Путешествие Степана. Часть 2, глава 3

3.
КАК Я КНЯЗЕМ БЫЛ
Рассказ Ермила и наши со сказителем догадки и объяснения прервали крики петухов. Начиналось утро. А ветер не стихал и бился в окна и в двери.
– А вы слыхали, – сказал я, – что князь Терентий Трубицын уже пойман на воровстве и его едва не казнили. Но в память о великих делах его деда и отца, его всего лишь сослали в деревню, которую он разорил больше, чем другие. А наворованные им деньги изъяли и отдали в царскую казну.
– А ведь его друзья, – сказал Макар Емельянов, – которых ещё немало осталось в столице, конечно, сообщили вашим правителю и судье, что их покровитель пойман. Почему они не боятся и дальше воровать?
– Я уверен, – сказал я, – что они хотят награбить ещё больше денег и в последний миг бежать в другие страны и спрятаться там от наказания, а пока оторваться от кормушки никак не могут! Мы придумаем, как помочь вам.
— Будьте осторожны, — сказал Ермил. — Никто не должен знать о том, что вы — скоморохи из столицы. Когда будете на базаре, не показывайте никому, что знаете друг друга, потому что на правителя работают сотни соглядатаев, которые уже четыре года проверяют, правильно ли мы платим четвёртую часть дохода и роются у нас в домах и сараях, читают письма, подслушивают разговоры недовольных жителей.

— Я пока не знаю, как помочь хлудовцам, — сказал я Макару, когда мы шли на базар. — Нужно поговорить с другими скоморохами о том, как это сделать.
— Степан! Мы поехали посмотреть, как живёт народ в нашей стране и правдивы ли челобитные, которые ты получил, а после посмотреть на разбойников и великанов. У нас не хватит сил везде со всеми ворами бороться. Убьют где-нибудь! У них и стражники, и соглядатаи, и даже войско есть в двести сабель! Вот станешь царём и наведёшь порядок! — волновался и стонал сказитель. И продолжил:
— И когда этот ветер буйный закончится?!
Ветер раскачивал деревья, а сорванные им листья кружились над землёй и по земле.

На базаре мы встретились со скоморохами, стоящими по одному, по два человека в разных местах. Они ночью тоже слушали людей, у которых ночевали. Я подошёл к плотнику Харитону, который ночевал у каретника. Он был рассержен и сказал мне:
— За две кареты эти подлецы заплатили ему меньше половины цены! А ещё за три и вовсе не хотят платить. Нам нужно помочь людям! Иначе, с какой тяжестью на сердце мы поедем дальше!
Так же считали и другие скоморохи, даже моя Евдокия.
— Нужно поставить действо, — сказал Пафнутий, — и показать его всем жителям здесь, на базаре. Смотри, сколько обманутых людей вокруг! Народ защитит нас!
— Берёмся за дело, — сказал Даниил. — Будем сочинять действо, а ночью ходить друг к другу и готовить его. Портные, скорняки и прочие наши друзья с радостью сошьют нам нужные наряды, а мы заплатим им за работу.

Семь дней мы по частям сочиняли действо, живя у разных хозяев, а потом Пафнутий объяснял нам, как его показывать, чтобы быть похожими на злодеев. А днём он ухитрялся понаблюдать за правителем, судьёй, их роднёй, соглядатаями и запоминал, как они говорят, ходят, во что одеты. Даниил обучал медведя и Кабанчика.

В эти дни ветер, наконец, стих, днём светило солнце, а ночью — луна. Все радовались, что мы занялись своим делом и что нам тайно помогают многие ремесленники. Я радовался меньше других, потому что Пафнутий сказал, что мне придётся показывать своего врага — князя Терентия Трубицына. Я отказывался и даже рассердился. Но мне объяснили, что я видел его много раз, помню его слова, подлости, хитрости, ужимки, да и роста такого же.
— Но он пузат и старше меня! — отбивался я.
— Подушку тебе к животу привяжем, говорил Даниил. — Да и бороду тебе такую же сделаем.
— Хотел быть скоморохом — старайся! А то домой прогоним! — шутил сказитель.

Мне было трудней всех. Показывать этого подлеца и вора в княжеском обличье! Пафнутий, Даниил, моя Евдокия сердились на меня, удивляясь моей неумелости. И сами, каждый по-своему, показывали мне Трубицына, как он важничает перед всеми, врёт, угрожает. За семь дней я так устал, что уже готов был отдать повару свой показ князя. Но однажды старушка моя Евдокия, зайдя в избу Ермила и увидев меня, крикнула с порога:
— Постой! Сейчас ты был похож на него! Такой же недовольный, упрямый, сварливый, брюзгливый!
Даниил, которому портные примеряли сшитый наряд царя, сказал:
— Ты права. Только Степану ещё б добавить надменности и самодовольства.
Я растерялся. Как я смогу добавить это?
В полдень пришёл Пафнутий и показал мне, как изобразить эти чувства. А я подумал:
«Уж лучше с драконами сражаться, чем показывать этого вора!»
И вдруг Пафнутий свистнул:
— О чём ты подумал? Сейчас получилось как нужно! Ты уже настоящий лицедей! Даже если не станешь царём, возьму тебя в скоморохи!
Так у меня появилось самодовольство. Я теперь был как неживой, чужой мне человек, вор князь Трубицын.
Портные уже сшили мне богатый кафтан князя.

В день показа, я волновался больше всех и ни с кем не разговаривал всё утро. В полдень мы приехали к городскому базару на повозках, будто привезли товар. И вытащили доски, щиты и построили из них два небольших деревянных домика без передних стен, в каждый домик поставили по скамье.

Сказитель заиграл на гуслях, зазывая народ, и рассказывал о событиях, которые происходили в далёком городе, в чужой стране и о том, как там люди живут.
Затем вышли скоморохи и громко заиграли на дудках и свирелях весёлую музыку. Стали собираться люди, среди них было много наших друзей ремесленников, у которых мы жили больше недели и которых позвали на показ действа помочь нам.

Перед строящимися домиками весело и ловко заплясал Евсей — крепкий, светловолосый красавец. К нему прибежал наш Сысой, высокий, русоволосый и гибкий, как кошка. Он кувыркался в прыжках, перелетал через голову и снова оказывался на ногах. Корчил смешные рожи, вызывая смех у людей. В это время Евсей встал на руки, кверху ногами и прошёл на руках. В один из домиков скоморохи посадили Кабанчика в одежде правителя. Даниил приделал ему бородку, схожую с бородой правителя. В другой дом посадили медведя в кафтане как у судьи, приделали ему широкую бороду и мохнатые брови. А неподалёку наш повар раздавал леденцы детишкам. Люди, шедшие на базар и с базара, слыша музыку и видя весёлое зрелище, останавливались, смотрели и гадали, кого изображают?
— Вон тот свин похож на нашего правителя Пахтурина. И борода такая же, и кафтан, и морда круглая! — сказал, хихикая, старик.
— А вон тот, — крикнула женщина в синем платке, — похож на судью Бушкова. Брови мохнатые и смотрит, как свирепый зверь!
— Нет, — крикнул какой-то паренёк. — Гусляр же сказал, что это не у нас происходит, а в далёкой стране.
Затем зрители увидели человека, несущего сапоги на плече. Он зашёл в первую избушку, в которой сидел Кабанчик.
— Это сапожник Антон! — сразу догадались люди.
— Принёс четвёртую часть заработка? — спросил, улыбаясь, Кабанчик.
— Принёс, — сказал сапожник, доставая мешочек. И отдал его «правителю».
— Иди, а сапоги оставь. Деньги после отдам.
Зрители испуганно вздрогнули, узнав голос правителя. За правителя говорил Пафнутий, спрятавшийся за повозкой, до того похоже, что они озирались по сторонам. Затем к «правителю» по одному заходили с мешочками и уходили скорняк с шубой, портной с кафтаном, кузнец с кольчугой и прочий люд, оставляя то, что несли с собой. В другой избушке сидел наш медведь, который, увидев скорняка, закричал:
— Опять пришёл с жалобой? А мне, думаешь, легко разбираться в них? Вон отсюда!
За него говорил тот же Пафнутий.
— Это судья! — кричали люди. — Похож, пройдоха! Молодцы, скоморохи!
Люди смеялись. Услышав хохот, с базара прибегал народ и присоединялся к зрителям.
— Скоморохи, и нам покажите! — кричали люди. — Начните сначала!
Но действо продолжалось.
Затем я выходил князем Трубицыным из повозки, разукрашенной под карету, и важно шёл к «правителю».
— Похож! До чего похож князь! — весело загалдели вокруг.
Я подходил к радостно улыбающемуся «правителю» и говорил:
— Всё собрал? Давай и мою долю!
И часть мешочков запихивал в большой мешок.
— Так вот как они нас грабили! — догадались люди в толпе.
— Этого князя царь поймал на воровстве, осудил и едва не казнил в столице! — крикнул кожемяка Ермил, стоящий в толпе. — И до наших доберётся!
Из соседней повозки вышел «царь» в богатом наряде. Его показывал Даниил. С ним шли два скомороха, наряженные стражниками. Они схватили меня — «князя», и, заломив мне руки, потащили к «царю». Удивительно, но я испуганно вопил голосом князя, вспоминая, как это делал он.
— Царь-батюшка, и наших воров забери! — закричали в толпе.
— Быть по сему! — сказал «царь» и властно протянул руку к «судье» и «правителю» и те побежали прятаться в повозку.
Вокруг раздался оглушительный хохот. Я же быстро переоделся и стоял среди зрителей, дивясь, как проходит действо, ведь я не знал всего действа, пока готовил «князя».
Тут огородник заиграл на волынке протяжную восточную музыку, и мы увидели, как из повозки выходит хан, в красном тюрбане, в широких синих шароварах, в зелёной расшитой рубахе, небольшого роста, с чёрными усами и маленькой козлиной бородкой. Он шёл с кривой саблей за поясом, в жёлтых сапогах с длинными и острыми носами. Полный, невысокого роста, но со свирепым взглядом, он проходил мимо людей.
— Хан Мурляй! — ахнули все.
— Это же Фёкла! — вдруг догадался я.
— Это баба! — крикнула одна старушка.
«Хан» сурово поглядел на неё, взялся за саблю и грозно крикнул:
— Секир-башка!
Все отпрянули от «хана» и заговорили:
— Это мужик! Мужик!
— Хан, где твоя свита? — крикнул кто-то.
И тут все увидели, как за «ханом», верхом на палках с деревянными конскими головами, размахивая сабельками, с диким гиканьем проскакал  десяток мальчишек, с ними был наш Василий.
— Это войско хана Мурляя! — засмеялись люди.

Что-то хотела показать и моя Евдокия, но нам не удалось этого увидеть. Мы услыхали, как к нам бегут стражники правителя с бердышами, ружьями и саблями. За ними бежали два священника. Один из них крикнул:
— Прекратить действо! Нынче не масленица и не святки! Веселье запрещено!
— А почему вы не запрещаете воровать правителю, его родне и его друзьям, а прощаете им все грехи? — закричали люди.
За священниками бежало полсотни соглядатаев с дубинами. Народ не испугался.
— Эти соглядатаи на наши деньги тоже поживились! — раздались крики в толпе. — Даже домА новые себе построили. Скоморохи, бегите, мы не дадим вас в обиду!
Мы побежали к повозкам. И всё же, нам крепко досталось. Я успел отнять у соглядатаев пять дубин, но получил два крепких удара, по спине и голове, когда закрывал собой сказителя и Евдокию. Мы добежали до повозок, сели в них и погнали лошадей.

Впервые нас так сильно побили. Даже у Евдокии была шишка. Но мы смеялись и радовались, потирая и показывая друг другу свои ушибы. А наш Васька смеялся, радуясь, что принял участие в действе, но жалел, что ему не досталось ни одного тумака.
— Не суйся и в следующий раз, сказал Даниил. — Если б мы ждали, когда тебе побольше тумаков надают, на нас могло бы налететь и хлудовское войско в двести воинов на конях. Уж тогда бы не посмеялись и не похвастались. Придётся в пути нам прятаться от погони в лесах, а ехать ночью. Осторожность не помешает.
Пошёл сильный дождь, и мы обрадовались, что наших следов не найдут. Мы не ночевали в деревнях и сёлах, старались ехать ночью, а днём — прятались в лесах. Поэтому в город Мокеев мы приехали не через пять дней, как хотели, а через восемь.

2017 г.
(Продолжение следует)