Подборка

Свидетельство о публикации №219052501094
Настоящим свидетельствуем, что литературное произведение «Публикация в журнале 2 часть» было обнародовано на сервере Проза.ру 25 мая 2019 года. При этом было указано, что его автором является Валентина Душина.
Адрес размещения произведения: http://proza.ru/2019/05/25/1094
Обнародование литературного произведения на сервере Проза.ру в соответствии со статьей 1268 ГК РФ было осуществлено на основании Договора, который заключили Душина Валентина Николаевна и ООО «Проза». Авторские права на произведение охраняются законом Российской Федерации.
Единый номер депонирования литературного произведения в реестре: 219052501094.

Генеральный директор
ООО «Проза»

Д. В. Кравчук
Свидетельство о публикации действует в электронной форме, распечатывать его не требуется

Приложение: текст произведения в первоначальной редакции
Публикация в журнале 2 часть

Путь Божьей Матери

Просыпалась Господня Матка,
Пробиралась лесом дремучим.
Где малина медвяно-сладка,
У ручьёв стояла гремучих.
Набирала в ладошки водицы
Изумрудные, чистые струи.
И поила щенков волчицы,
Потерявших мать после бури.
Из цветов и трав Керемети
Заплетала в венок бессмертник.
Чтоб смирялся дикий кочевник,
Древний крест с тем венком приметив.

***

Разгораясь, краснеет восток,
И берёз белоствольная чаща
Озаряется светом дрожащим,
Вверх, к ветвям, поднимается сок.
Лес встаёт, словно Лазарь из гроба,
И, оттаяв, земная утроба
Пахнет гнилью и прелой травой.
Год за годом проходят, не слышишь
,Но смеёшься, и плачешь, и дышишь,
Опьянённый капризной весной.

***

К Богу лицом,не славословя пороки и слабости,
Словно резцом,взгляд выбирает малости.
Старуху с горбатой спиной,
во взгляде её ни печали, ни бед...
Синь, как та, что колышется надо мной,
Переходящая в ослепительно белый свет.
Мысль её недосягаема ни сердцу моему, ни уму...
Родина пахнет травами в её деревянном дому.
В этом яростном мире
ветер её сечёт – со всех четырёх сторон!
Божия Матерь в порфире плачет с ней у икон.
Дарьюшка зовут её, Танюшка?
Кто уже разберёт...
Сотку суёт девчушка, – примет всё, что ни пошлёт
Мир, простота, Господь....
так и меня никто не спросил и уже не спросит:
как ты живёшь?
Я рада, что не спалила дом и не убила детей.
Сучья пора! Рожаешь, падаешь и встаёшь...
Тенью бреду меж живущих, нету меня мертвей.

***

И дерево ветвями, как и птица, пролилось в небо. Ангельские лица в глазу, а это едут лесорубы, их голоса про-стужены и грубы. И, крупной дрожью сотрясаясь, лес кричит, железной поражённый мощью. И в смерти, и во сне как побратимы... бригада вся промыта хлебной вод-кой, и вот земля им показалась лодкой. И им бы плыть, как плыли пилигримы средь света белого и непролазной ночи. Но Бог сказал, что рано. Смежил очи, заставку туч ввернув перед собой. И чудо уподобилось прибою!

Ручки, ножки – человечек

Ручки, ножки – человечек,
На рубашке борщ вчерашний.
Напрочь память потерявший,
Коротает тихо век.

Перевёрнутое небо,
Под ногами облака.
Не единым, помним, хлебом
Живы звёзды и река.

Во вселенской круговерти
Что ни вздох, то ближе к смерти.
Старость есть, проклятый быт,
Есть болезнь, которой сбит.

Жив забор, кусты и брёвна,
Голова быка и овна.
С Богом! – дед мне машет вслед,
Никого у деда нет.

Распятие плоти и духа...

До чего же мой дух убог,
Не жена я, а Храм печали.
Богородица пишет лубок,
Чтоб на царствие уповали.

Погребают мыши кота,
Змей хоронится в пышном древе...
Безыскусная простота,
Улыбнулся младенец в чреве.

Распинают на дыбе простор,
Загоняя тоску под веки,
В никуда увозит мотор
От ночных дверей дискотеки.

Где-то ждёт молчаливый дом,
Слеповато щурит оконца.
Я, да ты, да Господь – втроём
Ожидаем восхода солнца.

Стихла плоть, плоскогорья душ
Задевают листвою ветки.
Простодушен язык, как уж,
Дождь кладёт на глаза монетки.

***

Этот сказ про глухие дороги,
Про великий и яростный мир,
Про убогие хатки, остроги,
Голубей незатейливый пир.

Домотканой простёган основой,
Он – до боли сердечной –
Суровой
Среднерусской манит пестротой.

Тихий полдень прозрачен и ласков,
И коровы идут средь подпасков,
Раздувая литые бока.
И блестит в отдаленье река.

***

Эй, служители муз и скрипок,
В небе Бог расстелил холсты,
Переносит людей, как рыбок,
Из сияющей пустоты.

Населяют насельники избы,
Из трубы дымка завиток,
И Иуду качают в зыбке
В откровенье библейских строк.

Неопознанным средь утиля
Чуть заметен остов креста,
И ягнёнка ещё не убили...
Мать целует младенца в уста.

Ночь выходит в глубоком гриме,
Зажигает луны фонарь,
Зацвели иммортели в Риме,
А в России метёт февраль.

Средь нетронутой белизны
Огоньки – словно капли клюквы,
На линованные листы,
Как букашки, сползают буквы.

Над землёй завис снегопад,
Снег шуршит на полях дневника,
Ощущаю души распад,
Прожигает взгляд двойника.

Только белый-пребелый цвет
Да немощный, беззвучный плач,
По снегам идёт Назарей
К тем, кто сердцем чист и горяч...

Неоконченная зимняя поэма

«Стелила снежную постель
Мне белая зима.
Крутила снега карусель
От зорьки до темна.
Запорошило всё вокруг,
Не разглядеть ни зги.
Ни глаз, ни лба, ни губ, ни рук...
Хрустят одни шаги».

Зима рычала в затяжном угаре,
Роились вихри, как исчадья зла.
И вьюга на рассвете, как в кошмаре,
Снегами на поля мои легла.

Снега, снега и вечность между нами,
Снежинки, задевая, шелестят.
И голуби над русскими крестами,
Над храмами озябшие летят.

Ушли в пустыню саженцы и реки,
Сбежали от безмолвья и простуд.
Лишь я – одна – прикована навеки
К пустотам – видно, мой напрасен труд.
Но в строчки собираются слова,
И оживает плоть стихотворенья.
Пока зима, пока земля мертва,
Преображенье – вечный путь к спасенью.

Какая мера жизни на весах,
Восставшие на миг из смертной пыли,
Покаяться спешим в своих грехах,
Жалея тех, кого недолюбили.

И день был хмур и вечер не ухожен,
А попросту угрюм и безутешен.
Он в ночь перетекал неторопливо,
И тень моя металась сиротливо
К окну, к кровати и опять к столу.

И сон ко мне не шёл, под одеялом
Лежало тело в праздности смертельной
(О, только бы очнуться, и привстать,
И вспомнить божье слово золотое).
И свет лампады чуть дрожал неверно,
И божий лик троился в свете алом...

И чудилось, что Бог стоит в углу
И вопрошает: «С кем ты, человече?»
Осознавая то, что век не вечен,
Душа, восстав, молилась горячо.
Я плакала... казалось гробом ложе,
И вряд ли было в мире что дороже,
Чем слабый луч, упавший на плечо.

2010 г.

***

Пала первая пороша,
Купы сумрачных дерев,
С бедным храмом видом схожи,
Сникли, враз оцепенев.

Меж стволами больше света,
Меж осинок и берез,
Бродит конь-седая грива,
Ищет летний след колес.