваше дело.
— А, если бы, у вас, лично, Сережа спросил  совета?
— Я бы посоветовал ему выбросить камень, и пойти домой. Шутка.
— Ну и шутки у тебя, сэр Бельянис.
— Да чего с алкашами разговаривать.
Наступила пауза. Настя с беспокойством посмотрела на рыцарей, сама, испугавшись, слишком резкого выпада. Бельянис спокойно ел, а сэр Гарет весело подмигнул ей.
Сережа поднялся, тряхнул головой.
— Я решил: мы пойдем с табором. Нас вычислили — это ясно; надо опять сворачивать с торной дороги. Второе: если бы богини хотели отнять камень, они могли без проблем это сделать, так что…
— Правильно. Ладно, кушайте детки, набирайтесь сил.
С этими словами, Катя направилась к бродягам. Уже через минуту, все трое весело болтали и закусывали. Через две, Колян уже обнимал цыганку. Насте, к ее удивлению,  это не нравилось. Конечно, она не воспринимала всерьез рыцарство Бельяниса, но все же…
 Попивая молоко и закусывая разной сдобой, обсуждали последние события.
— Это и есть цыганский гипноз — серьезная штука:  человек выкладывает бабки совершенно добровольно; не докопаешься. Наука то не верит!
— Просто, не надо смотреть в глаза.
— Легко сказать. Орфей, и этот бурсак у Гоголя тоже знали, что нельзя смотреть, но не сдержались. Да ты Витек, небось, и «Вий» не читал.
— Фильм смотрел.
— Книга — это другое, хотя фильм хороший, даже гениальный. Кстати, там, где «Бульба», «Вий» тоже есть.
Наташа подошла к березе, и прислонилась к ней.
— Смотри Серень, Натаха энергию собирает; она рассказывала про это. Слушай, а она похорошела, конкретно.
— Свежий воздух действует.
— Ты отрицаешь очевидное — это подозрительно! Кстати, она давно по тебе сохнет.
— Это тебе рассказал человек, который поклялся не открывать эту тайну?
— Да у Насти есть свои недостатки, но я рад, что она проболталась Наташе.
— Я, в общем, тоже. Ну что, пора в дорогу.

       Глава 10
Вышли в поле.
— Вон табор, — показала вперед Катя.
Там двигались маленькие фигурки, стояли палатки, шалаши, повозки.  Подошли. Люди были одеты не то, что бедно, а совершенно беспорядочно. Рядом с хорошей безрукавкой могли соседствовать кирзовые сапоги, совершенно немыслимые в такую погоду. Горели костры, готовили пищу, чинили одежду. На пришедших внимания не обращали, так, посматривали лениво. Катя подошла к повозке дорогого вида, у которой стояли хорошие кони. Из нее вылезли два бородача, высокий и низкий, удивительно похожие. Катя подошла к высокому, встала на колено, поцеловала руку.
— Гости могут не соблюдать правил. Мне известно о вас ровно столько, чтобы на время пустить вас в табор. Выбирайте место, разжигайте костер, отдыхайте. Катя потом поможет вам, а пока нам надо поговорить; и они начали вести речь на цыганском.
— Пойдем, нам все сказали.
Выбрали место и уже скоро закусывали остатками от ночного ужина. Скоро пришла Катя и притащила кучу еды и, к восторгу гастробайтеров, две бутылки водки. От оказанной благодарности в виде поцелуев отказываться не стала.  Подошла  цыганка по имени Оля, и принялась заваривать какой-то необыкновенно душистый чай. От него всем стало легко и спокойно, а гастробайтеры громко захрапели.
Потом к огню подсаживались разные люди; молодые и старые. Пели песни. К удивлению Насти, цыганские песни пел в основном Сережа, а цыгане предпочитали блатные. Причем, это были необычайно длинные песни, скорее баллады. Куплета и припева, как таковых не было, а шел длинный рассказ о жизни. В грустных местах женщины охали и качали головами. Совсем поздно пришел буль-баши с товарищем. Молча поели,  с удовольствием  выпили водки.
— Вы готовите с любовью, благодарю. Милые мои дети, я имею право вас так называть, не поддавайтесь видимому спокойствию. Глупость врага дала нам день, но, боюсь не больше, — вздохнул, — выходим на рассвете.
Утром двинулись в путь; каждый шел своим семейством или компанией. Цветущая степь, благоухала  травами. Бескрайний горизонт, как на море, сверкающее солнце. Облака принимали самые причудливые формы, и ребята играли в «кто, что увидит». Ваня с Колей бодро шли, весело болтая с цыганками. Иногда они залезали в крытую повозку, откуда вываливались еще более веселыми.
Это был тот самый путь, по которому Крымские татары отправлялись сжигать Москву и другие Русские города. А обратно к побережью гнали тысячи измученных пленников; много русских костей лежит здесь.
Днем жара усилилась, солнце палило нестерпимо, но все мужественно справлялись с этим испытанием. Ваня договорился и девочкам дали место в крытой повозке. Часа в четыре было решено остановиться на обеденный привал. Оказалось, что у цыган имелся большой запас угля, так что пищу приготовили быстро. После короткого отдыха, уже собирались двигаться дальше; но произошло событие изменившее планы руководства.
Вдруг весь табор зашумел, как встревоженный уголь. Катя вскочила.
— Пойдемте, пойдемте быстрей.
— А что случилось?
— Она пришла, наконец- то!
У главной повозки собрался весь табор. Все, включая стариков и детей, стояли на коленях. Перед буль-баши стояла во всей своей красе Парвати.
— Давно не виделись старый друг.
— Лучше поздняя встреча, чем вечная разлука.
Они поцеловались, при этом  бородач приобнял полный стан  и привлек к себе. Парвати с улыбкой отстранилась.
— Э нет старый греховодник, Богини тоже бывают скромными, иногда.
Катя зашипела на подошедших детей и сэров:
— Падите на колени перед Богиней!
— Не надо. Это же мои старые друзья.
Она подошла и поцеловала девочек, мальчиков погладила по голове, а гастробайтерам-рыцарям погрозила пальцем.
— Слушай меня внимательно Рама и ты Лакшмана и Бхарата и Шатдхруна. Большая опасность идет за вами, они уже близко.
— Рама, — прошептала Настя, — разве это цыганское имя, и…о Боже!
Перед Парвати стоял прекрасный юноша-индус. На нем были широкие ярко-желтые штаны, алый пояс. Грудь украшало, сверкающее самоцветами ожерелье, пучок волос был перехвачен синей лентой. Он опирался на длинный, широкий лук, за спиной висел колчан, наполненный стрелами. Позади стоял Лакшмана. К ним подходили младшие братья. Куда делись серые затрапезные одеяния и унылые лица? Сари, одно прекрасней другого, украшали женщин, а кшатрии потрясали оружием.
— Битвы, все равно, не избежать, и я советую принять ее здесь; тогда будет время, как следует, отдохнуть и приготовиться.   
— Правильно Богиня. Ты останешься с нами?
— Не могу. На совете мнения разделились, и решено  Богам не вмешиваться во все это. Другое дело — дружеский совет, который ты можешь принять или не принять. Мне пора, до скорой встречи.
И она растворилась в воздухе. Рама направился к рыцарям, принявшим свой воинственный облик. С каждым поздоровался, положив руки на плечи.
— Ваших больше не будет?
— Должны быть, но когда? Один Мерлин знает.
— Будем ждать, а то мало нас, а их, наверное, целая туча. Но ничего: наша сила не только в мече и стрелах, а в духе и правде. Пока доспехи снимите. Мы их издалека заметим; в этом плюс нашей позиции.
Подошел к детям.
— Ну вот, заново познакомились. Девушки, не хотите поменять вашу одежду, на более подходящую для вашей красоты и ума.
— Рама, вы меня простите, я вам очень благодарна за ваше предложение, но думаю, что красота и, тем более ум, мало зависят от одежды, заявила Настя.
— А я хочу, — заявила Наташа неожиданно (в этот момент Настя, конечно, пожалела о своем картинном отказе).
— Ну, вот и отлично, Сита займись, — обратился он к преображенной Кате.
— Ну а с вами, что делать? Учить стрельбе из лука и другим премудростям времени нет.
— Дайте нам оружие Рама, а там посмотрим.
Рама снял с пояса длинный кривой кинжал, отдал Сереже.
— Лакшмана подари второму храбрецу свой.
— Не надо, мне бы булаву.
Подозвали крепкого высокого воина, тот с улыбкой дал мальцу булаву. Витя легко покрутил ее одной рукой.
— Легковата.
Подозвали плечистого громилу с тяжеленным оружием.
— Вот  эта еще ничего.
— Да ты  богатырь; это хорошо. Теперь подумаем братья и друзья, как нам быть. Встречать в поле смысла нет: нас слишком мало. Потом, с нами женщины и брахманы. Мы их не можем отправить, не зная, с какой стороны явится враг; а может он уже со всех сторон. Что думаешь Лакшмана.
— По великому промыслу Брахмы, брат мой, мы с тобой предвидели этот тяжелый вариант. Займем оборону, окружив войско и людей повозками.
— Нападающий первым быстрее выдыхается, если не побеждает сразу, — сказал Бхарата.
— Мудро сказано брат. Значит, решили — занимаем круговую оборону.
— Правильно, — шепнул Сережа, — так гуситы воевали, — помнишь, Витек, Гуситские войны?
— Помню. В Чехии. Теперь я понимаю, почему так много повозок, и они такие крепкие. Чувствуешь запах? Готовят чего-то, я бы щас похавал.
В двух больших медных чанах делалось нечто завлекательное, и запах специй перебивал аромат степных трав. Выяснилось, что это было два плова: один мясной, другой вегетарианский. Многие индуисты относятся к запрету есть мясо, как иные мусульмане к запрету пить вино —  философски.  На «кухне» хозяйкой была Урмила, жена Лакшманы (она же Оля).
Когда из повозки вышла Наташа, она вызвала маленький фурор. Окунувшись под  умелым руководством в новый стиль, она превратилась в настоящую красавицу. Все мужчины оценили. Когда Наташа садилась, ей подали руку сразу двое: Бельянис и Бхарата. Она подала руки обоим. Воины обменялись взглядами, и между их глазами возникла некая высоковольтная дуга. Рама настойчиво попросил всех садиться. Настя испытала двойственное чувство, впрочем, оно продолжалось недолго.

Ели быстро; надо было еще успеть соорудить крепость и расставить маленькое войско. Настя наслаждалась блюдом (настоящий индийский овощной плов), рыцари не пили, но ели за десятерых кшатриев.

Повозки устанавливали не плотно; за счет этого площадь укрепленного городка оказалась достаточно большой. Враг будет пытаться проникать в эти прорехи, но не больше чем по двое, и встречаться с защитниками. Плюс, через них можно будет производить вылазки, что Рама собирался делать постоянно, во всех направлениях. Система —  наступательно-оборонительная.

С внешней и на боковых сторонах повозок наделали бойниц. В середине укрепления устроили второй круг из палаток. В нем будут находиться женщины, старики-брхманы и животные; в том числе два десятка весьма злобных волкодавов, а также резерв. Его задачи: сбивать стрелами, залезающих на крыши повозок, помогать в слабых местах, участвовать в вылазках. Также в центре располагается своеобразный полковой оркестр — божественные музыканты — гандхарвы.

На совете выяснилось, что дерево пропитано, и не будет загораться от зажигательных стрел. Периметр обороны Рама разделил на четыре участка: одним командовал он, вторым —  Лакшмана, третьим —  Бхарата, четвертым — Шатрухдна. К младшим братьям были приставлены рыцари.

— Полная луна, — сказал Рама, — это хорошо: им милее  темнота.

И в этот момент дозорный возвестил о приближении врага. Слышался гул, как от огромной лавины. Над лагерем нависла туча — это были бесчисленные стаи черных ворон, наполнявших воздух зловещим карканьем. Выше в небе кружились стервятники, ожидая добычи.
По степи ползла плотная тень, неумолимо приближаясь, и оформляясь в массы воинов. Слышались звуки бубнов и труб, рев толпы и вой волков. Трепет объял защитников, но Рама подал знак, гандхарвы запели песни о победах над силами зла, и отлегло от сердца.

Толпа пододвинулась к укреплению. Некоторые, особо бойкие, были застрелены; и таким образом было установлено временное расстояние. Огромный, громогласный гоблин прогудел на всю степь:
— Предлагаем переговоры.
— Присылайте, но не больше двоих.
Подъехали двое: один на матером волке, другой на черном коне; этот и начал.
— Я могу говорить с начальником этой шайки бродяг?
В этот момент конь под ним стал оседать, и он еле успел спешиться.
— Если ты продолжишь в том же духе, следующая стрела будет твоя.

Это говорил Рама, стоявший с Лакшманой на крыше повозки.

— Хорошо. Зачем тебе юнцы не твоего племени? Отдай их нам, и мы вас отпустим.
— Пока кто-то  с нами — он член нашего племени.
—  У одного из них есть камушек, зелененький такой. Возьми его, отдай нам, получишь много денег. И ему дай: на мороженое.
При этих словах тот, что на волке, засмеялся лающим смехом.
— И на бабу.
— Сколько времени на размышление?
— Час, а потом, сам знаешь, что будет.
Послы удалились. За всем этим наблюдали Сережа с Виктором.
— А потом живые позавидуют мертвым.
— Это откуда?
— Стивенсон.
Рама спрыгнул вниз.
— Ну что ж, час мы выиграли; иногда и меньшее время решает судьбу партии. По местам ребята. Скоро начнется.
— Пойдем перекусим.
Ребята побежали в сторону центрального лагеря, где их отменно накормили теплым еще пловом. Тут же закусывали еще несколько воинов; старый брахман Васиштха требовал, как можно быстрей, освободить котлы. Зачем? Выясниться потом.
И вот застучали барабаны, им вторил дикий рев всех мастей. К укреплению побежали ракшасы. У большинства —  злые львиноподобные морды, были и просто львиные, сидящие на человеческом туловище. В каждой руке (которых может быть четыре и больше) по длинному мечу с расширенным наконечником. У иных морды обезьяноподобные, волчьи, змеиные.
 Руководил всеми движениями разъяренной толпы человек-черепаха.
Их встретил поток стрел. Некоторые успевали добежать до укрытия и проникнуть внутрь. Большая часть погибала на пространстве между повозками; воины, которые там находились, могли не только стрелять из луков, но и колоть длинными пиками. Проникающие внутрь, начинали бешено работать мечами, и убивали многих. Это могло бы погубить защитников, если бы не брахманы, сидевшие во втором круге. Они постоянно кипятили воду и масло.  Проникшего ракшаса, окатывали кипяточком. Подобными подвигами больше всех прославилась Настя, но и другие дамы особо не отставали; у каждой был большой половник с длинной ручкой. Одна толстая дама орудовала целым ведром.
Таким образом, первая волна наступления была отбита, в основном за счет преимущества в стрелковом оружии.
Ракшасы на время рассеялись, и плотными рядами двинулись орки-лучники, гоблины, а за ними орки на волколаках. Прежде всего, дали залп зажженными стрелами; отсутствие эффекта, похоже, ожидалось. Орки – лучники рассеялись и стали бить в бойницы. Это позволило гоблинам подойти к укреплениям. Одни стали карабкаться на крыши; их довольно удачно сбивали. Другие поперли в прорехи. Многие проникли, и завязалась битва внутри лагеря. Здесь рыцари показали себя в полной красе. Периодически раздавались вопли, ошпаренных маслом, или водой. Выпустили волкодавов, которые давно этого ждали. Они нейтрализовали волков-оборотней, которые, позабыв про седоков, вступили в непримиримую борьбу.
Виктор решил, что важнее препятствовать проникновению новых незваных гостей. Он встал спиной к стенке повозки и  ждал, когда пройдет мимо очередной клиент. После этого, опускал палицу, приговаривая: «с новосельицем».
И это наступление было отбито, но Рама понял, что третьего ждать нельзя. Тем более что заканчивались стрелы.
— На вылазку, все!
В первый момент враги смешались, не ожидая наступления из недр поселения. Но потом пришли в себя и устремились навстречу. Но в маленьких отрядах, организованных Рамой и братьями было гораздо больше порядка, они прорубали войска противника как клинья.
Виктор орудовал палицей, разбрасывая вокруг себя орков, гоблинов и ракшасов как сеятель семена. Вдруг, один, пришедший в себя подкрался сзади и занес топор. Это увидел Сережа и ударил его в шею между шлемом и доспехом.
— Хорошо Серега, смотри, а то я за всеми не услежу.
В дальнейшем, Витя орудовал палицей, а Сергей добивал оглушенных. Мимо проходил Бельянис.
— Хорошо работаете ребята, по пятерке вам. Кстати, они отступают.
Но он ошибся, орки не отступали, они расступались. На поле битвы двигалось нечто огромное и колоссальное, величиной с девятиэтажный  дом. Огромный одноглазый ракшас, все тело обмазано кровью, пасть широко раскрыта. Рычанье его заглушило  звуки битвы. Он шел, давя своих и чужих, неуклонно приближаясь к укрытию. Рама и Лакшмана пускали стрелу за стрелой, метя в глаз, но демон отводил их чешуйчатой рукой.
Вдруг, перед огромным страшилищем появился полный маленький человечек.
— Человек. Вкусное человеческое мясцо, я его отведаю.
Ракшас наклонился к соблазнительному толстячку.
— Вначале ты отведаешь вот этого.
И Виктор мощным ударом булавы по узкому лбу вышиб людоеду глаз. Тот взвыл от боли и бешенства. Потеряв направление, он побежал в сторону своих, и стал их давить, рвать и грызть. Великое смятение царило в стане врага. Ракшасы, орки и гоблины с ужасом носились по полю, не зная, что делать. Наконец, два могучих тролля оприходовали страдальца дубинами, при этом один был смертельно ранен.
Лагерь Рамы издевательски приветствовал подвиги врагов, убивающих своих. Наступило временное затишье. Рама подошел к Виктору.
— Ты —  великий воин и герой. Таких воспевают в гимнах. Будь моим названным братом.
Такие же слова сказали братья Рамы. Подошли Бельянис и Гарет.
— Когда появится король, ты станешь рыцарем.
Гандхарвы запели только что сложенную песню о маленьком герое, сразившем огромного демона. Воины вокруг приветственно потрясали оружием. А Настя? Что Настя… Смотрела на все это восхищенными и влюбленными глазами.
Сам герой стоял, не зная, куда деваться от смущения. Когда песня кончилась, он огляделся и увидел улыбающегося Сережу.
— Вообще то, если бы не Сереня, меня бы раз двадцать убили еще до этого чудища.
— И Серегу в рыцари!
— Правильно, заслужил.
Сережа подошел.
— Вообще то, с двадцатью разами ты преувеличил.
— Какая разница, два или двадцать?
— В общем логично.
Обнялись. Вокруг все зааплодировали и закричали приветствия. Настя с Наташей плакали, счастливо улыбаясь. Но Рама всех отрезвил.
— Битва не выиграна. Готовьтесь к новому штурму.
Новая атака не замедлила себя долго ждать. Враги изменили тактику: вместо того, чтобы атаковать по всему периметру укрепления, они решили ударить в одном месте. Впереди шел тролль, размахивая узловатой дубиной; похоже, он должен был искрошить несколько повозок, чтобы расширить путь остальному войску. За ним вышагивала колонна: по бокам тяжеловооруженные гоблины, внутри орки-лучники. Толпа ракшасов и орки на волколаках двигались сзади. За всем этим со стороны наблюдали:  человек-черепаха, огромный гоблин и низкий, но чрезвычайно широкоплечий орк.
Тролль: глаза без белков, темные как ямы, чешуйчатая зеленая кожа, огромная голова с приплюснутым носом, широченные плечи.  Он надвигался, как сама неизбежность. Стрелы, втыкаясь в тело, не мешали запрограммированному движению. Навстречу выскочили два рыцаря. Они стали носиться вокруг тролля, колоть его пиками, и что-то громко кричать на, только, ему и им понятном языке. Видно оскорбления подействовали гораздо больше, чем легкие уколы. Тролль заревел, и начал колотить дубиной по земле, пытаясь размазать обидчиков. При этом он, и вся армия остановились. Войдя в бешеный кураж, он стал колотить куда попало, окучивая своих. Воины стали разбегаться, строй разрушился. Человек-черепаха орал что-то, явно, нецензурное, и потрясал кулаком; но ведь он знал, с кем имеет дело, когда брал слабоумного на службу. Когда дубина в очередной раз опустилась, Гарет поднял двуручный меч и отрубил троллю руку. Тот заревел от боли, и понесся с поля боя, давя по дороге всех встречных.
Гандхарвы заиграли сигнал к наступлению. Все воины вышли в поле, и, построившись в два ряда, пошли на деморализованного врага. Началось повальное бегство. Но вдруг потемнело. Это черный дым застелился по земле, слепя глаза, спирая дыхание, скрывая врагов. Из земли, как змеи, стали тянутся черные нити, которые сплелись в бешено вращающийся клубок. Он вспыхнул черным пламенем,  в котором маячил многорукий силуэт и страшное лицо с красными глазами.
— Кали, Кали, — зашумели вокруг с ужасом и восторгом, — Кали ма…
Ужас сковал сердца мужественных воинов. Рыцари выронили из рук мечи, Рама не мог заставить себя натянуть лук. И в этот момент сквозь мрак пробился серебристый лунный луч. И с ним появилась Парвати, но не веселая,  как обычно, а грозная.
— Так вот как ты соблюдаешь договоры старая лгунья!
Она выхватила длинный нож и подняла его над головой.
— Поотрубаю все твои ручонки худая гадина, потом перережу твою шейку, как тростник!
Парвати была прекрасна в своей ярости. Рама показал на нее Гарету, — смотри мол. Тот только развел руками и покачал головой. Впечатленный Бельянис забыл добить орка, и тот ускользнул к великой радости своей.

Черный вихрь с силуэтом внутри распластался по земле пятном, похожим на нефтяное, которое стало постепенно уходить под землю. Когда ушла последняя капля, из земли вылезла рука и швырнула в Парвати черным комком. Грязь смачно шлепнулась на белоснежное с золотом сари.

— Ах, ты, какая отвратительная!  — закричала Богиня, и стукнула ногой по земле. Казалось, она была готова заплакать.
— Мадам, — начал Бельянис, — это маленькое пятнышко ничуть не испортит того ослепительного впечатления…
— Хватит  болтать, мне пора; в таком виде не могу здесь находиться.
Парвати нырнула в лунный  луч, и исчезла вместе с ним. На этом битва закончилась, правда, из-за постороннего вмешательства, с неполным результатом.
Наступило утро.

Глава 11.

Когда дым рассеялся, защитники цитадели увидели перед собой плотные ряды гоблинов. Атаковать, пришедшего в себя врага, было бы безумием. Войска вступили в лагерь под победные звуки труб и песни гандхарвов. Началось празднование и чествование главных героев страшной ночи. Но общему счастью мешал беспрерывный шум со стороны степи: строился лагерь. Через несколько часов враги окружили укрепление плотным кольцом.

— Заперли, — сказал Виктор, — и, что мы жрать и пить теперь будем?
— Они не рассчитали, — отвечал Бхарата, — пойдем, покажу кое-что.

Он поманил всех ребят. Надо сказать, что Бхарата из братьев был самый простой и естественный. Рама и Лакшмана были надменны даже с друзьями, а Шатругхна, как не странно для принца, был необычайно скромен и застенчив, особенно в присутствии девушек.

  Подошли к двум древним старикам. На необычайно загорелых телах  были только набедренные повязки. Бросались в глаза длинные седые волосы и бороды, отсутствие обуви.  Один доил корову, другой переливал молоко в большие глиняные горшки с ручками. Подошли два воина, поставили пустую посуду и забрали полную. При этом они поклонились брахманам и, отдельно, корове.
— И вы поклонитесь, — прошептал Бхарата, — это великие мудрецы и подвижники: Вишвамитра и Васиштха, а это священная корова Шабала.
— Она выполняет любые желания?
— О, какие гости! Бхарата не надо знакомить; нам известны их имена, не только в этой, но и в прошлых жизнях. Сама Парвати интересовалась. Посмотри Вишвамитра: одна похожа на Ситу, а вторая на Урмилу.
— Да, по сути своей. А любые желания, слава Богам, никто выполнять не может; даже великий Индра. А волшебство Шабалы в том, что она может давать сколько угодно целебного молока.
— Посмотри Витенька, какая она красивая! А глаза, я таких прекрасных глаз в жизни не видела!
Настя подошла и погладила Шабалу по голове, та лизнула ее большим шершавым языком. Восхищенная девушка поцеловала прекрасное животное  в ответ. За всем этим, улыбаясь в бороды, наблюдали Вишвамитра и Васиштха.
— Отведайте, — Вишвамитра подал Насте, искусно раскрашенную,  пиалу. Она хотела отпить, но в последний момент, передумала и передала молоко Наташе. Старцы одобрительно кивнули.
— А теперь я хочу угостить ребят; можно я сама подою?
— Конечно.
— Только не знаю, я слышала, что если подойти не с той стороны, то корова может лягнуть.
— Того, кто ей нравится, она никогда не обидит; хоть с любой стороны заходи. А того, кто не по нраву, она и близко не подпустит;  Вишвамитра знает об этом хорошо.

Действуя, для первого раза, довольно уверенно, Настя набрала молока для мальчиков.
— А теперь я для тебя надою, — воскликнул Витя, и двинулся к Шабале. Но эта идея явно не понравилась священной корове; она отошла в сторону и улеглась с весьма независимым видом.
— Каждому свое Витенька, — рассмеялась Настя.
Потом отдыхали, лежа на солнышке.
— Весьма вкусное молочко.
— Это тебе не из пакетов, ультрапастеризованное.
— И питательное, я до сих пор есть не хочу. Кстати, Бхарата, а что это Вишвамитра хорошо знает? Я подумала, что у него неудобно спрашивать.
— И правильно подумала. Вот, Вишвамитра — такой безобидный, улыбчивый старичок. А, ведь, он не всегда был таким. Он был большим князем, и имел огромное войско. И вот, он вел это войско, уж не помню, на битву или обратно, и все оголодали.
— На Наполеона похож, тот тоже…
— Сережа, дай слушать.
— Так вот, увидели хижину отшельника, а возле нее Васиштха ведет беседы со своей коровой. Она ведь говорит, только редко, и по делу. Виктор выразительно посмотрел на Настю.
— А сколько ей лет?
— Тысяч семь, не меньше; точно никто не знает.
— В ее годы я тоже стану молчаливой.
— Васиштха пожалел Вишвамитру и его воинов; Шабала накормила войско. Тут бы Вишвамитре сказать спасибо, и почтительно удалиться;  но нет! Он возжелал иметь божественную корову. Вначале, предложил за нее Васиштхе тысячу других коров.
— Ну, это не выгодно даже экономически: молока будут давать меньше, а кормежки надо больше.
— Точно Сереня, да и доить тысячу замучаешься.
— Дело не в этом. Васиштха сразу сказал, что Шабалу не отдаст ни за что.
— Это любовь, хотя некоторым это слово незнакомо.
— Чего только не предлагал Вишвамитра: тысячи слонов, горы брильянтов, часть княжества — ничего не помогало. Тут бы успокоиться, но нет, этот милый старичок был тогда не такой. Он прибыл к хижине отшельника с воинами  и отнял священную корову. И вот идет Шабала, привязанная на веревочке; и грустно ей, и скучно, и поговорить не с кем. И такая тоска взяла бедную, что она порвала веревку, раскидала воинов и вернулась назад. Тогда Вишвамитра двинул на Васиштху все свое огромное воинство. Милая коровка рассвирепела, и они в ужасе убежали. Тогда Вишвамитра начал совершать всякие отшельнические подвиги: ходить голым, почти не есть, не мыться и все такое. Боги удивились такому рвению и решили узнать, чего ему, собственно, надо. Иначе он мог стать слишком могущественным. Вишвамитра попросил Божественное оружие — смертоносные диски. Ему дали, и он начал метать ими в Васиштху.
— Некоторые думают, что это было древнее  оружие массового поражения.
— Да Сереня, я тоже слыхал.  Получается, он подверг хижину отшельника ракетно-ядерному удару.
— Но и это не помогло. Тогда Вишвамитра, уже, насовсем, оставил царство, и ушел в Гималаи, чтобы из кшатрия превратиться в брахмана. Несколько сотен лет он простоял без воздуха, пищи и воды с поднятыми руками.
— А это кто-нибудь видел?
— Рассказывают. Боги оценили усилия, и он достиг высшей, жреческой касты.
— И тогда он победил?
— Нет, но поумнел. А ради этого стоило стараться. Он предложил Васиштхе дружбу:  теперь они вместе владеют священной коровой, и живут, душа в душу.
— Правильно. Так бы сразу: вместе и владеть, и вообще все делать интереснее и веселее.

Блокада продолжалась двадцать дней. Осаждающие были уверены, что у защитников лагеря подходят к концу пища и вода. Но они ошибались: пища имелась, правда несколько однообразная. Само молоко, творог, творожники. Были: соль, сахар и уксус — делали сыр, похожий на Адыгейский и Брынзу. Пили зеленоватую сыворотку.
Если многие воины и женщины проклинали эту диету и жаловались на живот, то детям она явно шла на пользу. Риса было мало, и его выдавали по одной ложке в день. Чай — по чашке.
— Как китайским батракам, — ворчал Витя.
Но он прекрасно понимал, что их положение не самое худшее; Сережа любил рассказывать про подобные осады, когда люди, вначале  съедали домашних животных, затем бродячих, охотились  на крыс и ворон, а затем принимались друг за друга.
Рыцари поначалу впали в депрессию. Затем брахманы научили их делать забродившую сыворотку. Неизвестно, зачем затравка была нужна самим старцам, но они щедро поделились ей с милыми их сердцу героями. После этого, настроение у Гарета и Бельяниса резко поднялось, и они заявили, что готовы хоть год сидеть в осаде.
Легенду о голоде в лагере,  надо было поддерживать, для выигрыша времени. Охранять днем ставили самых худых и бледных воинов. Косметическими средствами добивались измученного вида. Они просили хлеба и воды у гулявших невдалеке орков; те только посмеивались, или меняли на золото и драгоценные камни.
Времени было много: наши герои читали, играли в карты и обсуждали прошедшие события. Настя делилась своими впечатлениями о Богине смерти. Любопытство в ней сильнее страха и пригнало ее, аж,  к самому полю боя.
— Лицо страшное, а глаза… Легче с троллем поцеловаться, чем в них посмотреть.
— А ведь Кали — это та же Парвати.
— Как так?
— Они две части Великой Богини, жены Шивы.
— Получается, Парвати боролась сама с собой?
— Получается, и это  весьма символично. Только не надо думать, что Парвати —  хорошая, а Кали плохая. Она убивает и злых, защищает праведников; тем самым поддерживает равновесие. Поэтому в Индии Кали весьма почитают.
— Да, сложная религия Индуизм.
— Как сама жизнь.
— Слушай, а мертвых утром после битвы не было.
— Правильно, они вернулись, кто куда.
Раз в день, не чаще, чтоб беречь батарейки, Сережа включал приемник, и слушал новости. Это у него называлось — связь с Большой Землей.
— Слыхали?  Папа умер. Что Гарет, это значит, Мерлин умер?
— Это значит, что он скоро будет здесь.
Маленькая точка появилась на горизонте. По мере приближения, она превратилась в огромную птицу, которая приземлилась посреди лагеря. Это был — ястреб Джатаю. Рама подбежал, и они обнялись.
— Давно не видел тебя старый друг! Как здоровье, как семья?
— От нынешней жены имею четырех сыновей и двух дочек. Они уже имеют свои семьи. А как ты? Как Сита, Лакшмана?
— Да вот они. А это наши гости.
Когда церемония знакомства закончилась, Лакшмана шепнул девушкам:
— Надо покормить дорогого гостя.
Настя и Наташа  ушли. Джатаю начал говорить более торжественно:
—  Теперь я сообщу  вам, зачем я прилетел, если исключить желание видеть дорогих друзей. Меня попросил посетить вас чародей Мерлин. Он сообщает, что все рассеянные по миру рыцари оповещены, и скоро соберутся в условленном месте, чтобы двинуться сюда. Быстро не получится: у Морганы везде лазутчики. Ждите войско через две недели. Пускай специальный человек все время смотрит в небо; когда увидит пять птиц (меня с сыновьями) — это будет сигнал для вашего выступления. Мерлин с Артуром ударят с другой стороны, ну и …
— Побегут как миленькие, — сказал Бельянис, — они уже показали свою храбрость.
— Главное к раннему утру будьте в полной готовности; король намеревается начать атаку с первыми лучами солнца.
Девушки принесли два блюда и с поклоном поставили перед удивительной птицей. На одном были творожники с рисом, на другом сыр. Понравилась или не понравилась предложенная пища любителю сырого мяса, это неизвестно, но он съел все.
— Благодарю вас прекрасные девы. Как не грустно расставаться с вами, но мне пора. Прощайте друзья, пусть Лакшми всегда обнимает вас, а Яма встретит как можно позже.
Джатаю поднялся и пролетел на бреющем полете над лагерем противника, сбив крылом флаг с черепахой. Раздались крики, полетели стрелы, но он был уже высоко, снова превращаясь в точку и исчезая.
— Классно! Серень, а Лакшми это кто?
— Богиня счастья.
— А Яма?
— Смерти.
— Я так и понял. В яму мертвецов закапывают.
— Наверное, случайное совпадение, а,  может,  нет; в Москве выясним.
Две недели пролетели почти незаметно: все привыкли к ленивой неспешной жизни. Правда, не забывали поддерживать форму военными упражнениями. Женщины, под руководством брахманов, наделали из конской сбруи пращей. Воины весьма усилено упражнялись в искусстве камнеметания, и среди них особым искусством отличался Сережа. Доски из внутренних по отношению к лагерю стенок повозок выломали, и сделали на крышах заборчики с бойницами. Работали ночью. Днем бойницы прикрывали, развешивая для сушки одежду.
По истечении срока, данного Артуром, стали готовиться к битве. Вечером накануне, чуть серьезней, чем обычно, пожелали друг другу спокойной ночи, но спать не пришлось.
Защитники укрепления были разбужены завываниями боевых рогов и боем барабанов.
— Враг идет, все по местам!
— Смотри Сереня, как будто почувствовали.
— Или разведали, или кто-то сообщил.
— Кто сообщил?
— Может, в плен кого взяли.
— Неужели рыцарь выдаст военную тайну даже под пытками?
— Бывают такие пытки, когда только думаешь о них, все холодеет. Я про себя не уверен, тут к зубному идти боишься…
Мимо проходил сэр Гарет.
— Рама сказал: отобьемся, и сразу на вылазку. Пойдут только избранные, вы входите в их число. Так что будьте готовы молодцы.
Осаждающие  приближались открыто, не особо соблюдая строй. Похоже, они были уверены, что от голода и жажды, у защитников не хватит сил натянуть тетиву лука или метнуть дротик. Но на них обрушилась лавина метательных снарядов, включая камни из пращей. Сережа посылал камень за камнем в пространство между повозками. С другой стороны Витя метал дротики, массу которых он набрал на поле предыдущей битвы.
Стрелы летели и сверху, с крыш. Неожиданный отпор смутил нападавших, передние остановились, а задние продолжали идти, из-за чего образовалась давка и неразбериха. Начались препирательства, послышались проклятия в сторону своих.
— Избранные на вылазку!
Как застоявшиеся кони, рыцари, и Рама с братьями бросились в атаку, за ними неслись остальные воины. Порубив и оглушив нужное количество противников, отряд в полном порядке возвратился, не потеряв ни одного бойца.
— Я понял ход мыслей Рамы. Он не стремиться к большой битве, до утра.
— Правильно Сереня, тянет время — гениально!
— До восхода еще далеко.
Так же думали и враги. Новое наступление было более продуманным и тотальным. Орки – лучники двигались за огромными щитами с бойницами, из которых весьма метко поражали защитников. Гоблины двигались четырехугольным строем, прикрываясь щитами со всех сторон. Ракшасы и орки на волколаках просто лезли вперед, распыляя силы защитников. Это было сочетание мощного удара на одном участке с атакой по всему фронту.
— Смотри Вить, такой строй называется черепаха; так воевали древние Римляне.
— А вот и сам Черепаха.
На помосте стоял человек-черепаха с обычными спутниками: гоблином и орком. Он орал и активно жестикулировал.
— Прям Фюрер какой-то.
Брахманы кипятили воду и масло. Вишвамитра выпустил собак.
— Наверно, по мясу свежему соскучились, сейчас оно само к вам прибежит.
Битва разгоралась по всему периметру с переменным успехом, когда появились пять черных крылатых фигур. Их силуэты четко выделялись даже на фоне темного ночного неба. Летевший впереди, был крупнее остальных. Были видны рога на голове, длинный толстый хвост, широкие перепончатые крылья как у огромной летучей мыши.
— Абадон! — раздались крики, исполненные какого-то сладострастного восторга, смешанного с ужасом.
Человек-черепаха с союзными ханами встали на колени и протянули к пришельцу руки.
Рама поднял лук и тщательно прицелился. Но в последний момент он почувствовал резкую боль под глазом. Рука дрогнула, и он попал в одного из сопровождающих демонов. Жирный слепень слетел с лица и, с неожиданной для насекомого скоростью, полетел на запад. Через несколько часов он достигнет Шотландии, влетит в окно особняка в горной долине, усядется на кресло, и превратится в прекрасную женщину.
Лакшмана и Бхарата убили еще двоих гостей из бездны. Рама приладил новую стрелу, но на выстрел у него не хватило времени; Абадон камнем упал в центр лагеря, схватил когтистыми лапами Сережу, и взмыл ввысь. Все произошло мгновенно. Рама натянул лук.
— Стойте, не стреляйте! — закричал Витя, — он же разобьется!
Рама с сожалением перевел прицел и сбил последнего демона-спутника.
— Да он и так… — прошептал еле слышно.
Но Витя услышал. Он застонал и заревел, как никогда в жизни.

Глава 12.

Битва стала постепенно утихать, как остывает бурно кипевшая вода. Орки, гоблины и ракшасы отходили, и когда появились первые солнечные лучи, вся орда отправилась на запад. На небе кружилось пять птиц, а с востока, освещенное солнцем, двигалось королевское войско. Кольчуги ослепительно блестели, флаги колыхались на ветру. Потом была встреча, в которой радость мешалась с горем.
Был собран совет, на котором присутствовал и ястреб Джатаю, сыновья которого почтительно сидели в стороне. Прения открыл Мерлин:
— В тяжелую годину собрались мы, братья. С огромными усилиями мы добыли камень, но удержать его нам не удалось. Всем нам ясно, что он отправился к Моргане. Помыслим теперь, можем ли мы противостоять тысячекратно, усилившемуся, врагу, или нам стоит…
— А камень здесь, он…у нас, — это сказала Настя. 
— Вот как!
Рыцари уставились на девушку. Один хищно улыбнулся. Король уставился на него тяжелым взглядом.
— Сэр Ланселот, вас, похоже, перевозбудила несостоявшаяся битва.
— Артур, если камень у нас, не все еще потеряно.
— Я не отдам вам камень, а, если не будет другого выхода, обменяю его на Сережу.
— Вот это правильно! Плевал я на все: главное Сереню спасти.
— Что они говорят?!  С ума сошли?
— Нет, не сошли.
Это сказал Вишвамитра. Брахманы незаметно подошли к месту Совета. На этот раз, они были одеты в розовые балахоны, на ногах сандалии, на груди тяжелые ожерелья с магическими знаками. Бороды и волосы были тщательно расчесаны, и перехвачены голубыми лентами. Они небрежно кивнули всем присутствующим, и обнялись с Мерлином и королем Артуром, как с равными.
— Камень Настя может отдать только Сереже, которому отдала его судьба.
— Точно сказано, — проговорил король, — судьба, я свидетель.
— Он мне его поручил, и мой долг: ему его вернуть.
— Да что мы слушаем бабские и стариковские бредни. Галахад, Амадис, Саграмор, Рама, Бхарата, ребята —  отнимем камень, и подумаем спокойно, в мужской компании, в обществе настоящих воинов, что делать дальше. А женщина пусть идет помогать готовить жратву.
Это был, воистину, тяжелый момент. Витя поднял с земли гоблинский ятаган. Бельянис и Гарет встали по сторонам от Насти, недвусмысленно давая понять, на чьей они стороне.
« Так вот они какие, а я на них обижалась», — растрогано подумала девушка.
— Вы, и, раньше сэр Ланселот, плохо понимали, что означают слова «долг» и «честь».
Если бы это сказал Артур, или кто-нибудь из рыцарей, Ланселот  только больше бы обозлился, но фраза была произнесена Наташей. Незнакомая, прекрасная дева прямо смотрела на него, с нескрываемым презрением. Ланселот, придя в себя, как пьяный после холодного обливания, огляделся. Кшатрии, явно, не собирались идти наперекор высшей касте. Артур с Мерлином заняли нейтральную позицию, а рыцари начали разделяться, что грозило междоусобием. Что бы ни говорили про Ланселота, он был не дурак, и умел признавать ошибки, или делать вид, что признает.

—Да, я чего? Хотел как лучше. Не хотите, так пусть старшие: брахманы, Мерлин и Артур  решают,  как быть дальше.
Все единогласно приняли это предложение, и четверка удалилась. Через некоторое время с их стороны раздался свист, и оруженосец Артура со всех ног понесся к мудрецам. Вернулся он быстро.
— Совет четырех почтительно просит ястреба Джатаю для беседы.
Через короткое время (Бельянис с Гаретом не успели даже толком хлебнуть вина, привезенного братьями по круглому столу), старейшины, устами Мерлина,  объявили решение.
— Джатаю с сыновьями согласились доставить людей  к жилищу Морганы. Это будут три наших юных гостя. Возникает вопрос: имеем ли мы право отпускать человека с камнем в такую опасную экспедицию? Васиштха и Вишвамитра разрешили мои сомнения. Камни, по их словам, также обладают душой.
Брахманы важно кивнули головами и поощрительно улыбнулись.
— Он не приемлет зла, и поэтому решил покинуть своего хозяина. В этом мире ничего случайно не происходит.  Именно прекрасный дух камня воплотился в чашу, чтобы приблизиться к свету. Его тянут обратно во тьму, он будет делать все, чтобы этого не произошло. Вывод: камень будет помогать своим новым хозяевам, которых дал ему Бог. Великий камень хочет сгореть в священном костре, чтобы в новой жизни воплотиться в новую прекрасную сущность. Но это возможно только после нового превращения в чашу. Кроме того камень не хочет быть источником раздоров и тем, что может нарушить мировое равновесие.
Вступил Артур.
— Все это конечно далеко от христианства друзья мои, но что-то в этом есть, тем более что Настю нам все равно не переубедить. С детьми отправятся Бельянис и Гарет, давшие клятву защищать их.
— Спасибо король, но мы бы и так отправились, ибо полюбили наших юных друзей всем сердцем.
— Это хорошо, — сказал Вишвамитра, — любовь сильнее любых клятв и обетов. — Теперь  скажи ты Васиштха.
— Не все камни имеют такую живую душу как этот; у большинства дух спит. Впрочем, как и у многих  людей. Надо пройти много превращений, чтобы ощутить себя. Что еще важно: изумруд защищает от злых сил и злого колдовства; это пригодится смелым отрокам.
— Значит решено. Хорошо было бы дождаться ночи, но время не ждет. Как думаешь Джатаю?
— Мы полетим в пять разных сторон, и встретимся в поднебесье; так, на время, обманем шпионов ведьмы.
— Хорошо. Тогда час на сборы и подкрепленье. Более подробно все обсудим за едой; время не ждет.
— Хоть одно верное слово сказал, — пробурчал Гарет.
— Какое?
— Еда!
— Да ну тебя.
После первого насыщения дебаты продолжились.
— Есть проблема, сказал Мерлин, — колдунья знает, как вы выглядите. Но, есть идея. Витя станет индийским князем;тебе нужна борода.
- Клеить будете?
- Нет, усилю и ускорю работу волосяных фолликулов.
- Или волосяных луковиц. Вот это Биохимия с Физиологией - я понимаю!
- Настя с Наташей — то ли жены, то ли так; в общем, сопровождающий антураж. Вы ребята будете неграми-качками, охранниками. Ты Гарет будешь Томом, а ты Бельянис — Бобом. Еще вам нужен настоящий индус; это будет Бхарата.
— Я бы сказал на это…
— Зачем говорить Гарет, если можно помолчать. Бхарата будет необходим при возможной встрече с земляками. Он — природный принц и кшатрий. Система взаимоотношений в этом мире не особенно изменилась с эпических времен. Я провожу вас до гор, и сразу вернусь. Семь человек Джатаю, посильная ноша?
— Каждый из сынов возьмет двоих, ну а я — вот этого рыцаря. Ястреб кивнул в сторону Вити.
— А почему…
— А, потому что ты…
Настя почувствовала внимательный и настороженный взгляд.
Проклятая болтливость! Насте были отлично известны Витины комплексы; она, ни в коем случае, не хотела его обижать. На исправление ситуации оставались считанные секунды. Самый  храбрый — глупо, самый главный — вранье. Во!
— Потому что ты — самый сильный. Самый сильный человек в нашей кампании полетит на самой сильной птице. Круто!
Джатаю важно и одобрительно кивнул.
— И самый мясистый, — прошептал Бхарата. Настя незаметно погрозила ему пальчиком.
— Теперь о маршруте. К сожалению, в Шотландию сразу лететь нельзя; засекут.
— Но время,  Мерлин, время. Они же его замучают.
— Насколько я знаю свою сестру, если бы она хотела, то уже замучила бы. Но в таких делах она обычно не спешит, любит поиграться с осужденным. Подарить надежду, потом снова отнять, и наслаждаться отчаянием несчастного.
— Так она настоящая садистка!
— Садистка? Да, конечно, садистка. Потом у нее сейчас много дел. Она же целый бизнес развернула, используя рыцарей, которым подарила неуязвимость. Каждый год Моргана устраивает настоящий рыцарский турнир, где все аут…аут…
— Аутентично.
— Точно. Все делает как в наши старые добрые времена. На этом турнире ее любимчики вовсю дубасят туристов, а те счастливы. Вы должны будете суметь произвести впечатление таких же придурков.  Вначале они платят за право на участие, затем нужно купить доспех, оружие, коня. А потом все это достается победителю в поединке. Понятно, кто всегда побеждает. А они приезжают, то под видом американцев, то русских, в общем, хитро все устроено. Плюс тотализатор, лотерея,  ресторан со старинной кухней, сувениры. Самый популярный — пояс невинности.
— А это что такое?
— Железные женские трусы с замком. Ключ у мужа. Пошел в крестовый поход года на три, взял ключ, и спокоен за честь свою.
Витя задумался, а когда до него дошло, разразился хохотом.
— Так что же в то время взломщиков не было? Не верю. Слушай Артур, а зачем ей столько бабок?
— Всю свою жизнь Моргана любила только две вещи: деньги и власть. То и другое ей нужно в полном объеме. Она ни с кем не готова делиться. Хочет все иметь, что есть и будет.
— Так она больная.
— Конечно. Когда я убивал мужа сестры Лота, мне показалось, он смотрел на меня с благодарностью. Лучше быстрая смерть, чем жизнь с такой стервой.
— Ничего в этой Моргане особенного нет. В Москве полно таких ведьм; просто масштабом поменьше. А рыцарям то ее чего надо, чего они так стараются?
— Как это чего? Они дали клятву верности на вечные времена. Но вернемся к маршруту. Я уверен: дня три в запасе есть, поэтому надо двигаться в обход. Приземлитесь в Альпах около города Аоста. Там встретит человек с документами и машиной. Дальше — перевал Большой Сен-Бернар, по которому из Италии въедете в Швейцарию. Ненадолго остановитесь в Мартиньи.
— А это тот самый перевал, где таких миленьких собачек разводили?
— Вы увидите монастырь, где этим занимались, но заходить не будете. Вы будете заходить только в игорные заведения, кормить будут бесплатно.  Въезжаете во Францию. Остановитесь отдохнуть в Лионе, дальше Париж. Я перечисляю пункты, где вы будете сорить деньгами и вести себя экстравагантно. После Парижа Кале, где сядете на паром, и из Дувра в Лондон. В Лондоне тоже будете играть по крупному, и эпатировать население. Надо добиться, чтобы вами заинтересовались журналисты.   Моргана должна сама пригласить вас; она баба глупая, но хитрая и подозрительная . Вот вам мешок камушков, будете ими расплачиваться. Мы будем ждать вас на горе. Ну что ж пора.
  Птицы разлетелись, и начали набирать высоту. Мелькнули очертания Крымского полуострова, затем Евразии, и, вскоре, кроме облаков внизу стало ничего не видно. Зато звезды, казалось, приближались. Небо стало черным. Ястребы  объединились, и вместе понеслись на запад. Никогда наши герои не забудут этого полета: свист ветра, мягкие птичьи перья, и ощущение бесконечного восторга. Потом началось резкое снижение, от которого заложило в ушах. Снова показались облака. Снижаясь, увидели очертания Средиземного моря, Малой Азии, Северной Африки, Западной Европы. Приближался Апенинский полуостров и Горы.
Приземлились на плоской площадке. Над ними возвышался горный пик, под ними был город.
— Запомните это место, — мы будем ждать вас здесь в течение десяти дней. Но может так сложиться, что вам придется добираться без нас. А пока прощайте, и удачи вам.
- Спешите, но не лезьте к Моргане, пока она сама не позовет вас, - сказал Артур.
Как только гордые птицы улетели, из-за камня появилась согбенная фигура в серой хламиде с клюкой. Голова была закрыта капюшоном.
— Все- таки успел, — проговорила фигура умирающим голосом, — спасибо добрые люди подвезли. Я тот, кто вам нужен.
Он начертил посохом на песке условленный знак.
— А где машина?
— Нету машины, отняли злые люди. Сказали, что нельзя ездить без документов.
— А куда ты дел документы?
— На заправке, я отвернулся, и другие злые люди похитили сумку. А там деньги, документы…
— И…
— Да, да и ваши. Пойдемте. Путь до города не близкий. Это сверху, кажется, что недалеко, но ведь отсюда не прыгнешь. А так дорога извилистая, долгая. Очень пыльная; костюмчики, боюсь, испортите.
А надо сказать, что ребята были шикарно одеты в этаком индоевропейском эклектичном стиле. Да и на Томе с Бобом были великолепные белые костюмы и светло-коричневые туфли из мягкой кожи.
— Узкая двухколеечка, а ездят как сумасшедшие; а нам придется идти вдоль дороги; далеко ли до беды? А пылища, выхлопные газы, воды нет, а сегодня жара. А костюмчики? Что ж, новые пошьем. А можно попросить у добрых людей, как я. Ну пойдем, а то до ночи не успеем; а ночью легко и в пропасть свалится.
Оглушенные путешественники последовали за серой фигурой, и вдруг, за поворотом обнаружили серебристый открытый «Линкольн» представительского класса. Их проводник откинул клюку и упал, он трясся и издавал свистящие и булькающие звуки, похожие на истерический плач.
— Сама приехала! Представляете? Так любит хозяина, что сама приехала.
Том с Бобом расслабились.
— Разрешите представить: сэр Дайнадэн Шутник. Вставай, спасибо, повеселил.
Под  хламидой оказался здоровенный негр в ковбойке, шортах и шлепанцах. Грудь его украшали различные амулеты и черепа, которые Том с Бобом рассматривали с завистью.
— Ну что классно я вас развел? Еще немного и заплакали бы, особенно вот эти.
Он ткнул пальцем в негров.
— Чего это вы так разоделись, как чуваки из итальянской мафии?
— Мы — охранники.
— Чего?! И что же вы охраняете, свои яйца? Все десять?
Снова приступ квакающего смеха с содроганием тела.
— Почему десять, — удивился Витя, — четыре.
— Да у них вместо мозгов, то же самое, что в штанах.
— Сэр Дайнадэн, ты говори, да не заговаривайся.
— Как ты меня назвал чувак?
— Сэр Дайнадэн.
— Ну, ты уморил, щас умру.
— А чему вы сейчас  смеетесь? — не удержалась Настя.
— Уж больно смешное у меня имя.
— Самокритично, однако.
— Потому что я не какой-то там Даден, а Джо.
— Слушайте Джо, может, уже поедем? Нам быстро надо.
Об этих словах Настя неоднократно пожалеет.
— Быстро? Это мы устроим.
Расселись. Том занял место рядом с Джо, а Боб за ним. Негритянская диаспора компании примирилась, особенно после того, как Джо поделился амулетами.
— Такие тачки Элвис любил.
— И купил тысячу штук, а мы Моргану отказываемся понимать.
Первым делом Джо врубил Реп, и машина понеслась по узкой двухколейке.
— Эх, — посетовала Наташа, — вокруг такая красота, и вот это.
На передних сиденьях шел балдеж, приправленный каким-то подозрительным куревом. Джо несся под  двести. Когда он видел впереди машину, он не сбавляя скорость, обгонял ее по встречке. Другие машины не волновали. Они либо резко тормозили, либо съезжали на обочину. Были моменты, когда от лобового столкновения отделяли, буквально миллиметры. Все это очень веселило Джо и его новых (хотя, по сути старых) друзей. А когда в их сторону раздавались проклятья, веселье достигало высшей точки. Мощнейший ржач в три глотки потрясал Итальянские Альпы.
Уже не раз наши школьники пожалели, что не пошли пешком. Бхарата сохранял ледяное спокойствие воина, но был явно напряжен. Джо включил какую-то дикую музыку на полную катушку, заглушая все звуки, даже рев двигателей проезжающих грузовиков. Том с Бобом поднялись, и начали танцевать. Это была какая-то дикая пляска. Видимо, такую исполняли каннибалы Центральной Африки перед трапезой. Джо с умилением смотрел на них, стуча ногами, периодически давая ритм хлопками, бросая руль.
— Однако  машина крепко держит дорогу, — сказал Витя, — на Москвиче мы давно бы уже уехали в пропасть.
И вдруг, резкое торможение. Такое, что пассажиры чуть не вылетели из салона. Музыка отключилась, и нахлынули прекрасные звуки внешнего мира. Все сели и приняли чинный вид. Впереди был полицейский пост, за ним находился древний город Аоста. Путешественники въехали по мосту, построенному еще древними Римлянами, в первое место, где они собирались играть по крупному на проигрыш.

                ______________________________

Абадон со своей ношей влетел в окно особняка так быстро, что со стороны это показалось бы порывом ветра. Стал спускаться вниз, пока не достиг огромной залы. Он бросил Сережу на пол, а сам, обернувшись летучей мышью, взлетел под потолок.
Сережа поднялся, и прямо перед собой увидел трон, на котором восседала женщина удивительной красоты. Позади нее сидели еще трое, вокруг толпились стражники, но он видел только ее глаза. Глубокие, пустые, прекрасные и холодные, как бесконечные ледяные пустыни Арктики.
— Где камень, малыш?
— Я… Я его потерял.
— Потерял, ах бедняжка. Разденьте его, и проверьте одежду.
Мерзостно  было стоять голым под взглядом этих голубых, немигающих  глаз, выражение и положение которых совершенно не менялось. К Моргане подошел горбатый старик, и стал шептать что-то,  отвратительно улыбаясь.
— Нет Кресби, скорее проглотил, но и это врядли. Отдал кому-то. А кому — это скоро выяснится.
— После пытки, конечно. Предлагаю начать с мягкого сапожка, моя госпожа.
Оказывается, Сережа мог еще больше покрыться мурашками. На свою беду, он слишком хорошо знал, что такое — пытка Испанским сапогом.
— Да ты посмотри на него. Этот хлюпик у вас там подохнет, или с ума сойдет; а он мне еще нужен, ненадолго. Давай его в холодную, думаю двух дней хватит, чтобы одумался.  Дайте ему его обноски, воду и хлеб раз в день.
Охранники, под руководством Кресби потащили Сережу в подвал. Когда проходили мимо пыточной комнаты, Кресби заметил:
— Здесь ты мог бы испытать  все наслаждения Рая.
Охранники заржали как два жеребца.
— Кресби, а может, немножко пощупаем?
— Иди Тоби, знаю я твое «пощупаем».
Спустились еще ниже. Кресби открыл люк.
— Спускайся.
Сережа полез вглубь колодца по холодной и ненадежной лестнице.
— Следите, чтоб долез до дна. Хозяйка не хочет, чтоб он раньше времени кости переломал.
— Понятно, для пытки бережет.
Когда Сережа почти спустился до дна, он увидел каменный склизкий пол с лужами, по которому бегали крысы, и, к ужасу своему, несколько скелетов.
— Что, тяжело спускаться? Ничего я тебя успокою: подниматься не придется. Под дикий хохот, похожий на лай, захлопнули люк. И наступила полная тьма.