Лёхины горы

С другом Мишей (единственный знакомый мне синеглазый алтаец), отцом и парой друзей собрались мы на удивительное озеро Коккель. Удивительно оно тем, что там никто не бывает. Расположено это озеро в окрестностях с. Улаган на Алтае на высоте 2300 н.у.м. Дорога до озера заслуживает отдельного рассказа. 900 км до Улагана, оттуда ещё 70 по горам (на это ушла большая часть дня) на УАЗике с прицепом. И когда организм, основательно вымотанный дорогой, готов поддаться распаду, начинается самое интересное. Весь груз из прицепа (палатки и прочий скарб) мы распихали по арчимакам (большущие седельные сумки из грубой кожи) и навязали сверху на несчастных лошадей. И лошади, ведомые проводником, отправились в гору по конной тропе. Мы же, навьючив на себя спиннинги и ружья (местность вокруг оооочень дикая) отправились в гору, к вожделенному озеру. Вожделенному потому, что Миша нам очень много о нем рассказывал, и этот поход мы планировали с зимы.
Первый час пути показался нам лёгкой прогулкой. Мы шли вдоль подножия хребта, временами форсируя неглубокие ручьи и болотца. Шли и шли, благо новичков среди нас не было. Отец всю жизнь на рыбалке и в тайге, да и работа в шахте не предполагает телесной хлипкости. Один Леха служил в каких-то диверсионных частях и был выносливым как верблюд. Второй Леха, хоть и пил безбожно, но тоже был шахтером и силой обладал просто невероятной. Про Мишу и говорить нечего. Это его земля, и он своей особенной валкой походкой семенил впереди, задавая нам направление. Леха который шахтер временами прикладывался к горлышку полторашки, как потом выяснилось, с самогоном. Мы же шагали, крутя головами и вдыхая чудесный аромат трав и цветов, тайги и нагретых солнцем камней. А посмотреть вокруг было на что. Разлапистые лиственицы и пышные ёлки, седые пихты и могучие кедры, разноцветный ковер цветов, глубокое синее небо и крутобокие, покрытые тайгой горы... Все это настраивало на благодушный лад. Зря. Вы ведь помните, что Леха временами отпивал из заветной бутылки?
... Где-то на середине подъёма мы дружно осознали, что прогулка перестает быть лёгкой. Позади три часа непрерывного подъёма, спиннинги и ружья ощутимо гнут к земле, и только счастливый Леха который шахтер продолжает попивать самогон и становится все радостнее. Миша все так же размеренно шагает впереди, задавая нам темп, и только гордость не позволяет упасть ничком в траву и взмолиться об отдыхе. А горы тем временем становились все краше. Мы ведь поднимаемся, обзор открывается все шире и дальше... Благодать! Чудный запах горной тайги, лёгкий ветерок и никаких жужжащих гадов. Добравшись до неширокого ручейка (как оказалось, река Улаган), Миша все же решил дать нам отдых. Быстро собрал костерок и принялся варить чай. Правда мы о том, что отдыхаем, не знали - мы плелись в гору где-то ниже. Добрались до Миши сначала мы с Лехой который воин, брякнулись на землю и принялись усиленно отдыхать. А ниже по тропе брёл мой батя и его уже очень весёлый друг Леха который шахтер. Дождавшись их появления, Миша поднялся и зашагал в гору, бросив нам через плечо: "Костер залейте". Сказал и скрылся в ельнике. Дерсу Узала, блин;
С каждым шагом в гору идти становилось все труднее. Склон стал круче, местами приходилось буквально карабкаться, цепляясь за камни и корневища. Глядя на наши взмыленные лица, Миша улыбался хитро и ничего не говорил. Из-за спины тем временем донеслась бравая песня Лехи который шахтер. Слов было не разобрать, но общее настроение было явно оптимистичным. Хотелось стрелять, но сидеть не хотелось, поэтому терпели. Финальный отрезок подъёма чуть не стал фатальным. Тропа обрывалась почти отвесным участком метров семи в высоту. Из земли там и тут торчали корни и камни. Предполагалось, что нам туда. Но логика подсказывала мне, что так тропы не прокладывают и где-то здесь зарыта собака. Миша делал вид, что не замечает вопросительных взглядов, но и сам не стремился форсировать последний рубеж. И тогда вперёд вышел Леха который шахтер. Поплевав на ладони он неверной походкой направился к склону. Примерился, вцепился пальцами в ближайший камень, второй рукой взялся за корневище и попер в гору...
...И вот Леха который шахтер висит на корневищах на высоте пары метров и судорожно пытается найти ногами опору. Но тщетно. Ноги его в растоптанных кроссовках соскальзывают с камней, сиплое сивушное дыхание иссушивает травы вокруг, пальцы готовы разжаться... Хлоп! Леха который шахтер сидит на пятой точке и изумлённо осматривает все вокруг. Во взоре читается явное непонимание того, где он и что тут происходит. Мишина улыбка становится ещё шире, мы же в отчаянии осматриваем окрестности в поисках альтернативной тропы. И о чудо! Тропа найдена! Метрах в двадцати от нас, в тени развесистых мрачных ёлок виднеется отчётливый след чего-то сапога. Здесь бывали люди! Ура, мы не одиноки (я уже начал в этом сомневаться). Я молодым сайгаком делаю рывок в ту сторону, прорываюсь сквозь упругие елкины ветви и... Млииин... Болото. Самое натуральное болото. Я впервые вижу болото на вершине горы (а мы спустя пять с лишним часов все ж забрались). Тоскливый взгляд за спину, где Леха который шахтер снова примеривается к корневищами...Не, туда я не хочу. Миша смотрит на меня уже без улыбки - ему просто интересно, какое решение я приму. Я вырубаю из ближайшей ёлки посох подлиннее и в путь. Тычок посохом перед собой, шаг, снова тычок. И таким манером надо форсировать болото. Остальные потянулись за мной, стараясь шагать след в след или около того. Идём, перекликаемся - тайга вокруг стала совсем дремучей. Комарье над болотом плотоядно взвилось и тут же облепило нас плотной шапкой. А ведь нигде в горах их нет. Ну ладно, нас комарами не испугать. В какой-то момент, когда до выхода из болота нам оставалось уже совсем недалеко, Леха который шахтер перестал отзываться. До этого он бурчал что-то или просто громко икал, а тут тишина. Да что ж за напасть! Мы остановились, огляделись, принялись орать. Тщетно. Тишина нам ответом. И тоскливый крик коршуна где-то над головой. Ван Хельсинг, только тумана нет. Или Пункт назначения, кому что ближе. Рывком из болота, сбросить груз на сухое, и назад, искать пропавшего. С собой ружье (помним про медведей) и запас воздуха в груди. Орать нам теперь до посинения. Не найдем Леху - пропадет...
...Наши поиски принимали стихийный характер. Мы бродили по болоту во всех возможных направлениях, совершая броуновские движения и пугая белок истошным криками. Казалось, жизнь в тайге замерла. Медведи раньше времени залегли в берлоги, волки сели на добровольную диету, маралы на всякий случай сбросили рога...а Леха который шахтер все не находился. День меж тем неуклонно катился к ночи. В горах ведь нет вечера. Упало солнце за гору и все, ночь. И пьяный одинокий Леха. И вокруг запуганные до жути медведи... Мда. Как-то это не того, не здорово. Но где искать-то? Куда он мог так толково слинять, что даже Леха который диверсант при всем своем опыте не мог обнаружить следов. И горный охотник Миша тоже. А ведь Леха который шахтер ещё и пьяный! Видать, служба в советской армии накрепко вбило в Леху-шахтера золотое правило: выпил - прячься. Вот он и спрятался.
Предчувствуя скорую ночь, мы решили отправлять гонца в Улаган за народом, искать Леху большой группой с собаками точно будет надёжнее. Кандидат на поход в Улаган один - Миша. Но идти пешком долго и муторно, а учитывая скорую ночь ещё и опасно. Решили делать появления проводников с конями. Ну а раз ждём, чего ты и чаю не выпить? Сказано - сделано. Через пять минут на месте нашей будущей стоянки дымил жаркий костерок, над которым висел котелок с набранной из озера водой и собранными тут же травами. Брусничник, курильский чай, смородина, собранный по пути чабрец - чай обещал быть убойным! Ну и пока варится чай, чего бы и не расселить спиннинг? В озере рыба,озеро вот оно... В общем, спустя ещё пять минут на траве ворочался первый осман. Рыба крайне странная и оооочень голодная. Каждый заброс блесенки приносил рыбу. Не крупный, граммов 500, осман клевали непрерывно. Я увлекся настолько, что чуть не прозевал явление Лехи. Сначала мы услышали тихое лошадиное фыркание - по тайге кто-то двигался на лошади. Внимания на это мы не обратили особого - проводники с нашими вещами вот-вот должны были появиться. Но это были не они!
На поляну, где мы расположились, вышел совершенно нам незнакомый алтаец. Был он невысоким и крепким. Костистое смуглое лицо с глубоко посаженными черными угольками глаз, крепкие кулаки и висящая на плече винтовка. Вот этот точно Дерсу Узала. А поперек седла на спине его невысокой лошадки висел наш Леха который шахтер. Висел и безобразно громко храпел, выводя такие замысловатые рулады, что мы невольно опешили.
- Ваше? - невозмутимый алтаец кивнул за спину на Леху. Так и спросил "Ваше?", словно говорил о чем-то крайне неприятном. Впрочем, кому приятен абсолютно, бессовестно пьяный храпящий, воняющий сивухой и ...мокрый до нитки мужик?
- Наше - Леха который воин за ногу сдернул тёзку с седла, благо коник был невысокий. Леха который шахтер даже не удосужился проснуться. Буркнул что-то, повернулся на бочок и продолжил храпеть.
- Ты где его нашел? - Миша подступил к незнакомцу.
- В озере плавал. Втором.
Что это за озеро и где оно находится, мы не знали, но все равно сильно удивились.
- А спиннинги его где? И сумка со снастями? - это уже Леха который воин. Это была его сумка с кучей рыбацких богатств.
- Не было никакой сумки.
Вот так.
Леха зло сплюнул и отошел к костру. Алтаец же привязал коня и уселся к костру, где уже исходил вкусным паром котелок с чаем.
Алтаец же привязал коня и уселся к костру, где уже исходил вкусным паром котелок с чаем. Молча пили чай и думали над тем, где же нам завтра искать потери? Ладно, утром будет видно. А пока надо ставить лагерь. Мы ведь не планировали ночевать, думали искать потеряшку.
За хлопотами не заметили как наступила ночь. В свете костра заканчивали с палатками пока Миша готовил нехитрый ужин - кашу с тушёнкой и жареных османов.
Об османах стоит поподробнее. Рыба эта странная, похожая строением тела на судака, но без зубов и чешуи. При этом рыба явно хищная, потому как на блесну кидалась с великой радостью, да и в желудках нашли малька. На вкус...ну не знаю. Вроде и вкусный, но костей больше чем мяса.
Ужин прошел в молчании – все очень устали за день, да и тепло от костра разморило и начало тянуть в сон. А вокруг с заходом солнца резко похолодало. И Леха который шахтер мелко дрожал. Хотя мы и подтянули его поближе к костру. Дрожал, но просыпаться упорно не желал.
Разбудили, чтоб переоделся в сухое да поел хоть немного – весь день он ел только самогон.
Разбудить оказалось нелегко. Леха брыкался, рычал, умолял, угрожал… В итоге Леха который воин пообещал окунуть его в озеро, шахтер проснулся. Видимо купание в одежде в ледяной воде в его личном рейтинге развлечений занимало вообще не первое место.
Он сел, помотал головой, какое-то время щурился на огонь, а затем с глубокой и очень искренней скорбью выдал, ни к кому не обращаясь:
- Вот такое я говно…
Сказал, вздохнул тяжело и снова уставился в огонь. Возражать ему, как вы догадываетесь, никто не стал.
Посидев так еще с философским видом, Леха который шахтер вдруг подхватился и умчался к палатке, переодеваться.
Невозмутимый алтаец наблюдал за Лехой с искренним интересом. Где-то в уголках его черных глаз прятались ехидные смешинки, но внешне он ничем своего отношения не показывал. Выпил чай, поужинал с нами и засобирался.
- Миш, куда он в ночь-то? Пусть остается, утром и поедет. Миша только хмыкнул и ничего не сказал. Алтаец уехал в ночь, и мы стали устраиваться спать…
Залез в ледяной спальник и пару минут дрожал, пытаясь согреться. Согрелся конечно, спальник хороший. Могучий Лехин храп из соседней палатки пробуждал во мне мысли об убийстве, но сидеть я все так же не хотел, так что оставалось только надеяться на батю, который спал с Лехой в одной палатке. Через короткое время Леха в дальней палатке как-то странно хрюкнул и перестал храпеть. Я поймал блаженный миг полной, абсолютной тишины и провалился в сон.
…Утро задалось знатное. Я шевельнулся, задел стенку палатки, и на меня обрушился дождь из ледяного конденсата. Блин! Вот это побудка.
Сел рывком, расстегнул спальник – холодно!
Выскочил из палатки и глазам своим не верю. На траве – иней! Трава аж хрустит под ногами. Над зеркальной гладью озера примерно в метре висит молочный, плотный как вата туман. Я доскакал до берега, высоко задирая ноги, и ухнул в воду. Аааааа!
Сказать, что вода в озере холодная, это совершить преступление против правды. Ледяная! Такая, что меня словно кипятком обдали. Дыхание перехватило, лицо стянуло судорогой…. Уууух! Я нырнул, еще разок, и привык к воде. Поплескался немного и вылез на берег. Иней на траве блестел горстью рассыпанных самоцветов, изо рта вырывались облачка пара, но мне не было холодно. Мне было хо-ро-шо… Я неспешно дошел до палатки, растерся докрасна грубым полотенцем и принялся раздувать прогоревший костер. Сушняк занялся сразу, и скоро над поляной в тумане поплыл вкусный тонкий дымок. Красота. Природа просыпалась. Солнце поднялось чуть выше, и висящий над водой туман засветился вдруг жемчужным светом, заволновался… К запаху дыма от костра прибавился вдруг как-то сразу плотный, кружащий голову аромат трав. Весь берег был усеян огоньками вперемешку с курильским чаем. Палатки мы поставили под раскидистыми пушистыми лапами могучих кедров, от которых шел чудесный, ни с чем не сравнимый запах живицы и хвои. Из тайги тянуло смешанным густым запахом прелой хвои и грибов. Воздух такой….как родниковая вода. Невозможно надышаться!
Я пошел к озеру, набрать воды в котелок. Подошел, наклонился, поднял голову и…замер. Под висящим над водой туманом мне открылась удивительная картина. На другом берегу прямо напротив меня метрах в тридцати стоял марал. Он зашел в воду по грудь и пил воду. Услышал меня, вскинул голову и прянул испуганно в сторону, кося на меня настороженно. Постоял так немного, прислушиваясь к чему-то и… и вернулся к воде. Пил, поднимая иногда голову и глядя на меня. А я замер, боясь пошевелиться, спугнуть этого прекрасного зверя. Но вот кто-то в лагере заворочался, вжикнула молния палатки и раздался громкой батин голос:
- Красотища! Вставайте, заспанцы! Эге-ге-ге-гей!
Его крик раскатился над водой и загулял, забился в стоящих за моей спиной соснах. Марал отскочил испуганно и рванул в сторону, запрокинув голову и закинув на спину ветвистые рога. Я с сожалением проводил его взглядом, набрал воды и вернулся к костру. Предстоял долгий полный приключений день…


За завтраком мы принялись пытать Леху который шахтер. Как умудрился потеряться, как оказался у таинственного второго озера и куда дел снасти? Сначала он упрямо повторял коронную фразу про себя и говно, но все же разговорился.
- Ну я это…решил чуть отстать, надо мне было. Ну и отстал. И заспал немного. Очнулся – тихо вокруг. В горле пересохло, не крикнуть. Ну я сумку взял. Спиннинги взял и пошел. Куда идти? Не знаю. Но и сидеть смысла нет (Здесь он ошибся. Потерялся – сядь и сиди. Золотое правило). Шел, пока на речку не наткнулся. Ну и решил по речке идти.  Речка же она из озера течет…наверное. Пошел, да оскользнулся и в речку ухнул. А там течение и дно каменное, скользкое. Короче унесло меня вниз. Все потерял. Все – на этих словах он исподлобья глянул на второго Леху.
- Ну? – голос второго Лехи не предвещал. И шахтер зачастил6
- А чего «ну»? Я дальше и не помню. Раз только глаза открыл, когда какой-то мужик меня за волосы из воды тянул. А потом раз, и костер…
Ругаться было бессмысленно. Решили идти искать снасти ближе к обеду. Первое, что мы сделали после завтрака, это рванули в окрестную тайгу. Хотелось грибов поискать да и вообще осмотреться не мешало бы. Тайга вокруг Улагана хоть и демучая, но очень похожа на парк. В ней нет валежника. Вообще. Совсем. Куда он девается я не знаю, но его нет. Зато есть чудной белый мох, в который словно в перину проваливаешься по колено. И прямо поверх мха ковром растет брусничник. А в прогалах и на небольших холмиках там и тут стояли рыжики! Настоящее море рыжиков. Мы конечно же нарезали хороший пакет и утащили к костру. И пока тащили, я наткнулся на совсем свежие, еще теплые следы медведя. Буквально в ста метрах от палаток. Это опасно. В лагере еда, и хозяин точно придет по-хозяйски навести ревизию. Я сказал об этом проводникам, и те быстренько засобирались. Подхватили винтовки, прыгнули на коней и скрылись в тайге. А мы принялись за второй завтрак. Миша быстренько промыл грибы и порезал крупными кусками. Туда же настрогал лук кольцами и крепко присолил. Плеснув немного растительного масла.
- Давайте к столу, вкусно.
Я с сомнением посмотрел на Мишу – сырые грибы есть…хм.
Но Миша уже наломал хлеба и принялся с аппетитом уплетать диковинное лакомство. Мы присели рядом, свернули голову бутылке водки (дезинфекция наше все), вздрогнули и закусили. Нереально вкусные рыжики оказались! Просто невозможно вкусные. Мы съели все что принесли в один присест. Было так вкусно, что даже не страшно…
…До обеда рыбачили. Осман клевал все так же, и его вообще не волновало, что именно мы бросаем в воду. Довольно скоро нам наскучило – таскаешь рыбу как из аквариума.
- Миш, пошли сумку искать. Леха вроде помнит…
Леха, к слову, беспробудно дрых у костра, подложив под голову здоровенный кулачище. Будить его поручили мне, и долго думать я не стал. Тихонько подошел, присел рядом на корточки и, набрав в легкие побольше воздуха, гаркнул во всю мочь:
- Команда «газы!»!
Леха подскочил как подброшенный и ошалело завертел головой, пытаясь рукой нашарить что-то в густой шелковистой траве. Противогаз, наверное. Осознав, что противогаз не нужен, Леха снова упал на бок и вознамерился было заснуть. Но не тут-то было. Легкий душ из ледяной озерной воды взбодрил его невообразимо.
- Лех, пошли снасти искать?
Леха, который хотел было переадресовать меня куда-нибудь очень далеко, резко передумал – потеря снастей лежала на его совести тяжким грузом, и отказаться от поисков он никак не мог. С тяжким вздохом поднявшись, Леха уныло побрел куда-то в тайгу.
- Лех, тебя вчера вроде с другой стороны привезли. Ты точно помнишь, где был?
Почесав в плешивом затылке, наш шахтер махнул рукой и сменил направление. Немного. Почему именно в эту сторону, мы спрашивать не стали. Посмотрели на Мишу, который закинул на плечо винтовку и сейчас прилаживал на поясе ножны.
- Идите, догоню.
Ну ладно. Нам сказали идти, мы и пошли. Леха угрюмой длиннорукой фигурой брел по тайге, напоминая безвременно облысевшего снежного человека. Глядя в его ссутулившуюся спину, мне мерещились печальные вздохи и полные вселенской печали глаза. Даже стало немного жаль это большого дядьку, но снасти было жаль чуть больше, поэтому мы быстренько его догнали и шли теперь следом. Вскоре неслышной тенью рядом с нами появился Миша. Невысокий и коренастый, он как-то удивительно ловко и быстро передвигался по тайге, абсолютно бесшумно и незаметно.
Обогнав нас, он поравнялся с Лехой и хлопнув его по плечу, показал рукой нужное направление.
Вновь болото и тучи комаров, хлюпающая грязь под ногами и невообразимо загадочная тайга вокруг. Свисающие с елок белые пряди длинных мхов, сумрачная прозрачность уходящих вдаль лиственниц, горьковатый запах прелой хвои и грибов и полная тишина. Слышно только наше дыхание и чавканье грязи, да иногда где-то над головой, над рвущимися к небу деревьями, над всеми горами одиноко кричит коршун. Его переливчатый клич добавляет мистики в окружающую нас картину…
К озеру мы вышли примерно через час неспешного хода. Миша знал эти горы как свой двор и вел нас напрямик.
- Миш, а если он где в другом месте сумку потерял?
- От озера вверх по реке пойдем. Если она там – найдем.
Хорошо, что хоть у кого-то есть план.
Второе озеро открылось перед нами сразу. Было оно небольшим и неглубоким. На дне в обманчивой близости от поверхности лежало несколько покрытых зеленоватой тиной стволов. Никакой рыбы в озере не виделось, хотя солнце просвечивало его зеленоватую воду на всю глубину. Следу Лехиного купания мы обнаружили сразу – берег в одном месте был разворочен так, словно тут искали золото. Я с уважением глянул на Лехины большие руки – такими можно и уголь добывать. Вскрышным способом. Без экскаватора.
Леха, глядя на озеро, болезненно сморщился – вспомнил, видимо. Свои водные процедуры. Но безжалостный Миша не дал ему вдоволь настрадаться.
- Пошли, кому стоим-то…
Растянувшись редкой цепочкой, мы двинулись вверх по реке, внимательно глядя по сторонам. Шансов не заметить сумку в прозрачной и просматриваемой на добрый выстрел тайге у нас не было. Так мы тогда думали.
Но, добравшись по реке до нашего озера, сумку мы так и не нашли. Миша философски пожал плечами:
- Алмысы забрали.
- Кто забрал? – голос Лехи-воина обещал алмысам все самое недоброе. Миша глянул на него как на странного ребенка и ничего не ответил.
К костру пришли немного грустными. Отец уже сварил богатый обед – уха из османов, жареные османы и даже хе из них же (лук и уксус с собой были). На еду накинулись с небывалым аппетитом – свежий воздух и добрая прогулка сделали свое дело. И к моменту, когда мы обгладывали последние османовы косточки 9а их в нем ну ооочень много), в лагере появились наши проводники.
Арчимаки на спинах их коней бугрились – в них явно что-то было.
- Первый из проводников, ирыс, спрыгнул с коня, расстегнул арчимак и бросил на траву у костра солидный кусок мяса, затем еще один, а затем еще и две медвежьих лапы. Догнали они того мишку, чьи следы я увидел не так давно.
- Вари – с непередаваемым алтайским акцентом сказал Ирыс и принялся расседлывать коня.
Леха-шахтер сгонял к озеру с мясом, быстро его промыл, заложил в ведро и залил водой. Щедро сыпанув соли, подвесили ведро на таган над огнем. Все, теперь только ждать.
Костровым как самого виноватого назначили Леху-шахтера, чему он не особенно и сопротивлялся, а сами направились рыбачить. Миша по секрету мне сказал, что на глубине водятся очень крупные османы, и я задался целью хотя бы одного солидного поймать.
Мы с Лехой-воином накачали лодку, спустили на воду и в путь, за османами! Первый же заброс принес поклевку, и в лодке запрыгал уже привычный османчик граммов на 300.
Ну нет, я не за ним. Попытался блеснить отвесно, но мелкие османы не давали блесне опуститься хоть на сколько-то, нападая на нее со всех сторон. Через час я отчаялся и ловил то, что есть. А на берегу тем временем кипела работа.
Отец, Миша и Леха-шахтер затеялись сооружать коптильню. Рубили сосновый подрост и вязали из него каркас, обтягивали его привезенным с собой полиэтиленом. Сначала там будет баня. А потом закрепим внутри вешала, на которых и будет висеть осман.
Мы выбрались на берег и принялись помогать. Прокопали канаву в склоне, закрыли ее лапником а сверху дерном. Это труба, по которой дым от костра будет подниматься к коптильне, остывая по пути. Затем вернулись к костру и взялись за чистку и засолку пойманной рыбы. Медведь все это время варился в ведре. Леха регулярно доливал воды, а проводники меланхолично валялись на траве, о чем-то переговариваясь. Затем вдруг поднялись и куда-то уехали, не став даже седлать коней. Миша проводил их взглядом, потом повернулся ко мне и спросил:
- На стоянку пойдешь со мной?
Почему только я? Не знаю.
- Конечно!
До стоянки нужно было пройти около трех километров, и это была одна из самых приятных моих прогулок. Жара уже чуть спала, на небо набежали легкие прозрачные тучи, обещая скорую грозу. Мы шли по покрытому настоящим ковром трав и цветов нагорью, из-под ног в разные стороны с громким стрекотом вылетали кобылки, запах разогретых цветов кружил голову. Вроде и душно. Но с покрытой снегом вершины тянуло холодным освежающим ветром, и дышалось удивительно легко.
…Навстречу нам выкатились два пса. Они деловито нас обнюхали и посеменили чуть впереди, сопровождая нас к видневшимся впереди аилам. Первый аил не был жилым. В самом его центре на огне стояла 200-литровая бочка.
- Это чадыр, в нем арачку варят – очень «понятно» объяснил Миша и пошел ко второму аилу. Внутри в самом центре был устроен очаг, у дальней стены широкие скамьи. Застеленные матрацами. Справа от входа большой стол, на котором среди чашек и плошек с едой лежали свежие панты – охотники застрелили марала. В аиле собрались девчата, пара взрослых женщин, несколько подростков и без счета совсем маленьких ребятишек. Они смотрели на меня и о чем-то хихикали. Самая старшая, солидная красивая женщина, показала мне на стол:
- Есть садитесь…
Отказываться я не стал. Во-первых, не принято в горах отказываться, а во-вторых, очень вкусно выглядело все то, что стояло на столе. Домашний абсолютно воздушный творог, разварное мясо марала, ячменная каша и горячий чай с талканом. Но самым первым что мне преподнесли была большая эмалированная кружка, от которой пахло…пахло…не знаю чем. Пахло одновременно кислым молоком и самогоном.
- Арачка – сказал Миша и хитро так улыбнулся.
- Я столько не выпью! – я протестующее выставил перед собой руку, и сидевшие тут же мужики понимающе рассмеялись. Молодой парнишка быстро поменял кружку на маленькую, и я мысленно перекрестившись, опрокинул ее в себя.
Арачка была горячей! Горячей, блин! Вкус и запах кислого молока вкупе со вкусом самогона – это нечто. Я проглотил арачку и ненадолго замер, прислушиваясь к ощущениям. Тепло мощной волной поднялось от ног и ударило в голову. Последнее, что я запомнил, было то, что творог оказался очень вкусным.
…Следующий кадр – я сижу у костра в нашем лагере и смотрю в ведро, в котором все еще бурлит медведь. Вокруг уже темно, в голове моей топор. Во всяком случае, именно такие ощущения я испытывал. Голова боле зверски. Каждое движение вызывало новый взрыв в голове. Миша понимающе поглядел на мои мучения и протянул мне ту же кружку. Ну неееет, второй раз ЭТО я пить не буду.
- Да это не арачка, выпей, полегчает же.
Все же ледяная водка в таких случаях – это благо. Уже минут через 10 мне стало хорошо. Мы наконец сняли с костра ведро с мясом и принялись за ужин. Гроза так и не случилась. Снова похолодало, и я чувствовал себя просто прекрасно. Ужинали медвежатиной, и она показалась мне необычайно вкусной. Мясо плотное, с крупными волокнами и ярким вкусом. В общем, наелись до отвала и я упал спать. Завтра на охоту…
Утро выдалось росное и очень холодное. Зябко поеживаясь, мы выбрались из палаток и потянулись к костру, где уже вовсю хлопотал Миша. Он не признавал палатки и спал под кедром, уютно пристроив голову на могучем корневище и накрывшись овчинкой. Как он не замерзает?
Желания повторять вчерашний подвиг с утренним купанием у меня не было никакого, холод и так пробирал до костей. Кружка горячего ароматного чая грела руки сквозь рукава куртки, тепло от потрескивающего костра наполняло душу радостью. Тонкий сизый дымок от костра смешивался с висящим над водой плотным туманом и путался в пушистых кедровых лапах над нашими головами. Совсем рядом стрекотала белка, пофыркивали за деревьями привязанные на ночь кони, в озерке гулко плеснула рыбина. Гляди-ка, точно есть крупные! Азарт тут же забурлил в крови, но сегодня нас ждет охота, так что азарт поворчал немного и забился в самый дальний уголок.
- Миш, а куда пойдем? – я с громким швырканьем отпил горячего чая и выжидательно смотрел на друга. Второй участник нашей будущей охоты Леха который воин по армейской привычке молчал. Когда придет время, всю нужную информацию до него доведут. А вот лезть с вопросами… ну его. Миша, тоже немало времени отдавший службе, отвечать не спешил. Неспешно пил чай, что-то обдумывая. Затем вдруг неопределенно махнул рукой:
- Туда.
Тоже верно. Что бы мне дал предметный ответ на вопрос? Я предложил бы альтернативный маршрут? Или обрадовано закивал бы, мол, да, там-то как раз и водятся все маралы в этих горах? В общем, какой вопрос…
Сборы много времени не заняли. Винтовки, ножи, патроны, небольшой запас отварного медвежьего мяса, пара луковиц, лепешки – вроде бы все. Мне достался какой-то звероватый конь. Он сразу попытался меня цапнуть, и даже кусок крепко присоленного хлеба его настроения не улучшил. С помощью Ирыса, одного из наших проводников, я все же оседлал этого зверя. Должен сказать, что история общения с лошадьми у меня, прямо скажем, небогатая. Но делать нечего, пешком ведь не пойдешь. Остальные уже сидели в седлах и ждали только меня. Лихим кавалерийским подскоком я взлетел в седло, заставив коня шарахнуться в сторону. Если бы не Ирыс, крепко державший повод, то я уже мчал бы сломя голову по тайге. Причем «слоям голову» это не просто оборот речи. Ирыс обнажил в улыбке крепкие белые зубы и сказал, похлопав коня по шее:
- Терпи…
Я так и не понял, кому из нас он это сказал.
- Ирыс, а  коня этого как зовут?
- Иногда ат, а иногда теке… - Ирыс заулыбался еще шире, а затем хлопнул коня по крупу и прикрикнул:
- Хоп!
Конь со звучным именем Теке (я так тогда думал) вальяжно зашагал следом за остальными, уже скрывшимися за ближайшими деревьями. Ехалось мне удобно. Седло правда было непривычным, но все когда-то бывает впервые. А тут ведь первая в жизни горная охота! С алтайцами, в тайге, на конях…приключение!
Мы степенно двигались по тропе, вытянувшись цепочкой. Тропа петляла между могучими кедрами, сваливалась в заросшие мрачными елками балки и взбиралась на покрытые огоньками взлобки. Красота необыкновенная.
Наконец тропа выбралась из тайги на гребень горы, и мы остановились. Вид отсюда открывался потрясающий. Прямо перед нами на расстоянии километров в 50 белыми горбами стоял Северо-Чуйский хребет с его ледниками. Величественные покрытые снегом вершины ослепительно сверкали на фоне синего неба. Влево от нас бесконечным всхолмленным одеялом тянулись покрытые тайгой горы – там дальше Монголия. За спиной – крутобокие горы над Чулышманом. А чуть правее – Джолуколь с его отвесными скалами по берегам. А где-то справа от нас за горами лежит Улаган. Стою я на этой вершине, верчу головой во все стороны и чувствую себя пылинкой – так прекрасны и велики горы вокруг меня, так бесконечно небо над головой.
И вдруг Ирыс запел. Запел на своем странном гортанном языке, закрыв глаза и обратив лицо к солнцу. Он раскинул рыки в стороны и напевал что-то, негромко и совсем не мелодично, но… Это было очень по-настоящему. Я вдруг словно провалился лет на тысячу назад. Древние горы вокруг и вечно молодое небо над ними, древняя песня из уст молодого парня… Меня пробрало, до печенок пробрало. Это и есть секрет Алтая. Здесь каждый живет в гармонии со своей землей и не отделяет себя от нее. Здесь каждый – часть этих гор, и горы – часть каждого живущего. Эта песня…она ведь не для нас была вовсе, нам просто очень, очень повезло ее услышать. Миша молча смотрел на Ирыса пока тот не допел. Допел, тронул пятками коня и мы пошли дальше, спустившись на десяток шагов и двигаясь в тени вдоль хребта. А мне так хотелось идти именно по хребту, ощущая бесконечность мира вокруг… Но нельзя. Если маралы там, где рассчитывают наши проводники, мы можем их спугнуть.
Я догнал Мишу, заставив его недовольно нахмуриться:
- Миш, а о чем Ирыс пел? – почему-то у Ирыса я спросить не додумался.
Миша ответил совсем не то, чего я ожидал:
- Скоро спешимся, марал там – он вытянул руку вперед.
- Там? А ты откуда знаешь?
- Сам увидишь – Миша пожал плечами и замолчал.
Я чуть приотстал, вставая на свое место в цепочке.
Через полчаса Ирыс спрыгнул с коня, забросив поводья на седло, и крадущимся шагом направился к вершине. Мы последовали его примеру, стараясь не шуметь. Подошли к вершине, улеглись на короткую жесткую траву и осторожно выглянули в надежде увидеть ниже по склону тучные стада маралов. Угу. Горы были все так же бесконечны и пустынны. Я вознамерился было подняться, но Ирыс цыкнул, призывая к тишине. Затем он показал куда-то вперед. Я обшаривал взглядом склоны напротив нас и ничего там не видел. Миша же в это время уже заряжал винтовку. Кого они там увидели-то?
Я раз за разом возвращался взглядом к склону горы, на который смотрели оба охотника. И вдруг краем глаза уловил движение. Маралы! Как же это я их сразу не заметил? И почему их сразу увидели мои алтайские друзья?
- На, стрелять будешь – Миша протянул мне винтовку.
Расстояние – метров 400. Ой не факт... Стрелок я, прямо скажем….в общем,  рыбак я. Но, во-первых, очень хочется попробовать. А во-вторых, взять и отказаться? Да ладно, вы бы смогли?
Я принял винтовку, пристроил ее на камне и принялся искать маралов. Скажу вам, что через прицел делать это значительно труднее. Но ничего, справился. Вот они, застыли на одном месте. Десяток маралух, три молодых бычка и один взрослый, с развесистыми рогами и темной, почти черной шеей.
Вот в нее и будем целить. Выцеливал я долго, так долго, что Миша с Ирысом уже нетерпеливо поглядывать начали. Задержал дыхание, плавно потянул спуск… приклад увесисто боднул в плечо, выстрел сухим щелчком разлетелся по горам, и маралы сорвались с места. Все маралы. Я промазал. Миша подхватил винтовку, вскинул ее к плечу и выстрелил в угон, практически не целясь. Марал на полном ходу ткнулся мордой в склон, а затем завалился на бок. Готов. Остальные стремительно скрылись за урезом горы.
Мне было и стыдно и радостно одновременно. Стыдно из-за промаха, хотя я точно понимал, что попасть вряд ли смогу, но блин! Как я мог промазать-то? И радостно оттого, что не я лишил жизни это гордое красивое животное.
Ирыс посмотрел на меня как-то… не знаю, я не понял. Наверное, это было разочарование, хотя по черным алтайским глазам очень сложно что-то понять. Дальше был спуск и подъем к лежащему на склоне маралу, его быстрая разделка, пятиминутка из чуть присоленной парной печени… Когда несчастный марал был упакован в арчимаки, на гребне горы над нами показался всадник. Увидев его, Аржан схватил винтовку и тут же выстрелил в его сторону. Мы с Лехой обомлели, а Аржан вскочил на коня и рванул в гору, вслед за скрывшимся всадником.
- Миш, чего это он, а? – голос мой не дрогнул, но я изрядно волновался.
- Тувинец – Миша пожал плечами.
- А стрелять-то зачем?
- Они у нас коней угоняют постоянно, вот и стреляемся…
- И что, прям вот так, всерьез? А если убьет?
- Да нет – Миша как-то очень уж спокойно пожал плечами – ни разу не убили никого. Так только, пугануть.
Аржан вернулся минут через десять, довольный донельзя.
- Ушел – улыбка до ушей, винтовка на плече висит.
- Точно ушел? – Леха недоверчиво смотрел на алтайца.
- Точно. Как заяц бежал – Ирыс хохотнул и хлопнул своего коня по шее, направляя вперед. До лагеря нам часа три добираться. День в самом разгаре, солнце палит немилосердно, небо затянуто кисеей облаков. Мы движемся в гору, из-под конских копыт веером рассыпаются кузнечики. Пахнет чабрецом и клубникой, нагретыми камнями и снегом (с ближайшей вершины тянет свежим холодком). Из звуков только глухой топот копыт, стрекот кузнечиков, тихий говор Миши и Ирыса и все тот же крик коршуна. Нереальное, невероятное спокойствие. Вот так я бы ехал и ехал бесконечно.
Именно в этот момент я вдруг осознал, какой же древний и глубокий народ алтайцы. Они живут среди этого спокойствия, среди легенд и духов. Они – хранители понимания жизни, хранители истории мира. Их песни – сама суть мира, их музыка – ветер, их жизнь – река. Может быть, меня просто растворили в себе эти горы, и я поддался впечатлениям. Но я ехал и жалел о том, что не могу услышать алтайскую музыку, немного тоскливую, летящую и древнюю, как мир. Я понимаю, почему она именно такая. В этой местности не могла появиться другая музыка. Сразу оговорюсь, я не пытаюсь здесь придать алтайцам каких-то качеств, я о своих ощущениях пишу…
В лагерь прибыли часам к 5 пополудни. Там кипела жизнь. Леха коптил рыбу, отец рыбачил, совсем рядом со станом в озере устроили купалку мелкие со стоянки. Их эта вода в 4 градуса вообще никак не останавливала. Они плескались с веселым хохотом и визгами, ныряли и пытались ловить мальков османа.
Я за эту охоту так прожарился на солнце, что даже раздеваться не стал – так в одежде и ухнул в озеро, только сигареты выложил. Хорошо…
До вечера варили, жарили и запекали марала. И ели, ели, ели. Скажу вам, что мясо дикого марала отличается от марала из маральника разительно. Дикий не ест комбикорм и сено, он питается лекарственными травами и много двигается. И оторваться от этого мяса просто невозможно.
Леха который шахтер налегал на мясо наравне со всеми. Миша кипятил горячий чай, но горячего как раз и не хотелось. В воздухе плотным маревом висела духота, а тут еще горячее мясо…в общем, пить хотелось нещадно. Но нельзя после любой дичи пить холодную воду, очень опасно. Поэтому пили чай, стоически претерпевая жару. Я еще пару раз окунался в озеро, и это сильно мне помогало.
За Лехой-шахтером мы не уследили. Он все же набрал полный котелок воды в озере и осушил его залпом. Миша, увидев это, попытался влить в Леху такой же котелок кипящего чая, но Леха не дался. Тогда Миша философски пожал плечами и молвил (именно молвил):
- Подохнешь. В муках.
Леха ухмыльнулся, свернул голову очередной бутылке водки и надолго к ней приложился. Забыл, наверное, что водка не согревает. А может и просто повод нашел. В общем, через полчаса пьяный Леха громко страдал, лежа на боку у костра. Его мучили дикие рези в животе. Животный жир от холодной воды затвердел внутри его несчастного организма.
Миша принялся за спасение. Леха пил горячий чай, как можно горячее, к животу его прикладывали наполненный горячей водой пакет, но легче ему особенно не становилось. Страдал он все тише, что начало нас беспокоить.
- Миш, может его в Улаган, в больницу?
Миша заговорщицки мне подмигнул:
- Помучается чуть и поправится. Но тяжело ему будет. Предупреждали же. Эх…
В самый разгар Лехиных страданий на озеро налетела гроза. Тучи клубились почти над водой, все вокруг резко наэлектризовалось, в воздухе повисло напряжение. А потом грянуло! Молнии били в воду, каждый такой удар заставлял все нутро мелко дрожать, хотелось забиться куда-нибудь…но некуда было забиться. Оставалось только внимать величию момента и бояться. Гроза промчалась быстро, вымочив нас до нитки и заставив в очередной раз ощутить свою ничтожность и беспомощность перед силами природы.
Леха к концу грозы вроде бы немного поправился. Во всяком случае, он больше не страдал вслух. Да и вообще у костра мы его видели не часто – все больше он в тайге ходил. Наверное, грибы искал, да.
Когда окончательно стемнело, Миша сказал мне, вороша палкой угли в костре:
- Пойдем на стоянку? Мяса увезем…
Памятуя вчерашнее, я поспешно сказал:
- Только без арачки!
- Чай пить будем – успокоил меня Миша и принялся собираться. Мы с хеканьем закинули на спину моего недоброго коня арчимаки с мясом и тронулись в путь. Идти по ночным горам в полной темноте то еще развлечение. Над головой – невероятный ковер звезд, ярких и очень крупных. Небо бесконечно глубокое. Очень холодно, и ощущение такое, что холодом тянет прямо из космоса над головой. Тайга как-то тревожно потрескивает, вздыхает и волнуется.
На подходе к стоянке нас встретили те же два пса. Махали хвостами и тыкались холодными носами в ладони, терли боками об ноги и легонько прикусывали пальцы. Учуяв запах мяса, они полюбили нас еще больше и готовы были даже спеть нам приветственную песнь. Жалко, не умеют.
За жилым аилом на берегу небольшого, метров 100 в длину, озерца горел большой костер. Прогорающие смолистые сучья выбрасывали в небо целые снопы искр, которые смешивались со звездами. Вокруг костра сидели все обитатели стоянки, от самых мелких до самых взрослых. Совсем малыши сидели на коленях у матерей и сестер, сверкая черными глазенками. Ребятня постарше и мужики сидели прямо на траве, попивая чай из больших кружек.
Но главным у костра, вне всякого сомнения, был старый-старый алтаец. Что он здесь делает? Зачем его притащили в горы? Ему бы дома у печи правнуков нянчить, а он тут…
Нам дали место у костра и налили чаю. Мы свалили у огня охапку сушняка, который притащили с собой. Так принято в тайге – к чужому костру со своими дровами.
Я с огромным интересом смотрел вокруг. Я снова, в который уже раз здесь, словно бы провалился в прошлое.
Ночь, горы, в радиусе 50 км ни одного человека кроме сидящих у костра, сам этот огромный костер, бесконечный купол неба нал головой, черноглазые молчаливые люди вокруг огня, ароматный горячий чай и немного дребезжащий, некрепкий уже голос старика, который что-то рассказывает на  своем языке. Я не понимал ни одного слова, но это было и не важно. Я впитывал все это каждой клеточкой тела. Кто еще вот так сидел в горах у костра и слушал алтайские легенды?...
К своему костру мы вернулись глубокой ночью. Все уже спали. Мы же с Мишей уселись к огню и принялись разговаривать. Я расспрашивал, а  он рассказывал. Об алтайцах, о традициях, о легендах, о духах, об алмысах тоже говорил. Много нового для себя я тогда узнал, и когда-нибудь напишу и об этом тоже. И о том, как к нашему костру приехали две амазонки и пытались меня увезти, как мы ждали в засаде медведя, как ночевали зимой, завернувшись в дюрханы, как я ездил на Укок… Много всего. Главное, чтобы читали.