За гранью

***

Лос-Анджелес. Через несколько минут самолет унесет меня домой, в Англию. Через неделю презентация альбома, а также премьера долгожданного фильма. Не знаю, конечно, насколько он долгожданный для остального Мира, но лично для меня это ужасно волнительное событие. Ведь я впервые снимаюсь в биографическом фильме. По-моему это особая ответственность – играть кого-то.

Ужасно волнительно это еще и потому, что не знаю, как его (фильм) воспримут фанаты. И сейчас я говорю вовсе не о своих фанатах, а о фанатах футбола и конкретного человека. Если честно, то на мнение критиков мне наплевать. Хотя нет, не наплевать, конечно, это я так говорю от волнения, и пытаюсь убедить себя в том, что их мнение для меня совершенно не имеет значения.


***

Открываю глаза и вижу как незнакомый мне человек, с ужасно сердитым видом, снимает с меня одежду весьма неподобающим способом.

«Эй, - кричу ему я, но будто про себя, - чувак, это вообще-то брендовая одежда, какого черта ты делаешь?!»

Осматриваю помещение, в котором нахожусь, и меня приводит в ужас одна только мысль от осознания того, что это может быть. В голове мгновенно всплывает сюжет одного фильма с Кристиной Риччи, ну знаете, где она играет училку младших классов, а потом попадает в аварию и оказывается… в морге а-ля маленькой церквушке, в которой потом ее же и будут отпевать. Довольно-таки тупой фильм, скажу я вам. Удивительно, что я вообще помню столько подробностей, учитывая тот факт, что большую часть фильма я проспал. Ибо он показался мне настолько скучным и глупым.
Помню, мы в тот день сидели у меня дома с моей новой девушкой, с которой познакомился за неделю до описанного события.
Господи, просмотр фильма в домашней обстановке теперь называется целым событием.
Как оказалось, моя новая пассия была ярой поклонницей Риччи, «Семейки Аддамс» и прочей чепухи подобного плана. Но в тот момент меня это зацепило. Даже не знаю почему. Вот сейчас вспоминаю все это и не понимаю, как я мог вообще на нее запасть. Бред какой-то. Ведь, по сути, не было и нет в ней ничего особенного. Она что-то вроде взрослого ребенка. Хотя, наверное, каждый из нас вечный ребенок в душе. Правда, не все это признают. Но, кажется, я отвлекся.

Лежа на том ужасном столе, я абсолютно ничего не ощущал. Мне не было холодно, хотя за то время, что я предавался воспоминаниям, мужчина с серьезным видом, уже успел меня полностью раздеть.
К моему великому удивлению или скорее ужасу, я совершенно не мог пошевелиться. Единственное, что еще могло двигаться, так это глаза. Смешно звучит, правда?!

- Оу! Ну, наконец-то! – внезапно воскликнул он, отчего я бы, наверняка, вздрогнул, если бы хоть что-то чувствовал.
- Что? Что такое? – с неподдельным отвращением отозвался я.
- Я уже¬ было подумал, что вы никогда не откроете глаза, - с какой-то удрученностью в голосе, ответил мужчина.
- Где я? – зачем-то спросил я, хотя и дураку было понятно: ГДЕ.
- В морге, - спокойно ответил он.
- Но, как я… постойте-ка… а можно мне для начала выпить кофе?!

Что я несу? Какой, к черту, кофе? Ты в морге, придурок, надо выяснить что произошло…

- Не думаю, что вы станете его пить.
- А вы не думайте, а просто принесите его мне. Ну, такой, с воздушной пенкой и карамельным сиропом. Из “Starbucks”.
- Я могу сварить вам кофе, но заверяю вас, вы к нему даже не притронетесь.
- Послушайте, давайте, это я буду решать. Вы вообще знаете кто я такой?
- Конечно! – с невозмутимым видом ответил мужчина.
- Правда?!
- Да. Вы труп, такой же как и все остальные здесь.

Я ухмыльнулся.

- Если я труп, то как же тогда мы с вами разговариваем? Это что, шутка такая? И мои друзья-придурки просто решили меня разыграть?! Ну, придурки они, конечно, в хорошем смысле.
- Не сомневаюсь, что ваши друзья замечательные, но… увы, боюсь вас разочаровывать, но это не розыгрыш, и вы находитесь в самом настоящем морге, потому что… умерли.
- Слушайте, а можно мне хоть что-то накинуть на себя? Меня смущает то, что незнакомый мужик пялится на меня.
- О! Мне казалось, что при нынешних обстоятельствах это никого не должно смущать. Уже.
- Не знаю как вы, но я всегда забочусь о том, как я выгляжу. Так можно мне что-то подобрать?
- Хорошо, если вам так будет комфортнее, можете временно одеться в то, в чем вас сюда привезли.
- Как я сюда попал?
- Что последнее вы помните?
- Я был в ЛА. Сел в самолет, который должен был лететь в Лондон. Кстати, где я?
- Все еще в ЛА.
- Что?! Как?!
- Не отвлекайтесь. Что еще вы помните?
- Пожалуй, ничего. Я сел в самолет, выпил сок, а потом темнота. И вот я здесь. Наверное, что-то было подмешано в сок, я прав? Это точно не розыгрыш?!
 - Да нет же! Сколько можно повторять?
- Ой, да бросьте, вам, наверняка, хорошо заплатили, чтобы вы разыгрывали тут эту комедию как можно дольше, чтобы я поверил в то, что умер. А потом в эти самые двери ворвутся мои друзья с воплями: «Попался!», и начнут ржать надо мной как идиоты. Кстати, не пора ли им появиться? Ведь я уже практически поверил…
- Полиция уже связалась с вашими родными. Завтра вас заберут.
- Так, все, хватит! Я и сам любитель розыгрышей, но, по-моему, это уже слишком далеко зашло. Где моя одежда? В смысле, мой багаж. Мне надо переодеться и срочно лететь домой!
- Угомонитесь вы, наконец?! Ваш багаж в полиции, его выдадут вашим родственникам, как только они прилетят.
- Вы не понимаете, у меня через неделю презентация альбома, премьера фильма, в котором…
- Да поймите же вы, не будет у вас никакой презентации! Вы мертвы. Как мне вас убедить, упрямец, вы этакий?!
- Не надо меня ни в чем убеждать! Тут, наверняка, полно скрытых камер.

Приподнявшись на столе, я сел, а затем спрыгнул с него. Удивительно, но мне все-таки удалось это сделать.
Быстрыми шагами я начал ходить по комнате, или скорее помещению, в котором находился, пристально всматриваясь в каждый угол под потолком, а также рассматривая все предметы в шкафах, которые там находились, в надежде обнаружить хотя бы одну камеру. Но к моему великому сожалению поиски не увенчались успехом.

- Ну что? – как бы с издевкой произнес незнакомец.
- Злорадствуете? Ничего, недолго осталось. Я непременно найду эти чертовы камеры.
- Желаю удачи! – с какой-то злой улыбкой произнес мужчина. – А я пока, с вашего позволения, съезжу по своим делам.

И он ушел, выключив свет.

Помещение и при свете-то выглядело уныло, а без света здесь стало совсем мрачно и скучно. Мертвая тишина.

Я не переставал думать о том дурацком фильме. И никак не мог поверить в то, что мои друзья додумались сыграть со мной такую злую нелепую шутку. Вот я им устрою, как только они появятся.

Нет, я вовсе не боюсь смерти, да и не назвал бы я себя суеверным, но даже для меня подобные шутки, это слишком!!!


***

Прошло два дня, а может и больше, я точно не знаю, потому что после того, как неизвестный мне тип покинул помещение, я отключился практически мгновенно. А когда очнулся, то обнаружил, что нахожусь в довольно таки огромном светлом помещении. Поначалу, конечно же, было сложно понять, где именно, хотя если следовать логике, ну или дурацкому сценарию, не менее идиотского розыгрыша (а ведь я все еще был уверен, что это именно розыгрыш), то это явно должна была быть церковь. В общем-то, так оно и вышло. Правда для меня это «перемещение» оказалось еще более поразительным, чем мое пребывание то ли в морге, то ли в каком-то псевдо-подвале при псевдо-церкви. И поначалу все даже выглядело вполне невинно или нормально, если такое вообще может быть нормальным. А потом я заметил… себя, лежащего в гробу. И тут мое сознание (если бы оно у меня, конечно, было) окончательно меня покинуло. Я не верил тому, что вижу. Изо всех сил я щипал себя, старался как можно сильнее укусить себя за кисти рук. Но все бесполезно. Я совершенно ничего не чувствовал. Тогда я решил подойти поближе. А вдруг это всего лишь сон? Ведь иногда люди видят себя во сне и это вполне естественно. А если же это все-таки не сон, значит это реальность, в которой происходит то, что происходит. А именно РОЗЫГРЫШ! А тот, кто в данный момент находится в гробу не кто иной, как обычный хорошо загримированный актер, если вообще не кукла. Потому что, если подумать логически и поразмыслить здравым умом, то, как я могу лежать в гробу, если вот он я – наблюдаю за происходящим, так сказать со стороны?! Бред какой-то…

Мои размышления были нарушены внезапно распахнувшейся дверью. Обернувшись, я увидел всех своих друзей и даже улыбнулся идиотской улыбкой, облегченно вздохнув.

- Господи, ну наконец-то! – воскликнул я, в надежде, что этот кошмар, наконец-то, сейчас закончится. Но почему-то даже сам не услышал своего голоса. Он будто прозвучал у меня в голове.

Я хотел было пойти к ним навстречу, но ноги совершенно меня не слушались.

- Возможно, - подумалось мне, - они просто делают вид, будто не замечают меня, чтобы довести все задуманное до конца.

Но, когда я заметил в дверях зареванную Лотти и остальных, то впервые за все время по-настоящему испугался.

«Не бойся!» - внезапно раздалось, буквально возле моего уха. «Это скоро пройдет». От этого голоса (а быть может, от самой фразы) по всему телу побежали мурашки. Конечно же, я узнал этот голос. Повернувшись в сторону, откуда пару секунд назад донесся звук, я обнаружил маму. Свою маму. Она сидела рядом со мной и улыбалась, не сводя с меня взгляд. Я поморщился. Зажмурился. Помотал головой. Снова открыл глаза и медленно повернул голову в ту сторону, где сидела она. И она, представляете, никуда не делась. Выражение ее лица ничуть не изменилось.


- Ты скоро привыкнешь, - почти шепотом произнесла она.
- Привыкну к чему?

Ответа не последовало. Я снова посмотрел в сторону входа и увидел парней из нашей бывшей группы, включая Зейна. Он шел прямо на меня, в отличие от остальных, которые суматошно рассаживались.
Подойдя к гробу, он некоторое время просто стоял молча, тупо глядя на меня. На того меня, который безмолвно лежал с закрытыми глазами. А потом он что-то начал мямлить, но я не смог разобрать. Точнее для меня слова его, почему-то были беззвучными.

Мне что, именно надо было умереть, чтобы ты, наконец, пришел ко мне?! Стоя вплотную к Малику, я вопил возле самого его уха. Но, конечно же, он меня не мог слышать. А мне вдруг стало ужасно больно от обиды, а может, даже и злости было больше, чем обиды.

- А почему ты сам за все это время ни разу ему так и не позвонил? – каким-то сердитым (а может, мне так только показалось) тоном поинтересовалась мама.

Я ничего не ответил ей, потому что и сам не знал ответа на этот, вполне себе простой вопрос. Действительно, ПОЧЕМУ?! Я ведь не раз собирался позвонить ему, но передумывал в последний момент.


- Неужели все вот так просто закончится? – неизвестно кому я задал этот вопрос, тупо глядя на пол. – Я не хочу уходить так нелепо. Я не хочу уходить так рано. Я не хочу, чтобы меня забыли спустя год или месяц…
- Мы живы, пока нас помнят, - сказала мама.
- Но я бы предпочел быть сейчас там, - нахмурившись, пробурчал я. – Не в смысле, в этой церкви или на чьих-то там похоронах. Я ведь видел себя в 80, о чем, кстати, рассказывал в одном из интервью, и это было прекрасно…
- Какой же ты у меня, все-таки, упрямый, - улыбнувшись, сказала мама, и с нежностью поцеловала меня в лоб.


(March 25 – April 29, 2019)