Профпригоден

        Эта история рассказана мне таксистом Володей, с которым наши дороги пересеклись в самом дешевом хостеле  Новосибирска.  Здесь,  в одной комнате живут и мужчины и женщины, которым нужно просто где-то переночевать без претензий на роскошь и удобства. Здесь находят пристанище те, кто работают в Новосибирске, а живут в ближних населенных пунктах, где работы нет. Они  экономят заработанные деньги, чтобы больше привезти в семью.
 
       Володя возраста уже пенсионного, но на пенсию выйти не успел, потому  как увеличили возраст выхода на пенсию. Ему  теперь надо как-то дотянуть до заслуженного отдыха еще пять лет, и он тянет обреченно, зная, что ничего изменить не сможет, ибо не он хозяин своей жизни, а обстоятельства, в которые его загнали хозяева его жизни.
 
       Работает  Володя таксистом, живет здесь среди,  постоянно меняющихся людей, спит на старехонькой железной кровати с продавленным матрацем, стирает сам себе под краном единственную рубашку, превратившись в поставщика денег для дома в котором сам – редкий гость.  Ни домашнего уюта, ни жены под боком. Но самая тяжелая ноша на его плечах – это смерть сына, который погиб в Чечне, когда служил в армии.

       Я спрашиваю его о том, что неужели нет никакой работы по месту жительства, тяжело ведь в шестьдесят  лет  вести вот такой полубичевский образ жизни.  И он стал рассказывать, погружаясь в воспоминания.

- Я всю жизнь таксистом проработал. Но если в прежние времена от меня нужна была только работа, то теперь ведь нужно работать, имея свою машину. На нашей станции, где я живу, расстояния маленькие, и народу стало совсем мало потому, что все предприятия позакрывали. Тут на свою машину не заработаешь, а работать надо где-то, как-то надо жить. Пришлось податься на заработки сюда.
   
    Пытался  я в феврале - месяце устроиться на работу контролером  в электричках. Но не получилось.  Написал заявление о приеме на работу. Меня первым делом к психологу отправили для тестирования на профпригодность. Психолог – женщина мне всякие вопросы задавала о том, как я работал на такси, были ли конфликты с пассажирами, всегда ли они со мной правильно рассчитывались.   Да не было, говорю, особо никаких конфликтов.  Бывает, что кто-то  и не доплатит, но это же редкость, у людей тоже всякие обстоятельства бывают, в основном-то порядочный  народ. А из-за одного человека я не обеднею, не буду же я из глотки рвать или мордобой устраивать.  Она заключение написала, и с ее листочком  я к начальнику иду. Он посмотрел на это заключение и говорит, что я им не подхожу потому, что у меня пол вагона безбилетников будет ездить. А больше и некуда было устроиться.

     Возвращался я домой на электричке "Новосибирск главный - Барабинск". В очереди за билетом в кассу передо мной мужчина стоял, лет сорок пять ему, тщедушненький такой. И оказались мы с ним в одном вагоне. Это - последняя вечерняя электричка, идет со всеми остановками. Есть много людей, которые утром этой же электричкой, но в сторону Новосибирска на работу едут, а вечером с работы домой. Утром едут, еще не проснувшись толком, кому повезет найти свободное сидение, чтобы лечь можно было  – те на сидениях спят. Вечером едут уже уставшие, кому повезет – так же, на сидениях расположившись, спят. Ну, вот так, утром туда, вечером обратно годами, многие уже друг друга знают.

      Вот контролер, здоровяк такой, идет и билеты проверяет. И у этого мужчины билета не оказалось, может мимо кармана положил, может, карман дыроватый, или спросонок забыл куда положил, но шарит по своим карманам, а найти не может. Контролер ему высаживаться велит на следующей остановке. Тот уверяет, что есть у него билет, покупал. А контролер ему, что если он сам не выйдет, то  сейчас придет полиция, которая электричку сопровождает, и его еще на пятнадцать суток арестуют за дебоширство.

    А следующая остановка – не станция какая, а просто платформа «Дачи», там зимой никто не выходит и не заходит, но летом ездят туда садоводы свои дачи обрабатывать.  И он до утра, до этой самой электрички, когда она уже обратно идти будет, ничем уехать не сможет. А укрыться от мороза на платформе негде. Я заступаться стал, потому, что видел,  как этот мужик билет покупал. Но контролер знай, свое, что у него есть инструкции и он их выполняет.

      Билет-то всего сто рублей стоил, и я хотел заплатить за этого мужика, деньги подаю, войдите, говорю, в его положение, метель же за окном, ему до утра не уехать, а на голой платформе как ночь переждать!  А контролер ни в какую. Если, дескать, я в положение каждого входить буду, так тут пол вагона без билета ездить будут, пусть выходит,  чтобы неповадно было. Выталкивает мужичонку.

     Еще батюшка из Чулыма ехал, тоже заступался и возмущался, что человека на верную же погибель выталкивают, безбожником этого контролера называл.  А тот на всех кричит, хозяином же себя  чувствует.  А больше никто не заступился. Некоторые  наблюдали с любопытством, другие  спали, но все промолчали. На этой остановке  «Дачи» и высадил контролер того безбилетника.

-  Почему же остальные пассажиры промолчали? Ведь если бы все возмутились, то не посмел бы он человека на смерть выгнать. И полиция всех на 15 суток не арестует, тут уж задумались бы, дело огласку получило бы.

 - Так вот в том-то и дело, что больше никто не заступился кроме меня и этого батюшки из Чулыма. А через пару дней  по Новосибирскому телевидению в «Новостях» передали, что на остановке «Дачи» замерз мужчина.
- И этот контролер до сих пор работает?
- Работает. Я же домой на электричке езжу, вижу его. Видимо, и спит спокойно и ест - не давится. А кто что ему сделает, он по инструкции действовал. Но когда мимо меня проходит, у меня билета не спрашивает, а как будто, не видит меня.

      Володя посмотрел на часы, взял куртку и пошел на работу потому, что напарник подогнал машину. У них на двоих одна машина, и она в работе без перерыва на сон, отдых и выходные.

    А у меня в глазах картина, как стоит на безлюдном перроне беспомощный, беззащитный простой человек, ежась от февральской метели. В темноту ночи  бодро уносится от него теплая электричка с освещенными окнами и людьми, которые спокойно и равнодушно выпроводили его живого в последний путь по ступенькам на перрон.  А  с  людьми ли?

  Сто рублей. - Жизнь человека. - Профпригоден.