Старый удин

Старый удин легко оторвал голову от подушки. Так же легко, несмотря на внушительный вес, встал, прошёл в ванную комнату, потом на кухню и вскоре с чашкой дымящегося чая устроился перед компьютером – так устраивались свободные от дел старики перед окошком в его далёком селе. Жена ушла на службу, дочка замужем и живёт на другом конце большого города, значит, впереди ещё один день благословенного одиночества.
За спиной на полке стоят его книги рассказов о жителях старинного кавказского села, его малой родине, по которой он так и не перестал тосковать, хотя и обрусел порядком. Со временем просторные сельские подворья, заросшие орешником окрестности, по которым бегал в детстве, леса, поля и луга, в которых когда-то охотился на зайцев и фазанов, благоухающие сады и радушные односельчане стали представляться ему земным раем. Но, видно, умирать придётся вдали от него.
Свои лучшие страницы он написал в молодые, крепкие, полные надежд, праздничных застолий и душевных разговоров годы, когда страстно влюбился в русскую литературу, упорно преодолевая всё, что мешало рассказывать на щедром языке Пушкина и Чехова о горестях и радостях своего уходящего в небытие древнего народа.
Да, он сомневался, колебался, отчаивался, но во многом был прав. Как же трудно, оказывается, продираться через жизненные терновники и не терять при этом радостных ощущений от полёта бабочки, лепета младенца, лёгкой походки женщины. Нет ничего сладостнее жизни, но и горше её ничего нет.
Старый удин пощёлкал «мышкой», экран засветился…