Во имя вечности. Глава 23

   Звездная россыпь, как и всегда, сеяла безразличный свет во мраке космоса. Но теперь, казалось, что в ее отблесках усматривались оттенки киновари, будто кто-то обильно спрыснул кровью. Вселенская тьма и прежде не отличалась дружелюбием, проникая в самое сознание и взращивая страх перед ее бездонной пастью. Она словно угадывала внутренние слабости, играя на хрупком равновесии рассудка. И только тот, у кого не было сердца, мог без труда уживаться с высасывающей саму жизнь пустотой. Тот, в ком самом обитает бездушный мрак и холод.
   Она заметила его присутствие, но не подала вида. Однако молчаливое пренебрежение не возымело желаемого эффекта.
 - Зачем Вы пришли?
   Дассир потер скулу, как будто только что был одарен обжигающей затрещиной. Впервые он почувствовал неловкость, будучи на борту собственного судна.
 - Лелеял надежду снискать расположения своей досточтимой гостьи, - попытался разрядить гнетущее напряжение он.
 - После всего того, что Вы сотворили?
 - А что, собственно, по Вашему разумению, я эдакого «сотворил», позвольте полюбопытствовать? – Дассир казался абсолютно искренним. – У меня довольно плотный график, и я, вероятно, запамятовал нечто, чего бы мне стоило помнить, согласно Ваших слов.
 - Не делайте вид, будто не понимаете, о чем я говорю.
 - Да, право, в толк никак не возьму.
   Он увидел, что Кораль приняла последнюю реплику за издевку и даже невольно отшатнулся от ее уничижающего взгляда.
 - Вы отправили этих несчастных на верную смерть, а теперь изображаете паяца.
 - Ах, это! – Голос его стал значительно ниже. – Позволю себе заметить, что эти, как Вы изволили выразиться, «несчастные» состояли в сговоре, вынашивая коварные планы относительно своего командора и Вашей, столь благодетельной головки. И если бы эти «бедолаги» преуспели в задуманном, печальный исход был бы неизбежен, да и Ваша участь сталась бы незавидной.
   Дассир осекся, посчитав только сказанное чрезмерным.
 - Позвольте мне показать Вам кое-что, - протянул он было ладонь с предложением собственной компании, но не получив желаемого, был вынужден растянуться в понимающей улыбке и качнуть головой в учтивом поклоне.
   Кораль же, храня холод во взгляде, однако, проследовала за элегантным корсаром, мирясь с его властью в пределах места ее вынужденного заточения.
   Небольшое круглое помещение с более чем аскетическим интерьером и единственным креслом посредине монотонно освещенных стен, пола и потолка, навевало неприятное ощущение пыточной камеры. Однако, вопреки ожиданиям, хозяин не стал приглашать свою гостью- пленницу водрузиться на одинокое ложе для истязания своими слащавыми речами или намерениями прогрызть путь к ее сердцу. Напротив, повинуясь жестам Дассира, единственный предмет интерьера скрылся в полу, свет померк, а верх бесшумно разверзся ирисовой диафрагмой, спуская свет мириад звезд. Пол тоже пришел в движение, доставив Кораль немало волнения, когда ее и хранившего спокойствие Дассира медленно вознесло вверх, навстречу раскрывшейся пропасти космоса. Она невольно отшатнулась к центру круга, когда осознала, что оказалась за пределами корабля, беззащитная перед ликом мертвого холода бесконечности. Легкие, как и прежде вдыхали воздух вполне приемлемой температуры, но в голове ширилась паника, так как взор не постигал барьера, разделявшего ее хрупкое тело от губительного космоса. Лишь спокойствие ее спутника вселяла относительную уверенность в безопасности. Щедрое кружево звездных россыпей, пришедших в движение, явило из-за борта корабля чарующий вид распустившегося бутона сверкавшей многообразием форм и красок туманности. Казалось бесчисленные звезды собрались на карнавал перемигиваясь друг с другом в феерии многоцветных клубов газа.
 - Умиротворяет, не правда ли? – Дассир игриво покосился на свою гостью, весь вид которой был красноречивее любых слов. – Бьюсь об заклад, раньше подобного Вы не лицезрели воочию. Признаю, я и сам восхищаюсь как впервые, всякий раз, когда снова и снова вижу подобное великолепие.
   Кораль, действительно была впечатлена виденным, совершенно позабыв об иллюзии пребывания в открытом космосе безо всякой защиты.
 - Эта платформа построена по моему заказу исключительно для того, чтобы я мог уединяться здесь и предаваться размышлениям среди тишины и звезд. Мне неведома истина моего происхождения, и часто мне кажется, что я был рожден среди звезд, а они были всем для меня – семьей, друзьями, наставниками. До того момента, пока я не нашел семью в лице моего именитого отца и Вольного братства… лучшей его части. Единственное, чего я так и не обрел – свой дом. Я побывал в сотне земель, видел прекраснейшие из миров, не сумев назвать ни один из них своим. Я познал роскошь и любовь красавиц, снискал славу и почет в Братстве… но всякий раз возвращался в общество звезд.
 - Зачем Вы все мне это рассказываете? – Девушка едва смогла оторвать взгляд от обозреваемых красот туманности.
 - А затем, что вся эта красота обманчива, моя принцесса. – Учтивости в его голосе заметно поубавилось. – Все это есть лишь иллюзия, картинки из прошлого.
   Дассир ткнул пальцем в пылающую грандиозную феерию над ними.
 - Даже если бы смогли мгновенно оказаться  в той непостижимой дали, мы бы не увидели ничего из того, чем имеет удовольствие любоваться ныне. Может горсть звезд у порога ненасытной черной прорвы. Или вовсе пустоту, высосавшую все это великолепие без остатка.
   Он продолжал истово тыкать пальцем в звездное небо, отчего ноготь изредка неприятно взвизгивал о невидимую грань, разделяющую мир жизни и межзвездную пустоту.
 - Целая вселенная – сплошной обман, ежели только пламень того, чем Вы привыкли услаждать свой взор на ночном небе у себя дома, не находится прямо перед носом. Но в таком случае, это не будет чудным блеском бриллианта в колье на Вашей изящной шее. Это будет слепящее пекло имеющее желанием лишь одно  - ослепить, изрешетить убийственным излучением, изжарить так, чтобы и праха не осталось. А безмолвное Ничто примет еще один никчемный клочок пустоты, бывший давеча тем, что именовалось жизнью.
   Дассир отвернулся, но его фигура по-прежнему источала напряжение.
 - Я провел среди пустоты много циклов. Вполне достаточно, чтобы осознать, насколько она безразлична, холодна и убийственна. Я не раз испытывал неописуемый ужас, когда обнаженным сознанием ощущал, что такое Ничто. И то, что пустоту невозможно утолить, наполнив чувствами, чаяниями, сантиментами. Здесь не место для сострадания, доверчивости, наивности и прочим слабостям. Ибо любая слабость губительна там, где нужно держать ухо востро, смотреть во все глаза и усердно содержать зуб острым, чтобы элементарно выжить. В противном случае, Пустота расправится с любым, кто пренебрег этим правилам, в мгновение ока.
 - Я Вас не понимаю, - произнесла Кораль, обеспокоенная не в меру распалившимся хозяином.
 - Все предельно просто, принцесса. Если ты не друг – нам не по пути. Если ты враг – я должен убить, или неизбежно буду бит сам. Держи друзей возле себя, а все остальные пусть катятся в Бездну. Не выказывай слабости и всегда будь готов вступить в драку за своих друзей, ибо только тогда они пойдут за тобой и ты сможешь быть уверен в их преданности.
 - Не чересчур ли все это жестоко?
 - Каков мир, таковы и правила. Наши, если можно так выразиться, друзья, вознамерились покуситься на нерушимость уз договора, приняв который, они по собственной воле предприняли сию кампанию под моим, смею заметить, началом. И я позволю полагать, что поступил с негодяями куда милосерднее, нежели они заслуживали. Братство не разделяет моих либеральных устремлений и не склонно церемониться с поправшими святость самих его основ.
 - На меня не распространяются ваши обычаи и порядки. Я, к слову, оказалась здесь не по собственной воле. Если Вы уже успели об этом позабыть.
 - Поверьте, не забывал ни на мгновение. – Дассир пристально посмотрел в глаза девушки, но в его взгляде не были и следа упрека. – Поэтому, я обещал Вам помочь вернуться домой и поклялся себе исполнить это обещания, чего бы мне это не стоило.
   Кораль отвела взгляд, демонстрируя неизменную позицию неодобрения, несмотря на попытки Дассира реабилитироваться в ее глазах. Он, без сомнения внял ее настроению без всяких слов, и это подбросило в кровь новую дозу негодования, как если бы была беспощадна попрана искренняя добродетель.
 - Вы хотите домой, принцесса? – пошел он в атаку. – Хотите увидеть глаза безутешного родителя и спасти его разрываемое горем сердце?
   Девушка вновь промолчала, но твердь непреклонности дрогнула, что было воспринято как согласие с неоспоримыми аргументами командора.
 - В таком случае, Вам придется довериться мне, команде и этому кораблю.
   Дассир театрально выдержал паузу, выразительно продемонстрировав заложенные за спину руки и нарочито нервозно перебирая пальцами.
 - Признаюсь, - произнес он вполголоса, - Я пренебрег правилами и тактом, когда назвал Вас гостьей, по сути пленив в первую нашу встречу. Но был попросту сражен Вашей красотой, а мое сердце оказалось в плену даже раньше, чем Вы ступили на борт ЦИВЬЕДЫ. В том, что возвращение в отчий дом несколько затянулось, обернувшись путешествием, сопряженным с неудобствами и прискорбным недоразумением похищения. В этом, отчасти, и моя вина, и я тверд в намерении искупить свои прегрешения исполнением Ваших чаяний, моя дорогая.
 - Отчасти!? – наконец нарушила молчание Кораль, не выдержав цинизма в словах корсара, и скривившись в ухмылке, выражавшей одновременно сарказм и возмущение. – И почему же у меня создалось ощущение, что именно Вы всецело ответственны за все мои невзгоды и злоключения с того момента, как я оказалась на борту Вашего корабля?
 - А Вам известно, принцесса, - попытался уйти от неприятной темы Дассир, - почему звездные корабли называются именно так?
  Кораль снова не ответила, борясь с неунимавшимся раздражением из-за того, что молодой корсар никак не принимал ее всерьез, играя как с безмозглой зверушкой.
 - Возможно, Вы принимаете меня как варвара с манерами, но, уверяю, я качественно отличаюсь от большинства тех остолопов, что Вы имели неудовольствие лицезреть в Холузе. Я получил изрядное, если не сказать «изысканное», воспитание от блестящих наставников… гостивших у моего благородного отца. У них я научился многому, из летописей и жизнеописаний впитал я опыт многочисленных культур Галактики и даже иных, неведомых миров. Благо, я был охотливым до знаний и постиг изрядно трудов давних поколений. Вселенная, к моему удивлению стала не просто бескрайней прорвой, фаршированной материей и энергией, она обрела объем, представ глубинами того, чем она была прежде, описанная в событиях давно унесенных в никуда песков времени.
  Он, выдержал паузу, словно упиваясь самолюбованием от личных достижений в постижении бытия, но заметив, что это не тронуло его собеседницу, продолжил.
 - История человечества, должен признать, моя самая любимая. И не потому, что я являюсь представителем человеческой расы. Человечество – не самый древний вид известной вселенной, но его продолжительная история самая богатая на взлеты и падения, а многострадальный род не единожды подвергался истреблению и возрождению. Увы, много невосполнимых пустот проело невежество и пренебрежение собственной видовой культурой в человеческой летописи, но я оказался охваченным одержимостью обрести себя через знание, по крупицам собирая разбросанную во времени предания тех, кто начиная с невероятных глубин протолиптрегонской цивилизации пожинал разумом бескрайние поля вселенской мудрости, и когда в самой его зрелости, гонимый бедствиями, сам сеял новые человеческие миры в запредельных весях. И хотя во множестве из взошедших ростков новых цивилизаций человек утратил знания прародителей, начав практически с чистого листа, унаследованные пытливость и несравненное упорство ума, постепенно наполнили берега человеческой истории развивающимся смыслом. Мне повезло, ибо я располагал доступом к редчайшим источникам, пролившим свет знаний, на целые эпохи, давшие представление, о том как удивительное создание Человек достиг столь значительного успеха в тысячи звездных миров. Не могу сказать, что сведения о некоторых этапах были обильными. Многое, увы, было утеряно. Но я особенно рьяно изучал период «темных времен» с ранних шагов лишенного важных знаний человека до самого момента его прозрения, когда он вновь воссоединился с обителью своего рода, через Великое открытие и обретение дара утраченных когда-то знаний своей мудрой матери Липтрегоны. Пусть бытие его в темные времена было далеко от достойного, я был поражен красотой его несовершенства и того, как умело и грациозно он превращал примитивность в шедевр, достойный восхищения и ныне. Я осознал, что будучи неидеальным творцом, зачастую прибегая к разрушению и самоуничтожению, человек, однако, пылал в душе самыми светлыми устремлениями. И одно из них – страсть к путешествиям. То, в чем я с ним был абсолютно единодушен.
 Трудно представить, но когда-то человек, ограниченный физически и технологично, был едва способен преодолеть без отдыха даже тот путь, который он мог обозревать невооруженным глазом. Однако уже скоро, он научился использовать для перемещения более сильных и выносливых животных, а затем приспособил для этого механизмы. Итак, он смог сносно передвигаться по суше, покрывая куда большие расстояния. Иное дело обстояло с водой, коя часто становилась у него на пути. Но и тогда разум не спасовал. Человек создал механизмы, позволявшие непринужденно пребывать на поверхности воды без риска неминуемой смерти от утопления. Приручив ветер, он заставил его силу перемещать свои, так называемые корабли по воде, что привело к новым открытиям. Что касается самих кораблей, долгое время их корпуса были хрупкими и беззащитными перед огнем или даже самих океанских стихий, по которым они ходили. Но их конструкция постоянно совершенствовалась, механизмы усложнялись, а внешность приобретала грацию и идеал в формах. Корабли подолгу служили своим хозяевам, становясь нечто большим, чем просто средство для достижения цели на воде. Корабль был и домом и другом, и потому им стали давать собственные имена, а разные по размерам, назначению и оснастке судна приобрели свою классификацию. Так по морям и океанам стали ходить во множестве боты, бриги, каравеллы, фрегаты, галеоны, корветы... Многие из них создавались вручную и имели индивидуальные особенности в конструкции. Мир кораблей был разнообразен и многочислен и прочно вошел в жизнь всех людей, даже тех, кто не имел к водным путешествиям никакого отношения. Поэтому, когда очередной скачок прогресса оторвал человека от земли и воды, даровав счастье полета, механизмы, помогавшие ему на этом новом поприще, как и прежде именовались кораблями, то лт в дань их значимости, то ли из любви к технически устаревшим созданиям разума. И даже, когда  вслед за воздухоплаванием, человек смог поднять еще выше в своих познаниях и устремлениях, и буквально вознесся над своей планетой, то, что доставило его в новый, еще непознанный мир, по традиции называлось кораблем, только теперь уже звездным. Так, раз шагнув на борт качающегося на волнах судна, человек остался верен своему творению, даже преобразившись в покорителя вселенной. И теперь новые и самые совершенные потомки фрегатов, галеонов и корветов бросают вызов, от его имени, бесконечности вселенной.
   Он замолчал, и молчание его длилось и длилось, что Кораль, обеспокоившись состоянием до этого столь речеобильного Дассира, обернулась в его сторону. Молодой корсар стоял неподвижно, опершись ладонями и лбом о невидимую преграду, отделявшую его от открытого космоса, а места прикосновения обозначились легкой испариной.
 - Что ж, - подумала девушка, - По крайней мере этот не хладнокровен, как прочие антропоиды, от которых бросало в дрожь при встрече со змеиными взглядами во время пиратского сборища в Холузе. Собственно, этот манерный тип со звездой командора был единственным, кому она могла доверять в этом неведомо где сущем мире, и возможно, несмотря на все его очевидные недостатки, выстроенная ею промерзшая насквозь стена отчуждения была несколько чрезмерной и даже жестокой, по отношению того, кто давеча пленил ее. В конце концов, она должна благодарить судьбу, что на месте этого неплохо выглядевшего человека мог оказаться кто-нибудь из тех безобразных и невежественных субъектов, что она успела вдоволь лицезреть за время своего вынужденного путешествия. И, в конце концов, она уже была похищена к тому моменту, как Дассир впервые коснулся ее руки в криокапсуле. И, кто знает, каковы были намерения тех, кто ради этого убил беднягу Стирта. Таким образом, этого предводителя космических разбойников можно было считать спасителем, а не злодеем, заточившим ее в темнице своих желаний. Другой, не его месте, быть может, попросту избавился от «никчемного груза», выбросив во мрак бездны. А этот учтив и благороден, хоть и словоблудие его раздражало.
   Кораль поймала себя на мысли, что была готова подойти и коснуться его, демонстрируя свою приязнь и извинение за надменность, но сдержалась.
 - Вы отвезете меня к отцу? – Ее робкий голос заставил вздрогнуть погруженного в свои мысли Дассира.

   Последующие часы прошли в отсеке управления ЦИВЬЕДОЙ. Отказавшись от уединенного ожидания в своих апартаментах, Кораль наблюдала за работой экипажа из отчего-то пустовавшего кресла в глубине небольшого но не тесного помещения. Дассир боле не докучал ей своим изысканным вниманием, а сосредоточенно корпел над холосферой звездной карты вместе с озабоченного вида навигатором. Он то с пониманием кивал, то хмурил брови, сжимая подбородок. Судя по всему, все обстояло не столь благополучно, как предполагалось ранее. Иначе бы пилоты, готовившие корабль к перемещению, не высунулись из-за своих непомерных кресел, внимательно и не без беспокойства слушая навигатора и командора. Кораль тоже пыталась расслышать, о чем был разговор, но особенное техническое устройство отсека непонятным образом гасило их голоса, донося лишь речевую интонацию.
Наконец, Дассир удостоил ее взгляда и, на несколько мгновений прикрыв глаза, словно собираясь с  мыслями, уверенно подошел к ее креслу.
 - Все хорошо, принцесса, скоро Вы будете дома, - произнес он в привычной манере, но его улыбка явно фальшивила.
 - Что-то не так?
 - Не стану утаивать, что мы имеем некоторые затруднения. Но нет ничего такого, чтобы не могла превозмочь эта храбрая команда этой великолепной посудины.
 - И все же?
   Дассир сбросил ухмылку, но взгляд его остался спокойным. Это вселяло уверенность, что дорога домой не будет отложена в очередной раз по «очень весомым причинам». Кораль начала верить, что он действительно хочет ей помочь, хотя и предпочел бы ее общество рядом с собой.
   Он открыл было рот, чтобы излиться в неком признании, которое, вероятно, не добавило оптимизма в ее ожиданиях, но в то мгновение за его спиной возник штурман.
 - Когерент введен, Дассир. Нужно спешить, пока есть свободный вектор.
   Дассир кивнул и развернул кожаный сверток, который держал все время пребывания на мостике. Внутри оказался прозрачный цилиндр с заключенным в него уже знакомым кристаллом. Этот камень демонстрировался на сходе пиратов в Холузе, как почитаемая святыня. И он явно имел некое практическое применение, кроме сакрального предмета для поклонения. Погруженный в овальную впадину контейнера палец корсара отворил ларец, и кристалл показал свои сверкающие грани из отверстия в его основании. Дассир протянул контейнер штурману, и тот бережно принял его в раскрытую ладонь, как если бы ему отдали бомбу с чувствительным взрывателем.
 - Домчи нас, Бооха, - с благоговением произнес Дассир, будто заклинание. – Пусть Вселенная станет ничтожной жемчужиной на твоей всемогущей длани.
   Штурман, не дожидаясь окончания этой проповеди, удалился с кристаллом, а Дассир еще пару мгновений пребывал в полуотрешенном состоянии.
 - Что это за кристалл? – отважилась нарушить это действо Кораль. – Я уже видела его, там, где мы были…
 - Да, Вы весьма наблюдательны, моя дорогая, - отозвался он. – Мы зовем его Бооха… и отцу не стоит знать, что его сейчас нет в сокровищнице Братства.
   Кораль ждала продолжения, но судя по затянувшемуся молчанию, поняла, что его не будет.
 - И это все?
   Дассир искренне пожал плечами. Он казался откровенным и выглядел так, будто и сам не был особенно искушенным в деталях. Однако, он, безо всякого сомнения, ясно знал, как с этим предметом обращаться.
 - Этот камешек достался моему родителю от его старого и давно усопшего друга в качестве выигрыша в бошон. А откуда тот взялся у него – известно одним звездам. Собственно, это все, что известно мне об этой фамильной драгоценности. Могу лишь добавить, что в сокровищнице есть реликвии и поувесистей.
 - Не нужно обладать всеми знаниями мира, чтобы понимать, что Вы не используете этот кристалл в качестве талисмана для команды, а каким-то образом применяете его свойства в ориентации в пространстве или еще чего-то практического.
   Дассир вздернул брови в совершенно искреннем удивлении.
 - Смотрю, Вас так просто не проведешь, принцесса, - вновь начал ёрничать он, но увидев решительный взгляд Кораль, решил больше не испытывать судьбу и не потерять едва появившуюся нить ее благосклонности. Забрезжившая оттепель могла вновь обратиться в непроницаемый лед и уже, вероятно, навсегда.
 - Вам, должно быть, знакомо, что воображение способно переместить Вас повсюду, куда Вы только пожелаете и быстрее самого Времени. Так вот, Бооха способен проделывать тот же фокус, что и мысль, с реальностью.
 - Разве такое возможно?
 - Я бы тоже никогда не поверил в состоятельность подобного, но тот мудрый, что начертал на совершеннейших по чистоте боках Бооха свои письмена, видимо, нашел самую короткую дорожку в бесконечности Вселенной. И поверьте, дорогая, эта штука не идет ни в какое сравнение с самым быстрым из того, что придумано умами тысячи миров.
 - Насколько быстрее?
 - Дайте мне Вашу руку, и Вы глазом не успеете моргнуть.
   Кораль увидела протянутую ладонь. Предложение к доверию и взаимности. И, хотя она не была готова ни к тому, ни к другому, не смогла найти причину не ответить на то единственное, за что еще было цепляться в надежде на возвращение домой.