День воспоминаний

( Из серии рассказов " Дом у дороги".)


Мое беззаботное детство, как быстро ты пролетело! Как быстро ушли в прошлое наши маленькие дворики, скрипучие карусели и разбитые коленки. Сейчас вспоминая, то далекое и светлое, часто натыкаешься мысленно на ситуации, которые ярким пятном врезались в память, но были совсем обыденными, ничего не значащами. Но память их рисует, как нечто важное и нужное, раз оно запомнилось навсегда, на всю жизнь! А в детстве было важно все, даже незначительные мелочи запоминались надолго. А теперь, будучи уже взрослой, в памяти остаются только неординарные сюжеты, а одинаковые дни пролетают пестрой чередой и месяцы бегут один за другим, как в калейдоскопе, а очень бы не хотелось этого быстрого бега.
Сегодня у меня, пожалуй, был день воспоминаний. А, вот просто так, ни с того, ни с сего, решила повспоминать. Началось с того, что мне всю ночь снился мой Терешковский двор. Потом, я сквозь сон слышала, как муж собирался на работу. Сегодня он уходил рано и вместе с ним в шесть утра уходили соседи Травкины, они оба заступали на суточное дежурство. Было слышно, как громко хлопнула их дверь за кухней, а потом зычно щелкнул ключ в замке. Затем, почти крадучись, они подошли к нашей комнате, Генрих вышел к ним, дверь скрипнула и ко мне запустили львицу Пуню на дневное пребывание, потом замок тихонько захлопнулся и все стихло. Я продолжала дремать. Стояли морозные дни, стекла были сплошь увиты чудесными, зимними узорами. Внутренняя рама, просто обросла ими, с низу до верху. Я накрылась потеплее и отвернулась от двери к окну. Пуня-хулиганка, тут же залезла ко мне на кровать, обняла своими мягкими лапами и начала теплым языком лизать затылок.
- Ну, отстань! - потянула я на себя одеяло и укрылась с головой.
  Тогда она придвинулась ближе и стала двигать меня к краю кровати в порыве своей нежности, продолжая при этом лизать одеяло в том месте, где у меня должна быть голова. Я не выдержала и вскочила.
- Ну, ты и вообще, обнаглела! Не дала мне поспать!
  Я села на кровати, потом засунула ноги в тапочки и, мотая головой, чтобы отогнать сон, стала искать глазами, во что бы одеться. Наконец, надев поверх ночнушки цветастый домашний халат, я нечесанная и растрепанная, еще немного заспанная, села к телевизору.
  Было пол седьмого утра, уже начались местные новости и я включила телек для увеселения. Передача шла целый час, потом показывали мультики и, тут я услышала сзади настоящий храп. Я обернулась. Пуня лежала на боку, причмокивая во сне, головой на моей подушке и храпела, как десяток мужиков, так, что наверное у соседей было слышно.
- Кхе, кхе!.. - покашляла я.
Никакой реакции. Вот наглая кошка! Спихнула меня с кровати, чтобы самой выспаться и досмотреть свои утренние, кошачьи сны, да еще на нашей постели!..
  Когда медленный рассвет, все таки пробился сквозь синюю, морозную мглу, я села к мольберту. Световой день в этих краях в конце января всего три часа и за это время надо было успеть прогулять Пуню и самой поделать, кое-что, по дому. Но кошка явно не хотела на прогулку, чувствуя за окном лютую стужу. Я взяла краски.
  Все, что выходило сейчас из под моей кисти, было солнечным и ярким, как осколок лета. И даже рыжая шерсть моего Дэни на рисунке, отливала янтарным золотом. Дэни! Где ты, мой милый друг? Что сейчас делаешь? Хорошо ли тебе? Чем занят твой собачий ум? Вспоминаешь ли ты нас, своих далеких хозяев? Мы расстались с тобой на два года. Когда приедем, узнаешь ли меня и Генриха? Будешь ли прежним? Конечно, собаки умеют любить и помнить. Ведь когда мы подобрали с улицы этого рыжего спаниеля, он очень долго еще любил и помнил своих прежних хозяев и, когда, однажды, приехав с ним в Мытищи, на прогулке в Центральном парке мы случайно столкнулись с нетрезвым мужчиной, сидящим на лавочке рядом с доминошниками, Дэни сразу признал в нем своего бывшего хозяина, который его, когда то, бросил и предал. Он заскулил и, повизгивая, виляя хвостом и попой, бросился к нему, забрался на колени и принялся вылизывать лицо этого, заросшего многодневной щетиной, господина.
  Прошел уже целый год с тех пор, как собака жила у нас с мужем. Но грусть в его карих глазах все это время, была не истребимой, и как же засветились они теперь, сейчас, когда вновь увидели того, по ком болело и тосковало его собачье сердце!
  Мужчина, сперва отпрянул в сторону, потом посмотрел на меня, на собаку и, снова, на меня:
- Дэни! - наконец выпалил он и, я сразу все поняла.
Я присела рядом на скамейку.
- Мужчина, это ваша собака? Вы ее, когда-то, потеряли, или, что?! - спросила я.
Возникла неловкая пауза, потом он признался:
- Да, моя... - и он, трясущимися руками, обнял пса за шею. Из глаз его потекли слезы. Он смахивал их кулаками, а они все текли и текли. Что творилось в этот момент с Дэни, трудно описать. Он был счастлив и одновременно горд, что, наконец-то, вновь сидит со своим хозяином. Он обрел то, чего ждал целый долгий год и хотел продолжения банкета, то есть, этой чрезвычайной радости.
- Вы, теперь его хозяйка? - спросил мужчина, - Давайте знакомиться, меня зовут Леонид.
- Ольга!
 - Я не потерял его, нет. Он мой любимый пес, можно сказать, жертва обстоятельств, как и я. У нас с женой близнецы родились. По началу все было хорошо, но как мальчишкам исполнилось два года, появилась у них аллергия на шерсть, мы не смогли его никому отдать и жена сказала... утопи его! Я приехал к Яузе, - пьяным голосом, со слезами исповедовался этот человек, - приехал, вот! А утопить не смог. Просто, отпустил его у Дома Быта, сел в машину и уехал. Вот, теперь мы с женой в разводе, я потерял работу, такой не нужен ей стал. Много, чего произошло за этот год, верите? Сам утопиться хотел... Живу сейчас с матерью и Дэни будет жить с нами... Сынок мой, Дэни!
  Я вскочила с лавки, этот тип был мне омерзителен своим малодушием, мне захотелось бежать и спрятаться от этой ситуации. Но самое страшное было - это то, что Дэни, признав в нем своего прежнего хозяина, не хотел больше идти со мной. Я потянула поводок на себя, но пес выкрутил голову и освободился от ошейника. Мне, тоже захотелось рыдать в этот момент, но, что поделать? Это был выбор Дэни. Значит, судьба была встретить здесь этого человека. Недолго думая, я отдала мужчине поводок, поцеловала на прощание собаку и сказала:
- Желаю вам счастья!
- Спасибо, спасибо, вам, за все! - кричал Леонид мне вдогонку.
  Я быстро пошла по аллее к выходу из парка, но в конце аттракционной дорожки обернулась. Они сидели на лавочке в обнимку, мужчина и собака. Дэни преданно смотрел ему в лицо, а на меня и не обернулся. Ну, что ж, значит так нужно, значит, это его выбор, успокаивала я себя. Сердце у меня зашлось от мысли, что я приду домой одна и больше никогда не услышу его милого потявкивания, не увижу его добрых, умных карих глаз, не поглажу его мягкую головку... А, что я скажу мужу, который любит его до без памяти? А матери, у которой остановилась сейчас, пока Генрих был в командировке? Ужас!
  Я пошла быстрее, а потом побежала бегом из парка, выскочила на площадь, перебежала ее... Мимо плыли потоки машин, много лиц, мелькали в автобусе за окнами пассажиры. Нет! Не могу я идти к матери на улицу Терешковой, лучше уехать к себе домой и побыстрее, нужно побыть одной, ничего, никому не обьясняя. Я кинулась на остановку, нащупала в кармане кошелек. Это хорошо, что он при мне. Сейчас я уеду и деньги есть. Сейчас!.. Вот автобус, уже подходит, но нет, не идут туда ноги. Я села на остановке на лавочку. Кругом сновали люди, машины, лица, лица, лица... Шум толпы, а я сидела, не помню уже сколько, и размазывала по щекам слезы. Но вот силы появились, пропала тяжесть в ногах, и я влезла в подошедший Лиаз, идущий на станцию Мытищи. Автобус тронулся, я дала кондуктору деньги и встала к заднему стеклу, держась за поручень. Сердце, будто опустело в этот момент, вот, что значит, человек существо духовное! глаза просохли, машина медленно выехала на площадь. Я смотрела в окно, ни о чем не думая, и вот, на пересечении улицы Мира со светофором, сквозь пелену в глазах, я увидела на дороге знакомую рыжую фигуру. Собака, явно бежала через всю площадь, лавируя между машинами. Я протерла глаза. Дэни! Это был мой Дэни! Автобус набирал обороты, а собака продолжила свой бег от светофора. Куда? Дэни бежал за нашим Лиазом. Я видела его в заднее стекло, я стояла с раскрытыми губами, но поверить в это до конца, не могла.
- Смотрите, собака бежит за нами! - раздалось рядом.
- Да,да- бежит! Она, кого-то, догоняет! Ой, она же так попадет под машину, движение то, какое!
- раздался звонкий, женский голос и вывел меня из ступора.
- Дэни!!! - закричала я на весь салон. Десятки голов обернулись в мою сторону.
- Дэни! Мой Дэни, там! Остановите машину!
Ко мне подбежала кондуктор.
- Не положено, до остановки нельзя, нас оштрафуют!
- Но, он же погибнет, тут большой прогон, до ОКБ еще далеко ехать, через весь парк! Дэни! - кричала я.
Заволновался весь автобус.
  А собака, задыхаясь, все бежала и бежала по дороге. Позади болтался поводок на красном ошейнике, который я совсем недавно, отдала его хозяину. Что заставило его бежать, вон из парка, и догонять меня? Я не знала. Лишь спустя много времени, встретив знакомую Люську, соседку по дому на Терешковой, узнала кое-что из того вечера. Она рассказала, как шла через парк с Шараповки в тот день. Когда увидела, как выпивший мужчина, шатаясь, пытылся одеть на собаку поводок, она остановилась. Очень похож пес был на Дэни, которого она знала, уже как мою собаку. Ошейник с поводком был одет, мужчина встал с лавки и потянул за собой собаку, которая вдруг закрутила головой по сторонам. Потом дернулась изо всех сил, вырвала из рук поводок и бросилась бежать по дорожке на выход из парка. Мужчина закричал ему вдогонку: - Дэни!
  И Люська сразу поняла, что тут не чисто. Она поспешила за собакой, но он уже лавировал по площади между машинами. Одна скрипнула тормозами, чуть на него не наехав, а он вынырнул, буквально из под колес, и понесся по площади к остановке. Люська бегом за ним. Она видела меня, как я лезу в автобус, но было слишком далеко. Она даже крикнула несколько раз мое имя, но оно утонуло в шуме городской улицы. И я уехала, а Дэни чуть-чуть не успел и остался на остановке. Он видел меня за захлопнувшимися дверьми, сел на задние лапы и заскулил вслед уходящей машине. А потом резко рванул с места и побежал за автобусом.
  А дальше... дальше я стояла у окна и огромными от ужаса и страха за его собачью жизнь, глазами наблюдала, как бежит он из последних сил, догоняя этот злополучный Лиаз.
  Но вот машина замедлилась, переехала перекресток и остановилась. Все пассажиры, стоявшие рядом, громко выдохнули. На ватных, несгибающихся ногах, я шагнула вниз по ступенькам на выход. Собака уже подбегала к задним дверям. Я буквально, вывалилась из автобуса у ОКБ КП, протянула вперед руки и он, ласкаясь, с высунутым языком бросился ко мне. Я присела и приняла его в свои обьятия. Я долго слушала, как гулко билось в груди его любящее сердечко. Потом он немного успокоился, его перестало трясти, я подняла его на руки и пошла с ним пешком вдоль заводского забора в сторону Шараповки.
  Когда уже от тяжести стали отниматься руки, я опустила его на землю.
  Не помню, как мы дошли до станции, как купили билет. Помню только, что в вагоне электрички он сидел у меня на руках, прижавшись к груди всем корпусом и, даже, не шевелился.
  Приехав домой, я долго не могла успокоиться, перед глазами возникала картина его бега за автобусом и хотелось рыдать снова и снова.
  Поздно вечером я позвонила мужу и рассказала всю эту историю. Генрих позже, признался мне, что не спал потом всю ночь. В мыслях его была тогда одна только фраза : " Неужели, мы его могли так легко потерять? Господи, какое счастье, что Ты вмешался в это дело и вернул нам нашего Дэнюшу!"
  С тех пор прошло уже несколько лет, а я все еще с содроганием вижу его глаза, в тот момент, когда он догнал автобус!

  Под ногами хрустел морозный снег, когда мы с Пуней, все таки вышли на улицу. Низкое солнце слепило, но не грело, бросая длинные, синие тени вдоль домов. Мы вышли на поляну к катку, на котором из-за мороза, было пусто. Пуня быстро сделала все свои дела, недовольно потрясла в воздухе передней лапой, прыгнула в глубокий снег и повернула обратно к дому. Мне пришлось бежать за ней в припрыжку! Так быстро она неслась прочь, от этой стужи.
  Проходя мимо коменданта на первом этаже, мы остановились перевести дух.
- Чего это, вы так быстро погуляли сегодня? - спросил он, выйдя к нам из-за конторки.
- Очень холодно! Пуня не захотела там долго бродить. Пошла домой.
- Ну, добро! И правильно, чего морозить задницу?! - и дядя Саша засмеялся.
  Тут из лифта вышла нам навстречу молодая парочка, по летнему одетая. Он - в обтягивающие джинсики и коротенькую курточку, она - в юбке, прикрывающей только причинное место, коротком полушубке и высоких, до коленей, сапогах, на тонком каблуке. Оба были без головных уборов. Дядя Саша при виде их, даже поперхнулся.
- На бал, что ли, вырядились? Или на пляж собрались? - крикнул он им вдогонку.
  Я рассмеялась!
  Посмотрев на эту раздетую модницу, я с ужасом вспомнила одну историю, которая очень ярко сейчас всплыла перед глазами. Это был январь 2006 года. Стояли трескучие, морозные дни. Столбик термометра нередко доходил до - 30 градусов. И вот в один из таких дней, я поехала по работе в Москву, в ДЮК " Эдельвейс".
  На выходе из метро Текстильщики, я встала на эскалатор. Медленно поднимаясь вверх, видела встречный поток, спускающихся вниз по соседней лестнице. В это морозное, хрустящее утро людей было немного. Все ехали укутанные, повязанные шарфами, с опущенными шапками до бровей. И тут на встречную колею зашла женщина, лет 25, без головного убора. Ее темные волосы были разбросаны по плечам, короткий полушубок, едва доставал до поясницы и, о ужас! Он был впереди расстегнут и виднелась белая кофточка до пупка, из которого торчала большая, круглая серьга. Но самое ужасное, у этой дамы был огромный, беременный живот! Наверное, уже на восьмом месяце, не меньше. Он большой и голый выпирал вперед и свисал над узкими джинсами. От мороза этот живот был голубовато- зеленого цвета. Это жуткое зрелище надвигалось на меня по встречной полосе эскалатора, а я не могла отвести глаз от пупка с серьгой. Стало страшно. Рядом стоящий на ступеньках мужчина, который вместе со мной поднимался вверх, просто ахнул!
- Вот, дура, какая! Она же ребенка заморозит! Ну, и мамаша будущая!
  Многие, тогда возмутились и удивились, а я была шокирована этим зрелищем. Зачем? Для чего она рисковала собственным, еще не родившимся дитем? Ради мимолетной, дикой моды? Или испытывала кураж от того, что на нее смотрели во все глаза? Не понятно!
  Я вышла из метро и, пока ехала в троллейбусе до улицы Чистова, все время прокручивала в мыслях эту страшную сцену. Зима, январь, мороз и полуголая гражданка с большим синим животом!..
 Мы с Пуней поднялись на лифте на свой этаж. Вышли и направились к комнате Травкиных. Кошка, подойдя туда, заурчала и мотнула головой, недовольно дергая поводок. Потом резко потянула назад.
 - Что, не хочешь домой?!
  Она еще раз мотнула головой и потащила меня мимо кухни к нашей с Генрихом комнате.
 - Ну, ладно, идем! Просто, дома у тебя еда и твои игрушки... Ладно!
  Я достала ключ и пока отпирала дверь, Пуня встала во весь рост и уперлась в нее своими мощными лапами. Когда ключ щелкнул в замке, она подалась всем корпусом и, нажав, выбила дверь вперед. Она резко открылась и кошка быстро пробежала через комнату к горячей батарее на ковер. Усевшись поудобнее, она стала вылизывать подушечки своих задних лап. Видно и, правда, сильно замерзла.
  Я включила плитку и поставила чайник.
- Пуня, кушать хочешь?
 - спросила я, выдвигая мольберт к окну.
  Она на секунду оторвалась от своего занятия и посмотрела на меня сквозь прищуренные глаза, потом мотнула головой, как она всегда делала, когда не хотела, чтобы ей мешали, и опять занялась своими задними лапами.
  Вскоре, я сидела у мольберта, но не рисовалось, в памяти опять возник образ той незамерзайки из метро Текстильщики, и я стала рисовать по памяти, этот сюжет. Вышло на спех и ужасно! Получилась карикатура в виде большого живота с серьгой, который катился по эскалатору, а с боков свисали темные волосы. Одним словом, живот с прической! Я засмеялась, но рисунок, все же, оставила.
  Вечером Генрих, придя с работы, с чашкой чая в руке подошел к моему творению:
- Это, что такое?! - указал он рукой на мою юмореску.
- А это, случай в метро...
И я поведала ему, ту историю.
- Кажется, ты мне ее уже рассказывала, когда-то, но не так эмоционально, как нарисовала. Очень смешно! Отправь это в какую нибудь газету или журнал с яркими и сочными пояснениями в виде прозы. Думаю, опубликуют!
- Ну, щас! Конечно! Да, мне стыдно за такую ерунду, оставила, чтобы посмеяться, а ты, такое предлагаешь!..

  В двенадцатом часу ночи, нужно было отвести Пуню домой.
- А, что, Травкины до утра не придут? - переспросила я.
- Да, они всю ночь на дежурстве, на сутки ушли.
- Тогда Пуню веди домой, ты, а то мне неприятно слушать каждый раз, когда я ее там запираю одну, жалобное мяуканье за дверью. Потом еще, какие-то звуки издает, ни на что не похожие, кашель с рычанием, что аж жуть берет!.. Сам веди!
- Хорошо! Чай допью, только... Пуня, Пунечка, собирайся домой!
  Львица подняла голову, потом встала с ковра и потянулась.

Май, 2019.

( На фото, та самая площадь в Мытищах, откуда уезжал мой автобус и, которую, потом, перебегал Дэни.)