Prelude and Fugue No. 15 in G major, BWV. 884

39. Prelude and Fugue No.15 in G major, BWV.884 из романа "Перекрёстки детства"

«Возьму уроки игры на гитаре. Дорого. Участие в рейсе – обязательно. Почта: ledocol@sasha.com»
Саша Седых.

Болтовня за обедом ничем не отличалась от привычных бесед с гостями, ведущихся исключительно ради борьбы с зевотой. Тянуло закурить… Слова рождались, повисали в воздухе и уносились ввысь туманными призраками, несформировавшимися образами.
Лина, смущаясь, краснея, запинаясь, пригласила маму к нам на свадьбу, намеченную на субботу. Выслушав приглашение, матушка растерянно поинтересовалась, какой подарок нам приготовить. А мы, переглянувшись, ответили расплывчато и неопределённо. Стяжательство не разъедало наши души.
Полюбопытствовав о проделках Владлена, я, ничуть не изумившись, узнал: он квасит. Вчера его приметили на кладбище в стельку бухим, вместе с женой. И я попросил не привозить его к нам, он пьяными выходками способен изгадить любой праздник. Вероятно, некие недобрые предчувствия у меня имелись уже тогда и как назло, именно они и осуществились. Настоящее неизменно отбрасывает тень на будущее. Вглядись внимательнее, некоторые детали грядущего вполне различимы. И удушливый летний вечер в фате, отражённый стеклом наверху, месит отсветы в полутьме…
Отпыхиваясь после сытного полдника, и, прихлёбывая, не успевший остыть чай, я плюхнулся на диван, рядом с Линой, немедленно прижавшейся к моему плечу.
— Погуляем? — тихонечко спросила она.
— Естественно, я же обещал. Моя шпага мушкетёра к твоим услугам!
— Вы куда собрались? — послышалось с кухни, где мать мыла посуду.
— А, прошвырнёмся чуток.
— По Питерке?
— Да, в лог спустимся. А там – по обстоятельствам. Неожиданности подкарауливают на каждом повороте…
— В такой-то ветер! Опять уши надует! Вы в бане помоетесь? Я протоплю.
— Ты как? — задал я Лине вопрос.
— А ты?
— Чрезвычайно заманчиво! Я любил раньше в баньке попариться. Меня вытаскивали, тыкали в нос вату с нашатырём и отпаивали пасхальным рябиновым морсом.
— Значит, и я с тобой. Только без парилки, ладно? Не терплю сильную жару, сердце заходится.
— Договорились. Без парилки обойдёмся. И без кузнеца…
Минут пять мы сидели, мурлыча и пялясь в ржущий телевизор на очередное отупляющее бессмысленное ток–шоу. Не выдержав, Лина дёрнула меня за рукав:
— Серёж, пойдём, я задыхаюсь.
— Пошли, подышим, — согласился я, и поднялся.
С собой мы привезли фотоаппарат. Я, учась прощать виновницу разрыва, сунул его в пакет, а мама дала нам два больших красных яблока. Заморить червячка в пути.
За период, что я не занимался съёмкой, техника шагнула вперёд и новая камера, достаточно дешёвая, не требовала и не имела никаких настроек. Заряжай катушку с плёнкой, купленной в салоне, наводи объектив и нажимай на спуск. И не забывай своевременно менять батарейки.
Лина не хотела брать беретик, но я настоял, надавив на её впечатлительность, внушив, будто она рискует весьма некстати простыть. Картинно вздыхая и закатывая глаза, Лина спрятала его в сумку, заявив, мол, если замёрзнет, она им воспользуется, а сейчас капюшон накинет.
Сняв с вешалки плащ и, дождавшись, пока Лина подведёт помадой губы и примет его, я отворил дверь. К нам с радостным визгом снова подскочил щенок-ползунок.
Лина не удержалась, схватила его. Пёсику тисканье не понравилось, и он яростно заворчал, заизвивался. Гип, гип, мои руки…
— Ой, скорее меня с ним сфоткай! — взмолилась она, и опустила собачку на скользкий тротуарчик. Так я их и щёлкнул – барбосик рвался бежать, а Лина, хохоча, пытаясь его остановить.
— Баста! Финита! — сказал я, оценив кадр, — Двинулись.
Хлопнув воротами, мы у перекрёстка направились влево, на Почтовскую, миновав Быткомбинат, местный Центр Занятости и избушку зяминых родственников.
Зарешёченные окна закрытого почтового отделения, в конце 90-х возвращённого потомкам раскулаченного мироеда, дышали сургучом и сосновой смолой, поглядывали на бывший бабушкин дом. Ныне чужой. Новые его владельцы лишь планировали реконструировать постройку, и она по–прежнему казалась родной и знакомой. К сожалению, никто не дозволит мне войти во двор, скинуть на крыльце калоши, заглянуть за ширму и шмыгнуть по веранде в комнату, закружиться в хороводе с моими последними школьными месяцами, любовными записками и лепестками черёмухи, сесть к столу и нащупать локтями письма под протёртой клеёнкой, квитанции за электроэнергию и странички отрывного календаря с рецептами салатов, щей. Принцип индукции гласит: подведя итог, докопайся до причин.
— Лин, подожди. Вон он… — я закашлялся, затрудняясь сформулировать то, чем стремился поделиться.
— Кто «он»? — не поняла девушка, метнув взгляд в указанную сторону.
— Дом. Мы в нём жили. Лучшие годы… Я засыпал, заучивая пение сверчка, а просыпаясь, плутал в лабиринте нитей ковра, нащупывая возле подушки игрушечный револьвер с дымными хлёсткими пистонами… Эх! Подать мне машину времени! Водитель, в 1983-й от Рождества Христова! Плии-и-из!