Кризис, который не случился

В 1985 году в Новом Уренгое я строил автомобильную дорогу на Ямбург. Ну, не один строил, конечно, - наша мехколонна МК-172 строила, а я там был прорабом. Мы прошли очередные 30 км, переставили городок (23 вагончика на колёсах) дальше к северу и продолжили. Вокруг нас простиралась тундра. До ближайшего, такого же городка было километров 15-20, до Нового Уренгоя - 210.

Задача была простая: отыскать песчаный карьер, сгрести к чертям снег, расковырять верхний, промёрзший на пару метров в глубину, слой, поставить экскаваторы - и начать возить песок самосвалами на строительство дороги. Нашей задачей было отсыпать песчаную насыпь (где на 2 метра выше уровня тундры, где на 5 - в соответствии с проектом). А идущие следом дорожники укладывали поверху бетонные плиты - какой там, к буйволу, асфальт! Температуры иной раз до минус 56 доходили.

Но речь о другом. О деньгах. Наличных. У нас в городке была своя столовая. В ней работали три женщины: жена экскаваторщика и жёны двух водителей. Они закупали продукты, готовили что-то вроде комплексных обедов, а мы, как положено, их оплачивали.

Как-то вечером они не смогли дать мне сдачу - мелочи не оказалось.
- Поищи, Олег, может, у тебя завалялось где-нибудь 15 или 20 копеек?
Я великодушно махнул рукой - сдачи не надо! Или я не на Севере живу?
Ещё через несколько дней вопросы о мелочи стали нормой. Всё искали мелочь, почти никто не находил мелочь, поварихи клялись, что «мелочь нам не нужна, это не специально, никто на вас навариться не хочет, у нас мужья нормально зарабатывают!» Это было правдой, они приворовывали другим способом, не докладывая продуктов.

А на следующий день я пил чай в вагончике у механиков, и один из них, Серёга, в приступе откровения вдруг сказал мне:
- Погоди, сейчас покажу тебе кое-что.
Он отошёл к своей койке, покопался там и вернулся с пластиковой коробочкой размером с автомобильную аптечку.
- Смотри!

В коробочке оказалось полно мелочи! Одна, три, пять, десять, пятнадцать, двадцать копеек - на любой выбор. Рублей на 70-80, не меньше - по тем временам две трети месячной зарплаты инженера
- Что это? - спросил я тупо.
- Эксперимент! - гордо сказал Серёга.
- Какой?
- Постепенно вывожу из товарно-денежных отношений всё мелкие деньги.
- Зачем?!
- Хочу посмотреть, когда наступит крах.
- Какой крах, ты в своём уме?!
- Кризис! Из-за отсутствия мелких денег!
У него горели глаза. Это был человек, одержимый Идеей!

Я допил чай, вернулся к себе в вагончик, лёг на койку и стал размышлять. У нас изолированная система. Денег в нашем городке столько, сколько наличных в карманах всех живущих тут. Финансовый приход со стороны исключён, по крайней мере, ещё две недели - до зарплаты. И по Серёгиному плану получалось, что со дня на день всё должно встать колом, замереть. Ведь невозможно округлять «до рубля» сумму, скажем, 1 рубль 38 копеек. «Вниз» не согласятся поварихи, а «вверх» - работяги. М-дааа, задачка!..

Но чистоту эксперимента сохранить не удалось. Когда наши ушлые тётки догадались, что кто-то вывел мелочь из оборота, они завели тетрадку, куда записывали все долги. А потом начальник участка съездил в Новый Уренгой, зашёл в банк. И обменял сто рублей на мешок разнокалиберной мелочи.

Так бесславно закончился экономический эксперимент Серёги, фамилию которого я не могу вспомнить. Но очень надеюсь, что в 90-е он стал миллионером, и его не убили. А может, преподаёт сейчас в Высшей школе экономики или Массачусетском техническом университете и на одной из лекций обязательно рассказывает о кризисе наличных в одной отдельно взятой изолированной системе.