Авиазавод. 4. Диссидент

        Однажды в нашу бригаду шасси и управления /ШиУ/ поступил новый работник, молодой специалист Ульянов. В нем было все от великого:
        а) сын высокого партийного начальника с Урала;
        б) выпускник престижного в эпоху хрущевской оттепели ВУЗа: КуАИ;
        в) отличник «боевой и политической подготовки» с «девичьей» фамилией    вождя мирового пролетариата.
       
        Основной заботой начальника бригады Виктора Ивановича Плаксина стало обеспечение загрузкой Ульянова заданием, соответствующей его высокой квалификации.  Бригадир жаловался начальнику отдела Георгию Мартыновичу.  И тот поучал: «Ну что ты не можешь придумать работенку ему, чтоб заткнулся?! Пусть рассчитает какую-нибудь пружину!»

        Ульянов легко справился с расчетом пружины (пружинного загружателя). Тогда Виктор Иванович задал вопрос позаковыристее. «А ну-ка, рассчитай мне деформацию крыла и величину его смещения относительно тяг управления элеронами, что внутри крыла». 

        Через полдня бригадир получил листок расчета и вывод, что «взаимные перемещения крыла и тяг при поперечной нагрузке пренебрежительно малы». Фатеич бы сделал простой «научный» вывод: «Аршин в версте, вершок в (…) самолётостроении  большой роли не играет!».

        Не зная, чем загрузить вундеркинда, его «награждали» поездкой в колхоз для трудной «битвы за урожай». Он и там оказался на виду. Работал Ульянов честно и был неформальным лидером мужского коллектива.

        Он «воспитывал» местных тинэйджеров. Для устрашения деревенской подростковой шпаны Ульянов организовывал демонстрацию нашего физического превосходства: показывал коллективный энтузиазм при погрузке тяжелых мешков в машины.
 
        В часы отдыха он не обижал неухоженных деревенских женщин своим сексуальным безразличием.

        Еще студентом  Ульянов переселился на долгие годы на квартиру к одной женщине. Он не захотел жить в общежитии завода, чтобы быть независимым.

        Руководители ШиУ не знали, что Ульянов в авиационном институте изучал все дисциплины не для экзамена, а для себя, т.е. для осуществления своей давней мечты. Именно для этого он и приехал с далекого Урала в большой город Куйбышев, символом которого после войны стали «стальные крылья» Родины. Мечта детства заставила Ульянова изучить и «чуждую» философию.  Поэтому и по Научному Коммунизму студент Ульянов имел оценку «отлично».

        Вскоре выяснилось, что молодой конструктор еще и диссидент. В то послевоенное время такого слова его окружающие не знали и не могли знать, потому что старшие товарищи и молодежь жили «сплоченно вокруг передового авангарда…». А Ульянов болезненно имел собственное мнение по политическим вопросам.

        Ульянов был как заноза на здоровом теле коллектива. С простыми сотрудниками он не влезал в беседы. Но вскипал и багровел при общении с начальником бригады, отдела, чуть беседа принимала политический характер. И было больно и жалко смотреть на него в эти минуты…

        Но что уж делал Ульянов с великим удовольствием, так это технические рисунки. Рисунками загружали всех. Они были нужны для технического описания самолета, для учебных плакатов, каталога деталей, альбома ремонта. Поэтому рисовать неплохо умели все в отделе. К тому же это был дополнительный заработок. Но как рисовал Ульянов!? Тщательно, изящно, грамотно. Этим он больше всего и занимался.

        Когда он выходил покурить, все кидались к его столу полюбоваться. Как эффектно смотрится эбонитовое покрытие на баранке штурвала. Сколько тысяч точек поставлено тонким перышком, чтоб передать фактуру и тени литой вычурной детали. Постепенно он стал нашим доброжелательным учителем. Мы от него многому научились и, прежде всего, технологии рисования.

        Он рисовал все детали конструкции россыпью, в нужном ракурсе. Это были только заготовки на бумаге. Затем он шел в затемненный коридор на световой стол «ДРАЛОСКОП» (от слова передрать) и выполнял «сборку» рисунка.

        Однако наш Виктор Иванович исчерпал свое терпение и добился, чтобы Ульянова перевели в бригаду Саламатина.

        Это простой мужик, тоже из Воронежа. Его характерной чертой была страсть к квашеной капусте. Стремясь всю жизнь накопить деньги на машину, он питался как кролик. От капустки аппетит его был высокий, и он часто-часто доставал стеклянную баночку с «любимым» кушаньем  и ложечкой позвякивал, нарушая «академическую тишину» в конструкторском помещении.

        Новый бригадир тоже не мог достойно загрузить новичка, да и работы такой не было, да и неважно ему это было, он просто смирился.

        Ульянов и там перерисовывал все, что ни попадя. И, чтобы не заскучать, принялся за монументальную изобразительную работу: создать в ватмане образ жующего бригадира.

        Ульянова неосторожно разместили напротив бригадирского стола. И живописец имел возможность обозревать натуру. Саламатин стал догадываться и уклоняться, чтоб не позировать. Он часто менял позу, выбегал в тихой истерике из комнаты…
 
        Тогда Ульянов стал применять излюбленную тактику изображения фрагментов конструкции, т.е. лица, в нужном ракурсе. Вернее то, что он успевал схватить с мельтешащей натуры. Нос, глаз, ухо, в разных видах. Зарисовки он не прятал, а размещал для всеобщего обозрения у себя на столе под стеклом, как на выставке голографии.

        Накопив нужное количество фрагментов, он шел на «ДРАЛОСКОП» и выполнил «сборку» портрета.

        «Гонорар» за выполненную сложную творческую работу  не заставил себя долго ждать: Ульянова наказали задержкой зарплаты. Тогда «кроха сын к отцу» обратился с телеграммой:

        «Папа зпт вышли денег зпт коммунисты отказались платить тчк».   

        Бригадира Саламатина освободили от Ульянова неожиданно: «Родине нужна была новая машина». Предприятие поделилось «лучшими» кадрами. На новой работе Ульянов проявил себя как серьезный специалист, и возглавил конструкторский отдел с широкими полномочиями и правами.

        Он спускал в производство чертежи с указанием: «Изготовить и передать в личное  распоряжение Ульянова». Так развернулось тайное производство деталей и узлов вертолетика по проекту гл. конструктора Ульянова.

        Своему другу и однокашнику в Москву он писал откровенные письма о том, что у него уже все готово для осуществления его юношеской мечты:

        «Побег из Союза через южную границу на своем крыле».
 
        Вертолет уже сверкал новым блеском в его личном гараже и дожидался своего первого летного испытания.

        Все предусмотрел мечтатель и «диссидент» Ульянов, только не успел узнать, что на всякого советского мудреца много простых осведомителей. После неосторожной телеграммы отцу он попал под окуляры неусыпных спецорганов, держащих нашу коммунистическую державу на крепком замке…

        Вскоре уральский Данила-мастер Ульянов бесследно исчез из нашего города на принудительное «излечение» с конфискацией своего  летающего изобретения…