Негоцианты

 Олег Скворцов с Витей Ирецким и Геннадием Андреевичем Крючковым торгуют грибами на рынке. Были в лесу два дня и большинство грибов зачервивело. Серушки даже успели покрыться слизью и их слежавшиеся пластины потемнели. Место на рынке стоит не дёшево, дорога до грибных плантаций и обратно, другие расходы, связанные с поездкой... Хоть бы половину издержек оправдать! В основном подходят пожилые тётки. Долго думают, рассматривают гриб и просят разрезать. У Скворцова голос зычный, он привык говорить громко, будто в лесу
 - Откуда ж я возьму нож? В метро с ножом нельзя! Вот, есть вилка, смотри - тычу и прокалываю ножку гриба, видишь - никто не вылезает! Они чистые!
 Затем он берёт подосиновик-переросток, величиной с большую тарелку, осторожно надламывает край и  смотрит. Оттуда , извиваясь выползает жирный червяк.
 - Куда! Ну-ка назад! Назад!
 Под хохот своих товарищей, он засовывает червяка обратно. Грибы слежались, слиплись и выглядят совсем нехорошо. Никто не покупает. Тётки , постоянные покупательницы наших негоциантов, равнодушно проходят мимо.
 Чуть поодаль от них, в том же ряду, расположились мужики из-под Пскова. У них четыре огромные корзины с отборными белыми боровиками. Хоть и не очень бойко, но боровики у них берут. Тут Витя окинул рынок мрачным взглядом, вытащил из своего, видавшего виды рюкзака, здоровенную флягу и сделал несколько гулких глотка. Затем он произнёс многообещающим тоном, будто собирался вывести из-за пригорка запасной полк.
 - Сейчас я покажу вам фокус-покус...
 Неторопливо снял болотные сапоги, размотал портянки из шинельного сукна, не стираные со времён рейдов Первой Конной Армии и расстелил их на ящике из-под картошки. После этого положил на сукно три кучки, каждая из трёх грибов. Вдоль прилавков волнами поплыло вонище, смешанное с запахом, отдалённо напоминавшим аромат очень хорошего сыра и прелых листьев в осеннем лесу. И тут началось что-то непонятное...
 Подошла пожилая женщина с корзинкой и купила две кучки. За ней вынырнула из толпы другая, третья.Они не рассматривали и не ощупывали грибы, как обычно, а покупали сразу, не капризничая и не торгуясь, брали на глазок, по несколько кучек. Мигом собралась очередь. Молодые, средних лет, старые - все женщины! Геннадий Андреевич с Олегом Скворцовым тут же пододвинулись  к Ирецкому с двух сторон, подтянули свои корзины и принялись помогать ему, водружая на "скатерть" кучки из своих же корзин, потому что корзины Ирецкого уже опустели.
 Мужики смотрели теперь на Ирецкого, будто на пророка, а тот, степенно и не спеша отвернулся, достал свою флягу и, основательно приложившись, сделал шаг к друзьям, готовый к продолжению подвигов. В движениях и осанке Витюши Ирецкого появилось что-то величественное, а выражение лица прощало человечеству его вековые грехи.
 Боровики Псковитян теперь никто не покупал. Всё, что вынесли на рынок трое небритых фокусников-грибников, разошлось мгновенно. Это при том, что эти трое свои сплющенные и зачерствевшие волнушки, а также червивые подосиновики и подберёзовики продавали по восемьдесят рублей за килограмм, тогда как сказочно красивые боровики Псковитян шли только по шестьдесят.
 Вот один из них подходит к Ирецкому и говорит:
 - Слушай, браток, возьми наши грибы по пятьдесят, а продашь дороже. Смотри как у вас берут!
 - Видишь ли, друг, мы уже всё продали и что-то не очень хочется торчать здесь. Но если отдашь нам по тридцать за килограмм, может и возьму.
 Все четыре корзины со своими боровиками Псковитяне вывалили на расстеленный на асфальте рынка плащ, взяли приблизительную их стоимость, которую отсчитали негоцианты и уехали восвояси. А эти три баламута теперь осваивали рыночные отношения. На дворе стоял сентябрь 1991 года...