Моя мышь

Почти месяц кто-то робко скребся под полом у балконной двери. Городская квартира многоэтажного дома, да и этаж далеко не первый. «Шур-шур-шур!» – слышалось иногда, а потом опять долгая тишина. Вначале я прислушивалась, надеялась, что мне показалось. Но нет, кто-то все же настойчиво грыз половицы. Тогда я стала надеяться, что этот некто передумает и убежит восвояси. Но однажды неугомонный зверь стал не просто шуршать, а рваться в мое жилище с таким отчаянием, с такой страстью, что сомнений уже и не осталось – это была мышь!
И вот она мелькнула как тень, пересекла комнату и замерла, остановившись у шкафа. Черные бусины глаз смотрели в упор. Еще минута – и она скрылась. «Гостья!» – ахнула я. Нахлынул такой ужас, будто не зверька маленького живьем увидела я, а полчище врагов неожиданно появилось на моей законной территории. Первое, что возникло в голове, проверить, плотно ли закрыты шкафы с бакалейными запасами. Однако там порядок – дверцы прижаты, щелей нет. А вот на кухонном столе был беспечно оставлен пакет с несколькими ломтиками хлеба да кулек с орехами. Убрать это подальше! Спрятать все, что можно! И бороться за свою независимость! Воевать с этой неожиданно свалившейся напастью! Как? Может, купить протравленное зерно? Но ведь спрячется где-нибудь потом так, что и не обнаружишь ее сразу. Будет где-нибудь полеживать. Не годится! Другое надо! Говорят, есть супер-клей. Мажешь им запросто картонку, а зверь липнет. Однако это зрелище, скорее всего, тоже не для слабонервных. Я представила распластанную мышь, которая с великой тоской и печалью смотрит на меня, изверга. Что после этого можно сделать? Только снести ее на съедение уличным котам. Нет, надо что-то другое. Я вспомнила, как ставил ловушку на мышей мой отец, когда гастроном, расположенный на первом этаже, вдруг неожиданно сменил адрес, и все его хвостатые обитатели пошли по технологическим каналам «в люди». А делал он это весьма просто. Брал полулитровую банку, прижимал к одной стороне кусочек сыра и именно этим бочком устанавливал на ребро трехкопеечной монеты. Способ стопроцентный! Надо и мне пробовать! Нашла банку, прилепила сыр. Однако тогдашние нужные монетки давно вышли из обихода. «Ничего, – подумала я, высыпав мелочь на ладонь, – пятирублевая, пожалуй, подойдет!» Установив конструкцию, с легким сердцем отправилась спать: «Не уйдешь ты, голубушка, теперь от меня! О совместном житье мы с тобой не договаривались, так что пеняй на себя!»
Утром первым делом к ловушке: сыр съеден, а банка на месте. Стоит себе на монетке, как стояла. Чудеса. Мышь меня хитрее оказалась. А может, приманку я низко приклеила? Наверное, если бы чуть повыше было, то зверюга, потянувшись, оперлась лапками за стенку банки, свалила бы ее с ребра монеты. Тут я впала в уныние. Утром заметила, что мышь луковицы валотты погрызла – не видать мне нынче красных «колокольчиков». Теперь ее следы кругом были видны: то на окне, то на плите, то по краю ванны рассыпаны черные «рисинки» помета.
А тут на февральский праздник выпало целых четыре дня выходных, и меня позвали в Тогуленок – по тайге погулять да на лыжах покататься. Собраться мне в дорогу – только рюкзак уложить да лыжи достать с балкона. Но мысль о том, что целых три дня в моей квартире будет спокойно жить какая-то мышь, была невыносима.
До Тогуленка ехать часа четыре на электричке. Время пролетело как-то незаметно. Чай пили, кроссворды гадали, да и друзей полно. С кем-то горах летом мельком только на тропе и виделись, расспросить хотелось, как дошли. Да и о планах на будущий сезон попытать. На остановке выходили дружно, шумно. Переждав, когда поезд уедет, стали расходиться, направо, налево или вверх на туннель. Поднялись и мы. Тропа натоптанная, а наверху дорога лесовозная. Так что лыжи на плече до своротка несли, а там на просеке самое интересное началось. Снега много, можно сказать, нехоженый. Шагнул неловко – и провалился. Рюкзак за плечами большой да тяжелый. То и дело тянет в сторону. Потерял равновесие – и в сугробе. А друзья-то уже вперед убежали. Первым делом от ноши надо освободиться, да на ноги встать. 
Тайга вокруг необыкновенно хороша. Заметелило накануне, и завернулись пихты в новые белоснежные шубы. Накинули пушистые палантины березы, стволы и ветви обновкой прикрыты, а по мелким веточкам будто кто-то снежок горстками разложил. Издалека казалось, не березы то, а верба распустилась. Справа от лыжни, в низине, осины хороводились, вроде на праздник собрались. Стояли торжественно, устремив в небо крепкие зеленокорые стволы, а поверху кроны тонкие веточки – темные да витиеватые – словно кружевом осины покрылись. Чем дальше в лес заходили, тем сказочней он становился. То снежные ящеры на поваленных деревьях, то иные неведомые звери. А за вербой дед притаился, сам ростом невелик, шапка больше его. Казалось, вот только отвернешься, а он глаза-то откроет, да еще и за тобой зорко поглядывать будет.
Лыжня все ниже по склону спускалась. Прошли еще немного, и крышу стало видно. У избы спешились, лыжи в сугроб – частоколом встали. В избе холодно, надо засветло о дровах позаботиться, а еще убрать снег перед домиком, да тропку до ручья почистить. После хозяйственных забот в эту первую ночь вечеровали за столом недолго. Притушив огонь, забрались в спальники, а потом долго просто разговаривали, изредка по очереди подкидывая в печку дрова. А она, приняв очередные поленья и объяв их пламенем, радостно гудела.
На следующий день пошли гулять на лыжах. Небо синее как весной. Солнце! Лыжню за ночь слегка припорошило, и слепил яркий снег до боли в глазах. Хрустел наст под свежим покровом, будто лыжи переговаривались меж собой. Вот след зайца пересек лыжню, свернув к вербе и попетляв немного, вернулся обратно. Смелая мышь вышла на прогулку, но недалеко, а так по окрестностям, да и назад. Испугалась, видно, лисы. Вот и она, рыжехвостая, неспеша прошлась. Дальше след поменьше – колонок? А березы-то хороши! Кроны у них изящные, поверху кокошником молодые веточки слегка темнели. И стояли белоствольные на пригорке, будто в серой дымке. На Лысой горе вся округа раскрылась – тайга как на ладони. Куда ни глянь, всюду лес.
Вернулись в сумерках. Снова хлопоты у печи: растопить да ужин готовить. Пока плов до готовности доходил на плите, журнал с кроссвордами достали да семечки подсолнечника грызли. И вдруг из угла у входной двери выскочила мышь и метнулась за печь. Выждав немного, она шмыгнула назад в свою крохотную норку. 
– Видела! – воскликнула моя подруга.
– Да! – с горькой усмешкой подтвердила я.
– Хорошенькая! Семечек надо ей дать.
– Вот еще! Нечего этих хвостатых воришек жаловать, – поежилась я, вспоминая, что где-то далеко в моей квартире, не страшась ничего, также погуливает в моем отсутствии подобная мышь.
Но подруга встала и прямо у норки насыпала из кулька подсолнечник. Мышь выскочила, присела на задние лапки и, захватив передними семечко, ловко расправилась с ним – только кожура осыпалась. Потом еще и еще. Подбирала не спеша и лущила семечко за семечком, аккуратно оставляя шелуху на полу. Похоже, нас она вовсе не боялась, только изредка поглядывала в нашу сторону. Пламя свечи слегка колыхалось, и огромные наши тени качались по стенам. В печи потрескивали дрова, а у порога не торопясь ужинала лесная мышь.
– Смотри, как быстро управилась! – восхищаясь зверьком, сказала подруга.
И взяв со стола пару сушек, положила в угол. Мышь снова вылезла из норки. Ухватив угощение, она потащила его «домой». Однако отверстие, прогрызенное над плинтусом, было маловато для подарка. Мышка ткнулась было к себе, но от удара сушка выпала. Зверек вернулся назад и повторил попытку. Но и она закончилась неудачно. Мышь пробовала еще и еще, но все было безуспешно. Она сушку и толкала впереди себя, и тянула ее за собой следом, пятясь хвостиком вверх и пытаясь преодолеть плинтус. Наконец, изловчившись, скрылась вместе с угощением из виду. Со вторым подарком зверушка долго не маялась, как-то быстро у нее получилось.
Три дня в тайге пролетели как один. И вот я в городе. Как только ключом начала открывать квартиру, сразу вспомнила про «свою» мышь. Рюкзак, лыжи бросила у порога, и прямиком в ванную. Опять эти мышиные «пунктиры» на белых поверхностях! Всюду ее следы – мерзко! Только что-это? В узком горле санфаянсовой конструкции плавала серая мокрая шкурка с сухим пятнышком посредине. Надо же! Утопилась моя мышь! Инстинктивно я нажала на кнопку – и нет зверька! Развязка оказалась такой неожиданной, что мне стало даже неловко. Сколько страсти было в адрес этого маленького, почти беззащитного существа, который и нанес-то мне ущерб только в том, что цветочные луковицы погрыз.
Март 2018