Начало

1.
После испытаний дарованных мне судьбою. Тяжелых и в то же время священных. Хочу влить в сердце твое свое завещание. Доверься душе своей и она возьмет все что нужно  из слов моих.
Помни, что жизнь не является только материальной и мы не только материя. Мы созданы из света из мельчайших частиц, вращающихся и переливающихся на солнце. В одном из состояний отчаяния, близкого к суициду мне открылось это знание. Ад существует и он может поглотить тебя при жизни. Ад это отчаянье, это крик и стон беспрерывный души твоей. Душа наша чиста она не переносит грязи и лжи, стены холода и беспристрастности за которой спрятал ты ее. Она уйдет от тебя. И это и будет ад.
Борьба моя, которую вела я, не только за жизнь, но и за мою бессмертную душу. За избежание вечного страдания и вечного мучения за гранью нашего мира.
Страдания посланные мне богом благословенны. Принимаю их и не ропщу. Только душа и ее спасение имеют теперь значение для меня. Блаженны плачущие. Крест их, боль их это всего лишь путь к истине и к свету души их.
Чрез страдания мои я стала другим человеком, спокойным целостным и чистым. Но хищник рядом. Он постоянно пытается внушить мне страх перед волей божьей. Пытается ослабить меня и дух мой. Вселить неверие и отчаянье. Но я гоню его. Знаю, что Я есть, я существую и путь мой лежит дальше границ мира земного. И сладостно и интересно познать учение истины и света влекущее меня далее границ жизни. Не могу прийти я туда слабой, земной и порочной. Для этого очищение прохожу, чтобы увидеть свет и ощутить прикосновение Его на лице своем и сердце своем. Нет границ страдания и нет границ блаженства вечного уготованного нам. Только смирение воле его и принятие судьбы своей дает освобождение от оков разума и позволяет видеть невидимое и невесомое.
Иногда желание приблизиться к этому свету так сильно и так остро, что нет сил сопротивляться силе притяжения и потоку света проходящему сквозь меня. Устремляясь всеми атомами за ним. В тепло, свет,  в любовь.
 Слезы отъял Еси с моего лица и любовь вечную подарил мне.

                2.
Яркий свет лампы мешал спать. От матраса, скомканого в комья, узкого и холодного пахло табаком и рвотой.
Окно в камере не закрывалось, замок был сломан. Кровати были расположены так, что голова была прямо под окном. Было очень холодно. Лечь на другую сторону обозначало оказаться головой у параши или если литературно, отверстия в полу для испражнений.
Оттуда пахло мочой. Тонкий плед, такой же вонючий как и все вокруг не согревал. На другой кровати лежал комок не похожий на человека и смотреть в ту сторону было страшно. Через тройную решетку где прутья сходились друг на друге и походили на матрицу еле пробивался солнечный свет.
Сердце сжималось от тоски и муки.
Вчерашний день еле смутно всплывал в памяти как какой то медленный и мучительный фильм без начала и конца.
Вот яркое утреннее солнце. Поцелуй мужа, его теплые руки. Яркое солнце, прекрасный день. Пробки. Свежий ветерок обдувает лицо. Я выхожу из машины и пишу любимому сообщение, на всякий случай, где находится машина. Странная предосторожность. Сейчас я останавливаюсь на ней. Да. Ведь ты знала. Знала. Конечно знала. Так зачем ты пошла туда? Вот я сижу на скамье у кабинета ФМС, куда меня пригласили в целях перефотографирования. Странно. Мне тогда показалось это странным. Так почему я поехала туда? Надежда на лучший исход не покидала меня. Любимый сказал: «Все будет хорошо». И я поверила. Человек верит в то, во что хочет верить. Это я поняла еще за годы работы. Скажи любую небылицу, но то, во что хочется верить человеку, что соответствует его мечтам и он поверит тебе бесповоротно. Даже если все будет указывать на обратное.
Вот сердце ухает, что то внутри говорит: «Уходи». –«Встань и уйди», но я встаю и медленно подхожу к двери. Спрашиваю: «-Свободно». Женщина с выпученными глазами вскакивает с места и говорит мне быстро «-Вы Надежда? На перефотографирование?», «Я удивляюсь, что меня так быстро вспомнили и даже ждут. Она показывает на стул у дальнего стола и говорит «Присядьте здесь, специалист сейчас подойдет». Прохожу в дверь и ощущение прыжка в бездну не покидает меня. Солнечное сплетение ухнуло и замерло в ощущении полета. Я сажусь на стул и успокаиваюсь. Вроде бы нормально. Вроде бы все спокойно. И уже через пять минут в комнату врываются люди, размахивая перед лицом красными корочками. «Надежда Алексеевна, вы задержаны…». И дальше много другой речи. Все это как в тумане. Я не понимаю значения слов, только смотрю на их лица и странное спокойствие охватывает меня. Ловкая рука выхватывает мой телефон и паспорт и надевает наручники. И у виска медленно и монотонно стучит: «Теперь все кончено».
3.
Сон
Какой красивый сон. Я лечу на самолете в далекую страну. Там на земле лежат колоны и статуи. Все залито солнцем. Страна моя на скале, вокруг бушует зелено-синее море с огромными словно стены волнами.
Я выхожу из самолета и сажусь в поезд. Он длинный с прозрачными словно витражи окнами. Этот поезд на волнах, он должен отвезти меня на островок этой небольшой чудной страны. Сажусь на сиденье и замираю от неописуемой красоты за окном. Там удивительно красиво и одновременно страшно. Волны как стены надвигаются на поезд. Мне страшно, но я успокаиваю себя тем, что это не корабль, а поезд и значит он не утонет. Ведь поезда не тонут… Мы плывем и поезд словно качели бросает взад вперед в волнах. Вот мы подпыли к скалистому острову. В середине его есть углубление и туда устремляется поток воды. Поезд засасывает туда и он летит в бездну на невороятной скорости, я жмурюсь и держусь из за всех сил за сиденье. Чувствую на коже силу притяжения и скорости. Потом поезд ударяется о встречную стену волн и плавно летит в обратную сторону и немного вверх на скалы острова. От силы удара трещит в ушах. Стараюсь удержаться от этих бросков. Вдруг поезд останавливается и люди выходят на остров.
Я тоже поднимаюсь и ищу сумку. Сумка холщовая темно синяя. Одета я странно в большой белой рубахе и широких светлых штанах. На полу поезда лежит женщина с ребенком. Это мальчик лет 5-6. Они мокрые и не дышат. Я хватаю мальчика и трясу его. Мне кажется он мертв. Мальчик открывает глаза и с удивлением смотрит на меня. Я отпускаю его. Женщина тоже смотрит на меня недовольно и с недоумением. Я выхожу из вагона. Вокруг горы, старики с длинными бородами сидят под деревьями и о чем то неспешно беседуют. На деревьях прыгают обезьяны. Медленно мимо стариков проходят женщины с корзинами на голове. Очень тепло и зелено, нос втягивает соленый морской воздух.
Мы в  маленькой комнате и все показывают документы. Засовываю руку в карман и понимаю, что паспорта нет.
Меня спрашивают про визу. Ее тоже нет. Есть  карточки после какого то путешествия, как будто визы и мне кивая говорят, что это подойдет. Но переговариваются между собой. Эти люди за стеклом, они маленькие, смуглые и черноволосые. Сначала говорят по английски, а потом начинают говорить со мной по русски. Меня спрашивают где я буду жить и незнакомая девушка подсказывает мне название отеля с окончанием «bich». И я думаю, что он на пляже. Меня спрашивают зачем я приехала и я не знаю, но пытаюсь придумать и говорю, что меня кто то пригласил. Один из проверяющих мужчин говорит: «Да, но вы же не приехали тогда и не предупредили». Я думаю, что он меня с кем то путает.
Рядом стоят девушки. Поднимаю голову и разглядываю их. Они мне очень нравятся. Одна рыжая с добрым и открытым лицом во всем черном, но модная  в странных черных солдатских ботинках. Вторая с зеленым ирокезом и серьгой в ухе и носу. Третью смутно помню, но тоже красивая и темноволосая.  От них веет свободой, творчеством и счастьем. Я думаю, вот они какие гордые, непокорные и красивые девушки в этой стране. Они все музыканты. Поют и играют на гитарах. А я говорю им что играю на пианино и всем моим существом охватывает непреодолимое желание следовать за ними и играть и петь с ними.
Но я остаюсь одна в этой комнате для проверок. Что то не так с моими документами. Я слышу других людей в других комнатах в этом помещении и понимаю, что все они говорят на русском. Прислушиваюсь и понимаю, что там обсуждают то, что тот, кто меня пригласил продает людей на невольничьем рынке и сердце замирает от ужаса.
Ложусь спать на холодную чужую кровать. В комнате темно, слышу шелест и  звук того, как кто то быстро пробежал по кровати. Вскакиваю и кричу. Но голоса нет, раздается только хрип. Этот кто то до сих пор в комнате со мной. Он двигается.  Не могу шевелиться от ужаса и наконец, вскакиваю и выбегаю в дверь из комнаты. Там следующая комната и на полу лежит женщина с ребенком. Он маленький, совсем кроха грудничок. От моего крика он просыпается и начинает плакать. Я успокаиваю его и качаю на руках.
Проснулась, часто дышу. В горле пересохло. Болит сердце и рука. Понимаю, что это все таки сердце, а не спина и появляется страх смерти.

4.
 Знаю теперь свою судьбу и свой венец. Силу огромную дали мне. Сила земли и света и воды и воздуха и огня во мне. Я воин света. Страдания посланы мне как щит и доспехи мои. Бегу по полю и становлюсь волком, взлетаю ввысь птицею и в белых одеяниях с длинными русыми волосами получаю елей и силу и знание от матери своей. Имя ее незнакомо мне. Она стара, но сильна. В белом платке и темной одеянии. Силу дает она мне в сером арочном храме. Далеко ввысь уходят своды его и в центре лошади возносятся в небо. Поднимаюсь по лестнице и открываю дверь, там за ней волны и огонь с лавой, звезды и частицы света и мгла черная. Божественная красота в этом. И я понимаю как устроен мир. Понимаю силу свою, все подвластно мне. Но не для зла. И не для мелочного земного. Нет для великого и большого и толпы людей идут за мной.
Я есть свет, я есть тьма, я есть воля его.
Очищение должно прийти. Земля русская очиститься должна от власти темной. Свет виден во мгле. Нет больше меня. Есть только рука Его во мгле.
Жизнь-Смерть -Жизнь.
5.
Там в темноте были глаза. Их было несколько пар и они внимательно наблюдали за мной. Ведь я была освещена ярким светом, а там за решеткой в их пространстве было темно и спокойно. Они могли смотреть и не смотреть на меня. Могли закрыться или открыться. Но мне не нужно было видеть их, чтобы знать, когда они смотрят и когда спят. Их прикосновение ледяной свежестью обдавало кожу и мурашками ползло к голове.
Это была не я, это был загнанный в ловушку и сломленный зверь. Он был закован в железные путы и хранил глубокую боль и огонек надежды в глубине своего зверинного сердца. Под утро в конвойной машине стало так холодно, что зубы невольно сводило и колени отдавали мелкую дрожь, то ли от температуры, то ли от нервных импульсов.
Спать на деревянной скамье в наручниках было не так уж и неудобно, как казалось вначале. Твердая поверхность лавки стала немного мягче и теплее от горячей жидкости медленно стекавшей по лицу вниз.
Машина остановилась и заунывный голос тоскливо тянущий «владимирский централ»,   наконец замолк. Дверь в будку машины открылась и жесткий мужской голос скомандовал «-На выход». Наташа, поднялась и подошла к решетке. Достав большую связку ключей она медленно начала открывать замки.
«-Встать»,- твердо, но добро сказала она и одела болтающийся третье кольцо моих наручников на свою руку. «Пошли». И мы стали неторопливо спускать по ступенькам будки.
Подняв голову, я увидела высокий белый забор и жирно намотанные друг на друга  слои колючей проволоки возвышавшейся около двух метров выше забора. Передо мной было холодное трехэтажное серое здание с толстыми решетками на окнах, через которые зигзагом еле пробивался электрический свет.
Потом, после фотографирования и заполнения документов, они заставили меня раздеться и приседать без численное  множество раз. Как потом стало известно все это я делала перед камерами, которые наблюдали все дежурные в ту ночь. Но это не было так страшно как твердые руки, вращающиеся и прощупывающие мои кишки внутри моего тела.

6.
Х
7.
Приснилась цыганка. Она разглядывала  мою руку и начала что то шептать.
- Хочешь знать?
И я поняла, что это страшное. Что это совсем близко.
- Нет, не надо, закрылась рукой я, не хочу знать. Не нужно.
Она продолжала что то шептать и качать головой. Я посмотрела вниз. Там подо мной была арена, в ней по круговым огражденным бетонными перекрытиями бегали звери. Леопарды и динозавр. Он бежал на двух лапах и падал на бок, пытаясь повернуть, потом вставал, снова бежал. И я поняла, что обуздала их. Все мои звери в арене и под присмотром.
Цыганка заглянула в глубину моих глаз и прошептала : « Тебя ждет высокий подъем и  успех». Потом она навела на меня длинный черный шест и брызнула из него на мое лицо холодной водой. Я проснулась, ощущая на лице прикосновение ледяных капель. Лицо было сухим. На душе было светло и спокойно.
8.
На улице светило яркое солнце. В камере было серо и холодно. Мне так его не хватало. Там за белыми решетками видно было кусочек свободы, кусочек мира. Там люди в оранжевых касках копали канаву и останавливаясь весело болтали и давали друг другу закурить. За забором с проволокой видна была детская площадка и дети, которые весело бегали с горки и на горку. Неужели для меня все это кончилось? И солнце и мир? Когда теперь я увижу своих детей? Их светящиеся, любимые лица? Обниму их теплые тела и вновь почувствую запах их детского тела? Я подошла к толстой железной двери и постучала. Никто не отвечал. Я постучала еще громче. Потом еще и еще. И наконец, мужской голос открыл маленькое окошко на уровне живота для передачи еду и спросил: «Что?».
-Прогулка. Когда будет прогулка? Написано с 15 до 17 прогулка;- тихо спросила я.
Голос минуту помолчал, что то недовольно бормоча, потом ответил: « Пока некогда, будет время, будет прогулка». И окошко громко закрылось.
Соседки по камере переглянулись от моей неслыханной наглости и одна медленно произнесла. «Прогулки не будет, им некогда. Все время».
- Как? Совсем никогда? - опускаясь на кровать от нахлынувшего бессилия и опустошения прошептала я.
Время стояло на месте неподвижной тягучей кашей. В камере была тишина. Никому не хотелось говорить. Я сидела на кровати и смотрела в одну точку не желая ничего делать ни о чем думать. Не желая верить в то, что это со мной.
Через несколько часов я встала и забравшись на кровать с ногами прильнула к окну с решетками. В том мире еще светило солнце, рабочих в касках уже не было и детей тоже. Просунув кисти сквозь решетки и просунув пальцы наружу я почувствовала прикосновение мягкого теплого ветерка на кончиках своих пальцев.
Продолжение следует...