Рассказ старого партизана

Из Википедии: В общей сложности, в 1941—1944 годы на оккупированной территории СССР действовали 6 200 партизанских отрядов и соединений, численность партизан и подпольщиков оценивается (Кем?) в один миллион человек.
Ровно один миллион мужиков призывного возраста, за пять месяцев поспешного, по девять километров в день, отступления Красной Армии до Москвы, добровольно сформировались в лесах и болотах, в отряды и соединения. У пропагандистов Агитпропа с шмисториками всегда ровно и кругло. Нетрудно посчитать, сколько нужно только продуктов питания и прочего провианта, чтобы содержать в лесных условиях один миллион человек в течение нескольких лет. И сколько, обслуживающих партизан, людей и транспорта (водителей, поваров, медиков, прачек и т. д.). Здесь фантазия хомо-пропагандикусов Агитпропа, вроде московского журналиста Бориски Полевого, просто зашкаливает.
                ------------------------------------------
Как-то в поезде, мой попутчик рассказал историю про то, как он, однажды, гостил у друга в Тверской области. В деревне Добрыни. В конце лета. 
Собрались они с другом по грибы. Пока грибы собирали, оказались рядом с глухой заброшенной деревушкой. Заглянули в крайнюю избу. На чердаке нашёлся магнитофон, как в кино про Штирлица, с кассетой.
По возвращении, друзья попробовали его включить.
Удивительно, но магнитофон заработал.
Мой попутчик перезаписал содержимое кассеты на свой диктофон.
И вот теперь, в вагоне поезда, предложил прослушать запись.
 
Из динамика зазвучали два голоса. Как будто разговаривали старик и подросток. Подросток расспрашивал старика…
- Деда, а ты партизанил?
- А то…
- Расскажи, деда.
- Дык, когда Красная армия отступила, мы, загнанные в колхоз, и сообразить ничего не успели, как немцы в деревню заехали. А у нас ни оружия, ни еды, ни скотины, ни тёплой одежды. Всё, сначала комиссары, а за ними красноармейцы, забрали, типа – Чтобы врагу не досталось. И что нам оставалось делать? Немцу служить? Нет уж, лучше в лес. Вот и решили мы, кто ещё ходит, партизанить. Человек тридцать, кого не мобилизовали и в лагеря отдыха не успели сослать, в лес ломанулись. Партизан без леса, как баран без привеса.
- В чём мать родила, деда?
- Да нет, конечно. С печами, кастрюлями, вилами, пилами, лопатами, и прочей утварью. С тулупами, у кого комиссары не изъяли, чоботами, рушниками. На пару возов набралось скарба. Вы вон с отцом сколько на рыбалку добра грузите в машину. Это на два дня. И то места не хватает. А тут на тридцать человек, на несколько лет.
Первое время, до осени, кое-как перебивались. Ягоды, грибы, соловьи чирикают, шалаши, красота. В лесу не пробовал пожить, хотя бы пару дней на подножном корме? Обалдеешь.
Вот и мы балдели. Поезда под откос пускать…  До того ль, голубчик, было в мягких муравах… И где та железная дорога? Дороги минировать? Чем? Коровьей лепёшкой?
-Деда, а сколько вам грибов и ягод собирать надо было каждый день, чтобы кишку набить? А грибов наевшись, водички родниковой напившись, шли воевать врага?
- Неее, после грибов и водички, бежишь сперва наперво в кусты, где почище, ибо загажено всё вокруг было. Понос, он ведь фамилию не спрашивает. А врага бить в сраных подштанниках, сам понимаешь, не комильфо.
А чтобы туалеты соорудить, землянки, баньки, колодцы, на тридцать человек, стройматериал нужен. Лес нужен. Доска нужна разная. Правильно, пилорама нужна, топоры, пилы, гвозди. Пилораму-то большевики не взорвали. Вот мы пилораму в лес и уволокли. На себе. Впряглись бабы, мужики, и… Провода электрические протянули. Незаметно для вражины. Волховская электростанция-то всю войну бесперебойно снабжала Ленинград электричеством. Немцы её за годы блокады не обнаружили. Всё вокруг, пишут московские журналисты, обнаружили и разбомбили, как Сталинград, а её не задели, как и Исаакий с Зимним. Они ж дураки.
- Деда, вы и водопровод, и отопление, организовали? А по весне, чтобы землицу пахать, баб запрягали или коров, как писал московский журналист Бориска Полевой в «Повести о настоящем человеке»?
- Какие коровы? Коров большевики угнали. Для коров ведь тёплый коровник нужен, уход за коровами нужен, вода тёплая, сено. Дурачок он, твой журналист. И фантазёр.
- Деда, это летом. А зимой?
- И зимой. Мы ж грибов и ягод на целый год толпой заготавливали. Между боями. Зимой, в дополнение к поносу, сугробы наметало под два метра и целые пирамиды из говна росли в мороз под сорок градусов. Сидишь… возле буржуйки, полешки подкладываешь и вшей давишь. Баню не истопить, мыла нет, одежду не постирать. Какие там простыни и матрасы? Спали, кто на ветках с сеном, кто на досках.
- Деда, а буржуйки откуда?
- Буржуйки… Дык, сынок, сейчас и не вспомнить. И печи выложили из красного кирпича. Да, да, в землянках с потолками из брёвен в три наката. Как в той песне. Землянки глубокие мы кирками да ломами выдолбили в конце ноября, в мороз, в минус тридцать. Морозы же ранние стояли.
- Деда, разве такое возможно? Дым от буржуек и печей враг разве не замечал? И земля заледеневшая, глина, что бетон. Её такую только взрывать можно или японский бульдозер «Комацу» нужен.
- Ты что, мне не веришь? Ты что московским журналистам не веришь? Конечно, возможно. Тебе в кино глупых немцев показывали?
- Показывали, деда!
- Вот и мы вручную. Метра три глубиной. Просторные. Три на пять. Три на шесть. По два квадратных метра на рыло, плюс проход. Штук десять. Человек на пятьдесят. С запасом. Ждёшь тепла весеннего, чтобы вылезти врага воевать.
Лес, в радиусе три километра, вырубили, чтобы землянки крыть в три наката, печи топить, воду кипятить, грибы с ягодами сушить. Кирпич для печей в карьере, вроде бы, нашли. Кто-то свалил в кучу до войны ещё.
- Деда, а бабушка говорила, что лес тут молодой, не старше тебя.
- Ты бабку больше слушай. Чё она понимает, старая.
- Деда, а воду где брали?
- Где, где? Из ручьёв. Известно, без воды, ни туды и ни сюды. Колодцев пару штук откопали. Зимой снег, что побелее, топили.
- Деда, а хлеб вы ели?
- Ели. Иногда. Иногда тушёнку. Когда немцы угощали детишек, а те нам приносили.
- Деда, а в кино показывали, что вас и бабульки деревенские подкармливали, молоко со сметаной носили по ночам, в сорокаградусный мороз, за десять километров.
- Неее, брешут. Сам подумай. Откуда сметанка? Всю скотину красноармейцы угнали. Откуда пшеница? И как бабульки через сугробы двухметровые пролезут? Только в кино. Всю зиму мы тропу до дороги в город от снега лопатами чистили. А это три километра. Когда воевать?
- Деда, а оружие и  взрывчатка у вас были?
- Да, едрит, из Москвы. Самолётом сбрасывали. Как в кино.
- Деда, а как же партизанки? Где они готовили, пока вы врага воевали? А прачки у вас были? Или вы вшивые воевали? Где тёплую одежду брали? Тулупы, валенки, шапки с рукавицами? А врач у вас был? А лекарства? А лошади? Коней партизанских в кино показывали. Где их летом пасли? Сено и фураж, где зимой брали? Из Москвы самолётами присылали. Как в кино?
А как вы без связи воевали?
- Короче, пока мы в лесу обустраивались, там, то понос, то золотуха, то уборка снега, война и закончилась. Вот так четыре года в лесу мы и партизанили.
А когда немец ушёл, комиссары появились. И нас, партизан, отправили на народные стройки, Сибирь осваивать.
- Деда, а покажешь вашу партизанскую базу с землянками и печами?
- Нет, не покажу. Всё заросло там. Не пролезть.
- Как же так, деда? Покажи. Ведь землянки и блиндажи с окопами, это мощные, долговременные, сооружения. А ты говоришь - Заросло. Я не знаю ни одного человека, который своими глазами видел бы партизанскую землянку на двадцать человек, фронтовой блиндаж на одну роту рабочих и крестьян и живого партизана. Только в кино. Ты первый и единственный.
- Деда, а этот магнитофон откуда?
- Оттуда, едрит. Немец твоей бабке подарил, пока я в лесу… партизанил.
- За что, деда?
- Едрит. Сынок, ты знаешь, за что Каин Авеля убил?
- Нет, деда, не знаю.
- За то, едрит, что вопросы неудобные задавал.
- Деда, а может, не немцы дураки были, а ты меня за дурака держишь? Тут ты помнишь, тут не помнишь.
- Отстань, едрит! Смотри кино про партизан.
- Деда, магнитофон пишет.
- Пущай пишет. Вон пропагандисты с журналистами всякий бред про войну пишут. Бумага терпит. И магнитная лента стерпит.

На этом магнитофонная запись закончилась. На очередной станции, мой попутчик, попрощавшись, сошёл.
Запись закончилась, а вопросы остались.
Почему, если верить пропагандистам Агитпропа, отступающая Красная армия, оказалась безоружной и пленённой (если верить пропагандистам Агитпропа, официально, в плен попало около шести миллионов советских солдат)? Почему не было вооружено мирное население, чтобы оно могло себя защитить?
Что происходило на самом деле?
А что если пропагандисты Агитпропа лгут нам про ВОВ, как и про всю историю человечества? А что если правда может оказаться страшнее их киношной пропаганды?

Исус Кристос говорит пропагандистам Агитпропа (Ин.8:44) – Ваш отец дьявол, и вы исполняете похоти отца вашего. Он человекоубийца от начала. Он лжец и отец лжи.

(Ин.) – «Благая Весть» от Иоанна.