Нам ли горевать

Тихо уходит ласковая золотая осень. От пустых полей и просвечивающих лесов веет печалью. Не за горами холодные затяжные дожди с неизменной дорожной грязью.
В такие дни, бывает, донимают мысли, так ли живёшь, в своей ли тарелке провёл жизнь, перебрав немало профессий. А тут ещё приятель в разговоре посетовал не без горечи, что, мол, наше время прошло.
Довелось жарким летом в дружной родственной компании проехать около двух тысяч километров по землям бывшей Области Войска Донского. Наш путь пересекали реки и речушки, по сторонам завораживали взгляд поля, лощины, леса, перелески и холмы.
Ехали не ради праздного любопытства, а по памятным местам детства и юности свата. Останавливаясь, разговаривали с казаками, которые, несмотря на былые притеснения, по-прежнему живут и здравствуют на родной земле.
В Волгодонске нас взял под свою надёжную опеку друг свата, за плечами которого строительство с нуля атомной электростанции, принёсшее ему огромное уважение.
В хопёрской станице Кумылженской попали в радушные объятия ещё одного сватова друга. Что-то было в нём, балагуре и весельчаке, от шолоховского деда Щукаря, несмотря на солидную внешность и занимаемые важные должности. С трепетом поведал нам о казачьих весенних боевых играх в роскошной речной пойме.
Уже дома в пригородном автобусе оказался рядом с разговорчивой пожилой женщиной. Несмотря на семейные беды и немалые годы, она по-прежнему любит поплавать в Волге, попариться от души в баньке, одна управляется в саду, раздавая излишки урожая, собирается к больной подруге в Краснодар, чтобы помочь ей в хозяйственных делах.
Проводил жену на дачную остановку. Смотрел вслед, пока не скрылась за поворотом. Есть в ней некая опорность, уверенность, что она живёт правильно. Это чувствуют и другие, особенно, дети и внуки, которые от неё не отходят.
С одним из них, внуком Никиткой, ходили смотреть с обрыва на Волгу с её волнующими воображение островками, застывшими на лодках рыбаками и быстрыми катерами. По пути внука увлёк глубокий овраг, в который он ту же собрался спуститься, потом сухая берёза с обломанной верхушкой, напомнившей ему лицо человека с глазами, носом и ртом. Вернувшись из похода, он потащил меня к стоявшему возле соседней дачи древнему «жигулёнку» пятой модели. С его владельцем мы ещё успели порассуждать об итальянских «Фиатах» и новинках отечественной автомобильной промышленности…
Поговорил с соседкой о её виноградных кустах. Она была без лифчика, соски скульптурно оттопыривали футболку. Пышная, молодая, налитая. Почувствовала ли она, о каких гроздях я думал, когда говорил с ней о виноградных?
Нет, друзья, далеко ещё до последних дней, которые сметут наши жизни со всеми радостями и печалями, словно пучки высохших трав.
Нам ли, в самом деле, горевать?