Ботичелли - центровой

               
     Продолжая знакомить мою волшебную музу и лучшую врача интернета, одной улыбкой развеивающую все скопившиеся в моей лягушачьей душе невзгоды и боли, с классическими бриллиантами мировой культуры, не могу, милая Бэйли, не заострить нашего внимания на следующих персонажах литературы и кинематографа, об чем воспоследует чуть ниже эссе не эссе, но типа того, благо, что никто и не знает толком, что же такое эссе.
     Лойко Зобар и Гойко Митич. Книжистый цыган, рассматривавший титьки растрепанных кошелок из арийского племени, жук и усач, лихой, поджарый, гнутый поросячьим хвостом, как бублик или шарикоподшипник с настоящих немецких заводов  " Фольксваген " образца тридцать благословенного пятого года. И Чингачгук, вождь племени оцелотов, приветствовавший вышестоящих гневным изречением из Талмуда  " Приветствую тебя, Виниту, и всю твою х...ту ", и бледнели, и шатались, и прятались по кибиткам лукавые царедворцы, столкнувшись с силой воли гуронистого Бонивура. А я, как обычно все перепутав и соединив в голове, думаю о некоем Шмулько Тупиче, собравшим по крохам многое и еще более оставив за кадром абзаца, тут тебе и намеки Гоголя, подпускавшиеся сбивчивой речью контрабандных жидов, доставлявших атаманов бочками к эшафоту, и сокращенное поименование кумпанейских синдикатов и кооперативов приозерных трещоб и весей, и привычный русскому уху звук, особенно присущий великороссам, когда они смотрят и ликуют, смотрят на государя, а ликуют постепенным ростом экономики, приводящим на подножный корм девяносто процентов населения, не присосавшихся погаными пиявицами к украденным потокам чорного нала сурковской пропаганды или холуйской обслуги из граждан актеров, спортсменов и звезд сериалов, где одна рыжая рунетка Ландер затмевает своей глупостью даже садовых улиток и слизней, не говоря о говорящих именно  " му " жвачных и парнокопытных, а Тупич, что Тупич, тута и так понятно и ясно, как у меня на сердце, навек пронзенном стрелой Купидона, запущенной оптицкими технологиями Мэтта хренова Тархуна, поймавшего такое счастье в жены, что я ажно задыхаюсь от зависти, выбегая из тупика эволюции, размахивая зажатым в кулаке хером, мечтая о Богине и даже облизываясь слева направо. Так вот, Тупич. Можно же устроить симбиотию умозрительности и представить ...
     - Ибрагим - солдат прибыл, сука, на факторию в самом начале осени, - чревовещала Изергиль, неторопливо помешивая в закопченном казане кипящее варево, научившись сим премудростям у парочки вздорных говноедов : шершавого жидка и невероятно говорливой грузинки, вещая не животом, но чревом, то есть, говоря откровенно, неистово пердя в прозрачную атмосферу астраханской зимы, кому они и кучковались, суки рваные, сгинув на острову от красот путинской Руссии навовсе и аминь тоже, - подкрался к дровяным воротцам и взгайкал слово заветное.
     - Это како жа ? - вальяжно щелкая блох и пробуя глазом уваривавшиеся в казане волосы шаманки интересовался Алешка Пешков, зомби - летчик, сшибленный турком пернатый во славу Сатаны и правящего страной подонка, оживленный магией Элис, крушащей орды поганцев ЖЖ дубиной и камнем, не оставляя и прочую блогосферу вне сферы, так сказать, Шерон Стоун ( голой ), а одетая она на х...й никому не нужна.
    - А вот тако ! - завизжала Изергиль, охерачивая с размаху толоконный гудящий яростью и злобой лоб летуна дубовым веслом, позаимствованным у плоскодонки из гражданок евреёв, как и Изергиль с шершавым. Плоскодонка лежала на отмели, непристойно увеличив себе грудь, как некогда заметило НТВ, переводя стрелки на Королеву Датской марки, не желая пристально углядеть собственное говно из мерзотных Бажен, Кристин, Лер и прочей х...ты ненужной, и растопырив достатки шалманистыми невзгодами конкурирующей с дурилкой Ландер.
    - Скушно это, - шептал в замочную скважину фактории Ибрагим - солдат, свертывая свои ноги в штопор, - как омлет. Кажин ден сничтожать евреек, будто почетный эсэсман из кин Тарантино, надоело.
    - А ты сам уходи в евреи, - посоветовала фактория, меняя соболя и вольфрам на тайные счета Биаррица. - У их чести по отцу нету, прокляты их отцы отвеку, как погань и сучьи потрошки. Чисто свиноматками роднятся, единственные на планете, кому по хер, кто обрюхатил матку. Божьи люди, - вздохнула фактория, завидев аудитора Бастрыкина, вновь разоблачившего миллиарды хищений генералом Рагозиным, своевременно переправившим дольку и тому и этому, потому никаких. Саботаж. И все довольны. Особенно народ. Ему шашлыки разрешили жрать, вино пить позволяют, слушать пердеж Толокошек и Канделак, а также любоваться заморской жизнью животных, скачущих по кортам и спортплощадкам перед законным убытием, бля, в гнилую пристяжь лакействующих прихвостней, превозвысившихся подлостью и над нашистками, и над акционистками, и над поэтессами.
    - Да убей ты их всех, - думал сквозь себя Гойко Митич, транспортируемый оленястым Сигалом и ротастой Орнеллой Мути на оккупированный берег, встренув средь гальки и засранности пляжа Лойко Зобара, бродящего, как кальмар, не рифмуясь назло. - Правильное решение, - одобрил мысль Лойко, ощущая себя великим, как сам Грибов, актером совдепов.
     Так у них все и шло, ни шатко, ни валко, никак. Пока не сгнило на х...й. А в учебниках истории нынешнего Бальзаминова обозвали мудаком и ничтожеством, жуликом поименовали и прокляли, как Лжедмитрия или пьянчужку Александра Третьего. Но это через пятьсот лет, а пока триумф и гром победы с тотальным пи...цом в развитии, науке, культуре, медицине, во всем, короче, кроме понтов и фуфла из нолей и единиц, где неубиваемая заксенхаузенами тощая девка - самая лучшая. И вот ежели такое говно - самая лучшая, то, думаю и уверен, что и без Шмулько Тупича все понятно.