Сибирские светлые иные - песнь химауры и осени 13

Ия Карповская

( Сибирские Светлые Иные – Хроники Братска,
2015 – Чувства, Братск).

Песнь Химауры и Осени

(Окончание 2)

ГОЛОДНАЯ ПЕСНЬ ТВАРИ

53) Гвелд напоминал Ромео, который явился в склеп к Джульетте. Он просто сидел. Гладил свою драгоценную Иру и говорил, говорил, говорил… Периодически смахивая слезы с ее глаз. Да, Тиль спала, ничего не слыша, не видя снов. Даже когда любимый взял ее за руку. Гладя пальцы и кисть. Целуя лоб, щеки, слезы слизывая языком… Делая их своей частью.
- Я осушу твои слезки навсегда. Никогда больше не заплачешь, будучи моей женой. До конца времен я буду носить тебя на руках. Вот удивятся родители такому зятю… Не плачь. Не все потеряно. Пусть я лишусь кресла, но буду честным. И КАК же я соскучился, Любовь моя! – шептал Архимаг, перебирая пальцами седые волосы. – С проблемами разберусь, и все у нас будет замечательно…
Гвелд любовался возлюбленной долго. Качая головой и понимая: довели. Иначе бы она ТАК не убивала тех, на кого послали и кого она ТАК ненавидит. Сжимал руку, целовал пальцы.
- Умилительно на вас обоих смотреть однако… Хоть сейчас в ЗАГС веди. Но, понятное дело, сейчас Ирину отсюда не забрать. Ты тоже нас пойми.
После Энрике поцеловал любимую в губы и в лоб, и встал. Потом еще раз сел, сфотографировал себя и Иную, и перебрался за стол рядом. Ничего не слыша… Вот близок локоть, да не укусишь.
На дворе стояла ночь. В форточку дул свежий ветерок. И Гвелд потерял счет времени. Он не помнил, сколько так просидел. А потом, когда на горизонте забрезжили первые лучи солнца, вышел на улицу и купил букет цветов. Окинул взором серый, промозглый, и одновременно такой печальный Питер. Где варились тысячи, миллионы Судеб. И каждая жизнь по – своему индивидуальна. Неподалеку Нева катила свои холодные волны на камни и гранит. Напоминая в холодном тумане утра, что человек не властен ни над чем. Сколько бы ни было попыток обуздать Стихию, все это заканчивалось плохо.
Место, где стоял Энрике, вдыхая холодный утренний воздух, хранило свою тайну. В советское время по незнанию рабочие разрушили капище возле Балтийского вокзала на Обводном канале, когда прокладывали теплотрассу. Место то оказалось проклятым. А сама история капища была донельзя мрачная. В тысяча триста пятом или третьем году примерно, христианские миссионеры разрушили карельское капище, на котором приносились кровавые животные и человеческие жертвы. Разгромили это место с особой жестокостью. Просто за то, что этот народ, карельский, жил совсем иначе, чем они. Убив колдуна, который вышел защитить то, что ему дорого, нерадивые люди подписали себе неутешительный приговор. Проклятие на всю Швецию.
Проще говоря, вандалы разрушили просто так то, что им не понравилось, а хозяина убили. Запустили, как говорилось выше, смертоносный процесс Жатвы: покойный перед гибелью проклял врагов и призвал на все их головы Тьму. А может, и возмездие за Зло. Скорее всего, второе. Ведь думали миссионеры, что их защитит Христос… Да не вышло. Начались неприятности и у короля. И у участников.
Дальше – больше, даже смешно: среди погромщиков нашелся знаток Магии. Черной, конечно. То ли он умело скрывался, то ли что, но вот ОТКУДА он взялся среди ополоумевших, диких религиозных фанатиков, - БОЛЬШОЙ вопрос. Запросил плату за услуги, чтобы проклятие запечатать навечно. Король отсыпал монету. Состоялся страшный шабаш, на котором на месте капища принесли в жертву пять карелок – девушек. После этого их кровью окропили каменные плиты с рунами, а трупы кинули в яму вместе с тем колдуном. Просто и ясно – убили, кровь слили, и выкинули. Далее, когда и крест обагрили кровью или чем там, заложили могилу плитами. И тут же раздался страшный хохот в лесу. Поднялся сильный ветер, даже ураган, опрокинув огромную ель. Так гласит легенда.
Могила была нетронутой семьсот лет. Карелы с той поры все эти годы обходили место стороной, боясь получить на свою голову что – нибудь плохое. Но вот, час пробил: капище найдено, плиты распилены на бордюры в каменоломне, а истлевшие кости вывезены в мешках на свалку. Хотя могли бы и похоронить где – нибудь. И начался в Питере мор каждое десятилетие, но потом все самоубийства на Обводном канале были засекречены. Вот так Стихия отомстила за тот разгром. По – своему: также убивала. И Гвелд, гуляя по набережной Обводного канала, словно видел, как на берегу в тумане сатанист из миссионеров самолично перерезает жертвам горло кинжалом, а после задирает голову несчастным, и кровь течет на те руны… Что такое магия Рун – Гвелд знал в совершенстве. И видел он в Сумраке, как алые и черные капли напитывают тот гранит, сияя мрачным блеском в отсвете костра…
И спустя, много лет, некто другой будет делать то же самое. И даже пострашнее.

Холодный ветер трепал золотые волосы Архимага. Вода, несущая Смерть, была тихая, словно почувствовала Силу Веков.
- Я древнее тебя, безвинно убитый колдун… Убит за то, что пытался защитить свое капище. Родись ты в наше время, никто бы и слова в светском государстве не сказал. Жили бы вы в своем эко - поселении и жили. Никто не придет сейчас разрушать что – либо, потому что общество закрывает религиозных фанатиков в психушках. Покойся с миром, безвинно убитый собрат…
Добрые слова наверняка отозвались в пространстве. Да и не тронула бы та Сила Гвелда вообще. Потому как он пришел с добром.
- Черный пес Петербург… Иногда мокрый от дождей, прячущийся в коробке от брызг. Которого хочется просто пожалеть. А иногда радующийся солнышку, как щенок, и счастлив от вида проходящих мимо людей. Не всем ты руки будешь лизать, не у всех мясо брать. Кого – то покусаешь нехило, а кого – то лизнешь в нос и щеки. Город мистиков и магов… Не каждый здесь осядет. Нравишься ты мне своей северной, холодной, даже норвежской красотой. Но беспорядки на Обводном будут постоянно. Здесь северный воздух, ну как во времена викингов… Места Силы… Благодать Природы и капища… Все это осталось здесь, навечно. И никакая человеческая цивилизация это не вытравит.
Золотые волосы Гвелда горели огнем на фоне рассвета. Где – то звезда тускло блестела на небосклоне. Напоминая о том, что в этом мире не все потеряно. Крыши Питера хранили множество тайн. Сколько пар перецеловалось на них – одно Небо знает. Сколько творческого народа забиралось на них, чтобы рисовать пейзажи и выставляться? Сколько лун взошло на их фоне? Неизвестно. А некоторая молодежь просто устраивала там пикники.
И так будет. Пока существует сам город. Небольшие, тихие улочки, где очень тихо, - есть они в районе «Владимирской». Настолько там тихо, что боязно даже шепотом разговаривать. Там, в тишине, стоят советские машины, настоящие ретро – экспонаты. Город, где колодцы в асфальте навевают на арт – искусство. И эта круглогодичная серость… от которой некуда спрятаться… разве что в Малой Вишере. Несмотря на то, что Питер построен на болоте. Несмотря на туберкулез. Все равно это очарование сражает, как серп колоски. А Белые Ночи, - это вообще отдельный разговор.
Архимаг любовался небосклоном и городом. Сам же он был тут достаточно редко. Потому как особо не нужно было.
Хорошо, что есть Портал.
И нужно будет теперь ловить момент. Но, похоже, момента больше не повторится. Налюбовавшись набережной, Энрике зашел в цветочный магазин за букетом. Выбрал самый хороший – розы с лилиями и другими цветами. Все там было, кроме желтого. Некоторые лилии там уже были раскрыты. Потрясающе красивые, ароматные, большие и чистые. А розы были бархатные, темно – рубинового цвета. Почему же такое сочетание с лилиями? Да просто так захотелось. Душа болела. А их вид просто вызвал улыбку.
- Для кого покупаете? – спросила молодая продавщица. Простая на вид. И явно любопытная. – Или вам подобрать другой букет? – Она стала строить глазки кельту. На что тот ответил таким взглядом, что мертвый бы встал.
- Нет. Не нужно. Я выберу этот. Для своей невесты. Сегодня у нее слишком тяжкий день намечается. Мне не до смеха и не до строения глазок тут! Вот разберусь с проблемами, - женюсь.
Продавщица издевательски улыбнулась, решив, что Энрике лет двадцать от силы.
- Сейчас брак, - это ошибка. Не все бывают в них счастливы. И не всегда жена не надоедает.
Глаза Гвелда бешено сверкнули.
- Сопля малолетняя, знай свое место! Ты сюда пришла работать, а не глазки строить… Ясно тебе? Так что давай, ротик закрой, и я расплачусь за букет. А то напишу куда надо, и полетишь ты отсюда в свою деревню. На твое мнение мне срать хотелось! Я однолюб, и люблю свою девушку! С самого детства. Ты на это не способна. Ты любишь деньги и секс. Так что грош тебе цена. Больше ты ни на что не годишься. Я пришел цветы купить, а не с тобой болтать! Все понятно? Меня услышали? Вижу, слишком поговорить любишь. И к слову, мне тридцать пять, а не двадцать. И, пожалуйста, открытку красивую мне. С пожеланием счастья и удачи.

Энрике вернулся в комнату. Где тихо спала Тиль. Поцеловал ее еще раз, поставил прекрасный букет в вазу, и открыл Портал со словами:
- Я ни в чем не виноват, Вейдер. То бишь в ее Темной стороне. Не говори. Кто подарил цветы, если хочешь конечно. Просто пусть моя Настоящая Любовь порадуется хотя бы раз за эти шесть лет.

Когда Тильсирвэ проснулась, в офисе уже было светло. На часах, висящих на стене, пробило двенадцать дня. Все тело очень болело, а сон и порадовал, приснившийся перед пробуждением, и расстроил одновременно. Приснился Энрике, который вернул ей красоту и радость. И как они поженились.
Но самым удивительным было то, что по комнате разносился сладкий аромат цветов. На столе стояла хрустальная ваза. А в ней был прекрасный букет.