Мудрость и отвага

               

     Дик Черни покидал город Ветилуе со смешанными чувствами.  Он ценил  подвиг Юдифи, но жалел женщину лишённую простого счастья. Выйдя из ворот  Ветилуе на  мощеную дорогу, он поразился тому, что  в городе был вечер, а за воротами  горел яркий день.  Жаркое солнце светило в спину, а  впереди  по пустынной  дороге двигалась  только его длинная тень. 
« Узнать бы, который на самом деле час?» - вслух сам себе сказал Дик. И тут  у него голове своевременной подсказкой, прозвучал голос его напарницы Салли:  - Человек с Айфоном никогда не заблудится.
   Дик  извлёк из кармана телефон, нажал на кнопку «включение».  Экран засветился, но время не отражалось и геолокация, конечно, не работала. Он понажимал ещё несколько значков на экране, всё оказалось бессмысленно.
   – Ну вот, ещё одна бесполезная вещь, - в сердцах буркнул он.   Когда Дик оторвал взгляд от экрана, перед ним снова  возникла маленькая резная дверь в шатёр с эфемерными стенами. И он уже почти автоматически открыл её.
    В комнате с белым шаром в центре  стола царил прежний полумрак, и люди  в странных одеждах бесстрастно смотрели на вошедшего гостя. Только одна женщина поднялась навстречу Дику. Она расправила складки своего простого платья из грубого полотна, привычным жестом прикрыла голову спадающим покрывалом и, приветствуя гостя, вежливо кивнула. Лицо женщины с чертами строгой библейской красоты светом  мудрости  и доброты освещали большие тёмные глаза.
  - Меня все зовут Двора(1) , – сказала она, и её лицо украсила мягкая застенчивая улыбка.
     Дик  уже не удивлялся тому, что понимает её. Он назвал себя и спросил:
   - Что значит имя твоё?
  - Моё имя значит – пчела. Та, что собирает лучшее на поле из цветов.
  - Звучит красиво, - сказал Дик. Наречие Дворы несколько отличалось от уже слышанных им древних языков. - Ты так произносишь своё имя, что мне оно слышится знакомым.
  - В вашем мире  меня иногда называют Дебора. Я Судья в израильском народе, - скромно сказала она. - В мои времена  наследники колен израилевых разошлись  в свои наделы. Я  жила в пределе колена Эфраима между Рамой и Бет-Элем. Мой муж по имени Лапидот, человек богобоязненный, но не сведущий в вопросах Торы. Мне выпало объяснять  людям уроки, заповеданные Господом, когда наш народ был готов отступить от его правил. Выходила я из дома своего и садилась под большой пальмой. Ведь не пристало женщине общаться с чужими людьми в закрытом месте. – Сказала она почти смущённо, румянец проступил на её щеках. – И сейчас я не могу пригласить тебя в свой дом. Пойдём, я всё покажу и расскажу тебе, так как ты избран, чтобы узнать о нашей жизни.
     Как только произнесла она эти слова, из-за стола поднялся рослый мужчина в медном шлеме, отороченном потёртой кожей  вокруг лба. Поверх тесной туники на груди его были кожаные доспехи,  со следами росписи. А на правом боку висел прикреплённый к ремню  короткий меч с рукояткой,  отполированной до блеска рукой хозяина не раз побывавшего в сражениях. Завершали костюм воина лёгкие сандалии на крепких ногах.
    - Барак, сын Авиноама, - просто сказал мужчина.
    Не добавив больше ни слова, он двинулся за ними следом. Двора, разведя   руками, раздвинула призрачные стены шатра, и спутники оказались на склоне высокого холма, залитого солнцем. Перед ними простиралась живописная долина, по краю которой блестела тонкая нитка воды. Другой высокий холм прикрывал долину с противоположной стороны. Присмотревшись, можно было различить на вершине белые постройки.
    Дик Черни пытался охватить взглядом и запомнить, как можно больше   восполняя отсутствие привычной  видеотехники.
   - Присядь здесь, чужестранец,  - окликнула его Дебора, указывая на круглый камень, удачно расположенный у большого плоского валуна, на котором, как на столе оказались две плошки. В одной призывно плескалась прозрачная вода, в другой отливало светлой зеленью оливковое масло. Дебора положила на глиняную тарелку круглую лепёшку  и кусок белого сыра, несколько спелых фиников. – Обмакни хлеб в масло и утоли голод. – Предложила она Дику.  – Вина мы не пьём, - предвосхитила она вопрос гостя, уже  дважды видевшего набор из трёх жидкостей. – Да и не место здесь потчевать гостя вином, - с улыбкой сказала Дебора и взглянула на Барака. Тот утвердительно кивнул.
     Двора продолжила начатый в шатре рассказ, словно только мгновение назад поставила в нём запятую: - Не один день принимала я под пальмой людей, старалась рассудить их по правде. Отвечала на вопросы о ложных идолах ханаанейских. Терпеливо объясняла силу нашего незримого Единого Бога. Воины царя ханаанеев Явина, который правил в Хацоре(2)  совершали набеги на нашу землю. Многие люди  приходили с жалобами  на  врагов, которые лишили их близких, разграбили урожай, угнали скот. И преисполнилось моё сердце праведного гнева. И сказал мне Господь, что пришла пора положить конец нападениям и голоду, постигшему из-за этого мой народ. И было мне пророчество идти в эту землю, собрать десять тысяч воинов и встретить  здесь войска царя Явина.
   - Почему  именно десять тысяч? – не удержавшись, спросил Дик. Он сам внимательно слушал рассказ Дворы, при этом не упускал из вида Барака. Тот тоже ловил каждое слово пророчицы, слово слышал впервые.
   - Открыл мне Господь, что на каждую тысячу найдется, хотя б один праведник. А если будет десять праведников, то спасут они землю свою от врагов. И тогда призвала я Барака, чтобы собрал он защитников своей земли.
   - Принял я слова Дворы и отправился в пределы колен израилевых: Беньямина, Иссахара, Менаше, Дана и Ашера, чтобы прислали они под  мою  руку  своих воинов, - с гордостью сказал Барак.
    -  Пока собирал Барак войско, стало известно, что идёт на нас войной армия  ханаанеев под предводительством полководца Сисры.  У Сисры было много тысяч хорошо обученных солдат, вооружённых стрелами, копьями, мечами. А впереди  войска 900 железных  боевых колесниц. – Говорила Двора, глядя на Барака, так словно снова уговаривала его выступить против врага:  «Встань, Барак во главе войска, Господь придаст тебе силы. Сам  Всевышний пойдёт перед тобой и отдаст  Сисру в твои руки».
   - Но ответил мне Барак: « Ты Пророчица, с тобой говорит Господь. Если ты пойдёшь, то и я пойду на врага. А не пойдёшь ты – и я не пройду».
   Барак потупил взгляд, видно он и сейчас чувствовал себя виноватым в том, что усомнился в пророчествах Дворы.
    - Что же, - сказала я Бараку, -  я пойду с тобой, но тогда слава победы над Сисрой достанется  не тебе, а женщине. Так говорит Господь.
   - И повели мы воинов своих вперёд, в Изреэльскую долину, - поспешил вступить Барак. -  Её ты видишь перед собой.  А река, что течет там, - Барак указал рукой на край долины, - зовётся Кишон. Летом она пересыхает – воробью по колено.  Все мы взошли сюда  на гору Табор.
    В произношении Барака назвавшего гору, Дику послышалось что-то знакомое. Не то Тавор, не то Фавор. Он словно покатал во рту  корень слова, и нашёл  знакомое значение: -  в фаворе, фаворит или первый, передовой.
   - Там, впереди, - Барак снова указал рукой вдаль, -  с давних времён на холме стоял город Меггидо, пристанище караванов, которые шли от моря в Ассирию. Ханаанеи постоянно грабили город, убивали жителей. Мы выбрали для битвы это место. Река Кишон ограничивает долину слева, Табор отсюда, а с севера запирает долину Гар Меггидо.
   И снова Дику послышалось знакомое слово – Армагеддон - окончательная битва добра со злом. Так вот где она произошла.
     Двора и Барак продолжали в подробностях рассказывать.  Дик слушал их откровения затаив дыхание. Ему казалось, что от решения этих двоих зависит и его жизнь и судьба. Пришлось бы ему оказаться на их месте, он бы непременно ринулся в сражение. Взял бы в руки меч, чтобы  повлиять на исход битвы. Перед его мысленным взором уже проходили стройными рядами, пришедшие на зов Барака воины. Дику представлялась картина сражения, словно он смотрел хорошо поставленный исторический фильм.
    Вот на краю долины со стороны Меггидо с неотвратимостью судьбы покатилось облако пыли. Это железные колесницы Сисры, высокими колёсами и  копытами сильных коней поднимали её до самого неба. А в небе светило жаркое солнце  отсвет его блестел на копьях и шлемах  врагов. Первые ряды колесниц обтянутых расписанной под золото кожей уже были хорошо видны. В каждой кроме возницы и командира размещались по четыре воина. За спиной у каждого был прикреплен большой лук и колчан стрел. В руке копьё, а на поясе острый меч. Между колесниц ровными рядами шли пешие воины в доспехах со щитами и копьями, с тяжёлыми мечами. За первым строем шёл следующий отряд колесниц и пеших солдат. Казалось, им нет числа. А они всё шли и шли, заполняя собой всю долину.
  Вдруг стало казаться, что пыль, поднятая войском Сисры, взмыла слишком высоко и стала собираться на небе в чёрные кучерявые, как шерсть барана тучи. В мгновение ока тучи сбились вместе, закрыв полностью всё небо. И хлынул ливень. Дождь с градом шёл стеной, не прекращаясь несколько часов к ряду.   Обмелевшая речка Кишон вспучилась бурным потоком, разлилась и хлынула в пойменную долину.  Плодородная почва, предназначенная не для битвы, а для труда мирного пахаря размокла, превратившись в непролазную жижу. По колено проваливались в грязь солдаты с тяжёлым вооружением. Колесницы Сисры увязли по самые ступицы громадных колёс. Кони шарахались, испуганные грозой. Развернуться вспять они не могли.
    И тут со склонов горы Табор, на которую не пала ни одна капля дождя на головы ханаанеям, как горох посыпались израильтяне, оглушая врагов боевым кличем. Изнемогающие под тяжестью промокших доспехов ханаанейские воины не могли сопротивляться легко вооружённым израильтянам, которые казалось, были повсюду. Они разили врага  камнями из пращей и кололи в рукопашной короткими мечами и копьями.  Самонадеянные ханаанеи были разбиты и бежали с поля боя в полном замешательстве, побросав свои колесницы.
     Дик был возбужден, он даже обтёр рукой вспотевший лоб, словно на самом деле принимал участие в битве.
  -  Да я вижу, что победа в сражении досталась вам благодаря тебе, Двора. Женщина покрыла себя славой, – взволнованно сказал  он. 
  – Всё случилось по слову Божьему, - услышал Дик слова Дворы. - Дальше всех убежал неудачливый полководец Сисра. Он добежал до шатров кентского племени и попросил укрытия у женщины по имени Яэль. Она впустила его. Дала Сисре напиться кислого молока. И думая, что он находится в безопасности, полководец уснул под шкурой барана. Но не знал он того, что люди этого племени были дружны с израильтянами. Когда Сисра уснул, Яэль привыкшая ставить шатры, взяла заострённый колышек, к которому крепят палатку  и вбила его Сисре в висок  деревянным молотком. Так пал полководец Сисра от руки женщины. – Спокойно, как предопределенное произнесла Двора. – Во все века от женщин зависит мир в семье и в стране, победы и разочарования, постигшие мужчин. За каждым сильным мужчиной стоит умная женщина.
    И снова Дик Черни вынужден был   согласиться с её словами.
    - Ещё об одной женщине не забыла я, когда слагала Песню (3)  о славной победе над врагами. О матери Сисры, которая сидя у окна ждала своего сына с победой, с дарами, отобранными у других матерей. Но не суждено ей было дождаться его. И в нашей земле многие матери оплакивали своих сыновей. С того дня мир на сорок лет воцарился на земле Обетованной.
    И вдруг камера, висевшая на шее Дика щёлкнула, словно самостоятельно сделала снимок. В голове зазвенело, потемнело  и всё исчезло. Только сквозь пустоту забытья почему-то назойливо вещал голос профессора физики, у которого они с  Салли   как-то брали интервью:  -   Число Деборы связано с текучестью металла.
   Когда Дик открыл глаза, то  с трудом  понял, что сидит на земле, опираясь о стену лавки, а над ним склонился торговец в синей майке с кипой на голове. Тот теребил пейджик с надписью TV, прикреплённый к видеокамере Дика  и на смеси иврита и плохого английского извинялся перед ним. Пояснял, что выходя из своей лавки, не нарочно ударил его дверью по лбу. Дик догадался, что сбила его с ног  резная дверь из его видений. Он ощупал довольно внушительную шишку у себя на лбу и смущённо улыбнулся торговцу. Поднявшись, Дик извлёк из кармана беспрерывно звенящий телефон, на котором было двадцать пропущенных вызовов от Салли. Но самым удивительным было то, что видеокамера невообразимым образом сохранила два снимка: - Большую тёмную комнату со столом и белым шаром посредине, а также прекрасное изображение современной Изреэльской долины, расчерченной ровными квадратами посевов и садов с горой Меггидо вдали. Словно  Дик сделал его со склонов горы Табор
     1-Двора была Судьёй и Пророчицей. О её судьбе после описанных событий ничего не известно. Найдена могила, считающаяся захоронением Дворы.
    2-Хацор – нынешняя территория на границе с Сирией
    3- Песнь Деборы известна, как первый в мире  гимн победе. Вдохновляет воинов Израиля и в наши дни