02 10. Глава десятая. Ещё одна проческа

          Утром мы поднялись с восходом солнца. Почесались, сложили манатки и попёрли по горам вперёд. Вообще, слово «вперёд» обозначает такое направление, которое противоположно направлению назад. А как это выглядит географически, на север мы пошли, или на юг, понимания не было совершенно никакого. Вперёд, значит если вчера мы пришли оттуда, то сегодня мы идём вонтуда. Логично? Очень логично. Поэтому закинули вещмешки на плечи и шагом марш – потопали.
         Это теперь я такой умный, разглядываю карту, «смотрю» на местность со спутника. Чешу себе репу не спеша, пью зелёный чай. А тогда, в Абдуллахейле, тогда нам в самом деле почти ничего не говорили. Вадим Сушков правильно рассказал. «Рота, подъём!», «рота вперёд» и всё. Шуруйте, дорогие товарищи. Топайте. С вами те, кто думает за вас.
          Топали мы не долго. Слева по ходу нашего движения внизу под хребтом, по которому мы шли, показался кишлак. Прозвучала команда «Второй взвод – прошмонать». Ну, зашибись. Крекс-пекс-фекс и я пошагал в цепи солдат, которая начала спуск с хребта в кинлак. Я шагал в цепи с пулемётом наперевес к ближайшему дому. Остальная рота, оставшиеся три взвода, закрепились на хребте. Обеспечивали нам защиту сверху. Защита, защитой, но хлебальником лучше не щёлкать. Во время спуска надо смотреть под ноги. Духи могли перекрыть подходы к кишлаку растяжками. А ещё надо зыркать по сторонам, внимательно присматриваться к домам, окнам, каменным оградам. И ещё во время движения надо постоянно выбирать укрытие, в которое прыгнешь, если разглядишь направленный в тебя ствол. То есть, при походе в кишлак надо работать не только ногами и горбом. Мозгами тоже надо постоянно шевелить. В том числе, так сказать.
      В кишлак мы спустились быстро. Ввалились в первый попавшийся двор ближайшего к нам дувала.
- Ти с пилимотам пи@дуй на криша. – Эргеш коротко и понятно обрисовал мне ближайшую боевую задачу.
       Я зашел в дом, прошел по нескольким лестницам, пересёк пару пустых комнат, перешел из помещения в помещение через крышу. Тут и там топотали полусапожки бойцов нашего взвода, кто-то уже шарился с сапёрным щупом. Короче, дувал заняли быстро и слаженно. Насчет прикрытия с тыла мне можно было не беспокоиться. В дувале наши.
         Я вылез на самое высокое строение, улёгся на крыше со спокойной совестью. Улёгся я, спокойная совесть улеглась рядом. Позицию я занял так, чтобы от гор меня защищала пристроечка из которой я сюда вылез. На хребте, конечно же наши, но мало ли что может случиться. Вдруг нашим что-нибудь нехорошее привидится, они возьмут СВДшку и шмальнут в меня. Или духи засядут между нашими и нами. От греха надо держаться подальше. Не надо допускать, чтобы с гор меня просматривали, как на ладони. Надо чтобы хоть что-то прикрывало. С земли меня хрен увидят. Если только я сам по пояс не свешусь с крыши. Поэтому я расположился за пристроечкой, разлёгся, поставил перед собой пулемёт на сошку и принялся наблюдать.
       Утреннее солнышко ласково светило из-за хребта, оно мягко грело, а не пекло, потому что ещё не успело высоко подняться. Я осматривал пустые делянки полей, пустые сады, пустые склоны хребта и испытывал чувство безмятежности, покоя и умиротворения. Как будто я лежу на пляже в Ялте и во-вот принесут мороженное.
 - БАХ! БАХ! – Как гром среди ясного неба раздались выстрелы.
       От неожиданности я подскочил. Как был в положении лёжа, так и приподнялся в воздух на четыре вершка. Очко так сжалось, что на секунду я обрёл способность к левитации. Сжавшееся очко подбросило меня вверх, как пружина.
        Первая мысль была о том, что идёт бой, а я уснул на посту. Прозевал нападение духов, теперь мне позор, теперь мне капец, теперь мне нет пощады!
        Вторая мысль была о том, что нет же, я не спал!
        Но как же тогда я прозевал духов???
       Я судорожно думал все эти ужасные мысли и крутил башкой. Пытался понять, что происходит. Крутил башкой, это сказано очень смело и гордо. Потому что моя голова поворачивалась медленно, как в старом чёрно-белом кино, когда заело плёнку. Ты ждёш-ждёшь что покажут дальше, а картинка перед глазами застыла и почти не меняется. На каждый один градус поворота головы в мозгу проносилось сто пятьдесят четыре мысли, одна ужаснее другой: я проспал, наши ушли и мне теперь капец. Наши не ушли, но их перебили духи и теперь мне тоже капец. Наши не ушли, а духи напали и теперь мне по новой капец. Короче, что бы там не случилось, мне палюбасу капец.
      Неожиданно в кадр моего замедленного кино вплыл Джуманазаров. Он шел по пояс в пшенице спиной ко мне с автоматом наперевес.
 - БАХ!!! БАХ!!!
- Ко-ко-ко-ко!!! БАХ!!! – Из летевшей перед Эргешем курицы вырвался фонтан перьев. Курица камнем упала в пшеницу.
- Ко-ко-ко-ко!!! – Вторая курица летела, усердно хлопала крыльями. Я первый раз в жизни видел, чтобы курица могла так долго и так высоко лететь. Хотя, если бы у меня в детстве был автомат, то мои куры тоже нехило бы летали.
 - БАХ!!! – Эргеш не дал мне додумать приятную мысль о детстве с автоматом, одним выстрелом превратил вторую курицу в облако из перьев.
     Утбля, кажется это не мне капец. Облегчение кинуло меня в холодный пот. Всего одна минута боя с курицами, а мне уже столько жутких мыслей в голову налезло. Утбля!
       Вообще, если по уму, то духам правильней всего нападать на нас сверху, с гор. При таком нападении они должны первым завалить меня. Если они по какой-то причине этого не сделают, то я с пулемётом на крыше буду для них серьёзной проблемой. Поэтому либо мне капец, либо духи не нападут. Но, в любом случае я на крыше очень нужен. Поэтому я здесь. Лежу с пулемётом за пристройкой, греюсь на солнышке, а пацаны во всю мочь «шуршат» во внутреннем дворе.
      Мы в «своём» дувале делали то же самое. Кто-то натаскал хвороста и разжег костёр, кто-то надыбал овощи и взялся их чистить. Кто-то уселся перебирать духовский рис. Кто-то прошмонал ослятники и притащил огромный казан. Кто-то притащил ложки. Кто-то надыбал муки и устроился на куске железа жарить лепоханы (лепёшки). Кто-то настрелял куриц (мы знаем кто это). Кто-то взялся ощипывать добытую дичь. Все прилежно трудились, только я лежал, грелся на солнышке. Как барин. Как офигенный дембель. Но, если что-то начнётся, то в меня будут стрелять в первого. Я уверен, что Эргеш ещё выставил наблюдателей возле окон, чтобы просматривались подходы к дувалу. Но, в того, кто на крыше, должны выстрелить в первого. Потому что он самый проблемный.
        До армии я очень часто загорал на берегу озера. Иногда даже на берегу моря. Не каждый раз я испытывал ощущение, что нахожусь под прицелом. Попробуй представить себя на моём месте: ты лежишь, никого не видишь, но чётко понимаешь, что под прицелом должен быть именно ты. Если что-то начнётся, то оно начнётся с того, что попытаются убить именно тебя. Может лучше щипать курицу?
        Время прошло, меня на посту сменил Васю Спыну. С таким же пулемётом, как у меня. Я спустился с крыши во внутренний дворик, мне предложили место возле большого казана с куриным супом. Я так понимаю, что первыми накормили тех, кто пошел сменять на постах наблюдателей. После того, как их накормили, «за стол» уселись все остальные. Во всяком случае Рогачев и Эргеш находились у казана. Они ещё ели. Не было так, что сперва нажрался барин, а потом к корыту допустили холопов. Сперва накормили тех, кто пойдёт на пост.
        Я уселся к казану с супом в круг, образованный из солдат. От супа валил офигенный аромат. Я подумал, что изойдусь слюной до потери сознания. Мне дали в руки духовскую ложку. Вот это прикол! Ложка была сделана из алюминия. Видно было как её клепали молотком – остались вмятины от бойка по всей ручке. Короче, длинная-предлинная ручка к одному концу которой приварено «черпало». Причём оно сделано не как у наших, европейских ложек, а развёрнуто на 90 градусов. То есть ручка и «черпалка» образуют букву «Т». Я попробовал зачерпнуть суп из казана. Очень удобно. Попробовал поднести суп к своему хлебальнику – тоже очень удобно. Очень грамотно сделано для того, чтобы не щёлкать хлеблом в кругу друзей вокруг казана.
      Ложек было несколько. Мы передавали их друг-другу по кругу. Засунул в рот кусок лепахана, залил пару ложек супа в хлеблушу, пока жуёшь – передай инструмент другому. Я не могу себе представить, чтобы в Союзе молодые солдаты были бы допущены жрать за одним столом с дембелями. Да ещё к тому же одной ложкой. А в Абдуллахейле такое было возможно. Я – молодой. Дембеля сготовили отличную, офигенную жрачку. Я не готовил, но я жру. Дембеля меня кормят! С-с-с-сука, ну почему в Союзе такое невозможно? Что сделалось с армией в Союзе?
    После того, как мы слопали весь суп, мы как-то быстро сложили манатки и попёрли обратно на хребет. Что это было я не понял. Зачем мы приходили в этот кишлак? Сварить куриного супа и пожрать? Если бы набрали бы воды, например, если бы потащили воду наверх. Можно было бы сделать вид, что ходили за водой. Но, мы не тащили наверх воду. Мы прошмонали один дувал, пожрали супа и попёрли назад. А остальные дувалы почему не прошмонали? Почему я не тыкал шомполом в сено, разложенное на полу в других ослятниках, почему я не искал оружие и боеприпасы в оставшихся непроверенными дувалах? Вопросов было много, однако, задавать их Рогачеву я не рискнул. Как-то постепенно привыкал к мысли, что для самого себя гораздо безопасней сделать вид, что солдат ничего не видел и не слышал. Ну спрошу я у Рогачёва «почему не прошмонали?» И какие варианты ответов? Самый первый ответ, который приходит в голову, это «Иди и прошмонай, если такой любопытный». А оно мне надо? А вдруг там мину поставили? Вдруг там снайпер? А вдруг там большая злая собака, которая окажется более ловкой, чем в пещере? Да мало ли что там может оказаться. Идти искать приключения очень не хотелось. Я принял решение, что надо хоть изредка включать свой собственный мозг, вместо того, чтобы напрягать мозг командира. Включить свой мозг безопасней. К такому неожиданному выводу я пришел на той проческе.

На фотографии изображены: Майор Зимин, Капитан Митясов и солдаты. Видим, как солдаты «шуршат». Разводят костёр, вытаскивают казан из чулана.