Глава 29, о сне

Рубрика "В Рабочий полдень"
Глава 29, при прочтении которой читатель получит редчайшую возможность ознакомиться со сном своего любимого автора.

После опубликования Главы 28 Великих Скрижалей, касающейся экспедиции автора в КНДР, автор получил просто невиданное количество писем. Однако, большинство респондентов, как оказалось, интересуют вопросы какого-то бытового характера, например, что такое упомянутые автором «колпачки», с помощью которых северокорейские дамы якобы предохраняются от нежелательной беременности. Автор, несмотря на снискавшую всемирную славу образованность, но все же не являясь специалистом по контрацепции, что было неоднократно и бестактно замечено многими его друзьями, не говоря уже о подругах, предлагает заинтересованным соотечественникам ознакомиться с соответствующей статьей, например, в «Справочнике фельдшера», под редакцией А.Н. Шабанова, издательство «Медицина», 1976 год.
Отдельных же читателей задел пассаж о встрече Вождя Корейского народа с также «не страдающем от излишней легитимности» руководителе одной из родин автора.
Я не знаю точно, кого имеют в виду разволновавшиеся от этого текста читатели, им, конечно, виднее. Но если они связывают эту фразу с каким-то конкретным политическим персонажем, то автор легко готов признать, что дорогой их сердцу руководитель, наоборот, «страдает от излишней легитимности». Возможно, им так будет легче. А также, автор готов предложить этим корреспондентам еще раз обратиться к упомянутому «Справочнику фельдшера», под редакцией А.Н. Шабанова, за поиском других небезынтересных для них статей в разделе «Психические заболевания».
Особо большое впечатление произвело, что одна уважаемая корреспондентша умудрилась изложить целую петицию ни в чем перед ней не провинившемуся автору, канва которой связана с идеей, что так полюбившийся ей кумир, выбрался с безупречно высоким, честно подсчитанным результатом, а если и были какие-то недочеты, то на результаты в целом они уж никак не повлияли...
Честно сказать, в этой точке чтения отзывов, то ли по причине выпитого стаканчика — другого упомянутой в Главе 28, "Брунелы ди Монтальчины", то ли просто от умиротворения, автор уснул.
И приснился ему странный сон, о котором он и хотел, собственно, рассказать, не понимая сам, что все это могло значить.
Приснился автору Николай 2-й, император Всероссийский, царь Польский, ну и так далее.
События во сне происходили году этак в 1915. Дела на фронтах шли ни шатко ни валко, об относительных успехах какого-нибудь 1913-го потихоньку начали забывать, патриотический угар еще тлел, но христосоваться на улицах во славу Помазанника уже никто не лез.
Николай решил не дожидаться событий в Ипатьевском доме, связанных с близким знакомством с тов. Юровским и его друзьями, и провести долгожданные выборы, удовлетворив чаяния »многострадального российского народа».
Руководить процедурой он назначил своего давнего, еще по Петроградским делам, приятеля Пуришкевича. Тот хоть и был негодяем редкостным, но дело свое, как говорится, знал.
В команду баллотирующихся Николай, по совету Пуришкевича, взял Гришку Распутина, Матильду Кшесинскую и поручика Ржевского.
На остальных, необдуманно возжелавших поуправлять по личному указанию Самодержца завели, как было принято при том режиме, уголовные дела.
У Гришки, правда, сразу нашли зарубежные счета (раньше не могли), где он прятал честно полученные от венценосной семьи деньги. Сие не помешало, надо сказать, его избирательной кампании, поскольку найти такого, чтобы так страшно топорщил бороду, да еще с безумным взглядом, одновременно вещая о всеобщем равенстве, даже на бескрайних просторах отчизны было нелегко. Тем более что с крестом, партбилетом и платиновой чековой книжкой “Chase Manhattan Bank” он отродясь не расставался.
Матильда, на эти пару месяцев позора, решила втянуть в себя (а уж в этом она была мастерица) протестные настроения, чаяния студенческой молодежи и интеллектуалов всех мастей, а потом вернуться к своей обычной работе. За это ей обещали особнячок неподалеку от синагоги, тьфу, мечети, в самом начале Кировского, тьфу, Каменноостровского проспекта, ангажемент в «Мариинском», ну и постоянную колонку в журнале “Нива” и газете “Бобруйские отклики”.
Матильде позволили, разумеется, без перехода на личности, сказать, что хоть она в детстве (а может, и не только), неоднократно сидела у Императора (она его, вообще-то, звала “дядя Коля”) на коленях, но его нехорошая привычка стрелять по утрам из мелкокалиберной винтовки кошек и ворон, должна быть искоренена, поскольку не способствует общественной нравственности, о коей она, Кшесинская, и радеет. Также Матильда осторожно намекнула на Ленские события и, даже, кровавое воскресенье, о которых она, как оказалось, то ли знала сама, то ли ей рассказал Пуришкевич во время утренних тренингов.
Поручик Ржевский просто нес похабщину, ржал, рассказывал о планах выйти из Мировой войны победителями, захватив весь мир, включая Антарктиду и пингвинов. Сдерживали его, пожалуй, только собственное пьянство, окрики вечно чем-то недовольного Пуришкевича, да ухмыляющийся взгляд в целом, однако, удовлетворенного ходом своей избирательной кампании Николая.
По четким указаниям Пуришкевича все газеты писали, что “кто, кроме Него” , попы на всех проповедях захлебывались в восторге от Николая Великого, посланного “самим Б-м, многострадальному русскому народу, в непростую годину испытаний”.
Так и докатились до самого унизительного – дебатов, где Распутин, Кшесинская и Ржевский перед всем честным обществом орали друг на друга и обливались заранее подготовленной для этого водой.
Потом, будто не замечая устраиваемые Пуришкевичем представления, весь в белом, выходил Император и ласково обращался к богоносцам за поддержкой, в деле сохранения порядком надоевших коней на вечной переправе.
И тут, в самом интересном месте, автора разбудил детский крик, заставивший его потянуться к полке со «Справочником фельдшера», под редакцией А.Н. Шабанова, дабы найти, в конце концов, статью про «колпачки».
Если вдруг кто-то отыщет, со своей стороны, возможность, например, с помощью эзотерики, с которой автор знаком весьма поверхностно, интерпретировать этот странный сон, автор не без интереса ознакомится с трактовкой, ибо сам понять, возможно, и из-за «Брунелы», ничего толком не смог.