Лариса Пугачева

 В детстве мной руководила соседская девочка – Лариса Пугачева. Это были очень трудные послевоенные годы, и мои родители день и ночь занимались незаконным в то время промыслом – шили брюки. Шили все: папа – студент, мама  - домохозяйка и даже дедушка с бабушкой тоже непрестанно, до изнурения шили модные в то время брюки – галифе.
 Я же по большей части находился этажом выше , вместе с Ларисой, под  надзором ее соседки, тети Фани. Тетя Фаня тоже хотела шить брюки, но она остерегалась своего соседа, отца Ларисы, Ивана Ивановича Метлы, потому что Иван Иванович Метла был начальником в ленинградской тюрьме Кресты.
 Лариса тоже могла стать Метлой, но на ее счастье, Елена Михайловна, ее мама, при замужестве и оставила девичью фамилию и Лариса стала Пугачевой.
 Что до меня, то я все равно влюбился бы в Ларису, будь она хоть Кочергой, такой прелестной и умной девочкой была моя соседка. Будучи на три года старше меня, Лариса стала для меня маленькой проводницей в большой мир, ведь именно от нее я усвоил все самые необходимые начинающему человеку понятия.
 Как-то мы играли в мячик, и Лариса, вдруг, сказала мне, что земля круглая.
 -Что, как этот мячик? – Удивился я.
 -Как этот мячик. – Подтвердила соседка.
 -Но смотри, Лариса, - возразил я, если я буду стоять здесь, наверху, а ты тут, внизу, ты же упадешь?!
 Лариса недоуменно посмотрела на мячик, потом на меня, снова на мячик,потом нахмурилась и сказала:
-Не задавай глупых вопросов, если тебе сказали круглая, значит круглая. Ты глупый мальчик! Как ты не можешь понять таких простых вещей?!
 Лариса оказалась вдвойне права, я действительно был глупый мальчик, поэтому стал моряком и убедился сам, что земля круглая.
 Позже Лариса объяснила мне, откуда берутся дети, и я снова ей не поверил, мне показалось, что это какая-то чудовищная клевета на моих родителей, но и тут она оказалась права. И только в одном я не согласился с ней тогда и не согласен по сей день: Лариса сказала, что я когда-нибудь умру.
 -Что ты, Лариса, куда же все это денется? – развел я руками по комнате.
 -Это никуда не денется, все так и останется в комнате, а ты умрешь. Все умирают. И ты умрешь, и я умру. –
 Насчет себя Лариса сказала как-то неуверенно, наверно чтобы мне было не так обидно умирать одному, но мне от этого не стало легче.
 -И где ж я буду?
 -Нигде.
 -Где это «нигде»?
 -Нигде это нигде. Опять ты задаешь глупые вопросы?
 И тогда я стал путано ей объяснять, что «нигде»  не бывает, и что все мы откуда-то пришли, и не умираем, а возвращаемся обратно.
 -И куда ж это мы возвращаемся? – скептически, но с интересом спросила Лариса.
 -Я не помню, - растерянно сознался я – я помню, что где-то был, а где не помню.
 -Ты вообще ничего не помнишь, и все это придумал сейчас, от страха. Ты трус, даже темноты и то боишься.
 И снова Лариса была права, я действительно боялся темноты, я и сейчас ее немного боюсь, и я не стал с ней спорить, чтобы остаться при своем мнении. Я боялся, что Лариса опять сумеет меня убедить, и я навсегда потеряю то маленькое «я», которое я чувствовал в себе, и которое не могло так просто исчезнуть вместе со мной. Это «я» должно было остаться, потому что оно существовало еще задолго до меня. У меня не было никаких доказательств, у меня не было даже полной уверенности в его  существовании, но я не мог поверить тогда, и не верю сейчас, в мою абсолютную  смерть.
 Хотите верьте, хотите нет, но в моей памяти действительно сохранилось странное младенческое (а может даже и домладенческое) воспоминание, я помнил себя маленькой бестелесной точкой, которой было очень страшно и очень одиноко и ей очень хотелось попасть в человеческое тело. Теперь я, помня эту точку, очень хочу, чтобы она из меня подольше не уходила...
 И еще мне хочется, каким-нибудь чудом, хоть краешком глаза, увидеть Ларису Пугачеву. Ну не могла же такая красивая и умная девочка умереть раньше меня...

 На фотографии бабушка, мама и ваш покорный слуга. Фотографии Ларисы в этом возрасте у меня к сожалению нет.