Поваренная книга

Действие происходит на кухне в доме Алика и Вики.
1
Гена и Алик

(Алик пьет чай. Звонок. Алик открывает дверь. Появляется расстроенный Гена.)
Гена. Привет, Алик. Не помешал?
Алик. Да нет, проходи, будем чай пить. Только чай, Гена, и ничего кроме!
(садятся за стол, пьют чай.)
Гена. А где Вика?
Алик. На работе, конечно! Где же ей…
…Слушай Гена, у меня проблема…
Гена. Что такое?
Алик. У Вики завтра день рождения…
Не знаю, что и подарить…
Гена. Мне бы твои проблемы!
Знаешь что…
Подари ей что-нибудь такое, чтобы и ей приятно, и тебе полезно!
Алик. Знаю. Придумал! Подарю ей бутылку водки и сам же ее выпью!
Гена. Кончай, Алик. Я серьезно. А, придумал! Подари любимой жене поваренную книгу! И ей будет интересно, и тебе когда-нибудь обрыбится что-нибудь вкусненькое.
Алик. Да, рыбу я люблю… А что? Это идея! Как же я сам не догадался… Ну, ты, Генка, и голова!
Гена. Ах, милый мой, тебе самому это не пришло в голову потому только, что сытая она у тебя, голова твоя…, а я, у меня… трагедия, брат!
(Закрывает лицо руками и плачет.)
Алик. Что с тобой, друг?
Гена. Изголодался я, Алик. Который день только о еде и думаю. Моя-то мымра не кормит меня совсем с прошлого выходного. У нас, говорит, равенство и братство, я работаю, ты не работаешь, вот сам себе и готовь.
Алик. (задумчиво). Да, я знаю: ты готовить не любишь.
Гена. Не люблю это не то слово. Ненавижу… На дух не переношу! Особенно, когда не из чего! Это вопрос принципа для меня. Лучше голодный буду сидеть, но к плите не подойду! А еще я стирать ненавижу, и мыться тоже, у меня водобоязнь. Да я лучше полгода, что там полгода, целый год в одной рубашке прохожу, чем в эту воду противную ее окунать…
Алик. Наверно, и правда, у тебя водобоязнь, тебе бы к доктору, Ген…
Гена. Бесполезно! На самом-то  деле, у меня, Алик, "Водкобоязнь". Спиться боюсь с круга. За жизнь свою опасаюсь, брат! Вот почему, скажи, как только начну что-нибудь делать, так сразу выпить хочется? А я скажу! Стресс! Когда есть задание от жены, поручение, то я очень сильно волноваться начинаю. Стресс! Ты же знаешь, какой я ответственный!
А мне нельзя, даже нюхать ее, проклятую! Выходит, что любая работа мне противопоказана!
Алик. Эх ты, генный инженер, инженер Гена! Ладно, душу отвел, теперь иди домой. Некогда мне тут с тобой рацеи разводить… Мне в магазин надо.
Гена. Слушай, Алик, дай пожевать, червячка заморить, так сказать, а потом я уйду, мешать тебе не буду!
Алик. Вот холодильник: сам погляди, чего там…
Гена. (отрывает холодильник, восторженно) Сколько же у тебя здесь всего! Какой же ты счастливый, Алик, что у тебя Вика такая домовитая!
Алик. (задумчиво и грустно) Да, пожалуй…
Гена. Купи мне табаку, курить хочется, а денег не хватает на всю  пачку…
Алик. Хорошо.
Гена. Пойдем тогда вместе: ты в магазин, а  я домой. Ой-ой! Даже идти туда страшно и не хочется. Все мухи там от голода вымерли давно, как динозавры…
Алик. Ладно, не плачь! Пошли!
(Выходят.)
2
Вика успела стать убежденной вегетарианкой.Выходной. Вика и Алик на кухне.
(Вика сидит за столом
и внимательно читает поваренную книгу.Читает вслух рецепт):
«Дрожжевое печенье: 200 г маргарина, дрожжи, одна четверть пачки, 2 стакана муки, все это рубится, одна треть стакана воды (развести дрожжи, чайная ложка песку, опара); все перемешать и на два часа в холодильник, потом раскатать на сахарном песке, и вырезать, и испечь».
(Входит Алик.)
Алик. Привет, Викешкин! Все купил, что надо, только вот табаку забыл для Генки взять, он просил. Что за башка у меня дырявая. Записывать все надо!
Вика. Табака, табака… Нет, цыпленок табака мне не нравится! Какая все-таки варварская эта наша цивилизация! Убивать бедных цыплят…
Алик. Вика, ты меня слушаешь вообще или нет?
Вика. Слушаю, слушаю, кушаю… А что мы будем сегодня кушать?
Алик. Я понимаю, ты устала от домашних хлопот, от обыденщины. Пора увести тебя в какое-нибудь там "прекрасное далеко". Как у тебя насчет отпуска, Вика?
Вика. Отпускать в масле, пассировать в белом вине, под крышкой!
Алик. Нет, не могу с  тобой спокойно говорить. Вся кровь моя кипит от возмущения!
Вика. А морковь полезнее есть сырую. Витамин «А» лучше сохраняется… Вообще, чем меньше кипит, тем лучше. Варить все надо на малом огне!
Алик. Нет, это просто невозможно: неужели ты не можешь сказать мне хоть что-нибудь теплое, человеческое, чтобы я поверил, что мы не зря поженились?
Вика. Сочный ты мой, свежий, жареный, тушеный, сырой, припущенный, перченый, цыпленок жареный, пареный, горячий мужик в табака! Ну, что, доволен?
Алик. Да, очень! Ты слишком много времени проводишь за этой книжкой, Вика. И зачем только я ее купил…. А все Генка насоветовал, шалопай! Эх, кабы знать, что ты станешь так неразлучна с этой дурацкой поваренной книгой!
(Ходит, растерянный,  по комнате, думает, размахивая руками.)
Алик. Ты тоже, Викешка, хороша! И откуда тебе взбрело в голову все это вегетарианство?
Вика. (читает) Голуби, которых кормили мясом, делались агрессивными. Они клевали своих сородичей, которых кормили зерном.
Алик. Вот это да! Правда что ли? Дедовщина какая-то! Нехорошо…
Но то ведь  голуби! А я вот, к примеру, наоборот, делаюсь агрессивным, когда мяса не поем! Вика, дорогая, я вначале так радовался, что ты вкусно готовишь…
Вика. Раньше радовался, а сейчас?
Алик. Тревожусь! Родная! Золотая! Хорошая! Что-то есть в этом твоем увлечении напряженное, болезненное. Ведь жизнь не только на кухне!
Вика. (обрывает его  нетерпеливым жестом).Подожди, Алик, по радио у соседей какой-то интересный рецепт передают!
(Хватает карандаш, прислушивается,быстро записывает)
Вот так, теперь не забуду.
Алик. Вика, сегодня суббота, давай сходим в театр, ведь сто лет уже не были! В театре на  «Юго-Западе» сегодня «Женитьбу» Гоголя дают. Давно мечтаю посмотреть у Беляковича этот спектакль
Вика. (припоминая). Главного героя там Яичницей зовут, кажется? Да?
Алик. (растерянно) Да…
Вика. (лихорадочно листает книгу) Яичница, как же ее жарить-то по-научному?
Алик. Зачем тебе? Ты же не  ешь яйца?
Вика. Зато Гена ест! Он к нам сегодня придет! Жена его отказалась кормить.
Алик. Гм… Ну, не кормит Генку жена, да, плохо, да досадно, но ты здесь причем? Причем тут ты? Не понимаю!
Вика. Ни при-чем. Просто не люблю, когда люди голодают.
Алик. Послушай, Вика, мне кажется, что тебе нужно обратиться к психологу, или там к психиатру, и чем скорее, тем лучше. Ты думаешь только о еде. Говоришь только о готовке… Кошмар какой-то! С тех пор, как ты предалась вегетарианству, все тебе стало до одной тети Фенечки. Я, моя работа, моя любовь к тебе, наконец. Что с тобой, Вика? Я не узнаю тебя!



Вика (читает) Добавить фенхель… Вкус изменится до не узнавания.
Алик. Нет, это невозможно. Если так будет продолжаться, то я тоже изменюсь до не узнавания! Я, я… к маме уйду. Сколько можно терпеть это издевательство!
(Тихо плачет без слез.)
3
Вика, Алик и Гена

(Там же. Входит Гена)
Гена. Привет, ребята!
(Оглядывается. Оценивает ситуацию.)
Чего это вы надулись, а? Как будто черная кошка пробежала!
Цитирует: «Трудно найти черную кошку в темной комнате, особенно когда ее там нет»! Кто это сказал, знаете?
Вика. (мечтательно). А китайцы кошек едят.
Алик. (немного агрессивно, словно перекормленный котлетами)
Китайцы обезьян едят, а не кошек!
Гена. (авторитетно) Китайцы вс; едят! Я вот тоже, совсем, как китаец, стал! Аппетит у меня, просто "ух"!  Ем, что под руку подвернется!
(Вика смотрит на Гену, словно просит совета, потом поворачивается к Алику и глядит на него в упор.)
Алик. Вика, ты чего так странно смотришь на меня. Будто задумала чего?
Вика. Сладкий мой! Парной, свежий, сочный, молочный! Иди ко мне, мой окорок, мой огузок, мой сервилат, мое «Клинское»…
Алик. Вика, ты с ума сошла? Не нужно так говорить! И не смей так на меня смотреть! Слышишь ты?! Почему ты так странно смотришь? Пожалуйста, очень тебя прошу, не делай таких глаз! Я все равно не испугаюсь! Не показывай, пожалуйста, все свои семьдесят два зуба! У меня мурашки по коже забегали: Вика! Боже! Зачем тебе столько зубов? Зачем вообще зубы нужны такой хрупкой вегетарианке!
(Вика бросается на Алика с ножом и вилкой в одной руке, с тарелкой в другой, пытаясь подцепить его и положить на  тарелку, потом хватает половник, пытается зачерпнуть Алика половником и налить в тарелку).
Алик. (кричит) Она с ума сошла! Помогите, люди добрые! Генка, спаси!
(В ужасе выбегает. Гена отнимает у Вики половник и тарелку, изо всех сил встряхивает ее за плечи)
Гена. Опомнись, Вика, что с тобой, ты просто в трансе. Ты же чуть его не убила!
Вика (словно проснувшись).Где я? Что со мной? Это ты, Гена?
Гена (Целует Вике руки). Я, я, родная моя, любимая. Вернись к себе! Успокойся! Я  с тобой!
Вика. Что со мной было, Гена?
Гена. Ты набросилась на Алика с ножом и вилкой и выгнала его!
Вика (плачет). Боже мой, бедный Алик. За что же я его так?
(Вытирает слезы, говорит решительно.)
Вика. Он больше не вернется.
Гена. Почему?
Вика. Он испугался. А если Алик испугался, то это надолго! Он сейчас, конечно, побежал к своей маме жаловаться на меня. Гена, знаешь что, садись-ка скорей за стол, я сейчас тебя покормлю.
(Помолчав, продолжает, как бы размышляя и подводя черту под давнопрошедшим временем.)
С Аликом я не знала женского счастья.
Гена. Почему?
Вика. Он и поесть-то не мог, как следует, не то что…. Не то, что ты, например!
Гена. Ну и чем же я хорош?
Вика. Аппетитом! Ты же настоящий крокодил Гена, с точки зрения аппетита, конечно! Садись скорей за стол!
(Гена усаживается за стол. Ест, как волк, которого два месяца лечили морковной диетой: жадно, смачно, явно пренебрегая правилами этикета. Вика не успевает ставить на стол все новые и новые яства. Сияет вся, как елочная игрушка на  снегу при свете луны.)
Гена. Уф, хорошо! Поел, как никогда. Даже уходить от тебя неохота.
Вика. А ты не уходи. Оставайся. Я и сама не знаю, наваждение ли все это, или я сама нарочно сцену безумия разыграла, чтобы Алика спровадить… Ты, Гена, мне давно уже нравишься. Ты хоть сам-то замечал, простофиля ты мой?
Гена. Вика, у меня нет слов, родная моя… Слов нет! Ну, ты артистка, Сара Бернар отдыхает! Ты для меня теперь дороже бошевского холодильника, дороже сумки с продуктами, честное слово, не вру!
…Я ведь тебя со школы еще… Ты и не знала даже!
Вика. Ну да! Не знала! За кого ты меня…  Еще как знала-то!
(Целуются.)

Конец