Холодный мир. Финал

Финал

 Маленький деревянный челнок ткнулся носом в камень, замер на мгновенье, покачался из стороны в сторону словно в раздумье, а потом неумолимое течение подхватило его, он закрутился в холодной воде, и наконец его вынесло в спокойную заводь.
 -Мы прибыли в Среднюю!- радостно закричал Ургин.
 После этого он обернулся и с восхищением, с чувством выполненного долга посмотрел на проделанный только что путь. Ручеек журчал, весело бежал с предгорий, а в воображении Ургина, который бежал за игрушечным корабликом, он был целой рекой, коварной и опасной, с губительными порогами, водопадами и водоворотами.
 Ургин никогда не был в Средней, и ему сложно было вообразить город, который еще больше, чем Верхняя. Верхняя- столица великого северного удела, где он был уже два раза, в свое время потрясла мальчика до глубины души. Смешно вспомнить, но ему представлялось, что город- это много- много юрт, как в Баан- Сарае, ну, может быть, больше, хотя вряд ли намного. И потому, несмотря на все рассказы, он оказался совершенно не готов к тому, с чем ему предстояло столкнуться.
 Но с тех пор прошло уже три года, а сейчас Ургину десять, он стал старше, опытней и бывал в Верхней уже два раза. А совсем скоро побывает там снова. Потому что Великий Хребет уже высится над Ургином, и с каждым днем дорога будет все круче уводить его вверх, в древние и могучие горы.
 Верхняя!
 Ургин всегда знал, что его отец великий, необыкновенный человек. Могучий шиман, по одному слову которого несметное войско луорветанов готово было выступить куда угодно. Отец был больше чем человек в его глазах. Словно герой древности, словно всесильный небесный дух, который удивительным образом всегда умудрялся оставаться его родным и любящим отцом, живым и близким.
 Но даже при всем этом Ургин не мог и представить его подлинной власти. Как вообще можно было вообразить, что отец- его отец!- окажется главным в таком великом, потрясающем до глубины души городе, как Верхняя? Ургин испытал настоящий трепет, когда впервые осознал это.
 Разве бывает большее величие?
 Но отец всегда говорил, что все границы существуют только в самих людях. Это звучало немного непонятно, но с каких-то пор непонятное начало приоткрываться перед Ургином.
 Существовал один город, еще более великий и огромный, чем Верхняя. Город, куда не распространялась власть отца и луорветанов. Сложно было в такое поверить, но отец сказал, что это так. Город называется Средняя; отец когда-то жил в нем, у него там есть друзья и враги. А у Ургина там есть старшая сестра.
 И если границ нет, кто знает, может быть, однажды Ургину суждено завладеть этим сказочным городом, этим сердцем всего Великого Хребта. Так говорил отец.
 А еще он сказал, что настало время Ургину учиться другим наукам. Он уже стал истинным сыном моры- для этого они с отцом пасли стада или охотились, удивляя и вызывая уважение у всех тем, что сам Руоль не чурается столь обыденных дел; для этого Ургин впитывал в себя древние сказания, учился всем житейским премудростям, учился слышать, понимать и любить бескрайнюю, благодатную мору. Но сейчас, чтобы осуществить мечту отца, чтобы мечта стала его собственной, Ургин должен стать еще и сыном таинственной родины Высоких. И поэтому на сей раз его визит в Верхнюю будет кратким. Дальше он отправится в Среднюю. К Кирде Шиме Шалторгис, своей далекой и незнакомой сестре. Эта мысль наполняла сердце юного Ургина удивительной смесью восторга и страха. Но восторга все-таки было больше. Подумать только, скоро он своими глазами увидит то, что не может даже вообразить, окунется в новый, удивительный мир, о котором до сих пор только слышал, при этом плохо представляя себе, о чем вообще ему рассказывают. И потому все последнее время Ургин буквально не находил себе места. Да и разве можно оставаться спокойным, когда впереди ждет необыкновенное приключение? Мысленно он уже давно был там- в неразведанных, таинственных и манящих глубинах Великого Хребта.
 -Мы прибыли в Среднюю!- повторил Ургин.- Все на берег!

 Временный лагерь встретил его привычной походной суетой. В центре площадки, окруженной торохами, жарко горел костер, над лагерем витал аппетитный аромат готовящейся еды. Кто-то из суровых воинов со смехом потрепал Ургина по голове, когда он проскользнул к отцовскому тороху.
 Отец сидел на кулане, обстоятельно и неторопливо чистя и смазывая свое ружье. Он часто делал это, когда хотел что-то спокойно обдумать. При появлении Ургина он поднял голову и улыбнулся.
 -Сынок,- сказал он,- вот ты где. Я тебя потерял.
 -Что со мной случится?- беспечно отвечал Ургин. Он всегда был почтителен с отцом, но иногда хотелось показать свою значимость. Ургин считал себя взрослым.- Я дома.
 -Я знаю,- спокойно согласился отец.- Подойди-ка. А ты должен знать, что не всегда ты будешь дома и не везде найдешь защиту…
 Мысленно Ургин поморщился, хотя внешне никак не подал виду. Опять отец завел одну из своих речей. Скукота. Но отец с каких-то пор снова и снова говорил с Ургином об одном и том же, настойчиво пытаясь внушить ему какую-то мысль. Словно его что-то тревожило. Ургин не то чтобы пропускал все мимо ушей, но, если честно, голова его была занята тем, что он считал более важным для себя. Это вовсе не значило, что слова отца не имели никакого значения, в конце концов отец всегда был прав.
 Ургин присел рядышком, подал отцу промасленную тряпицу, наблюдая, как ловко тот управляется с ружьем. Он любил эти моменты- несмотря ни на что.
 -Ты знаешь,- рассеянно произнес отец, переключившись на какие-то свои мысли,- когда-то я думал, что для того, чтобы победить, достаточно будет грубой силы. Если все луорветаны объединятся, думал я, этого хватит. Но много ли у луорветанов… много ли у нас было оружия, металла, всего того, что наиболее необходимо?
 Он усмехнулся.
 -У нас были только наши ороны и наши луки, сынок. А нам была нужна промышленность, нам была нужна торговля. Но на первых порах луков оказалось достаточно. Никогда не недооценивай хороший лук и верного орона. Именно благодаря им теперь у нас есть Верхняя и все то, что она может нам дать. Все то, что нам нужно.
 Он посмотрел на сына долгим, но теплым и немного грустным взглядом.
 -Вот только Верхняя это еще не весь Хребет. Однажды мне сказали, что никто никогда не мог покорить весь Великий Хребет. Но мы ведь только в начале пути, да? Это долгая дорога. Так мне тоже сказали.
 Он замолчал, погрузившись в воспоминания, видя картины из прошлого, которые по-прежнему, которые всегда были живы в нем. Ургин вдруг заерзал и, словно уловив настроение отца, внезапно спросил:
 -А расскажи, как ты встретился с мамой?
 Он знал эту историю наизусть, но всегда был готов слушать ее из уст отца, как в первый раз.
 Отец отложил ружье и с понимающей улыбкой посмотрел на Ургина. Потом взгляд его знакомо обратился внутрь себя. Затаив дыхание, Ургин ожидал историю.
 -Я очень хорошо помню тот день,- начал отец.- О да, я его помню. Этот день. Тогда и случилась наша первая встреча с твоей мамой. Но ты, конечно, понимаешь, что я не особо запомнил ее в тот раз. Ей ведь тогда было сколько… хм, не старше тебя. Это она меня запомнила. По-настоящему в первый раз мы встретились много, много позже, но да… именно в тот день она впервые увидела меня, а я ее. Она была там, хотя больше в тот раз я запомнил твоего деда, отца твоей матери. Тот день…

 -Так что говорят разведчики?- спросил Руоль. Он чувствовал гнетущую тоску, тревогу, и вообще ему было нехорошо.
 Саин повернул к нему голову, посмотрел этим своим взглядом, всем видом выражая с трудом сдерживаемое презрение, даже сплюнул в сторону, прежде чем ответить. Смешно.
 -Мы уже близко,- сказал Саин, нехотя цедя слова.- Но они еще не знают, что мы здесь. Вон там их посты, они не беспечны. Но их мало.
 Саин нехорошо осклабился. Склон Серой Горы, словно гигантский прыщ на лике моры, высился над ними. Руоль был в этих местах впервые. Далеко же вы забрались, ох, далеко. Он знал, что здесь скрываются те, кто остались от некогда большого и сильного становища Тэля. Грустно было думать об этом. Еще он знал, что Ака Ака прежде намеревался извести род Тэля под корень, и Саин, наверное, до сих пор надеялся на такой поворот. Но Руоль был здесь именно потому, что ему и Нёр удалось изменить планы Аки Аки. Он был здесь, чтобы договориться, чтобы сдержать Саина, своего безумного старшего брата, чтобы не допустить непоправимой беды. И ему действительно были нужны эти люди. Вот только что на это скажет сам Тэль?
 Руолю казалось, что он угодил в безжалостные тиски. Тэль и Саин. Он совсем не был уверен, что ему удастся образумить этих двоих, но это то, что он должен был сделать. Иначе все может провалиться, даже не начавшись. Если бы только Нёр была рядом! Но у шиманов, как известно, свои дороги. Если бы хоть кто-то из друзей, из тех, кому он мог доверять, был с ним! Руоль чувствовал себя как никогда одиноким. Что с того, что Ака Ака назначил его главным в этом походе? Конечно, Саину пришлось проглотить это, но разве у Руоля не было глаз и ушей и разве он не знал своего братца? О чем шептались вечерами у костров все эти незнакомые люди?
 Руоль вспомнил свою первую после всех этих лет встречу со старшим братом. Саин примчался в Баан- Сарай через несколько дней после того, как там появился Руоль. Нёр ушла, и Руоль остался один, но, странное дело, за это недолгое время между ним и Акой Акой появилось нечто похожее на доверие. Они даже подолгу беседовали, как равные люди, чего прежде не случалось никогда.
 А потом появился Саин. Когда-то Руоль думал, что убил его. Конечно, глупостью было считать, что жизнь его брата зависит от какого-то там улика- харгина, но стоило только увидеть Саина, когда он с диким видом ворвался в дом князца, как мысли об убийстве вернулись во всей своей беспощадности. Саин не был похож на себя, как будто это был совсем другой человек. Господи, да он безумен!- с ужасом подумал Руоль, встретившись с пылающим, буквально прожигающим и совершенно диким взглядом того, кто был когда-то его братом. Руолю думалось до этого, что он готов к этой встрече, но сейчас он дрогнул.
 -А-а-а!- заревел Саин, словно раненый сэнжой, и на секунду показалось, что и Ака Ака, который сидел за своим неказистым столом, испугался.
 Руоль встал. Несколько мгновений спустя встал и пришедший в себя князец. Предостерегающим жестом он поднял руку.
 -Почему ты врываешься как злодей и кричишь в моем доме?- властно возвысив голос, спросил князец.
 Саин перевел на него взгляд, и внезапно безумный огонь в его глазах слегка поутих. Руоль с облегчением понял, что Ака Ака способен удержать Саина даже в такой момент и порадовался, что князец оказался рядом, хотя и понимал, что проблемы с братом на этом волшебным образом не решатся. Но пусть все идет своим чередом. Может быть, позже он сумеет подготовиться лучше.
 -Арад-би, Саин,- сказал он.
 Сейчас, на исходе лета, у склона Серой Горы, Руоль на секунду зажмурился, потом произнес как можно более твердо:
 -Мы пойдем открыто.
 Саин усмехнулся.
 -Понятно. Что нам скрываться? А если они начнут стрелять?
 -Не начнут,- сказал Руоль, совсем не чувствуя в себе той уверенности, какую пытался показать.- Будем идти открыто.
 Он понимал, что у Саина намного больше опыта в таких делах, но не собирался складывать с себя ответственность, сейчас вообще была не та ситуация, когда можно уступить.
 Саин с деланным равнодушием пожал плечами.
 -Идем открыто, как скажешь.
 Ох, не нравились Руолю все эти взгляды, которыми награждал его старший братец, не нравился скользкий тон, которым тот разговаривал с ним. Он надеялся, что Саин не посмеет открыто ослушаться прямого приказа Аки Аки, но все-таки. Случись что, за кем встанут воины его отряда? Дело в том, что ему даже не хотелось узнавать ответ. Было страшно, если говорить честно. Руоль не то чтобы жалел- все так закрутилось, что для жалости уже не осталось времени,- но порой плохо понимал, как он умудрился столь основательно ввязаться во все это. И не представлял, как со всем этим справиться. Оставалось надеяться на лучшее и делать все, что можно.
 Серую Гору окружал довольно приличный лес, который мог укрыть сколько угодно воинов. Руоль с привычной уже опаской обвел взглядом окрестности, потом дал команду сниматься с привала. Внушительный, даже чересчур внушительный отряд на боевых оронах потянулся вдоль крутого склона по одной из звериных троп.

 В становище братьев- охотников нынче было тихо. Эта гнетущая тишина тянулась уже много дней. С самого начала Тепла, когда храбрый Тэль покинул этот эджуген. Болезнь уже очень давно глодала его своими хищными безжалостными клыками, но последняя зима окончательно подкосила князца некогда сильного и известного становища. Он не вставал с самого Тиэкэна, но однажды признался Чуру, которая не отходила от него, что хотел бы еще раз увидеть, как отступает жестокий Белый Зверь, и настолько сильна оставалась его угасающая воля, что он все-таки встретил последнее в своей жизни Тепло. Умер Тэль под открытым, юным и вечным небом, глядя в него спокойными глазами. Совсем немного не дотянул до светлого праздника эджа, праздника, который в этот раз в маленькое становище Кыртака и Акара так и не пришел.
 А немногим позже слег дедушка Тыкель, и это было неожиданностью, потому что в глазах всех, кто его знал, он был таким же неизменным, как бесконечная борьба Хота и Белого Зверя. Тыкель все еще пытался бодриться и, по-видимому, ему тяжело и неловко было чувствовать себя обузой, но ноги почти совсем перестали держать его, и руки стали слабее, чем у ребенка.
 -Мучаетесь вы со мной,- говорил Тыкель.- Я как будто только родился. Как малый ребенок, а?
 Травница Чуру, которая теперь ухаживала за ним, порой прикрикивала на него в искреннем, но во многом поддельном гневе, чтобы он не смел молоть ерунду, а ее муженек Тынюр приходил чаще прежнего и подолгу болтал ни о чем. Многие приходили к Тыкелю, чтобы он не чувствовал себя ненужным и брошенным, и у каждого была какая-нибудь история, у каждого находилось теплое слово.
 Но во всем становище царила тревожная тишина. Тянулись безрадостные дни ожидания.

 Юная Жес, дочь Амака и Аныс, была уже достаточно взрослой, чтобы понимать причины печальных перемен в становище. Князца Тэля она знала всю свою жизнь, хотя он всегда был далек и недосягаем, а с дедушкой Тыкелем Жес встретилась уже здесь, но очень скоро полюбила его всем сердцем. Однажды своими умелыми руками он вырезал из кости маленький талисман, и теперь Жес с ним практически никогда не расставалась, всегда носила на шее. Дедушка Тыкель сказал, что этот талисман- белый зверек- норон, теперь ее и только ее личный хранитель. Настолько искусно он был вырезан, что Жес, когда гладила его, как будто чувствовала мягкий и пушистый мех под пальцами.
 Жес, в отличии от маленьких Теуна и Кэнтил, понимала все, но все же не могла не расстраиваться- по-детски горячо- оттого, что, например, так и не пришел к ним нынче долгожданный праздник эдж. Ей, да и не ей одной, если честно, казалось, что нарушился привычный порядок вещей в эджугене, и теперь ничего хорошего ждать не приходится. Может быть, она и не могла выразить словами свои смутные страхи, но ее безмолвно снедала та же тревога, что и всех в становище. Наверное, только Теун и Кэнтил, бойкие и жизнерадостные дети Акара и Аты, в силу своего малого возраста не разделяли общего настроения. Все для них сейчас было радостно и удивительно. Вот и сейчас, в этот тихий, теплый день, один из последних дней уходящего Тепла, они беззаботно возились на поляне за юртами. Маленькая Кэнтил сидела на земле и сосредоточенно перебирала камешки, а ее брат бегал кругами, что-то кричал и неловко размахивал веткой. Жес сидела в сторонке, наблюдая за ними вполглаза, и привычными движениями поглаживала костяного норона. День был в самом разгаре, малыши недавно покушали и скоро, как знала Жес, должны были уснуть, и тогда у нее появится свободное время. Жес и самой хотелось спать- слишком уж тихим, мирным выдался этот день на исходе луны Оту. Жес зевнула, поглядела на Теуна, который все крутился вокруг сестры, размахивая веткой и совсем не выказывая усталости.
 Что-то изменилось.
 Жес почувствовала это даже прежде, чем что-то услышала. Словно смутная тревога внезапно сгустилась в воздухе, как черная, стремительная туча, неожиданно закрывающая ясное солнце. Замер на месте Теун, подняла голову и заозиралась Кэнтил, уронив камешек. Откуда-то издали донеслись беспокойные голоса. Жес, полная дурных предчувствий, выглянула из-за юрты. Пару мгновений казалось, что все по-прежнему, а потом вдруг во всем становище возникла неожиданная, пугающая суета. Кто-то из воинов пробежал мимо, и выражение его глаз напугало Жес. Она не видела такого очень давно, и воспоминания о том, как пало прежнее, богатое и могучее становище Тэля, как будто надежно забытые и исчезнувшие, вдруг ожили в ней в самых ярких красках. Хотя она и была тогда почти что несмышленым дитем, но тот мучительный, тягучий страх, оказывается, запомнился ей навсегда. В глубине души каждый в становище, не исключая немногих детей, знал, что однажды их могут найти, что самое страшное повторится, что их спокойная, беспечальная жизнь у Серой Горы только временна. Жес этого не знала, но Тэль, даже пожираемый злой болезнью, до последнего надеялся на то, что силы становища смогут вырасти, что удастся найти и объединить свободных луорветанов и что все вместе они все-таки смогут дать отпор князцу Аке Аке. Думали об этом и братья- охотники, особенно старший из них- Кыртак. Но с тех пор, когда они приютили жалкие остатки рода Тэля, мало что изменилось. Мирная жизнь порой усыпляет бдительность, кажется, что ей не будет конца, а все важное откладывается. В итоге, достаточно ли у них сейчас было сил, чтобы встретиться со звероподобными калутами Аки Аки? Даже Жес, ребенок, могла бы ответить на этот вопрос отрицательно.
 Ужас, пронзивший Жес диким хаусом, заморозил ее только на несколько мгновений. Не было времени впадать в отчаяние, она отвечала за малышей. Жес стремительно, словно зверек- норон, ставший ее талисманом, метнулась к Теуну и Кэнтил с намерением схватить их в охапку, убежать в лес, укрыть их в чаще,- там, среди невысоких деревьев и обильного кустарника было где схорониться,- не думая ни о чем другом, но в это время на другом конце становища показались всадники на боевых оронах. Всадники, на чьих одеждах грозным и узнаваемым для всей моры знаком алели кровавые рога Хота. Калуты Аки Аки. Самый жуткий ночной кошмар.
 Невольно Жес замерла, чувствуя, как разом ослабели ноги, как покидает ее всякая воля. И далеко не сразу до нее дошло, что всадники едут спокойным шагом, не вынимая оружия, а потом она узнала среди них Усуна, одного из лучших воинов Тэля, который, вроде как, был сейчас сопровождающим. Лицо Усуна было хмуро, но держался он спокойно, даже перебрасывался какими-то фразами с одним из пришельцев, который, по-видимому, был у них главным. Жес этот их вожак сразу бросился в глаза: выглядел он как-то… необычно, но с первого взгляда сложно было понять, что в нем не так. Однако взгляд он приковывал. Что-то было такое в его лице, в его глазах, в том, как он смотрел ими, и это помимо его странной, но дорогой по виду одежды без всяких узоров.
 Всадники выехали в центр становища и остановились, не слезая с оронов и с интересом оглядываясь. Жес уже забыла о бегстве и с трепещущим сердцем выглядывала из-за крайней юрты, пряча за собой притихших малышей.
 -Тихо!- прошептала она Теуну- не потому что он шумел, просто она сама боялась пропустить нечто важное, что, как ей казалось, вот-вот должно было произойти.
 Всадник в необычной одежде, за спиной которого напряженно замерли страшные калуты, повел головой, потом спрыгнул со своего орона. На его поясе висел в ножнах как будто бы охотничий кэниче, но таких огромных Жес никогда не видела. Голос пришельца, когда он заговорил, прозвучал ясно, поскольку обращался он ко всем:
 -Тэль был сильным и уважаемым князцом. То, что его нет, это очень печальная новость, поскольку мы пришли, чтобы остановить давнюю вражду ради нашего общего будущего. И жаль, что Тэль не дожил до этого дня. Нам не понять, как Дарительницы Судеб сплетают свой узор. Но хотелось бы знать, как вы называетесь теперь?
 Кто у вас главный?- подразумевал его вопрос, как догадалась Жес. Что до остальных его слов, то она понимала его чуть ли не через слово, хоть и говорил он вроде как на языке людей.
 Словно бы по сигналу распахнулся полог ближней к нему юрты, и наружу вышел могучий Кыртак, а следом за ним его младший брат Акар, чьи дети сейчас прятались за спиной Жес.
 -Это наше становище,- произнес Кыртак.
 Жес показалось, что она что-то упустила в какой-то неуловимый момент, потому что дальнейшее стало полной неожиданностью для нее и, может быть, для всех вокруг.
 Пришелец повернул голову, и тут лицо его изменилось. Он вдруг выкрикнул что-то непонятное теперь уже точно на неведомом языке, сделал неуверенный шаг, а потом воскликнул, совершенно изумив Жес:
 -Кыртак! Акар!
 А следом Жес услышала:
 -Руоль!
 Это имя было ей знакомо. Имя из сказок, имя духа. Она слушала эти истории вечерами, затаив дыхание, а сейчас от безграничного изумления открыла рот и широко распахнула глаза. Невероятное случилось в эджугене, зашумели среди деревьев удивленные голоса духов.
 Пришелец из сказок неуверенно, с потрясенным лицом приблизился к братьям, несколько мгновений они стояли в абсолютной, удивительной тишине и вдруг обнялись, и было в этом что-то грандиозно- невозможное, как если бы Жес неожиданно оказалась в одной из сказок.
 -Это как?- воскликнул Акар- Не могу поверить! Это ты? Это правда ты?
 Тот, кого назвали Руолем произес:
 -Вот дела. Ох, нам о многом нужно поговорить.
 -Руоль, у нас Тынюр и Чуру,- говорил Акар.- И Тыкель тоже здесь. Вот они обрадуются!
 -Что-о?- выдохнул Руоль.
 Акар завертел головой.
 -А где они? Тынюр! Чуру! Вы только посмотрите!
 -Но как… почему ты… с ними?- спросил вдруг Кыртак, с нескрываемой ненавистью глянув на калутов Аки Аки.
 Руоль поморщился.
 -Нам есть, о чем поговорить,- повторил он.- Много, чего случилось.
 -Наверное, это так,- сказал Кыртак.
 И вдруг произошло сразу несколько вещей. Жес увидела Чуру, за которой с потерянным видом семенил ее муж Тынюр. Старая травница всплескивала руками и что-то восклицала срывающимся голосом, как будто сквозь рыдания. А на другом краю становища в это же время показался Амак- отец Жес. Девочке стоило лишь мельком взглянуть на него, как ее тут же словно бы обдало пронзительным холодом.
 Ее милый, добрый отец был неузнаваем сейчас.

 Щурясь, Руоль смотрел в ту сторону, откуда приближались Чуру и Тынюр, когда за его спиной прозвучал яростный, какой-то нечеловеческий голос:
 -Повернись ко мне!
 Руоль обернулся на голос, ничего не понимая и даже не сообразив, что слова обращены именно к нему.
 -Со!- сказал неизвестно откуда взявшийся воин- внушительный, страшный на вид.- Это ты! Руоль!
 Он остановился чуть поодаль, воинственно выставив челюсть, сжимая кулаки, гневно сверкая глазами. Руоль совершенно не знал, кто это. Он покосился на своих калутов, которые все как один напряглись верхом на боевых оронах.
 Господи, ты еще кто?- подумал Руоль. Он видел нешуточную проблему и от этого несколько растерялся. Сейчас все могло рухнуть, все уже рушилось- неожиданно, внезапно.
 Невеселая ухмылка скривила губы жуткого незнакомца.
 -Наверное, ты меня не помнишь,- сказал он, верно прочитав глубокое недоумение в глазах Руоля,- но мы встречались однажды. На эдже в Баан- Сарае. А потом, на следующий эдж, я видел тебя на состязаниях женихов. Видишь ли, Улькан был моим другом. И он победил тогда. Это ты помнишь? Победил честно.
 Руоль почувствовал усталость и грусть. Как я мог надеяться, что прошлое оставит меня?- с бесконечной печалью подумал он.
 -Меня зовут Амак,- сказал воин.- Чтобы ты знал. Когда-то я был калутом Тэля.
 Руолю показалось, что Амак ему смутно знаком, но он не был уверен. В любом случае друг Улькана стоял сейчас перед ним, и этого было достаточно.
 Чуру и Тынюр так и не дошли до Руоля, остановились в нескольких шагах, глядя по сторонам, как потерявшиеся дети. Чуру так и застыла со вскинутыми словно в молящем жесте руками. Вперед выступил Кыртак.
 -Амак,- начал было он.
 Тот пронзил его жестким взглядом.
 -Кыртак, мы когда-то говорили об этом. Я понимаю… ваш друг объявился. Но прошу тебя, не вмешивайся. Это наше дело.
 -Чего же ты хочешь?- спросил Руоль, как будто стоя на краю обрыва.
 -Чего он хочет?- прозвучал вдруг новый, вызывающий и надменный голос.- Чего они все хотят?
 Саин спрыгнул со своего орона и вразвалочку подошел к Руолю.
 -Разве ты сам не видишь, братец?
 -Саин,- прохрипел Амак.
 -Вот, как нас встречают, братец,- зловеще усмехнулся Саин.- Нет, видно, без крови не обойдется. Я предупреждал.
 За какое-то почти неуловимое мгновенье все калуты Аки Аки вскинули луки.
 -Не проще ли нам будет уничтожить, сжечь и развеять это жалкое становище?
 Амак оскалился, как дикий зверь. Большинство стрел было направлено в его сторону.
 Земля явно уходила из под ног Руоля. В этот миг он почувствовал себя слабым и беспомощным и это напугало его больше всего остального.
 -Стойте!- выкрикнул он.- Мы же пришли, как гости! Мы не станем этого нарушать!
 -Какие гости?- в свою очередь воскликнул Саин, прожигая взглядом Амака.- Мы увидели достаточно. Хватит уже. Калуты!
 -Суо!- перебил Руоль.- Опустите луки!
 Саин рывком повернулся к нему.
 -Ну, братец,- прошипел он,- а давай-ка посмотрим, что будет.
 В его голосе слышалась зловещая насмешка. Саин был уверен в себе. Вот сейчас все и решится, с ужасом и в то же время отстраненно подумал Руоль. Беспросветный мрак сгустился в его душе. Руоль не сомневался, что в его отряде хватает воинов, послушных любому слову его безумного брата, верных только ему. Он даже мог это понять, но оставался главный вопрос: насколько весомей сейчас окажется слово Руоля, который, по-идее, нес волю самого Аки Аки? Далеко ли зайдут калуты в своей преданности Саину?
 Каждое звенящее мгновенье было сейчас туго натянуто, как луки в руках воинов.
 -Может, вы и гости, но с ним у нас есть одно нерешенное дело,- произнес Амак, кивнув на Руоля.
 -Ты уверен?- спросил Саин.
 -С тобой нам тоже есть, о чем поговорить.
 -Что ж, поговорим,- зло усмехнулся Саин.- Калуты, слушайте меня!
 Руоль опять вмешался:
 -Саин, ты же с самого начала этого хотел, правда? Тебе не нужен мир среди луорветанов.
 Говоря это, Руоль со всей страшной отчетливостью понял, что ему пришел конец. Всем конец, кто не с Саином. Осознание этого, хоть и запоздалое, было настолько твердым, что по всему телу пробежали леденящие мурашки, а во рту мгновенно пересохло. Его брат сможет сочинить любую подходящую историю для Аки Аки. Наверняка именно поэтому он почти что спокойно согласился встать под начало Руоля в этом походе.
 -Мир?- рассмеялся Саин.- А зачем нам эти несчастные выродки… такие же, как и ты, братец?
 Все было ясно, как день.
 Значит, вот, где это закончится, подумал Руоль. Вот, докуда я дошел. И это все. Ему было тяжело и грустно, потому что все это было глупо и бессмысленно, но в душе, как тихая заводь, возник странный покой. Его зрение удивительным образом обострилось, он давно уже не видел все в таких красках.
 И тут случилось нечто совершенно неожиданное.
 -Отец!- прозвенел в застывшем воздухе детский голос.
 Все обернулись на звук. Невысокая, хрупкая девочка бежала к ним через поле, стремительная, как всполох небесного огня, как неуловимый дикий зверек, а за нею следом с решительным видом, но неловко и сильно отставая семенили два малыша.
 -Дети!- вдруг крикнул Акар страшным голосом, изменившись в лице.- Назад!
 В несколько могучих прыжков он разминулся с девочкой и схватил малышей; взгляд его сделался безумным и загнанным. Девочка же подбежала к Амаку, обхватила его руками, прижалась к нему всем телом.
 -Отец!- воскликнула она.- Не надо!
 -Жес, уходи отсюда,- потерянно вымолвил Амак, пытаясь отстранить ее. Лицо сурового воина застыло от внезапного ужаса.
 Среди калутов Руоля, или вернее сказать Саина, был один по имени Эттук. Не столь давно именно он встретил Руоля, когда тот вернулся в Баан- Сарай после долгих лет. Внезапно Эттук поднял руку и отчетливо сказал:
 -Вы слышали! Опустить луки!
 То, что произошло следом было настолько невероятно, что поначалу даже не верилось. Это сон или это все на самом деле? Калуты, все, как один, опустили луки; некоторые слегка ослабили тетиву, некоторые продолжали держать луки натянутыми, но наконечники всех стрел теперь смотрели в землю. А калуты смотрели на Руоля. Ему понадобилось некоторое время, чтобы понять новую истину. Не так уж ты уважаем среди людей, Саин.
 Саин, похоже, тоже это осознал. Все читалось в его диких и затравленных глазах, когда он встретился взглядом с Руолем. Безумный оскал растянул его губы, и вдруг Саин метнулся к своему орону, а через секунду в его руках появилось короткое копье. Он издал клич, полный ярости.
 Руоль впоследствии не мог вспомнить в подробностях свои собственные действия, но вышло так, что буквально в следующую секунду он оказался рядом с Саином, каким-то молниеносным движением выхватил у того копье и ударил его тупым концом в грудь.
 Его старший брат повалился на спину, шумно выдохнув весь воздух.
 Когда Саин открыл налитые кровью глаза, он увидел, что теперь все стрелы направлены на него.
 -Свяжите его,- сказал Руоль.
 Саин выл, как раненый зверь, когда его связывали.
 Руоль повернулся к Амаку.
 -Мы пришли к вам, как гости,- повторил он.- Если ты только согласишься выслушать меня, я… многое смогу объяснить. А потом… что ж, потом тебе решать.
 Амак, так и не сумев отлепиться от рыдающей дочки, смотрел на Руоля поверх ее головы. Долго смотрел. А потом склонил голову.
 Столько всего случилось за короткое время, что Руоль как будто забыл о Тынюре и Чуру. Но они никуда не делись, так и стояли поодаль, а Чуру даже не опустила вскинутых рук. И вдруг в наступившей тишине старая травница простонала страшным голосом:
 -Тыкель умер.
 -Ох,- только и смог выдохнуть Руоль, обернувшись на ее голос.
 Вместо счастливых объятий, вместо радостных встреч. Ноги его неожиданно подкосились, и он сел прямо на землю.

 -Двадцать лет ведь прошло,- прошептал Руоль, как будто с удивлением, рассеянно глядя куда-то мимо Ургина. Мысли о будущем всегда занимали голову Руоля, но наравне с ними все чаще в последнее время перед ним вставали картины прошлого, заставляя задуматься о своих ошибках, вызывая смутное сожаление. Иногда, в самые тяжелые моменты ему казалось, что вся его прожитая жизнь была не более чем бесконечным топтанием на месте. Объективно он понимал, что многое было достигнуто за эти неспокойные годы. Подумать только, в Верхней больше не было князя, а луорветаны- и конкретно Руоль- были представлены в Новом Совете, состоящем преимущественно из купцов и промышленников. С луорветанами теперь считалась половина Хребта, они достаточно громко заявили о себе. Но было ли это то, чего хотел Димбуэфер, к чему стремилась Тирга? Стал ли мир более стабильным? Наступил ли долгожданный рассвет или, напротив, все еще больше погрузилось во мрак, погрязнув в бессмысленной суете, как в болоте?
 В общем-то это были пустые вопросы. Дорога еще не пройдена. Руоль редко когда гордился собой, но ему хотелось думать, что он сможет гордиться своим сыном. Он и сейчас, он всегда им гордился. Будущее за Ургином. Какое бы оно ни было. Можно только верить и мечтать, что это будет лучшее будущее. И поэтому Руоль поборол все свои страхи и теперь везет своего сына в вотчину его давно взрослой и влиятельной сестры. Ургину предстоят годы учебы под вымышленным именем, с вымышленной биографией, он должен понять Великий Хребет изнутри. А уж Кирда позаботится о нем, в этом Руоль не сомневался. У него было только несколько коротких встреч с дочерью, и никто в Средней не мог связать ее с луорветанами, но он был уверен, что она по-своему его любит. Любит искренне, что не переставало его удивлять. Чем он заслужил такое? И насколько же, однако, он не знал свою первую жену Шиму Иму Шалторгис? Как она могла после того, как он обошелся с ней, нарисовать для дочери столь светлый образ отца?
 Мы никогда не знаем, как отзовутся в будущем наши поступки, хорошие или нет. Порой все зависит от людей, которые нас окружают, от их благородства. Само же по себе прошлое похоже на прочитанную книгу, персонажи которой вроде как и знакомы, но не всегда узнаваемы. Образы со временем становятся даже ярче, но теряется некая связь, и ты смотришь на все словно бы со стороны, и это уже не ты в этих историях.
 Руоль посмотрел на Ургина, притихшего, завороженного. Его сын всегда был хорошим слушателем. В голове Руоля привычно возникали далекие и близкие люди. Это не было связано с чем-то, это ничего не значило- просто настроение. Оно часто посещало его.
 Давным- давно сгинул Саин. И вот он прошел мимо, так и не смирившийся, озлобленный до самого конца. Ничего не исправить.
 Ушел Ака Ака. Некоторые говорили потом, что это именно Руоль проклял и извел князца, когда заподозрил, что тот погубил его старшую сестру Тую. Это была неправда. Руоль знал, что Ака Ака любил Тую, хотя и не понимал, почему. Сам он свою сестру так и не узнал.
 Нет Аки Аки, нет Туи. Нет многих и многих. Они проходят чередой, а потом исчезают словно бы в тумане.
 У Руоля есть Жес, но и она сейчас далека. Где-то есть Нёр, но она никогда не принадлежала ему.
 У Руоля была Тирга, но он потерял ее даже раньше, чем сам это осознал.
 Тирга…
 Снаружи тороха вечерело. Завтра им предстоит довольно утомительный переход от предгорий. Давно уже пора построить нормальную дорогу. К сожалению, не все понимают, насколько важны дороги. Не поднять ли этот вопрос на Совете?
 Руоль поднялся, следом за ним поднялся и Ургин.
 -Не пора ли нам чего-нибудь поесть, как ты думаешь?- спросил Руоль.- Пойдем посмотрим, чем нас удивят. Спорим, это будет мясо?
 Это вызвало у его сына радостную, мальчишескую улыбку. Руоль вышел на улицу, огляделся. Многие луорветаны считали его великим человеком, многие вообще не верили, что он всего лишь человек. Как следствие этого Руоль нередко испытывал чувство одиночества, даже находясь среди людей и несмотря на то, что жил одной с ними жизнью, деля одну и ту же пищу. А вот к Ургину относились гораздо проще, он был всеобщим любимчиком. Руолю это нравилось, но он подозревал, что когда-нибудь переменится и это. Власть не может быть близка к простым людям.
 Руоль шел по лагерю в сопровождении сына, что-то говорил, но все это время мысли о Тирге Эне Витонис не покидали его. Как-то неожиданно и вроде бы беспричинно засели в голове и не отпускали.

 В давно ушедшие, истаявшие, как прошлогодний снег времена, мчится по голой осенней равнине отряд Тирги Эны Витонис. Ее лихая Разбойная Вольница.
 Тирга носит под сердцем дитя, но об этом знают только несколько женщин из всего отряда. Ее слегка округлившийся живот еще не бросается в глаза. Тирга почему-то уверена, что у нее будет сын. Она уже дала ему имя- Шагред. Шагред Вит. Иногда, оставаясь в одиночестве, она беседует со своим еще нерожденным сыном. Думает о его отце. Где сейчас Руоль? Столько времени, и никаких вестей. Ушел ли он навсегда? Не хочется в это верить, но порой такие мысли ее посещают. И тогда, в подобные темные моменты она говорит себе, что переживет это. Она знает, что переживет, ведь теперь у нее есть Шагред. По сравнению с этим все остальное не так уж и важно.
 Совсем скоро Тирга уже не сможет ездить верхом, она уже делает это как можно реже, но сегодня она лично ведет свой отряд, и суровые, много повидавшие воины следуют за ней- верные и надежные, как вечные горы. Тирга не думает, что их ожидают какие-либо трудности, иначе бы ей пришлось отказаться от поездки ради Шагреда. Представители торговой фактории выразили желание встретиться. Возможно, удастся о чем-нибудь договориться. Поэтому-то Тирга и должна присутствовать на встрече. В конце концов она единственный представитель знатного рода, и этого никто не отменял. Ну, может быть, официально-то и отменили, но что-то это ведь по-прежнему значит. Возможно, купцы станут посговорчивей, увидев ее. Ее отряд не то, чтобы значительно, но все же вырос за последнее время. Может быть, пора прекратить бесконтрольно грабить купцов; настало время договоренностей. Зима уже не за горами, Вольнице нужны более- менее надежные поставки. Илуру так и не удалось договориться с местными, так может у Тирги что получится с купцами. Ее оружие- страх, а страху они нагнали на факторию, пожалуй, предостаточно.
 Есть сейчас при ней и еще один козырь, который может сыграть или не сыграть свою роль. Улемданар Шит. Незабвенный во всех краях Великого Хребта Зверь Улемданар. Поначалу Тирга ни в какую не хотела брать его с собой, но старик уперся. Иногда он бывал очень упрям.
 -Не настолько я немощен, чтобы не усидеть в седле, девочка,- сказал он, как всегда внимательно глядя на губы Тирги. Потом он усмехнулся каким-то своим мыслям.
 -Если уж ты сможешь, то почему я не справлюсь?
 Эти его слова весьма изумили Тиргу, и она в итоге сдалась. Пусть дед развеется, раз уж ему так охота. В конце концов, вдруг и правда пригодится?
 По утрам пожухлое разнотравье серебрится от инея, а дыхание людей превращается в облачка пара, но днем становится относительно тепло и чаще солнечно, чем пасмурно. Можно сказать, погода еще балует. Отряд Тирги, около трети всех ее людей, движется по равнине, при всем оружии, и в целом выглядит как сила, с которой нужно считаться.
 -Ну все, госпожа, мы почти на месте,- говорит Сагур Шартуйла, пристраивая своего коня вровень с Тиргой.- Во-он за тем холмиком.
 -Уже?- удивляется Тирга. Она еще не бывала в этих местах, но то, что купцы назначили встречу в самой своей центральной фактории, кажется ей хорошим знаком. Фактория не крепость, и едва ли они бы пригласили к себе столь внушительный отряд, если бы не надеялись решить все миром. Так думает Тирга, хотя и признает, что может ошибаться. Много ли у нее опыта в подобных делах? Всему приходится учиться на ходу. Не только ей- им всем. Вот только ошибки могут очень дорого стоить, думает Тирга, когда поднимается на гребень пологого холма и с высоты склона видит вдалеке торговую факторию, за которой на южном горизонте вздымаются в синей дымке неизменные склоны Великого Хребта. То, что она видит ей не слишком нравится. Сама фактория живо напоминает ей типичную складскую зону со всеми этими добротными лабазами и бревенчатыми домиками, но массивный частокол, окружающий приличную территорию, выглядит вполне себе основательно и грозно. Крепость не крепость, а так просто не подступишься. Если у них там еще достаточно наемников… Нельзя сказать, что открывшаяся ей картина была совсем уж неожиданна, просто… просто теперь угроза видна воочию, вот и все.
 Почему-то Тирге мучительно хочется развернуться и скакать отсюда прочь, как можно дальше. Она не знает, но ровно то же самое испытывал Руоль, когда вот так же смотрел на Баан- Сарай в начале этого ушедшего уже лета. С тех пор, как Тирга поняла, что беременна, ее чувства как будто обострились, и ей действительно очень неуютно сейчас. Интуиция это или что там.
 Тирга хмурится.
 -Висул, поезжай-ка ты первым,- говорит она.
 -А как же,- с готовностью отзывается Висул Дарходка- ее верный воин и друг.
 Он задумчиво крутит свой роскошный ус, отбирает двоих из отряда- Скалота Рабаэрду и Гарува Шалуха,- и они неспешным ходом едут к фактории. Ворота приветливо распахнуты, но это еще ни о чем не говорит.
 Сагур Шартуйла рядом с Тиргой произносит в пространство:
 -Как-то это все…
 В его голосе нет привычного веселья, сейчас Сагур серъезен и хмур.
 -Зачем?- вдруг выкрикивает за их спинами старик Уллем, вынуждая Тиргу вздрогнуть от неожиданности.
 На какое-то время Уллем- Улемданар теряется, словно бы прислушиваясь к чему-то, а потом издает короткий смешок.
 -А почему нет?- почти весело восклицает он.- Здесь нормально. Не хуже, чем везде в этой… тундре.
 Тирга оборачивается к нему.
 -Ты о чем?
 Уллем, смотрит на нее, хитро прищурившись, не спеша с ответом, и от этого Тиргу пробирает мороз. Она делает над собой усилие, чтобы не поежиться. Иногда кажется, что Улемданар знает, какое впечатление производит на людей, и наслаждается этим.
 -Я всегда это знал,- наконец говорит он.- Всегда знал.
 Тирга отказывается понимать его слова и отворачивается, но интуиция чуть ли не воет внутри нее и сосет под ложечкой.
 Ничего не случится, обещает она себе, как будто этим действительно может что-то решить.
 Троица всадников во главе с Висулом достигает ворот и останавливается. Немногим позже появляются встречающие: несколько человек чинно и степенно выходят наружу, вроде как не при оружии.
 -Вон тот как будто у них самый главный,- говорит остроглазый Сагур Шартуйла.- Как там его?
 -Изнабал Хад Гра,- отвечает Тирга, поскольку знает, что начальника фактории зовут так, но она сомневается, что это он и есть. А если и так, то это, по всей видимости, хороший знак. Кажется, все нормально.
 -Поедем?- спрашивает Тирга.
 -Подождем сигнала,- отзывается Сагур.- Висул мужик опытный, он почувствует, если что не так.
 Шартуйла косится на Тиргу, а потом неожиданно добавляет:
 -На стене несколько людей прячутся.
 -Прячутся?
 -Ну, не то чтобы… Сидят.
 Тирга пытается заглянуть за острые колья стены, но никого не видит.
 -Обычная предосторожность, я думаю,- с сомнением произносит она.
 -Наверно, так,- соглашается Сагур.- Просто, чтобы ты знала.
 Висул Дарходка вдалеке поднимает руку.
 -Ну вот,- кивает Шартуйла.
 -Поехали,- говорит Тирга.
 Они спускаются к фактории, по пути разделяя отряд. Большая часть останавливается на некотором отдалении от стены, сама же Тирга с небольшой группой едет к воротам. Ей хочется думать, что ее скромное воинство выглядит все же достаточно внушительно.
 Тирга коротко кивает Висулу, потом смотрит на встречающих.
 -Тирга Эна Витонис!- говорит один из них, торжественно воздев руки ладонями вверх.- Кто бы мог подумать?
 На нем шикарная шуба и высокая меховая шапка, хотя на улице не так уж и холодно. Под шубой, вероятно, скрывается доспех. Тирга его не знает, но допускает, что он ее знать может. И теперь она почти уверена, кто перед ней. Что он и подтверждает через секунду:
 -Мое имя Изнабал Хад Гра. Можно просто Изнабал, к чему церемонии? Я… гм… имею честь управлять этим… предприятием.
 В его густой, некогда черной, а сейчас обильно припорошенной сединой бороде мелькает радушная и фальшивая улыбка.
 -В последнее время между нами возникли некоторые… недоразумения,- продолжает Хад Гра.- Но я верю, что все решаемо.
 -Я в этом не сомневаюсь… Изнабал,- Тирга улыбается столь же фальшиво.
 -Прошу вас,- купец делает широкий, приглашающий жест.- Будьте нашими дорогими гостями. А что же ваши люди? Уверяю, места хватит на всех. А так же угощений, тепла и уюта. К чему мерзнуть снаружи?
 Тирга задумывается над его словами. Вроде бы все хорошо, но как-то слишком уж гладко. Купцы ничего не делают без выгоды для себя, размышляет она. Сейчас, когда мы здесь, что, по их мнению, будет выгодней? Мы представляем угрозу. Допустим, они хотят договориться, допустим, им так проще. Но что они расчитывают получить в итоге? Защиту? Неприкосновенность? А им это нужно? В чем будет их выгода?
 Тирга не приходит ни к какому выводу, но подозрительность ее растет, как снежный ком, и теснится в груди. Тирга чувствует свое еще нерожденное дитя, и ей становится страшно. И кто скажет, что для страха нет оснований?
 Она пересекается взглядом с Висулом, который едва заметно поводит головой.
 -Дорогой Изнабал,- произносит Тирга самым искренним голосом.- Мы с превеликим удовольствием воспльзуемся вашим гостеприимством, но в то же время совсем не хотим злоупотреблять им. Мои люди закалены и привыкли к походной жизни. Не думаю, что им стоит привыкать к чему-то другому. Это…расхолаживает, знаете ли…
 Тирга ловит себя на том, что неосознанно копирует матушкину манеру речи. А впрочем, сейчас это кстати.
 -Помилуйте!- восклицает Изнабал Хад Гра с неизменной улыбкой. По всему видно, в подобных беседах он чувствует себя как рыба в воде.- Ваше удовольствие для нас только в радость. А люди… даже такие закаленные, как ваши, должны ведь иногда отдыхать, вы согласны? Прошу вас, будьте, как дома.
 -Что ж,- перебивает Тирга,- я полагаю, ворота будут открыты? Быть может, мои воины,- она специально подчеркивает слово «воины»,- и смогут уделить некоторое время досугу. Разумеется, не в ущерб распорядку.
 Пока Изнабал обдумывает ответ, неожиданно встревает Уллем. Старик и здесь увязался за Тиргой.
 -Что вам пообещали в Верхней за наши головы?
 Улемданар сейчас выглядит удивительно свирепо, как старая, потрепанная жизнью, но все еще грозная хищная птица. Легко представить его былую силу.
 Изнабал Хад Гра смотрит на него словно бы с легким и вежливым недоумением; сложно сказать, знает ли он, кто перед ним. Улыбка все еще не покидает его губ.
 И все же он сбит с толку, думает Тирга. Саму ее слова Уллема тоже пронзили неожиданным и болезненным уколом. Она ведь даже не брала в расчет такой поворот. Сейчас ей очень хочется, чтобы все как-нибудь разрешилось. Но сколько она сможет обманывать сама себя?
 -Простите, я не совсем понимаю…- начинает было управляющий факторией, как будто в справедливом замешательстве, не выходя из своей роли.
 Внезапно пустоту застывшего осеннего воздуха раскалывает оглушительный звук ружейного выстрела.
 Тирга замечает дымный след над стеной, а потом стремительно оборачивается; лошадь под ней беспокойно встряхивает головой.
 -Ох,- произносит Висул Дарходка с удивлением. Он смотрит прямо на Тиргу, будто пытается что-то ей сказать. На мгновенье все замирает, потом Висул заваливается назад, медленно сползает с седла. Его успевает подхватить Скалот Рабаэрда.
 Изнабал Хад Гра меняется в лице.
 -Мать вашу!- рычит он.- Рано! Придурки!
 Его слова тонут в беспорядочных залпах и бессвязных криках.
 Что-то обжигает щеку Тирги, она инстинктивно дергается в сторону и неловко падает с лошади. Больно ударяется плечом, но закрывает руками живот и думает только о своем сыне. Ее лошадь с диким ржанием прыгает вперед, но спотыкается и тоже падает- страшно и жутко.
 Тирга застывает в беспомощном изумлении, как будто в каком-то дурном сне. Она видит, что весь ее отряд сорвался с места и мчится по полю, но они еще очень далеко.
 -Это ошибка! Послушайте, это ошибка!- кричит Изнабал и неожиданно опрокидывается на спину, подавившись своим криком.
 -К воротам! Все к воротам!- слышен голос- кажется, это Сагур Шартуйла.- Держаться!
 Чьи-то руки подхватывают Тиргу; она все еще в растерянности, но узнает нескладного Скалота Рабаэрду. Он вскидывает ружье, стреляет куда-то вверх, потом тащит Тиргу к стене. Она вертит головой, ищет глазами Улемданара и неожиданно видит его, открыто стоящего над трупом лошади. Старик спокойно смотрит в сторону ворот, где в это время завязывается яростный бой.
 Уллем поднимает вверх обе руки, но жест этот скорее властен, чем беспомощен. Он словно бы призывает что-то. Уллем сейчас как никогда похож на могучего и великого воителя, чьим именем матери когда-то пугали детей.
 -Разве это будет плохо?- кричит он, и голос его торжественно раскатывается над битвой.- Зачем, Улемданар? Не спрашивай. Так надо.
 Туша убитой лошади перед ним вздрагивает под ударами пуль; Уллем вскрикивает, неловко взмахивает руками и как будто проваливается под землю. Больше Тирга его не видит.
 Скалот прижимает ее к стене чуть в стороне от ворот, закрывая собой, а у самих ворот кипит бой. Тирга не видит, что там происходит, она не знает, сколько наемников в фактории и она слишком ошеломлена, чтобы мыслить ясно, хотя это именно то, что сейчас от нее требуется. И какой-то частью Тирга это понимает. Другая ее часть в ужасе. Шагред, господи, Шагред!
 Гул от несущихся по полю лошадей становится громче, он как биение сердца, как обещание надежды, но слишком призрачное, слишком запредельное.
 Когда-то в детстве у нее была маленькая лошадка. Она могла умчать далеко- далеко, как тогда казалось- самая быстрая, самая волшебная лошадка. Где ты, Ташка?
 Дикая мысль, что за дикая мысль!
 Тирга встряхивает головой, пытаясь собрать воедино всю свою волю. Взгляд ее по-прежнему полон смертной тоски, но она смотрит на Скалота, будто впервые его видит, и почти кричит ему:
 -Нужно к воротам! Нельзя, чтобы их закрыли!
 Рабаэрда скалится, сверкая лысым черепом- где-то потерял свою шапку.
 -Не надо тебе туда, госпожа. Стой здесь.
 Кто-то свешивается со стены прямо над ними; Скалот успевает выстрелить первым. С коротким вскриком человек отшатывается и исчезает по ту сторону.
 Скалот озирается с бешеным видом. Безопасного места нет нигде.
 -К воротам,- вдруг решает он.
 Но в этот момент прямо за воротами раздается взрыв; во все стороны летят доски, все тонет в дыму, огне и грохоте. Тирга падает на колени. У нее звенит в ушах, но мысли становятся почти что ясными. Что бы это ни было, а ворота, поди, больше не закроются.
 А потом она видит, что еще один взрыв яростным фонтаном вздымает вверх землю в поле прямо посреди ее спешащих на битву конников- кто-то выстрелил со стены из пушки. Плохо дело. Безысходно ржут и падают лошади, кричат, умирая, люди. Весь отряд рассыпается, но не сбавляет хода, и теперь они уже близко, теперь они близко.
 Земля дрожит и гудит, и среди стрельбы, дыма и криков Тирга поднимается на ноги и, не слыша зовущего ее Скалота, бежит к воротам, навстречу сражению. Значение сейчас имеет только это.
 Ее опережает дикий, неудержимый, как горный поток, отряд и врывается в распахнутые ворота, в дым и копоть.
 Сколько бы вас там ни было, думает Тирга, глядя в безмолвном потрясении. Сколько бы ни было. Вам не выстоять против нас.

 Разобрали завалы, починили разбитые ворота. Крепость не крепость, а фактория со всем, что в ней было, теперь принадлежала им.
 Все могло кончиться иначе, все и должно было кончиться иначе, если бы у кого-то на стене не сдали нервы. Нетрудно было представить, как торговцы сладкими речами и посулами усыпляют бдительность воинов Тирги, быть может, ведут их к столу, потчуют вкусными угощениями, а потом берут тепленькими.
 И мы сами шли в эту ловушку, думала Тирга. Надеялись на что-то. Сколько можно доверять людям? Кругом одно предательство. Мало нам его было?
 Ей очень не хватало Димбуэфера, его грубоватых, простых, но мудрых советов. Но и Димбуэфер однажды, и даже не однажды, не усмотрел предательство. Кто же может этого избежать? Тот, кто не верит совсем никому.
 Что это за мир? Почему все должно быть так?
 Немногих выживших наемников и прочих обитателей фактории заперли в одном пустом складе- холодном и темном. Среди них, как ни удивительно, оказался и бывший теперь уже управляющий факторией Изнабал Хад Гра. Выжил посреди всего этого, хотя и был ранен. Не смертельно. Изнабал выжил, а вот Висул Дарходка и многие другие- нет. Дарходка, внешне суровый выходец с Той Стороны. Он всегда был в душе простым работягой, мечтал о своем хозяйстве, и Тирга знала его открытое близким людям сердце. Они все стали воинами вынужденно. Не воинами даже- разбойниками. В стране Великого Хребта они мятежники и преступники. В чем правда? Далеко же завела тебя твоя трудная дорога, Висул, и вот, где она закончилась. В чужой, неприветливой стороне. Что она скажет Илуру, его лучшему другу?
 Изнабал Хад Гра все время потрясенно, не в силах смириться с тем, как все обернулось для него, повторял, что все это огромная ошибка. Намерения торговцев были чисты, никакого обмана они не замышляли. Тирга не верила. Во всем этом кошмаре она все же запомнила, как он крикнул “рано”. Она бы не поверила в любом случае. Больше нет.
 Тирга еще не решила, она не знала, что делать с пленными. Ей нельзя было решать сейчас, она это понимала. Слишком сильна еще была боль, слишком велик гнев. Ей нужно решать с холодным сердцем. Откуда только оно возмется?
 Позже придет время оплакать павших. И поблагодарить Бога, гневливого, но милосердного, за тех, кто выжил.
 Выжил Сагур Шартуйла. Шумный весельчак, он был Тирге как-то по-особенному дорог. Как брат, что ли, которого у нее никогда не было. Она не надеялась увидеть его в живых, когда он ринулся к воротам, в самую гущу сражения.
 Не было веселья в глазах Сагура, не было шуток. Недавно Тирга впервые увидела его слезы, когда он сидел над телом Висула Дарходки.
 Был, правда, один человек, которому, казалось, все было нипочем. То, что он выжил, удивило всех, в том числе и его самого. Столько уж он об этом каркал, а вот поди ж ты, не взяла его смерть. Старик Уллем, бывший когда-то грозным Улемданаром Шитом, Зверем. А теперь он непонимающе, удивленно смотрел на всех, когда его нашли за трупом лошади, лишь слегка задетого в плечо одной шальной пулей. Но довольно скоро он пришел в себя.
 -Значит, не сегодня,- просто сказал он.- Ну а я что, против?
 После этого он спокойно пошел по полю недавней битвы, склонив голову набок, словно к чему-то прислушиваясь. У разбитых ворот Уллем остановился.
 -Однажды я уже сжигал эту факторию,- сказал он.- Я сжигал целые города.
 В тот момент Тирга, глядя на него, безоговорочно ему верила. Что-то проявлялось в нем иногда- величественное, грозное. И вообще Тирга его побаивалась. Руоль, она знала, тоже испытывал к старику весьма непростые чувства.
 Ох, Руоль, где же ты?
 Несколько дней ее потрепанный отряд приходил в себя в стенах завоеванной фактории. За это время погода основательно испортилась. Было пасмурно и ветренно, и однажды выпал первый снег. Выпал и уже не думал таять.
 Настроение Тирги было мрачным. Она размышляла о том, что делать дальше. По-хорошему пора было возвращаться на Архатах, и чем скорее, тем лучше, потому что, если, а точнее когда начнутся настоящие снегопады, обратная дорога превратится в целую нешуточную проблему.
 Но и факторию бросать просто так не хотелось. Почему-то она казалась Тирге чем-то ценным, неким рубежом, знаком грядущих побед, быть может. Конечно, это было неправильно. Фактория на самом деле им не нужна, и Тирга это понимала. Кто-то влиятельный в Верхней обязательно озаботится этим вопросом- и скорее рано, чем поздно. А им не выстоять против серъезного противника. Сила Разбойной Вольницы во внезапности.
 В любом случае, нужно уходить. И как там сказал Уллем? Сжечь? Это будет хорошо.
 Но по-настоящему ее самые тяжелые думы были даже не об этом. Как-то раз Тирга все же решилась и сказала Шартуйле:
 -Сагур, я думаю, нам нужен новый командир.
 Он посмотрел на нее в полном недоумении.
 -Какой командир?
 -Илур справится,- быстро заговорила Тирга.- Уверена, он справится. Он опытный. Да, он справится. А может быть, Руоль скоро вернется.
 -Ты о чем, госпожа?- нахмурился Сагур Шартуйла.
 Тирга закусила губу и еще ей мучительно захотелось дернуть себя за косу.
 -Я не могу, Сагур. Не могу.
 Шартуйла встал напротив нее. Кажется, он все понял, но тем не менее спросил:
 -Что не можешь?
 -Я плохой командир, вот что! Ты разве не видишь? Я не знаю, я… у меня не получается. Ты сам посмотри. Висула нет, и… как глупо! Это все моя вина!
 Сагур покачал головой. Он приподнял руки, словно хотел взять ее за плечи, но не решился.
 -Госпожа,- произнес он.- ты ведешь нас. И мы пойдем за тобой куда угодно. И мы все знаем, на что мы идем и почему. Иначе бы нас здесь не было.
 Тирга мотнула головой и все-таки схватила себя за косу. Она еще держалась, но кажется, слезы были уже на подходе.
 -Ты не понимаешь, Сагур. Так… так нельзя. Ты слишком добрый. А я… я беременная дура.
 Глаза ее широко распахнулись оттого, что она сама изумилась тому, что вот так вот просто выпалила это. И тому, что не Руоль оказался первым мужчиной, который об этом узнал. Сагур Шартуйла тоже выглядел изумленным, но, видимо, удивила его не сама новость, потому что он вдруг заулыбался во весь рот и сказал:
 -А я все думал, когда же ты откроешься.
 Тирга посмотрела на него с ужасом.
 -Ты… знал?
 -О, догадывался.
 -И многие… догадываются?
 -Да почти все,- простодушно выдал Шартуйла.- Ты не боись, госпожа, это… это же здорово! Не знаю, как и сказать. Мы всегда с тобой. И ты наш командир.
 Потом Сагур неожиданно сделался печальным.
 -Жаль, Висул уже не сможет поздравить тебя. И Руоля. Но он сказал мне недавно, что мы должны сделать все, чтобы это дитя родилось в новом мире. А я, видишь ли, поклялся ему в этом.
 Все-таки он довел Тиргу до слез, и сейчас скрывать их не было необходимости.

 Может быть, им и нужно было поторапливаться, но спустя еще несколько дней они по-прежнему были в фактории. Раненые излечивались, но некоторые из них не годились еще для дальней дороги, а кто-то и вовсе находился между жизнью и смертью. Потери отряда были значительны.
 Помимо всего прочего в эти дни велся подсчет всего, что им в итоге досталось, и решалось, что можно увезти с собой, а что оставить. Припасы фактории были внушительными. Сагур как-то сказал, что при необходимости можно было бы здесь и перезимовать, но никому эта мысль не нравилась. Тирга подумывала отправить гонца на Архатах с вестями для Илура, но пока что медлила с этим. Ей казалось, она должна лично рассказать ему о Висуле, обо всех их потерях.
 А ко всему остальному были еще пленные, и с ними тоже надо было что-то решать. Находясь в некоем отчаянии, Тирга даже решилась поговорить с Уллемом.
 -А скажи, Улемданар, что бы ты сделал на моем месте?- спросила она, намеренно назвав старика его прежним именем.
 Уллем, старательно прочитав ее вопрос по губам, заулыбался.
 -Ты в самом деле хочешь знать, что бы я сделал? Надо ли тебе идти по моим стопам, девочка? А хочешь, я лучше скажу, что я сейчас услышал? А?
 Тирга, хотя по ее коже пробежал мороз, медленно кивнула.
 -Я услышал, что ты боишься. Я услышал, что тебе больно. Ты кричишь. Или это не ты? А кто?
 Уллем затряс головой, и на миг показалось, что он сейчас опять заладит свое “зачем, Улемданар?”, но вдруг он глянул на нее ясными, умными глазами и сказал:
 -Не слушай меня. Ты умеешь быть твердой, девочка, я это знаю. Слушай свое сердце.
 Кажется, Уллем с недавних пор, когда столь явно пророчимая им смерть прошла стороной, несколько переменился. Иногда он был почти что… нормальным. Тирга, хоть он и не дал ей внятного ответа по существу, все-таки ушла от него с более легким сердцем, чем до этого.

 То утро выдалось морозным, сырым и туманным. Тирга шла через двор в сопровождении Сагура Шартуйлы и Скалота Рабаэрды. Она направлялась к дому, где содержались пленные- с холодного склада их перевели в другой, более теплый, а их раненым оказали помощь. Их хорошо кормили и вообще обращались с ними достойно. Поступили бы они так же с нами, обернись все по-другому? Но следовало помнить, что не все из пленных были наемными воинами- большинство как раз-таки не имело отношения к недавней битве. Они были простыми рабочими, к примеру, такими же грузчиками при складах, каким был в свое время Сагур. И Руоль. Шартуйла с некоторыми из них переговорил вполне себе дружественно, а после сообщил Тирге, что есть среди пленников те, кто не прочь примкнуть к Вольнице, о которой они весьма наслышаны. Им, дескать, Хребет давно опостылел.
 -Но я бы,- добавил Шартуйла,- не стал рисковать. Кто их знает?
 Тирга согласилась с ним. Вольнице нужны были люди, это так, но как узнать, что за человек к тебе приходит? А ведь в будущем это может стать настоящей проблемой. Неужели наступят времена, когда Тирге понадобится постоянная верная охрана? За нее, как выяснилось, а также за Руоля, Уллема, Илура и даже за покойного Димбуэфера Мита, которого, видно, все еще причисляют к живым, назначена немалая награда. А значит, всегда найдутся люди, которые захотят ее получить. Что ж, Тирга знала, на что шла. Знала ведь?
 Поразмышляв, она все же решила отпустить всех пленников восвояси. Включая управляющего Изнабала Хад Гра. С наказом никогда не возвращаться, но едва ли это будет исполнено. Все прекрасно понимали, что удар, нанесенный всем купцам Верхней, без внимания не останется. Да будет так; Тирга и сама не желала покоя, а сейчас у нее появилось еще больше поводов для мести. Пока же она вернется на Архатах, а фактория будет разорена и разрушена.
 Но вот теперь она шла, чтобы сообщить пленным, что они свободны. Она знала, что Сагур поддерживает ее в этом, знала, что поступает правильно, хотя насчет управляющего оставались сомнения. Да что там сомнения, душу разрывало дикое возмущение. Как можно просто так отпустить человека, виновного в гибели стольких людей, виновного в смерти Висула Дарходки?
 Но пусть сердце остается холодным. Может быть, справедливо было бы казнить управляющего, может быть, этого ждут люди, но что это ей даст? Висула уж точно не вернет. Но возможно, кто-то на Хребте увидит, что Вольница это не просто дикая разбойная банда, и они, оказывается, могут быть великодушны. Особо расчитывать не стоит, но все же.
 Тирга как раз обдумывала, что именно она скажет Изнабалу, какими вескими словами попытается достучаться до него, когда на стене прозвучал неожиданный голос:
 -Тревога!
 Тиргу как будто ведром холодной воды окатило- настолько она не ожидала сейчас ничего подобного. Она испуганно вскинула голову, а Сагур Шартуйла в это время уже бежал к деревянной приставной лестнице. Чуть помедлив, она последовала за ним, а следом за ней- Скалот Рабаэрда, который, кажется, сам себя записал в ее телохранители.
 Над заиндевелым полем, где совсем недавно разыгралась ужасная и, как это всегда бывает, внезапная трагедия, бледными слоями лежал туман. Гребень далекого холма едва угадывался в дымке. Тирга всматривалась сквозь частокол и поначалу не могла понять, что насторожило дозорного, но потом ей показалось, что она-таки заметила неясное движение. Но она все еще не была уверена- вдруг померещилось. Вдруг им всем померещилось. Это то, на что хотелось надеяться.
 -Ага, вижу,- сказал Сагур Шартуйла.- Всадники. Один… два… кажется, их много. Отсюда не видать.
 -Подымай всех,- велела Тирга, чувствуя, как горячая волна растекается внутри от живота до самого горла.- Только по-тихому. Мы готовы, но не паникуем.
 Сагур кивнул и убежал по дощатому настилу. Через короткое время народу на стене значительно прибыло. К тому времени Тирга уже ясно видела далеких неведомых всадников. Они то появлялись из-за гребня холма, то снова исчезали, и невозможно было сказать, сколько их там, но что-то- может быть, в их уверенном виде, в том, как спокойно они держались, показываясь в поле зрения- подсказывало, что Сагур прав- их там много. Но пока они не приближались и вообще особо не выказывали свои намерения, как будто были заняты какими-то неведомыми делами там, за холмом, как будто просто случайно оказались поблизости.
 Шартуйла снова подошел к Тирге.
 -Это местные,- произнес он, внимательно вглядываясь в горизонт.- Они на оленях.
 Тирга глянула на него со смешанными чувствами. Она не могла решить, что это может значить. Тем не менее она испытала что-то похожее на облегчение. По крайней мере это были не наемники с Хребта, да и появились ведь они не с той стороны, и возможно- пока всего лишь возможно,- что все обойдется.
 -И что же мы будем делать?- негромко спросила Тирга, обращаясь как бы к самой себе.- Может быть, они приехали торговать? Может, ждут какого-нибудь сигнала?
 Сагур на это лишь пожал плечами.
 -Будем наблюдать,- решила Тирга Эна Витонис.- Больше нам ничего не остается. Будем ждать. Захотят, сами откроются.
 Шартуйла кивнул.
 -Мы готовы. Расчеты на пушках,- он посмотрел на Тиргу со смутной, едва ли не робкой надеждой.- Как думаешь, госпожа… Руоль?..
 Она покачала головой.
 -Я не знаю, Сагур. Я не знаю.
 Вдруг на гребне, выныривая из тумана, как из омута, показалось сразу несколько десятков всадников; а потом еще. И еще. Вскоре весь склон холма потемнел от молчаливых и уверенных фигур. Почему-то сразу стало понятно, что это воины. А вернее сказать, перед изумленными взглядами нынешних обитателей фактории явилось целое войско.
 -Такой толпой торговать не ходят,- задумчиво произнес мигом напрягшийся Шартуйла.
 -Не ходят,- с грустью согласилась Тирга. Опять это чувство- словно падаешь куда-то. И все же странным образом в ней еще оставалась какая-то неясная, необъяснимая надежда.
 Но слишком уж грозным, слишком серъезным выглядело это чужое, незнакомое войско. Тирге вдруг вспомнились все эти городки на севере Хребта, которые они брали под началом князя Дэса Шуе. В одном из них, кстати, находился стоящий сейчас рядом Сагур Шартуйла. И Руоль. С каким чувством смотрели они тогда со стены, видя, как неспешно и внушительно разворачивается вражеское войско? Задумывалась ли она раньше о том, что чувствуют осажденные?
 Тирга посмотрела по сторонам, увидела лица своих товарищей по оружию- испуганные, конечно же, и это понятно, но не потерявшие решительности, отчаянные, храбрые и родные. Но, господи, как же нас мало!
 Время медленно текло мимо них и было похоже на этот самый промозглый, неуютный туман. Ничего не происходило. Воины на оленях несуетливо перемещались вдоль далекого склона, но ничего кроме этого не предпринимали. По крайней мере ничего явно угрожающего. Кажется, они собирались разбить там лагерь.
 Тирга подумала о том, что надо было уходить, пока была возможность, что сейчас они могли быть на пути к Архатаху, но это была ненужная, даже трусливая мысль. Все случилось так, как случилось. Раньше уйти они не могли. И нечего думать.
 -Мы в осаде,- сказала она. Какие простые слова и как много они значат.
 Сагур хмуро свел брови- он это понимал даже лучше нее.
 Какое-то время Тирга размышляла, не выслать ли кого-нибудь к нежданным пришельцам, но потом отмела эту мысль. Слишком свежа еще была рана от потери Висула Дарходки.
 -Пусть они сами делают первый ход,- негромко проговорила она.- А мы ждем.
 С этими словами Тирга отвернулась от стены и посмотрела с высоты через всю факторию. С южной стороны, там, где из-за горизонта вздымались голубые вершины Великого Хребта, имелись еще одни ворота. Вот только дозорные с той стороны донесли, что и там перемещаются в отдалении группы всадников. В любом случае было сомнительно, что кто-либо сможет покинуть факторию незамеченным.
 -Мы ждем,- повторила Тирга.

 Она проторчала на стене до темноты, забыв обо всем- о пленниках, которых собиралась отпустить, о еде, хотя Скалот и Сагур несколько раз настойчиво упрашивали ее спуститься, поесть и отдохнуть; даже мысли о нерожденном Шагреде словно бы отошли в сторону, превратились в тихий шепот. Но когда серый, холодный день медленно растворился в ночной тьме, она почувствовала, что силы покидают ее. Сейчас нельзя!- вяло обругала она себя. В темноте-то они как раз и могут…
 -Ты ступай, госпожа,- произнес Сагур Шартуйла.- Ступай. Мы покараулим.
 Тирга огрызнулась едва ли не со злостью, но спустя еще какое-то время все же позволила себя увести. После чего без аппетита, не чувствуя вкуса, съела миску похлебки. Напряжение, не оставлявшее ее весь этот день, сделало ее тело тяжелым и каменным, напряжение глухо стучало в висках, а мысли стали тягучими и вялыми. А потом Тирга всего лишь на секундочку закрыла глаза, но когда открыла их, исполненная внезапной тревоги, за маленьким окошком в ее комнате уже снова был неизменный серый сумрак.
 Проспала!- ужаснулась она, вскакивая так стремительно, что в глазах потемнело.
 Уснула Тирга в одежде и даже не разувшись, а сейчас заметалась по комнате, злая и испуганная, выбежала на двор, остановилась, тяжело дыша, глядя на стену. Ей понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что, похоже, все спокойно, и к утру мало что изменилось. Люди по-прежнему были на стене, правда уже не в таком количестве. Дозорные, зябко переминаясь с ноги на ногу, наблюдали за тундрой; кто-то, напротив, дремал, привалившись к частоколу. Утро выдалось все таким же пасмурным и холодным, вдобавок налетал порывистый ледяной ветер, сметая островки снега с пожухлого поля, но хоть тумана сегодня не было. Тирга, неосознанно морщась, поднялась по приставной лестнице и первым делом выглянула за стену. Воины, если это и вправду были воины, никуда не делись, демонстративно держась на виду. Сейчас они все были видны как на ладони. Они поставили свои конусообразные палатки, и- Великий Господь- как же их было много!
 Тирга нашла Скалота Рабаэрду, который наблюдал за равниной, хлебал горячий отвар из кружки и хмурился из-под натянутой до самых глаз куцей шапки. За последние дни отношение Тирги к нему значительно переменилось. Самым главным и удивительным было чувство, что она может доверять этому в целом какому-то неприятному на вид человеку.
 -Что-нибудь произошло?- спросила Тирга. Говорила она полушепотом, потому что рядом со Скалотом, свернувшись калачиком, закутавшись в тулуп, спал Сагур Шартуйла. Ни ветер, ни морозец, по-видимому, не мешали ему, он даже похрапывал, но как только Тирга заговорила, Шартуйла открыл глаза.
 -Чего они ждут?- чуть ли не с обидой отозвался Рабаэрда.- Чего хотят?
 Тирга покачала головой в тревоге и смятении.
 -Может, это кочевники? Они же тут везде кочуют?
 Сагур Шартуйла прокашлялся.
 -Думали мы уже об этом,- сказал он.- Только не шибко вот похожи. Где женщины? Где дети? Руоль еще говорил, при них должны быть большие стада оленей, ну или где-нибудь поблизости.
 -За холмом?- предположила Тирга, понимая, что выдает желаемое за действительное.
 -Это рать,- произнес Сагур с уверенностью, которую они все так или иначе могли с ним разделить.
 -Но…- Тирга озадаченно глянула на пологую возвышенность.- Их требования?.. их действия?.. Что-то же они должны делать? Они же не могут просто так сидеть там и все?
 -Они чего-то ждут,- сказал вдруг Скалот Рабаэрда.- Могу поклястся, они чего-то ждут.
 -От нас?- спросила Тирга.- Ждут чего-то от нас?
 -Может, и нет. Я не знаю, как там у них что.
 -Тогда и нам остается только ждать. Ничего не изменилось.

 И они ждали весь этот день. А потом следующий. И еще один. И все это время ничего не происходило. Незваные гости основательно расположились на склоне холма и были заняты своими неведомыми делами, будто и не существовало рядом никакой фактории. А ведь гости, это как раз мы, подумала однажды Тирга, они-то дома. А следом пришла мысль, которая ее удивила: ее Шагред, еще не рожденный, но уже живой и любимый, наполовину принадлежит к этому народу. И Тирга как-то по-новому взглянула на грозных кочевников. Ей и раньше не хотелось видеть в них врагов, а теперь она буквально была готова молиться на это. Но какие были основания для надежды? Чего же им на самом деле нужно? Не раз и не два Тирга задумывалась о том, чтобы отправить-таки кого-нибудь к ним да и выяснить уже наконец хоть что-то. А может, и без того поредевшему отряду просто позволят уйти? Но каждый раз, взвесив все, отказывалась от подобной затеи. В конце концов, это они пришли к нам, а не мы к ним. Значит, им все-таки что-то нужно.
 Напряжение достигло какой-то точки и замерло на ней. Дозорные, само собой, оставались на стенах, но большинство вспомнило, что есть повседневная жизнь. Сагур сказал как-то, что если их решили заморить голодом, то явно просчитались.
 -Продуктов,- сказал он уже не впервый раз,- нам хватит хоть до конца зимы.
 Тирга и сама это знала. Сейчас ее волновало совершенно другое.
 -Они вообще враги или нет?- спросила она, прекрасно понимая, что однозначного ответа не получит.- Как они настроены? Как это узнать?
 Тирга навестила Уллема- то ли за советом, то ли просто проведать и поговорить,- однако старик в это время оказался как-то особенно невменяем. Он смотрел на нее, хихикал, качал головой и нес какую-то чушь, а напоследок выдал:
 -Правда, здесь много дорог? Так много. Очень много. Бывает, они сходятся. И расходятся. Бывает.
 Что я вообще с ним нянчюсь?- подумала Тирга, расстроенная и раздосадованная, зная при этом в глубине души, что судьба Улемданара ей небезразлична.
 Она навестила пленников, как могла, попыталась успокоить их. Изнабал Хад Гра встретил ее некими заносчивыми словами, которые она, чтобы не выйти из себя, постаралась пропустить мимо ушей. Видя, что Тирга не обращает на него внимания и даже не смотрит в его сторону, бывший управляющий перешел к невнятным мольбам и посулам.
 -У нас возникли некоторые… вопросы, которые надо уладить,- сказала Тирга, обращаясь ко всем сразу,- а после этого вас отпустят. Даю слово.
 Изнабал, видимо, призадумался, что это за вопросы такие. Скажем, не пришла ли подмога с Хребта? Он притих и отошел в сторону, но перед этим позволил себе многозначительно хмыкнуть.
 -Ежели что, я готов сражаться вместе с вами,- сказал вдруг кто-то.
 И новые голоса:
 -И я! Я тоже!
 Тирга замерла на пару мгновений, а потом, в сопровождении своих людей, направилась к выходу.
 -Я подумаю,- произнесла она прежде чем выйти.

 Но как бы ни тянулось, выматывая душу, ожидание, оборвалось оно, как всегда, внезапно и резко.
 Ближе к вечеру, через несколько дней от начала осады, Тирга снова услышала этот страшный клич:
 -Тревога!
 И словно бы не было всего этого мучительного, беспокойного, но тягучего времени. Казалось, прошло лишь несколько мгновений, а все, кто мог, уже снова были на стене и снова напряженно вглядывались вдаль.
 И надо же, именно сегодня, с самого утра Тирга чувствовала себя как никогда разбитой и печальной, и ее тошнило. Ох, Шагред, Шагред… Она переглянулась с Сагуром. Что-то начиналось. По открытому, желто-серому, местами заснеженному полю к воротам фактории приближались три всадника. Ехали они неспешно, как и положено переговорщикам, а Тирга не сомневалась, что услышит вскоре какие-нибудь требования. Что ж, по крайней мере это было ей понятно.
 -Тот, что в центре,- на коне,- сказал вдруг Шартуйла и подался вперед.- Это же… кажись…
 Сердце Тирги споткнулось, бухнуло в груди, заметалось тревожной птицей.
 -Руоль,- не то вздох, не то рыдание.
 Шартуйла повернул к ней раскрасневшееся, мгновенно озарившееся лицо.
 -Это он! Это он, чертяга!
 Тирга ухватилась за что-то; ноги едва держали ее. Боже… убью тебя… я убью тебя, слышишь?
 -Открыть ворота,- промолвила она и повторила для надежности, потому что голос ей изменил:
 -Открыть ворота.

 Всадники- двое на оленях и один на лошади- помедлили, но все-таки въехали на истоптанный и изъезженный до голой земли двор. Остановились, с опаской и любопытством глядя по сторонам. Это был Руоль, с трудом узнаваемый в этой своей необычной новой шапке и шубе, но это был он, и сейчас лицо его менялось, медленно вытягивалось, по мере того, как он осознавал, что видит знакомые лица.
 -Ру… Руоль,- всхлипнула Тирга, с трудом оторвавшись от деревянной лестницы, в которую вцепилась так, что костяшки пальцев побелели.
 Руоль покачнулся в седле. После этого он что-то сказал на родном языке, и два воина- кочевеника, остановившиеся чуть позади него, переглянулись между собой. Руоль неловко спрыгнул с лошади.
 -Тирга…- потерянно прошептал он,- как же… откуда?
 Как будто несмело, не до конца веря происходящему, они приблизились друг к другу, застыли на секунду- и обнялись. В стороне от них Сагур Шартуйла расплылся в улыбке до ушей. Скалот Рабаэрда стянул шапку с лысой головы и провел по лицу ладонью. Неожиданно его толкнул в бок старый Уллем, оказавшийся здесь же.
 -Я говорил, малец, что бывает по-всякому? Бывает, это точно.
 Скалот глянул на него озадаченно и ничего не ответил.
 -Но как же? Как?- сбивчиво говорил Руоль, не выпуская Тиргу из объятий.- Я же… я не знал. Я думал…
 -Где ты был?- сквозь внезапные слезы спрашивала Тирга.- Так долго?

 -Эттук, Тохай, все хорошо. Это… друзья,- такие слова сказал Руоль своим людям прежде чем спрыгнуть с лошади.
 Позже Эттук вернулся с этой вестью в лагерь луорветанов, а другой калут- Тохай- остался с Руолем и сейчас настороженно сидел в уголке в битком набитом доме, а все вокруг говорили на неведомом языке Высоких, перебивая друг друга, взрываясь смехом и чуть ли не криком, и это было похоже на бессмысленный птичий галдеж, когда к приходу Тепла улы возвращаются к реке Ороху. Помимо всего этого здесь как-то странно пахло, и даже духи не хотели находиться в этом месте. Тохаю тоже хотелось вырваться на простор, он чувствовал себя одиноким и потерянным, но не мог покинуть Руоля. В конце концов именно ему придется сражаться, встать на защиту своего командира, если что-то пойдет не так, и Тохай не подведет. И совершенно не имеет значения, что ему страшно.
 Руоль же не подозревал, о чем думает его калут, если честно, он слегка о нем позабыл. Дом, где они находились, был довольно просторный, но сейчас здесь сделалось тесновато.
 -Я был немного занят в другом месте,- говорил Руоль.- Я спешил, но… задержался. Но… я думал встретиться здесь с управляющим, как там его?
 -Он позвал вас на свою защиту?- спросила вдруг Тирга Эна Витонис.
 Руоль посмотрел на нее.
 -В Баан- Сарай,- медленно проговорил он,- пришла такая весть. Я узнал, как только вернулся туда. Поэтому…
 Он обвел всех решительным, настойчивым взглядом.
 -Послушайте, я не собирался никого защищать,- сказал он.- Я ведь подозревал, против кого понадобилась помощь. Сказать по правде, я собирался забрать факторию.
 Руоль с некоторым изумлением покачал головой.
 -Не ожидал, что… что ничего не придется делать.
 Ранее он узнал о гибели Висула Дарходки и других своих товарищей, обо всем, что произошло здесь, у ворот фактории.
 -Жаль, что я не пришел раньше.
 На несколько мгновений все замолчали, вспоминая павших.
 -А ведь я никогда об этом не думал,- громко заговорил Уллем, разбивая печальную тишину.- Ну, знаешь… набрать войско из местных. Это… умно, наверное… если удастся с ними совладать. Не пойму только, меня это радует или нет? Слишком много голосов, слишком. Зачем?.. Но твой… этот… Димбуэфер был бы доволен. Или нет.
 Руоль и Тирга смотрели на старика, и взгляды их были чем-то похожи. Задумчивые и слегка хмурые. Все, находящиеся в доме, понимали, что наступают значительные перемены, но во что это в итоге выльется? Никто бы не взялся предсказать. Появилась новая, незнакомая, неиспытанная, но внушительная сила. Чем-то все обернется?
 -Но я вам так скажу,- едва ли не весело добавил Уллем,- я рад, что я здесь. Что все еще здесь. Может, и увижу чего.

 Только поздней ночью Тирга и Руоль смогли остаться наедине друг с другом. Тирга поселилась в домике, на удивление маленьком, но уютном, где раньше жил управляющий.
 -Не могу поверить,- сказала она.- Если бы я только знала, что это ты. Столько… столько всего произошло.
 -Слишком много,- согласился Руоль.
 На столе рядом с кроватью горела единственная свеча; тени колыхались на потолке и по углам. В соседней комнате мирно потрескивала печурка. Руоль подумал, что давно уже ему не было так хорошо и спокойно. Спасибо тебе, дух огня.
 -Иди сюда,- сказал он.
 Обнял Тиргу, прижал к себе, как величайшее сокровище, поцеловал в губы- сначала осторожно, а потом со всей страстью. А потом и вовсе нетерпеливо, скидывая одежду с себя, с нее.
 -Руоль, я…
 -Ты?..- он коснулся ладонью ее живота.- Ты? Боже мой, Тирга!
 -Думаю, это будет мальчик.
 -Мальчик,- бездумно повторил Руоль, потому что огромное изумление поглотило все его мысли.
 Тирга подняла голову и пристально посмотрела на него в неверном свете одинокой свечи.
 -Его будут звать Шагред. Шагред Вит.
 Мягкая улыбка коснулась ее губ, когда она произносила это имя, но взгляд по-прежнему был настойчивым и пытливым.
 -Шагред,- повторил Руоль.
 На миг ему показалось, что ноги, которых он почти не чувствовал, отрываются от пола. Какое странное чувство.
 -Господи, Тирга,- произнес Руоль севшим голосом, как будто вдруг очнувшись,- это же… Я люблю тебя!
 -Наш Шагред,- улыбка Тирги стала открытой и счастливой.- Я люблю тебя, Руоль. Больше никогда не бросай меня.
 -Больше никогда,- пообещал Руоль, даже не задумываясь, верит ли сам в это или нет. Сейчас важным был только этот момент.

 Под утро они все еще не спали. Это был не самый простой день для всех них, но сон не шел. Руоль легонечко гладил живот Тирги, и то и дело губы его растягивались в мечтательной улыбке. Они бессвязно шептали друг другу всякие нежности, а после лежали, расслабившись, и говорили обо всем на свете. О прошлом и о будущем. О своем сыне. О себе. Постепенно разговор начал касаться самых разных, но насущных вещей, в том числе и не самых приятных.
 -Ты действительно хочешь их отпустить?- спросил Руоль, имея в виду управляющего и остальных пленников.
 -Да,- просто ответила Тирга, хотя и слегка напряглась при этом.
 -Хорошо,- сказал Руоль, немного помедлив.
 После этого что-то изменилось в атмосфере между ними. Свеча догорела, а за маленьким окошком еще не начало светать; они лежали в темноте, в тепле, уюте, обнаженные, под мягким одеялом, но словно бы коснулось их одновременно некое ледяное, зимнее дыхание. Мир никуда не делся, мир со всеми своими проблемами по-прежнему был вокруг них, и теперь они о нем вспомнили.
 -Твои люди,- произнесла Тирга спустя какое-то время,- их так много.
 -Это калуты Аки Аки, я рассказывал. И это только малая часть. Я хочу поднять всех луорветанов.
 -Почему ты ничего не сказал об этом?
 -Я не знал, получится ли.
 -Ты должен был сказать.
 -Может быть. Прости. Но мне надо было разобраться самому.
 Во вновь наступившей тишине было слышно, как где-то в доме догорают в печке поленья. Руоль обнимал Тиргу, собираясь с мыслями.
 -Но теперь-то все будет по-другому,- наконец заговорил он.- Ты только представь, какая у нас появилась сила! Мы больше не беглецы и не разбойники, нам не нужно убегать и прятаться.
 -У нас?- задумчиво проговорила Тирга.
 -Что? Ну конечно, у нас. Мы поведем их на Хребет, и кто знает… во всяком случае, с нами не смогут не считаться. Это та сила, о которой говорил Димбуэфер. А ты слышала сегодня Улемданара? Он тоже это знает.
 По участившемуся дыханию Тирги Руоль понял, что ей есть что возразить.
 -А что они сделают… со школами, с больницами, с обителями?- спросила она странно изменившимся голосом.-Как они остановятся, если и в самом деле их некому будет остановить? Остановятся ли они, когда придет время? Прости меня, прости…
 Руоль, несколько удивленный и задетый, приподнялся на локте, пытаясь в почти полной темноте разглядеть ее лицо, ее глаза.
 -А что происходит сейчас?- с горечью сказал он.- Что Великий Хребет делает сам с собой?- он покачал головой, чувствуя боль и досаду.- Тирга, это ведь мой народ. Мы не дикари. Я хотел… хотел, чтобы у нас был шанс. А теперь он есть.
 -Ох, Руоль, не слушай меня. Я не имела в виду… Я рада на самом деле… наверное… я не знаю… Руоль, я все понимаю, только…
 -Только ты не хочешь, чтобы твой дом был разрушен руками чужаков,- произнес Руоль, и голос его был неожиданно холоден.
 Тирга замотала головой.
 -Нет! Ты знаешь, ты же знаешь, я сама поклялась, что не успокоюсь, пока…- голос ее пресекся на несколько мгновений.- Но я поняла одно: я хочу, чтобы Шагред рос в другом, не таком, как сейчас, мире.
 -И он будет таким.
 -А каким он будет?
 -А каким он будет…- задумчиво повторил Руоль,- это мы должны решить сами.
 Руолю почему-то казалось, что все должны обрадоваться, видя, чего он добился за столь короткое время. Что за детская наивность? Но ведь это действительно была победа, разве нет? А сейчас он не мог понять, что испытывает. Разочарование? Наверняка оно присутствовало среди других сложно смешанных чувств.
 -И неужели мы не сможем решить?- добавил он, и ненужные, ничего не значащие слова его повисли в воздухе.
 В тишине Руоль слушал сбивчивое дыхание Тирги; в комнате, кажется, слегка похолодало.
 -Я… выбрал эту дорогу,- вполголоса произнес он, осторожно, как что-то хрупкое наощупь, подбирая слова.- Думаю, мы все ее выбрали.
 Совершенно не те слова, не те разговоры. Зачем?- как сказал бы Улемданар. Рассвет уже не за горами. Руоль и Тирга лежали, обнявшись, а над ними, словно осенний дождь, незримо лилась печаль. Откуда ты взялась, непрошенная тоска? Почему отбрасываешь свою долгую тень даже на самые счастливые моменты?
 Никто не ответит.
 -Помнишь, ты рассказывал о… о той девушке?- спросила вдруг Тирга шепотом, и Руоль почувствовал, как слегка напряглось ее тело.- Знаешь, мне однажды подумалось, что ты уехал к ней. Глупо, правда?
 -Не к ней,- сказал Руоль.- Но я ее видел.
 Тирга совсем замерла.
 -Она больше не принадлежит нашему миру. Она шиманка. У нее даже имя другое.
 Он помедлил, стараясь подавить невольный вздох.
 -Это для меня ничего не значит. У меня есть ты.
 Руоль и сам не знал, правду он сказал или нет. Вся ли это была правда? Он не смог бы признаться даже самому себе.
 -Нет,- добавил он,- теперь у меня есть вы. Ты и наш сын.
 -Обними меня крепче, Руоль.
 Под темным крылом печали мы прячемся от холодного мира, растерянные, как заблудившиеся в лесу дети, и ищем хрупкий покой.

 Двадцать лет спустя Руоль, вспоминая Тиргу, испытал ту же самую застарелую тоску. Или это было только эхо.
 Ну правильно, подумал он, глядя на разбитую горную дорогу. Все правильно.
 Где-то в этих местах в последний раз он виделся с Тиргой. С ней и со своим маленьким сыном. Здесь они простились.
 Руоль часто вспоминал о них, но именно по дороге в Верхнюю воспоминания становились особенно болезненными. Если бы он слышал слова, которые однажды произнес старый Уллем, то, верно, согласился бы с ним. Дороги сходятся и расходятся. Так бывает.
 Но когда это началось? Когда возникла эта маленькая трещинка между ними? Может быть, той смутной ночью в фактории. Может быть, раньше.
 Стоит ли сожалеть о былом? Жизнь меряет по-всякому. И разве не обрел он в конце концов свое тихое счастье? Так на что жаловаться?
 Руоль встряхнулся, отгоняя от себя тени прошлого. Горы вокруг. Ужасная дорога, просто ужасная. Хорошо, хоть дождя нет. Ближе к вечеру должны добраться до деревеньки- как ее?- Радужная. Там уже будет полегче, там и до Верхней рукой подать. Деревенька, кстати сказать, в свое время пережила немало. Руоль хорошо помнил это жестокое время, но не любил о нем вспоминать. Время первых набегов луорветанов, время битв. Сейчас-то уже все успокоилось. Правда, все понимают, что это только затишье. Мы только на полпути, подумал Руоль с неожиданной для самого себя решимостью. Хребет однажды падет. Это не то, чего на самом деле хотела Тирга Эна Витонис, что бы она ни говорила. Она так и не смогла это принять. Тирга играла в свою месть, но реальные перемены ее пугали. А может, и нет, и он всего лишь неосознанно пытается убедить и оправдать себя. Может быть, все не так. Какая разница, из-за чего произошел раскол? Причин на самом деле было множество.
 Хватит думать об этом.
 Кое-где среди старых сосен и в заросших кустарником щелях стлался молочно- белый туман, а далекие вершины исчезали в голубоватой дымке, но утренние лучи уже озаряли чистый небосвод, и день, судя по всему, обещал быть погожим. Руоль, сидя верхом на ороне, смотрел вдоль крутой горной дороги, при этом он сильно щурился и все равно мало что мог разглядеть. Зрение стало совсем ни к черту. Да оно и не важно, подумаешь. Что надо- увидит, а если не увидит, то и не надо. Привык уже. Сейчас Руоль не столько смотрел, изучая давно известный маршрут, сколько был поглощен своими мыслями. Если уж на то пошло, боли в ногах беспокоили его гораздо сильнее. Что ли это старость незаметно подкрадывается? А ведь Руоля, забавно даже подумать, многие считают великим шиманом. А сам он? Если честно? Руоль никогда не думал о себе, как о каком- нибудь князце навроде Аки Аки, и уж тем более как о шимане. Однажды он поспорил с Кырой, которую, наверное, только он мысленно все еще звал Нёр.
 -Какой из меня шиман?- говорил он тогда.- Я ведь даже духов не вижу. Очень давно они пропали для меня. Никому не говорил, только тебе. Я молюсь, приношу жертвы и, возможно, верю в них, по крайней мере хочу верить, но…
 -А ты видел хоть раз, чтобы Тары- Ях камлал?- перебила Кыра. Уж она-то была настоящей шиманкой, никто бы не усомнился.
 -Пойми,- продолжила она,- ты шиман. Люди видят это в тебе. Просто твоя сила в другом. Помнишь, я как-то сказала тебе, что ты можешь стать шиманом? Разве я ошиблась? У тебя великая мечта, и люди идут за ней.
 А моя ли это мечта?- грустно подумал Руоль тогда. Кто я вообще такой?
 Нёр, вернее, Кыру Руоль не видел несколько лун, а великого шимана Тары- Яха уже много зим. Едва ли он все еще жив, хотя о Тары- Яхе разве можно сказать что-либо наверняка? Обычно, когда шиман уходит, об этом узнает вся мора, здесь же- ни слуху, ни духу. И Кыра загадочно молчит. А Тары- Ях как будто все еще где-то здесь, рядом- в разговорах людей, в их живой и светлой памяти. Вот это и есть настоящий великий шиман.
 Руоль немного посторонился, пропуская всадников из своего отряда. Улыбнулся и кивнул Ургину, который хотел было остановиться, но, подчиняясь безмолвному жесту отца, проехал мимо. Руоль посмотрел ему вслед. Скоро ты станешь совсем взрослым, сын. Какую же ношу я взваливаю на твои плечи? И это происходит прямо сейчас. Это происходит с самого твоего рождения.
 Что это за утро такое? В голове крутятся и крутятся непрошенные мысли. Тревога за Ургина, поблекшие воспоминания- все вперемешку. Руоль вздохнул. Впереди Верхняя, впереди Средняя. Вот еще заботы. И как обо всем этом не думать, как не переживать? Что у нас, к примеру, в Средней, помимо того, что сейчас там сосредоточено будущее всех луорветанов, всего Хребта, а значит, и всего мира? С той давней поры, когда бесследно исчез злополучный Пресветлый князь Савош Луа, а следом за ним княжна Литанилла с маленьким княжичем, все в городе городов шло наперекосяк. В последнее время популярной стала версия, что князь Средней самолично провернул аферу со своим исчезновением, мол, было у него слишком много долгов, сверх всякой меры он наворовался или что-то там еще- причин можно придумать сколько угодно. Так ли было на самом деле или нет- совершенно неважно. Но самый большой город Великого Хребта до сих пор шатается, как гнилой зуб. Сейчас в Средней, как известно, правят князь Хар Тоскад Перевертыш, Слышавшие и вездесущие бояре. И ни у кого из них нет власти, которой они хотят для себя, как, соответственно, нет и согласия. И где-то при князе, которого даже не называют Пресветлым, крутится старый приятель Руоля- боярин Халимфир Хал. Но Халим ничего не знает об Ургине, и пусть лучше не знает. В такое время мало кому можно по-настоящему довериться, а Халимфира Руоль не видел уже много лет. Люди, которых ты знал когда-то, становятся незнакомцами. Что говорить, если, оглядываясь в прошлое, мы порой не можем узнать самих себя.
 -То! Вперед!- воскликнул Руоль, отправляя своего орона вслед за отрядом.
 Мы плывем, как игрушечный кораблик по непокорной реке времени, минуя пороги и тихие заводи, меняясь, как меняются времена года, города и даже вечные горы, отражаясь светом или тьмой в чьих-то жизнях и исчезая из них, или пытаемся отразить себя в жизнях будущих, еще не пришедших, а после всего становимся воспоминаниями, песней у костра в зимнюю ночь, и все идет своим чередом.