Тайна пустой страницы

 
В личном дневнике Анюты было множество записей. Пухлая тетрадка на пружинном переплёте переходила из рук в руки, путешествуя от парты к парте. Одноклассники писали на её страницах свои пожелания и мысли. В те советские времена это была своеобразная социальная сеть. Под каждой записью — короткой или длинной, неразборчивой или написанной печатными буквами — друзья и недруги оставляли рисунок-настроение.

Девочки украшали свои послания цветочками и солнышками (возможно, отсюда и пошли смайлики), а мальчики зачем-то непременно рисовали танки или машинки.
«Будь такой же, как сейчас: доброй и весёлой!»
«Не обрезай косички, они тебе к лицу»
«Давай не расставаться никогда!»
«Никогда не будь одинокой!»

Такие серьёзные пожелания — и это всего лишь седьмой класс. Возможно, дети того времени были достаточно взрослыми уже в этом возрасте или, благодаря воспитанию, понимали, что не стоит писать глупости на публику.
В дневнике были не только пожелания, но и стихи, и приклеенные картинки из журналов. Самые популярные издания того времени — «Огонёк», «Работница» и, кажется, «Юность».

По вечерам Анюта перелистывала дневник и удивлялась: почему ей желают не быть одинокой? Неужели есть для этого предпосылки? Или она такая замкнутая, что с ней тяжело дружить? Или многие её боятся?

Впрочем, погрустив немного, она углублялась в разбор записей. Больше всего ей хотелось найти строчки о любви — маленькие ростки чувств, непонятных, но волнующих.

Вот запись Станислава, скромного мальчика: «Счастья тебе!». Он сидел с Артуром, который размашисто нарисовал воина с мечом, но без подписи. Затем тетрадь перешла на парты второго ряда. Там подружки написали свои девчачьи мысли: «Туфельки пусть будут в пору и на каблучке!»
И вот тетрадь оказалась на последней парте. Аркашка, рыжий озорник, нарисовал собачонку…
Почему нет записи от Дэна? Место осталось, но оно пусто! А ведь именно эту запись с таким нетерпением ждала Анюта.

В этот момент она действительно почувствовала себя одинокой.
«Дурак, противный, бестолочь», — ругалась Анюта. А на душе было тревожно!

И понеслись мысли: он обиделся на меня, злится, я ему безразлична, он влюбился в другую или не испытывает ко мне никаких чувств, он мне мстит, я ему не нравлюсь, значит, я непривлекательна, а может, у меня грязные уши или мятый фартук.
Сотни глупых, но очень важных в тот момент мыслей.

Мама просила помочь с посудой, и Анюта взялась за дело, чтобы отвлечься. Она намылила тряпку хозяйственным мылом, и получилось много пены. Тарелка, ещё тарелка, миска и стакан…

«Дзинь!»

Стакан выскользнул из рук и разбился, ударившись о край железной раковины. Осколки стекла осыпали всю оставшуюся посуду в мойке. Неловкое движение — и Анюта порезала мизинец.

Алая струйка крови потекла по мыльной руке, казалось, превратившись в огромный красный поток. Анюта отрешённо смотрела на этот осколочно-кровяной кошмар в раковине. Но то, что она видела глазами, было мелочью по сравнению с тем, что творилось в её душе. Там было так холодно, так одиноко!
Она очнулась через некоторое время — её вернул к жизни писклявый голос младшей сестрёнки.

— Разбила, разбила, криворуки-ручки!
— Отстань, иди играй, не визжи!

Сестрёнка увидела грустное лицо Анюты и поджала губки. Она поняла, что ситуация вовсе не смешная и это не игра. Что-то печальное произошло. И, недолго думая, как она всегда делала в непонятных для её возраста ситуациях, разразилась громким наигранным плачем.

«Только этого и не хватало, я порезалась, а она ревёт, как же она мне надоела!» — ещё больше огорчилась Анюта.

На плач прибежала мама, кинулась успокаивать малышку. При этом она строго посмотрела на Анюта, словно говоря: «Большая девочка и обидела маленькую — это очень плохо!» Упрек! Анюте стало вдвойне обидно.

«Как же всё в жизни глупо и нелепо складывается. У меня проблема, я порезалась, мне больно, а жалеют другую девочку. Несправедливо!»

Тихо всхлипывая и шмыгая носом, она безуспешно пыталась взять себя в руки. В это время мама с трогательной заботой возилась с младшей сестрёнкой: целовала в лобик, поправляла кудряшки, обнимала. И чем нежнее были эти ласки, тем сильнее Анюта чувствовала душевную боль.

Вытирая слёзы пораненной рукой, она размазала кровь по лицу и почувствовала горько-соленый вкус обиды.
Увидев окровавленное лицо старшей сестры, малышка, до этого лишь капризничавшая, разрыдалась от испуга.

Мама встревоженно взглянула на Анюту.

— Что случилось, доченька? Ой, боже мой, родная моя!

Не теряя ни секунды, мама взяла ситуацию под контроль: промыла порезанный палец дочери, быстро заклеила рану бактерицидным пластырем, умыла её лицо и строго приказала не трогать посуду. «Осколки я уберу сама», — добавила она.
Постепенно волнение отступило — Анюта успокоилась, лишь изредка горько вздыхая.
Младшая сестра уже беспечно смеялась и бегала с пластмассовым ковшиком по квартире, поливая «огород» — польский ковёр в зале.

Анюта наблюдала, как мама собирает осколки стакана из раковины. Один за другим они с характерным звоном «дзинь-дзинь» падали в мусорное ведро.

«Дзинь, дзинь, дзинь!» — эхом отзывалось в её душе.

Анюте казалось, будто её разбитое сердце раздирают на части и выбрасывают по кусочкам. От этих мыслей по телу пробежал холодок.

«Лучше быть одной, — думала она. — Не хочу больше ни о ком думать и влюбляться. Ну их всех! Плевать я хотела на Дэна, этого ковбоя, жутко красивого, высокого блондина-двоечника. Списывать ему домашку по математике точно больше никогда не дам».

Больно было от всего: от того, что Дэн ничего не написал в дневнике, от пореза, от звона каждого осколка разбитого стакана. Анюта чувствовала себя самой несчастной девочкой на свете.

Весь учебный год она дулась на Дэна, не разговаривала с ним и не позволяла писать в своём дневнике. Она его игнорировала. А он вёл себя странно: пару раз ударил её портфелем по ноге, подставил подножку — она упала, но не заплакала. Потом привязал её косички к парте, дёргал за бантики, развязывая коричневые ленты. Пару раз запускал в неё самолётик из вырванного листка тетради по математике с жирной красной двойкой.

Однажды он положил на её дневник конфету-батончик «Буратино». Анюта спрятала её в карман чёрного фартука и тайком проверяла весь урок, на месте ли этот сладкий знак внимания. Конфета размялась и превратилась в противную сладкую массу в обёртке. Мама постирала фартук вместе с конфетой и, конечно, отругала Анюту за неаккуратность.

«Вот опять, — подумала Анюта. — Этот мальчик только доставляет мне неприятности!»
Время шло. Школьные будни тянулись своим чередом, и игра в молчаливое презрение надоела обоим — и Анюте, и Дэну.

Долгое игнорирование переросло в равнодушие и, возможно, остудило сердца. Встречаясь взглядами, они иногда просто улыбались друг другу, понимая, как глупо было устраивать эту холодную войну. Однако дружеские отношения не сложились так, как мечтала Анюта.

Эти мечты остались в её детском воображении, потому что в следующем учебном году она перешла в другую школу — отца перевели на новое место работы, и семье пришлось переехать.

Школьные годы прошли, многое забылось под влиянием новых впечатлений, встреч и сердечных переживаний.

Перед выпускным вечером Анюта нарядилась в бежевое платье с широкой длинной юбкой. Прихорашиваясь, она внимательно разглядывала своё отражение в зеркале — и вдруг ощутила приступ грусти.

Мысли унесли её в далёкое прошлое - туда, где она переживала свою первую
неразделённую любовь. На лице появилась улыбка: те чувства теперь
казались наивными и даже немного смешными. Анюта уже повзрослела и научилась выстраивать отношения так, чтобы уберечь своё сердце от боли.

Но вдруг она вновь ощутила тот самый физический холод в руках — точно такой же, как в тот день, когда порезала палец осколками стекла и увидела кровь. И тут же возникло острое желание заглянуть в старый дневник.

Анюта поискала на полке с учебниками и нашла заветную тетрадку. Погладив обложку, она со вздохом открыла первую страницу. Милые рисунки, забавные рожицы и цветочки, нарисованные фломастерами, оставались на своих местах.

Анюта перелистывала страницы дневника, погружаясь в воспоминания. Вот поздравления с днём рождения, анкеты одноклассников, записи о школьных походах и её выступлении на конкурсе чтецов. Здесь же — искренние пожелания и мысли ребят о ней.
Читая, она не могла сдержать улыбку. Но вот и та самая страница — пустая, где должна была быть запись от её тайного друга. Ничего не изменилось — страница по-прежнему оставалась девственно чистой.

В голове Анюты вновь зазвучал противный звон разбитого стакана и мерное «дзинь-дзинь» падающих в ведро осколков.

— Вот так я и выбросила тебя из своей жизни, по кусочкам моего разбитого детского сердца, — прошептала Анюта, кивая своему отражению в зеркале, словно подтверждая правильность своих мыслей.

Она уже собиралась закрыть тетрадь, но что-то заставило её открыть последнюю страницу. После множества чистых листов там действительно была какая-то запись. Анюта не помнила, читала ли она её раньше.

Разгладив лист, она прочла:
«Противная девчонка, ты мне нравишься, встретимся лет через пять. Но будь одинока!»
Анюта замерла от неожиданности.
Перечитав запись ещё раз, она попыталась разобрать подпись. Буквы были мелкими и почти неразборчивыми, но корявый почерк выдал имя — Дэн.
Всё внутри Анюты задрожало. Она резко захлопнула тетрадь и бросила её на кровать. Как же ей было горько и стыдно за то, что она, не прочитав эту запись вовремя, так несправедливо думала о Дэне!

«Почему? — думала она. — Сто раз почему? И зачем?»
Теперь Анюта была обижена уже на саму себя. Не в силах сдержать эмоции, она снова открыла дневник и перечитала слова Дэна. Из её глаз потекли слёзы — уже не детские, а настоящие, юношеские.

Слезы капали на юбку выпускного платья, оставляя мокрые пятнышки, похожие на разбросанные мысли. Анюта вдруг подсчитала: прошло три года, осталось всего два!
Она мгновенно нашла ручку и размашистым почерком добавила к записке Дэна свою надпись: «Я буду тебя ждать!»

Анюта по-детски крутнулась перед зеркалом. Юбка взлетела и красивой волной очертила, возможно новый поворот в ее жизни.

Впервые за много лет ей стало тепло от воспоминаний об этом мальчишке.

— Я буду тебя ждать! —  крикнула она.

А вдруг он услышит…