Горячие пирожки с повидлом

Горячие пирожки с повидлом
--------------------------------------------------
Началось все с почтальона в шесть утра: «Вам срочная телеграмма». Я открыл дверь. В дом, толкаясь, валились менты в гражданке:
«Согласно постановлению прокурора Первомайского района...» Обыск.
Они прекрасно знали, где что лежит, да мы ничего и не прятали. Наличных денег они не нашли и, видно было по всему, разочаровались. Выложили на столе в столовой смешные родительские накопления, которые непонятно от кого, старики прятали по пиджакам в папиных костюмах, мамину ювелирку из пепельницы в серванте, обручальное кольцо моей двадцатилетней жены.
Два дня в КПЗ городского управления в компании с подсадным. Ночью сосед не спал, на слабых руках подтягивался к решетке, смотрел на ночную улицу, на перекресток с мигающим желтым светофором.
— Что там? – спросил я.
— Никак не могу понять, где я нахожусь, — сказал он.
Играли в коробок. Я проиграл и с изумлением смотрел на то, как он быстро съел мою, принесенную из столовой, порцию. Достал из грязной наволочки, где хранилось его имущество, пачку Памира, закурил и сказал:
— Сигареты шестого класса. У ментов против меня ничего нет. В пятницу они чистят КПЗ, меня выпустят. Если хочешь передать что–нибудь важное своим, только на словах, я передам».
Я театрально оглянулся по сторонам поманил его рукой, сказал в ухо первое, что пришло в голову: «Брекс, фекс, пекс, кекс». Он обиделся.
   И первый месяц в камере с двумя стукачами – явным, про которого все знают, что он стукач и скрытым – скорее всего твой  лучший друг.  В камере живет уже год. Долгое следствие.  Дольше всех.   Угостил  из своих фармакологических запасов.  Две  таблетки от кашля. Сели играть в шахматы. Десять граммов кодтерпина совершили свое дело: я сделался дурашливым, болтливым, рассказал ему несколько сюжетов из голливудских фильмов, выдав за случаи из собственной жизни. Он слушал восторженно. На фильме «Почтальон, который стучит дважды» не выдержал и сказал:
— Какая у тебя ахуительная была жизнь.  Всего не запомнишь. Позволь запишу.
Я выиграл у него партию, разгромив наголову в миттельшпиле.
Спустя неделю, за помощь в составлении кассационной жалобы — порция манной каши, спичечный коробок сахара и четыре таблетки кодтерпина. Я запил таблетки сладким чаем, а через час меня вызвали к следователю.
Нет, я не испугался, я уже все понимал.
Первый раз они лажанулись еще неделю назад, когда попкарь повел меня в административный корпус "играть на пианино". Случилось это на переходе из нового здания в старое. И хотя выводной все время стучал ключами по лестнице, по трубам, по разным металлическим предметам, рабочие сцены загримированные под шнырей, не справились с отклеившейся декорацией, я увидел в открывшейся дыре незнакомый ночной город. Остановился, спросил у попкаря:
— Где это?
Он ткнул меня ключом в бок:
– Не останавливаться, руки за спину, по сторонам не смотреть.
В комнате, задекорированной под кабинет, сидел артист. Я помнил его по телевизионному сериалу, он играл майора пограничника.
— Следователь по особо–важным делам Прокосенко, — представился он.
Я шагнул навстречу и протянул руку:
— Обвиняемый по статье 160 часть вторая...
Майор машинально ответил на рукопожатие.
— А что такого особо–важного в моем деле? – спросил я.
Артист, который играл следователя сказал:
— Ни–хе–ра!
— Ну, так отпустите меня домой.
— Нельзя.
— Почему.
— Это будет нарушением физики мира.
— Ладно, — сказал я ему примирительно, — по–моему мы занимаемся с вами чем–то не тем. Давайте лучше во что–нибудь сыграем.
Вернулся в камеру к обеду. Звукоинженеры гремели в коридоре дюралевыми мисками. Мои сокамерники — товарищи по неволе, собирались за длинным столом. Когда все уселись, я постучал ложкой по пустой кружке и сказал:
«Друзья,  я совершил открытие и спешу поделиться с вами. Нас обманули и продолжают обманывать ежесекундно! Нашу волю сломили. Мы жертвы тотальной мистификации. Никакой тюрьмы нет. Вся эта тюрьма – фуфло, слошная подъебка и дешевая декорация. Вы думаете, что это металлическая решетка, вмурованная в стену двухметровой толщины. Вот, смотрите, что я сейчас сделаю.»
Подошел к окну, вырвал решетку вместе с намордниками и с грохотом бросил на бетонный пол. Зеки вскочили из–за стола, сгрудились возле оконного проема и заворожено смотрели на десятиэтажный океанский лайнер, который медленно проплывал в невозможной близи. На верхней палубе тетка в грязном белом халате с передвижным лотком торговала горячими пирожками с повидлом.