Горькие лилии. Продолжение

Глава 8. Мисс Трикс

– Хайди, ты снова всё пропустила!

Хайди Трикс от неожиданности выронила стопку только что купленных книг: свеженапечатанные томики, ещё расточая аромат типографской краски, в беспорядке полетели на пол.

– Уй! — Хайди схватилась за ушибленную увесистым экземпляром ногу.

  – Неужели нельзя было нормально упаковать? В каком только магазине так оборачивают литературу? — бушевала тем временем её мать.

– Это не из магазина, а прямо из типографии! Мне для самообразования.

– Хайди, мы же договорились. Салон «Фео», твои волосы!

– Да? — Хайди опустилась на колени и стала собирать книги. — Неужели сегодня? Ведь даже общественный транспорт сейчас нормально не ходит...

– Водители, каменщики, обувщики могут бастовать сколько им угодно! Но какое это имеет отношение к твоей причёске! Ты превращаешься в Пенелопу — проклятие нашей семьи! Кстати, где она? — подозрительный взгляд матери заставил Хайди поперхнуться воздухом.

– Мама, а мне откуда знать? — Хайди быстро подхватила сумку, скинула свою сиреневую, украшенную шёлковыми орхидеями в тон, шляпку-клош и прошла в гостиную. Миссис Трикс не отставала.

– Знаешь, иногда мне кажется, что ты её дочь, а не моя. И ведь надо же было нашим родителям назвать её таким именем?! Супружеская верность. Ха! У неё и мужа-то никогда не было. Как и у тебя...

Хайди пропустила последние слова мимо ушей. Опустившись на софу, она пододвинула к себе поднос с кофейником и вазочкой с маслом.

– Бабет ходила в булочную? — Хайди осмотрелась в поисках хлеба.

– Хайди, пожалуйста, иди вымой руки! — закатила глаза миссис Трикс. — Они в чём-то чёрном! Это чернила? Или краска? Нет, Хайди, не трогай этот чехол. Руки вверх! Быстро в ванную и ничего не хватай.

Хайди тоскливо, в последний раз обвела глазами столик, но, убедившись, что за хлебом всё равно придётся идти в столовую, медленно направилась в уборную.

Миссис Трикс упёрла руки в боки и с возмущением покачала головой. Всё-таки это оказалось хорошей идеей просить Бабет подавать хлеб в самом конце, когда соберутся все, думала она сейчас не без самодовольства. И что за дикая привычка кусочничать, будто деревенская простушка?!

Не успела миссис Трикс наполниться праведным гневом в отношении дочери, как новый вихрь потряс гостиную. Женщина даже тихонько вскрикнула, ведь ей показалось, что кто-то чёрный хочет напасть на неё. Но это оказалась Пенелопа: миссис Трикс не успела опомниться, как её сестра уже восседала на софе, ровно на том же самом месте, где минуту назад пребывала Хайди. Коротко стриженные седые волосы Пенни были аккуратно уложены, маленькая зелёная прогулочная шляпка была кокетливо надвинута на затылок, а на лицо спускалась сетчатая вуаль. На этом образ леди заканчивался. Зауженные брюки, приталенный пиджак, повязанный на шее плотный шарф, высокие сапоги — казалось, Пенелопа прошествовала сюда прямо с ипподрома, где участвовала в скачках.

– А разве Бабет ещё не ходила в булочную? — Пенелопа с простодушием ребёнка распахнула свои незабудковые глаза.

– Пенни! Твои руки! — вскричала миссис Трикс. — Нет, только не плед! И не трогай эту скатерть. Её же крахмалили! А твои сапоги... Почему ты не надела перчатки?!

– Я их надевала, но пришлось повозиться со смазкой. Не хотела их пачкать, это же твой подарок...

– Тётушка Пенни! — Хайди вприпрыжку забежала в гостиную. Завидев мать, она с испугом остановилась и быстро показала ей порозовевшие от горячей воды и мыла ладошки. Затем шустро повернулась к тёте. — Вы были на конюшне?

– Недолго. Сегодня был велозаезд в Ли Вэйли. Конечно, сначала я поздоровалась с моими детками и уж затем направилась в парк. А там, уже в самом конце я наехала на камень, и у меня изогнулось колесо. Представляете? Было так весело! Я упала в грязь! Хорошо, сейчас давно не было дождей, и в парке практически сухо, но пришлось повозиться с инструментами. И чему нас только учили в Брайтоне? Как обметать петлю? Пф... Полезный навык, нечего сказать.

– Пенни, пожалуйста, не фыркай!

– Миртовый цвет слишком светлый. А перчатки быстро пачкаются... — Пенелопа развела руками.

– Тебе нужны особые перчатки для твоих заездов! — миссис Трикс была непреклонна.

— Замша и шёлковые ленты не для этого. Иди, вымой руки!

– Иду, Ирма. Ради бога! — Пенелопа, словно сдаваясь в плен, воздела вверх ладони.

Когда за тётушкой Пенни закрылась дверь, миссис Трикс обрушилась на дочь:

– Ты же не хочешь пойти по стопам своей тётки? Ни мужа, ни детей, арест за участие в демонстрации суфражисток, борьба за права шахтёров и рабочих. А эти велозаезды? Да она колесила по Лондону ещё в 89-м. Выедет перед омнибусом на своём драндулете: короткая юбка, корсет и подвязанные под коленями шаровары. Наша мама радовалась, что хотя бы одна дочь в семье родилась нормальной. Но ты-то у меня одна!

– Знаю-знаю, ты говорила.

– Да, и я говорила, что, если ты будешь продолжать в том же духе, ни один кавалер не захочет связываться с тобой. Кстати, о кавалерах. К нам же сегодня собирался прийти тот джентльмен, твой знакомый. Он женат?

– Нет, он презирает женщин.

– Отлично! Именно такие женятся в первую очередь. Он уже просил твоей руки?

– Господи, мама! Он мой друг! — возмутилась Хайди.

– Но ведь он придёт к нам! Зачем? Чтобы познакомиться с твоей семьёй. Значит, у него серьёзные намерения.

– Нет же, он проездом в Лондоне. Мы давно не виделись. Даже не думай намекнуть ему об этом!

– Какие тут намёки? Я мать, я скажу прямо! Не позволю, чтобы тебя водил за нос какой-то вертопрах и легкомысленный повеса. А если начнёт упираться, я найму адвоката, и мы быстро привлечём его за нарушение брачного обещания!

– Ну, мам! В каком веке ты живёшь? Какие обещания?

Мама Хайди набрала полную грудь воздуха, но влетевшая на всех парах в гостиную Пенелопа не дала ей ответить.

– Вы видели утреннюю газету? — Пенни прямо-таки сотрясала воздух свёрнутым в рулон листком. От возбуждения её глаза повлажнели и обрели оттенок ультрамарина.

– Естественно, Пенни! — возмущённая столь дерзким нарушением покоя в своём доме отвечала Ирма. — Утренние газеты нормальные люди читают утром!

– Нормальные люди вообще не читают газеты! — парировала Пенелопа.

– Тогда что же ты сейчас держишь в руках? Колесо от велосипеда?

– Какая ты вредная, Ирма! — покачала головой Пенни. — Но я тебя прощаю, потому что мне не терпится показать вам эту статью. И, между прочим, я не собиралась читать, просто в глаза бросился снимок того жуткого дома. Попробуй, найди второй такой во всей Англии. Да и за её пределами тоже!

– Если ты об этой ужасной забастовке и отказе горняков подчиниться решению Верховного судьи...

– О, нет, я не об этом!

– Но что ещё могло тебя заинтересовать? — изумилась Ирма.

– Вот! — одним движением Пенелопа развернула печатную полосу. — «Загадочная смерть служанки в Старом Аккрингтоне»!

Голос Пенелопы звучал торжественно, будто она объявляла победителя скачек.

– Боже, Пенни! Не забивай нам голову всякими кровавыми глупостями. Хайди не интересна эта чушь. Лучше покажи ту заметку о предстоящих крестинах принцессы Йоркской! Там есть свадебные фото герцогини трёхлетней давности...

– Но, Ирма! Это же дом Белоправских!

– Как?! — Ирма Трикс с быстротой гончей выхватила газетёнку из рук сестры.

Озадаченная Хайди приблизилась и стала рассматривать статью из-за плеча матери. Чёрно-белый снимок не мог передать всё впечатление, производимое «домом нуворишей», но он добавлял новые, возможно, не существующие в реальности нотки.
 
– Как старый замок с привидениями! — поёжилась девушка.

– Да, дом нелеп и безвкусен, — Пенелопа нетерпеливо повела рукой, — но вряд ли его проектировала Мария. Думаю, это кто-то из её детей.

– А кто эта Мария? Вы знаете её? — недоумённо поинтересовалась Хайди.

– Лично? — ужаснулась её мать. — Конечно, нет! Она принадлежала к царскому дому Романовых. Но уехала из России незадолго до Революции. Как же так! — покачала она головой. — А я даже не обратила на эту новость внимания! Потому что она не на титульном листе, а всё из-за твоих рабочих, Пенни! Безмозглые газетчики не могут сами правильно расставить приоритеты...

– А что в ней такого особенного? — пожала плечами Хайди.

– Боже, Хайди! — её мать закатила глаза. — Хотя, если подумать... ты была ещё слишком юной, когда эта семья приехала к нам. Мария Белоправская была женой сына герцогини Бофорт и русского князя. Овдовев, она вернулась на историческую родину семьи мужа. А после свержения монархии в России королева Мария лично принимала её у себя.

– Но что тебя так удивляет, мама? — Хайди пожала плечами. — По-твоему, в доме королевской семьи не могут совершаться преступления?

– Хайди! В монаршем доме не могут совершаться порочащие династию вещи! А уж убийство!

– Но ведь убили служанку. Я в том смысле... Может, само преступление никакого отношения к семье не имеет. Мало ли кто мог это сделать.

– Меня иногда поражают твои рассуждения! — мать с упрёком посмотрела на дочь. — Разумеется, никто и не подозревает членов столь достойной семьи. Вопрос в другом: как в такой приличный дом вообще могли взять девушку, которая опорочила его убийством!

Хайди не поверила своим ушам:

– Но ведь убила не она, убили её...

– Это детали! — Ирма нетерпеливо дёрнула плечом, и в этот момент в комнату вошла полноватая темноволосая служанка Бабет.

– Пришёл молодой человек, мистер Диллман.

Миссис Трикс мгновенно встрепенулась и запестрила указаниями:

– Так! Бабет, быстро подавай чай, но для начала проводи его к нам. Пенни, убери эту злосчастную прессу, никаких разговоров об убийствах за столом! Хайди, в комнату! Переоденься и причешись.

Подгоняемые в спины миссис Трикс, все трое были выдворены из гостиной, не успев вставить ни слова. Но, вопреки указаниям матери, Хайди побежала следом за Бабет в прихожую. У двери, держа в руках шляпу, с которой стекали дождевые капли, стоял юноша. Стёкла линз немного запотели, и, сняв очки, он старательно вытирал их носовым платком.

Бабет сощурила глаза, поджала губы и, вздёрнув нос, чопорно, как учила её хозяйка, не глядя на гостя, продекламировала:

– Вас ожидают в гостиной.

Гэри неловко дёрнулся, но, завидев за спиной служанки лукаво улыбающуюся Хайди, радостно кивнул в ответ.

– Я возьму вашу шляпу! — высокопарно продолжила Бабет. — И пальто.

– Да, конечно, — Гэри неловко выпутался из мокрого драпа и, ни к кому конкретно не обращаясь, пробормотал, — вот не повезло. Всю неделю было сухо, и именно сегодня, когда я вышел из дому и решил пройтись пешком, такое началось. Просто потоп... Здравствуй, Трикс!

Хайди вышла вперёд и пожала гостю руку.

– Здравствуй, Гэри. Надеюсь, ты надолго.

Гэри заулыбался.

– Ты мог бы сесть на автобус, — продолжила девушка, оглядывая мокрую фигуру.

– Два дня назад парень, который был за рулём, проехал пять остановок, а затем остановился на углу Эбби-Роуд и отправился домой: сказал, что пора обедать.

Хайди засмеялась:

– Добровольные помощники. Что ж, даже не знаю, что хуже. Когда автобусы не ходят, или когда их водят вот такие «умельцы» из среднего класса!

– Я даже не заметил ни одного такси, но раз забастовка теперь уже окончена, всё снова возвратится в прежнее русло.

– Знаешь, с одной стороны меня это успокаивает, но с другой...

– Знаю-знаю! — Гэри в притворном ажиотаже замахал руками. — Осёдлая, скрипучая и монотонная жизнь вызывает у тебя зевоту, но, думаю, я смогу развеять твою тоску. Есть потрясающая новость.

– Мисс Трикс, — Бабет на мгновение вышла из образа вышколенной прислуги, — ваша мама уже заждалась.

Хайди всплеснула руками:

– Господи! Гэри, идём. Тебя ожидает самое страшное испытание в твоей жизни.

Миссис Трикс восседала в обшитом голубой парчой кресле и величественно, не меняя положения головы, будто удерживала на макушке невидимую тиару, поднялась навстречу гостю. Гэри, неловко пожав протянутую ладонь, стушевался, но, подталкиваемый сзади Хайди, ободрённый её поддержкой и тёплым взглядом, быстро вернул себе былую уверенность и даже некоторую напыщенность.

– Меня зовут Гэри Гэйелорд Диллман, — не уступая достоинством матери Хайди отрапортовал гость.

– Надеюсь, добрались без происшествий? — с притворной заботой, почти не размыкая губ, поинтересовалась миссис Трикс. — Транспорт, к нашему огорчению, по-прежнему ходит с перебоями.

– Зато так весело! — вставила возникшая на пороге Пенелопа. — Во вторник я добиралась к Оллинсонам на роликах! И, хочу заметить, не мне одной пришла в голову эта мысль.

Поведя ноздрями, как разъярённый бык, мать Хайди быстро заговорила о служебном положении Гэри. Тот подробно рассказывал о своей работе в Риме и на Востоке, о той ответственной должности, которую занимал в управлении гостиницами, о своей роли в установлении дипломатических связей между Великобританией, Италией и Персией.

– Так вы скоро возвращаетесь в Италию? — хлопнула в ладоши миссис Трикс. — Теперь понятно проявление такой спешки с вашей стороны!

– Спешки? Да, я в Лондоне лишь проездом. Ещё обещался заехать к матери и тёте, так что завтра отправляюсь в Шеффилд, — не совсем понимая, ответил Гэри. Пенни укоряющее посмотрела на сестру.

– Я имела в виду, что, занимая столь престижную должность, вам просто необходимо иметь жену, и мне понятно, почему вы, не откладывая, заглянули к нам, — с простотой и улыбкой ангела закончила свою мысль миссис Трикс.

Хайди поперхнулась булочкой с вишнёвым джемом и, пока Гэри не успел сообразить, к чему этот разговор, быстро вмешалась:

– Гэри, о какой новости ты собирался мне сообщить?

– Надо же, чуть не забыл. Ведь именно за этим я и шёл к тебе.

Мама Хайди расплылась в довольной улыбке, будто оправдывались самые смелые её ожидания. Хайди даже испугалась, неужели Гэри и в самом деле пришёл, чтобы просить её руки, но последующая фраза заставила её облегчённо выдохнуть, а её мать сдуться от разочарования, как воздушный шар.

– Ты уже слышала про убийство в семье русских мигрантов?

– Это то, что произошло в Старом Аккрингтоне? Тётя Пенни только сегодня говорила нам о нём.

Глаза Пенелопы загорелись от столь невероятного совпадения, и даже сдержанная Ирма немного подалась вперёд, но по-прежнему делала вид, что ничто, даже самые жестокие кровопролития не заставят её сердце трепетать больше, чем свадьба собственной дочери.

– Мой друг Джеймс Грей занимается делами этой семьи, и он говорит, что полиция зашла в тупик. Ведь убитую девушку так и не опознали.

– То есть, как? — закричала Пенни, да так, что миссис Трикс демонстративно потёрла пальцами правое ухо.

– Да, в газеты эта информация пока не просочилась. Инспектор Дорси позаботился об этом. Но факт остаётся фактом. Убитая не была служанкой, как писали в газетах. До сих пор полиция не выяснила её имени. Незнакомка в униформе горничной.

– А где тогда служанка? — без особого интереса в голосе спросила миссис Трикс.

– Её не могут найти. Это, конечно, наводит на подозрения. И полиция, очевидно, не хочет, чтобы девушка, если она виновна, залегла на дно. Думаю, они считают, что служанка от кого-то прячется, поэтому имитировала своё убийство, при этом расправилась с ни в чём неповинной беднягой.

– Ты знаешь подробности? — Хайди сгорала от нетерпения.

– Только со слов Грея. Он, кстати, сейчас один из главных подозреваемых. Именно поэтому я и обратился к тебе, Хайди. Ты так здорово справилась с тем делом, пока гостила у своей тётки, что... я буду рад, если ты займёшься этим сейчас! Я и сам хочу присоединиться, но пока дела не велят мне подолгу задерживаться в Англии.

– В смысле присоединиться? Как? Что?.. — миссис Трикс сидела, раскрыв от изумления рот.

– Но Гэри... — Хайди переводила взгляд с него на мать и на подававшую за спиной Ирмы какие-то знаки Пенелопу.

– Это не просто заурядное преступление, как пишут в газетах. Наверняка замешан человек из семьи, и они сделают всё, чтобы свалить вину на кого-то со стороны. Так что, если не найдут пропавшую девушку, козлом отпущения станет Грей, будь уверена.

– Ты хочешь, чтобы я поехала в Аккрингтон?

– Да, Грей придумает, как тебя представить. К тому же, не сомневаюсь, наш друг, инспектор Мерсер, замолвит за тебя словечко...

– Что?! — миссис Трикс вскочила на ноги. — Моя дочь? В логово душегубов?

– Ты права, Ирма! — к удивлению Хайди закивала тётя Пенелопа. — Это чересчур опасно, чревато интригами и коварством иностранцев. От них всего можно ожидать. Раз уж свергли монархию, то неспроста.

– Да, я примерно о том же и говорю! — немного замешкалась такой солидарности миссис Трикс.

– Поэтому, раз правосудие и совесть требуют, я так и быть поеду с племянницей и присмотрю за ней. Не стоит благодарности, это пустяк, и я согласна на подобную жертву. Пойду собирать чемодан, — и тётя Пенни пулей вылетела из гостиной.

Глава 9. В своей тарелке

Хайди ступила на деревянный настил перрона города Аккрингтона, поставила свой чемодан и дорожную сумку на землю и со спокойной душой выдохнула. Всю дорогу она дёргалась от малейшего скрипа или шороха: ей казалось, что прямо сейчас, из-за двери купе или даже с багажной полки (несмотря на кажущуюся абсурдность и зная свою мать, эту версию Хайди не исключала) высунется голова её матери и потребует, чтобы дочь немедленно возвращалась домой. Пока Хайди собирала вещи, дом напоминал пороховой погреб, где незадачливая девушка случайно подожгла спичку. Мать обрушилась сначала на неё, потом взывала к совести Гэри (его уши покраснели как свекольная похлёбка), гневилась на тётушку Пенни и даже грозилась самоубийством, но Хайди уже было не остановить. Когда жизнь предлагает удивительное и опасное, зовёт за приключениями, какой дурак останется на промозглой серой улочке дождливого города? Сейчас Хайди дышала аккрингтонским воздухом и наслаждалась моментом. Все сомнения и страхи улеглись, навязываемый матерью и обществом долг был забыт: она возвратилась в родную стихию.

Следом за Хайди из вагона выплыла тётушка Пенни: её лицо сияло как у новобрачной. Она тут же помолодела лет на пятнадцать. Хотя такое выражение и смотрелось несообразно, учитывая обстоятельства, в связи с которыми юная и пожилая леди прибыли в «желудёвый» [1] городок.

Их встретил симпатичный высокий и явно не бедный юноша, представившийся мистером Греем. Хайди ещё раз не преминула отметить про себя, как хорошо, что рядом нет её матери, ведь он явно подходил под представления миссис Трикс об идеальном спутнике для любимой, но «совсем незамужней» дочурки.

Пока он сопровождал их в гостиницу Нового Аккрингтона, то вкратце обрисовал ситуацию. Происходящее выглядело так: после того как дворецкий и хозяйка дома не опознали в убитой Риту Милорадович, местный инспектор решил, что каждый обитатель дома должен пройти эту процедуру. Мистер Грей тоже участвовал в ней.

– Вы её не узнали? — тут же поинтересовалась Хайди.

– Мисс Трикс, я готов поклясться, что в жизни не видел эту девушку. Она, конечно, выглядела ужасно, — молодой человек содрогнулся, — но сомнений быть не могло. Мы все находимся в замешательстве. Во-первых, всех занимает главная загадка: кто эта девушка? И почему она вообще оказалась в доме на Уэлли-Роуд?

– В этом доме для слуг используется какая-то особая униформа?

– Стандартная. Такую можно встретить во многих коттеджах. Но нигде поблизости служанки не пропадали. Её фотографию поместили в газету: пока никто её не признал. Хотя это неудивительно: мёртвая девушка на чёрно-белом снимке вряд ли будет похожа на себя при жизни.

– А вы сами что можете сказать про неё? Может, было что-то особенное в её внешности? Хоть что-то!

Грей пожал плечами:

– Никаких шрамов или родинок я не заметил, если вы об этом. Это обычная, ничем не примечательная девушка. Но знаете, несмотря на светлый оттенок волос, я почему-то пришёл к выводу, что она иностранка.

– Вот как? — Хайди оживилась.

– Да, цвет кожи и глаз навеял мне такую мысль. Думаю, она уроженка юга: Испания или Италия.

– А в доме, как я поняла со слов моего друга Гэри, как раз проживает итальянка?

– Да, Паолетта Агости. Думаю, полицейские тоже не преминули заметить такое совпадение. Но что-то мне не верится, что Паола вообще причастна к этой истории. Я даже во сне не могу представить случай, в котором бы внучка подруги Марии приехала к ней в гости и была как-то связана с убитой незнакомкой, тоже итальянкой. Отдаёт мелодраматизмом. Но для меня сейчас главное не это. Где Рита – вот чем, по моим твёрдым убеждениям, должна сейчас заниматься полиция. Убитой уже ничем не поможешь, убийца далеко не убежит, но Рита? Вдруг она ранена? Где она, куда делась?

– Её до сих пор не нашли? — подала голос тётя Пенни.

– Никаких следов! — сокрушённо кивнул мистер Грей. — Но что меня возмущает больше всего, так это убеждение полиции в том, что если Рита жива, то скрывается, потому что сама причастна к тем злодеяниям, что произошли в доме. А если мертва, то... искать её – дело не первоочерёдной важности... Вы представляете?

– Обвинения кому-нибудь предъявили? — поинтересовалась Хайди.

– Пока не установят, кто была та несчастная, никто не сможет этого сделать!

– Кем вы представите нас? — полюбопытствовала Хайди.

– Гэри сказал, что вы проявляете недюжинную сообразительность в подобных делах, — от таких слов Хайди зарделась, а Грей продолжал, — но не думаю, что полиция будет сотрудничать и делиться с вами добытыми уликами...

– Мы надеемся, что письмо от инспектора Мерсера сослужит службу, — тут же заверила Хайди.

– Что до семьи... — Грей пожал плечами. — Вы будете исполнять роль Ритиной подруги по переписке. Скажете, что узнали подробности этих печальных событий из газет и поспешили сюда. И помните: вы не в курсе, что убитая была не Ритой. Некоторые подробности её жизни я вам назову на случай, если в семье начнут задавать вопросы.

Хайди кивнула.

– Полагаю, для начала всё-таки нужно потолковать с инспектором!

* * *

Дорси удручённо вздохнул и отложил распечатанное письмо. Казалось, за последние пару недель он разучился говорить и выражал свои мысли и чувства только вздохами разной степени тяжести и печали. Он, конечно же, немного знал инспектора Мерсера и даже помнил его по некоторым делам, но пришёл в полное замешательство, прочитав невероятную просьбу с его стороны. Принять эту девочку-ребёнка и разрешить ей поиграть в детектива? Да один только взгляд на зелёный новомодный котелок, что сидел на девичьей голове и делал его обладательницу похожей на младшего констебля, вызывал усмешку. Полная нелепость, а ведь Дорси всегда с уважением отзывался о своём коллеге. Что это – преждевременное умопомешательство или старческое слабоумие, но, если Дорси правильно помнил, Мерсер был его ровесником.

– Чёрт-те что... — проворчал он себе под нос не глядя на собеседницу. Хайди пришла в участок одна, решив не настраивать инспектора скептически, появившись у того вместе с тётей-феминисткой и главным подозреваемым. Да и Грей всячески внушал ей, что будет лучше, если Хайди выступит в этом деле незаинтересованным лицом. Девушка и сама понимала, что инспектор не будет с ней полностью откровенным, если прознает, кого именно она приехала защищать.

– Я могу помочь! — с энтузиазмом заверила Хайди.

– Мисс, я не хочу показаться вам грубым, но... мы бьёмся над этим делом не покладая рук. К нам прислали людей из Скотленд-ярда, но даже благодаря им («А точнее из-за них», — тихонько вставил сидящий в уголке Копленд) мы не смогли продвинуться хоть сколько-нибудь вперёд.

– Да, но я могу взглянуть на вещи, как бы это сказать, не замыленным взглядом. К тому же, сегодня я попаду в дом и буду представлена членам семьи.

«Шустрая», — в мрачном восхищении подумал инспектор.

– Уверена, что смогу больше разузнать изнутри. Со мной члены семьи не будут общаться как с представителем власти. Полагаю, беседа получится более открытой.

– С чего вы взяли, что с вами вообще будут разговаривать? — хмыкнул Дорси.

– Наверно, потому, что я милая, наивная, безобидная девушка, у которой нет умыслов и задних мыслей, — Хайди безмятежно захлопала ресницами.

– Ладно, — сдался инспектор, — если не деятельность, то хотя бы видимость деятельности. Сейчас мы в тупике, так хоть буду думать, что работа движется.

Хайди не обидели подобные намёки, и взглядом, полным вожделения сыщицы, она впилась в детектива. Но Дорси не спешил выкладывать ей свои карты и предложил для начала побеседовать со своим помощником. Копленд немного смутился, польщённый оказанным ему доверием, а Хайди чуть-чуть подостыла. Считая её дилетантом, инспектор преспокойно поручил её другому дилетанту. Но Трикс нелегко было сбить с толку, и, пока Дорси отошёл выпить кофе и съесть сэндвич, она обрушилась с вопросами на сержанта...

– ...Конечно, инспектор был уверен, что этот смазливый Грей приложил к делу руку. Он и сам чуть ли не признался нам в этом, и, поверьте, если бы убитую опознали, он бы сейчас не разгуливал на свободе! — с оживлением закончил повествование Копленд.

– А есть другие улики, указывающие на мистера Грея? Помимо его тесных отношений с убитой?

Копленд замялся. Он не знал, в какой степени может откровенничать с гостьей, а инспектор как назло не спешил возвращаться. Он и не догадывался, что Дорси считает его не владеющим достаточно ценной информацией и поэтому сейчас преспокойно наслаждается заслуженным обедом.

– Ну... это пока не афишировали. Есть отпечатки пальцев. На подсвечнике.

– То есть, мистера Грея? — Хайди мигом подалась вперёд.

– Да, его. И на нём, в смысле, на подсвечнике, не на мистере Грее, есть также бурые пятна, очень похожие на кровь. Мы полагаем, что именно этим самым подсвечником была размозжена голова девушки.

– Это серьёзная улика! — казалось, Хайди ошарашил сей факт. Она чувствовала себя так, будто сама получила подсвечником по голове. — А где его нашли?

– Подсвечник стоял на столике в холле первого этажа. Насколько нам известно, он всегда там стоит. Наверняка убийца схватил его, поднялся в кабинет мисс Ларисы, ударил псевдослужанку и вернул подсвечник на место.

– То есть, вы уверены, что убийство было совершено в кабинете?

– В этом и загвоздка, что — нет. Тело явно перетащили туда уже после содеянного.

– Значит, это сделал тот, у кого имелся ключ.

– Мы думали об этом, но... Ключ хранился у самой Ларисы, а также у дворецкого Перси. И, если только Перси не лжёт, он должен был быть у псевдослужанки, ведь он видел, как девушка входила в кабинет.

– Но почему вы уверены, что это была она? Может, в кабинет входила Рита?

На лице Копленда проступила явная работа мысли.

– Я даже не могу сказать. Просто как-то само собой разумелось, что, раз девушку нашли в кабинете, а перед этим видели...

– Ну, хорошо. Допустим, вы правы на сей счёт. Мы пока не знаем, кто эта девушка. Поэтому напрашивается вопрос: где настоящая Рита? Вы искали её?

– Конечно! Её фотография помещена в местные газеты, но, боюсь, мы не найдём её живой. Хотя всё это очень подозрительно. Почему убитая была в форме горничной? Знаете, инспектор думает, что именно поэтому и было закрыто лицо.

– Простите: закрыто лицо? — не поняла Хайди.

– Да, я же самого главного не сказал. Лицо убитой было обмотано фартуком. Инспектор думает, что это вполне могла сделать Рита, чтобы успеть скрыться. Ведь процедура опознания очень утомительная. Она наверняка догадывалась, что лицо жертвы не будут открывать до приезда в морг. У неё было время скрыться.

– Коли так, то должна была быть причина! Зачем ей скрываться? Зачем убивать девушку?

Копленд только пожал плечами.

– Значит, девушку убили подсвечником?

– Это предположение напрашивается само собой, хоть наш врач сомневался: говорит, у раны странный характер. У него самого странный характер, скажу я вам... — недовольно закончил Копленд, вспомнив свой опыт общения с резким доктором.

– А другие повреждения были?

– Было оцарапано ухо и довольно сильно, будто часть мочки вырвало с мясом. Это странно, но, конечно, такая травма считается лёгкой, а никак не смертельной.

– Расскажите мне про опознание!

– На самом первом присутствовал я лично. Мы вместе с мистером Кэролом и мадам Белоправской отправились на эту неприятную процедуру.

– Вы позвали на опознание сразу двоих?

– Поначалу должна была быть только Мария. А Перси вызвался перед самым отъездом. Он не производил впечатления человека со стержнем. Трусоват малость. И, к тому же, мечтатель. Знаете, когда мы подошли к телу, его всего трясло. Казалось, глаза сейчас вывалятся из орбит. Он держал их открытыми очень долго: никогда не видел, чтобы человек такое количество времени не моргал. Ну, а потом ему стало плохо. Перси вывели, он всё что-то пытался сказать, но, казалось, язык вовсе отказался исполнять его волю. Тогда настала очередь Марии. Полная противоположность: женщина-кремень: ни звука, ни вздоха, ни слезинки. Короткий взгляд на тело: лёгкое удивление, не больше. Она посмотрела на меня в упор и бросила так коротко, почти зло, будто мы её обманули или решили поиздеваться: «Нет!» Я даже не сразу понял, но она продолжила: «Это не Рита! Что всё это значит?» Я спросил, уверена ли она. Она подняла подбородок и сказала, что никогда не была так уверена и что не может же она не узнать лица человека, столько лет прожившего в её доме. Ну, а когда Перси пришёл в себя, то подтвердил её слова.

– Давайте попробуем соединить всё вышеперечисленное. В доме русских мигрантов убивают девушку: ударяют по голове, а затем накрывают фартуком лицо. Убитая одета в униформу прислуги, а настоящая служанка бесследно пропала, и до сих пор никто ничего не может сказать о её местонахождении. Отсюда, по-моему, следует две версии: либо несчастную убили по ошибке, приняв ошибочно за горничную, но тогда непонятно, зачем скрываться настоящее служанке. Либо девушку убили намеренно, Рита или кто-то другой, но, в любом случае, необходимо выяснить, кто она такая. Вы же думаете, что она иностранка?

– Как вы узнали? — восхитился Копленд. — Верно, инспектор считает, что если девушка и имеет английские корни, то они, несомненно, не преобладают.

– То есть, это иностранка-южанка, которая курит и имеет странную привычку носить в карманах платья сушёные цветы. Её точно никто не опознал?

– Нет, мэм. Мы вызвали поочерёдно всех. Первым был мистер Грей, он поехал прямо из участка. Очень долго всматривался в девушку, словно убеждая себя, что убитая на самом деле не Рита. Мне это показалось чуточку странным. Казалось, он должен был радоваться, что это не его возлюбленная лежит на анатомическом столе...

– А другие?

– Как я уже говорил, Мария и Перси не узнали девушку. У них не было никаких версий. Потом заезжали Клара Бергович с мужем. Павел явно трусил, но горячо поклялся, что никогда не видел убитую. Клару, казалось, вообще ничего не заботило, кроме того, что мы отвлекли её от важных дел по защите куропаток. Или кого-то из пернатых: как-нибудь на досуге я изучу вопрос более детально, — неловко прибавил сержант. — Думаю, увидь она перед собой мёртвого родственника, и то не стала бы чувствительнее. Но окажись перед ней мёртвая птица, тогда наверняка произошло бы землетрясение... Кто там ещё? Ах, да, Лариса казалась искренне удивлённой. Она сказала, что ей жаль бедную девушку, но она абсолютно без понятия, кем та могла бы быть. Я почему-то поверил ей. Леонид Белоправский нервничал и выглядел расстроенным и, по-моему, чем-то возмущённым, а, может, у него так выражается досада? Будто он не мог понять некой назойливости, хотя я и сам не совсем понял, в чём та, по его мнению, выражалась... И... Точно! Эта девушка, итальянка. Детектив, в отличие от всех прочих, допрашивал её уже после опознания. Она неплохо изъясняется по-английски, и, кажется, немного оскорбилась некоторым намёкам инспектора, что якобы могла видеть убитую за границей. Она так и сказала: вы старомодны и узколобы, если уверены, что неангличанку должен непременно убить неангличанин. Лично мне с трудом верится в её причастность, но помимо неё других иностранцев поблизости не проживает... Вот и всё! Сами видите, мы пока что зашли в тупик.

– Ненадолго. Думаю, скоро всё встанет на свои места. Наверняка кто-то солгал, и, когда я окажусь в доме, то подготовлю благотворную почву для честных показаний,— Хайди подмигнула оторопевшему сержанту, — а пока нужно – наверно, вы и сами уже этим занялись – изучить прошлое этой семьи. Может, в нём вы найдёте зацепки.

– Инспектор только вчера сказал мне похожие слова. А чем, позвольте узнать, будете заниматься вы?

– О, прелюбопытнейшими и занимательнейшими вещами: цветовой символикой!

Глава 10. Версии и признания

Хайди с тётей поселились в уютной провинциальной гостинице, существовавшей в старых добрых английских традициях: небольшое здание в деревенском стиле, тихие, скромные жильцы, чаще всего пожилые пары; услужливый, подчёркнуто вежливый персонал и никаких новомодных развлечений, наподобие джаз-клубов или танцплощадок. Рядом с милым «пряничным» домиком находились приятные глазу клумбочки, а на небольшой площади перед зданием расположилась импровизированная стела – гранитное возвышение с высеченной надписью «1914-1918. Товарищи из Аккрингтона» – возле которой постоянно лежали свежие цветы. Рядом с этой стелой в день приезда Хайди и тётя Пенни видели маленькую хрупкую старушку: у неё были несколько потерянные глаза, а руками она обнимала охапку белых лилий. Хайди разглядела в этом знак – не зря она собиралась заняться ботаникой!

Ближе к обеду Хайди влетела в свой номер (он совмещался с комнатой тёти Пенни общей ванной) со стопкой книг и, рухнув в кресло и переведя дыхание, стала их разворачивать.

– Как прошло? — мигом оживилась тётя Пенелопа.— Что это ты собралась читать?

– Пока не удалось добиться полного понимания с инспектором, но он всё равно был мне полезен. Хотя сомневаюсь, что он смог в полной мере оценить ту помощь, которую оказал мне... — Хайди поведала тёте свой разговор с сержантом, а затем взяла в руки розовый томик, украшенный вытисненным на обложке ирисом, и стала с увлечением листать. — У нас есть еда?

– Разумеется! — тётя Пенни хлопнула в ладоши и устремилась к газетным свёрткам, лежащим на крохотном столике. — Я кое-что припасла из местной закусочной. Попрошу горничную подать нам чай.

Провизией, заботливо приобретённой тётей Пенни, оказались два пирога: луковый и сырный. Хайди сидела с набитым ртом и аккуратно перелистывала маслеными пальцами шершавые страницы.

– Что ты ищешь? — спросила тётя, делая глоток ароматного крепкого напитка и беря в руки голубоватую книжку под названием «Эдем садовода».

– Хочу понять, присутствует ли некий символический смысл в клевере и чёрной розе, которые нашли в кармане убитой девушки.

– Странное сочетание...

– Вот именно. Очень сомневаюсь, что убитая случайно сорвала их, гуляя по саду. Думаю, здесь есть какой-то знак.

Тётя Пенни присоединилась к племяннице. Через пятнадцать минут она неожиданно воскликнула:

– Нашла. Здесь говорится о некоторых тёмных сортах роз, но о чёрной ни слова.

– Она была не совсем чёрной, скорее тёмно-бордовой. Сержант назвал её каким-то особым словом. Секунду, у меня записано в блокноте! — Хайди выхватила из сумочки плотную книжечку. — «Чёрный принц». Красивое имечко.

– Есть такой сорт. Он был выведен английскими садоводами в конце прошлого столетия. Очень нежное создание, не переносит холодов, быстро вянет, обладает чарующим – так и написано – чарующим и терпким ароматом с тончайшими винными нотками. Никогда не понимала этих садоводческих и огородных увлечений, но Ирма наверняка бы оценила. «Винные нотки», «Чёрный принц» – это так по-нашему. Но, несмотря на название, лепестки у цветка бордовые, по краям имеют характерные затемнения, что создаёт иллюзию чёрного цвета. Роза – знак любви, а вот чёрная, увядшая – смерти.

– А я нашла клевер: он цветёт с начала мая, — стала делиться своими находками Хайди. — Привлекает удачу. Является символом Ирландии, что нам, конечно, и так было известно.

– Может, наша оплошность в том, что мы ищем символы этих растений в отдельности? — предположила тётя Пенни.

– Может быть. Но тогда придётся обратиться к другой литературе... — нахмурилась Хайди.

– Кельтские хроники? — воодушевилась Пенелопа.

– Именно что хроники. Только не кельтские, — хмыкнула в ответ Трикс, — нам понадобятся подшивки самых громких дел преступных кланов северной Америки за последние десять лет.

Глаза у тёти Пенни полезли на лоб.

– Не понимаю... — в замешательстве пробормотала она. — С чего это вдруг?

– Сержант Копленд упомянул, что Белоправские около двух лет провели в Соединённых Штатах. К тому же даже успели навлечь на себя немилость местных гангстеров. Насколько я поняла, инспектор не видит здесь никакой связи, но я кое-что вспомнила. Раньше я увлекалась тем, что вовсю следила за криминальными хрониками разных стран...

– Кажется, Ирма это пропустила...

– Маме не нужно об этом знать, — отмахнулась Хайди. — Так вот, я заметила одну поразительную вещь. Цветовая символика часто используется в геральдике. Высший свет имеет семейные гербы, но преступники нашего времени тоже не лишены тщеславия. Бандитизм в Америке сейчас процветает, а во главе стоят кланы или – что прозвучит непривычно – преступные семьи.

– Неужели теперь совершают злодеяния, объединившись с близкими и родственниками? — поразилась тётя Пенни.

– Можете не сомневаться. Но и мы с вами действуем схожим путём! — подмигнула она тёте. Пенелопа улыбнулась:

– Верно! Наша семья объединилась, чтобы расследовать преступления.

– Именно так. Но вот, что любопытно! Преступные кланы часто рисуют себе эмблемы. Конечно, они делают это не сами. Нанимают художников, платят историкам, чтобы их включали в геральдические книги... Одним словом, преступники пытаются доказать, что происходят не из плебейского сословия.

– Но почему ты решила, что кто-то из них причастен в нашем случае?

– Есть некоторые детали... Во-первых, мы точно знаем, что семья Белоправских какое-то время жила в Америке, а глава семьи Мария даже получала угрозы с требованиями оказывать преступникам денежную поддержку. В Штатах сейчас действует «сухой закон». Представляешь, какая ниша для распространения нелегального алкоголя? Сегодня там везде процветает коррупция... Во-вторых, убитая явно иностранка. В Америке много мигрантов из Италии и Испании. Это только предположение, но пока оно укладывается в мою версию. В-третьих, многие американские кланы имеют псевдородословную и рисуют себе псевдосимволику.

– Думаешь, клевер и роза символизирует какой-нибудь бандитский синдикат?

– Не думаю, что всё так просто. Оставить на месте преступления цветок своего герба – всё равно что преподнести полиции на бумаге отпечатки с автографом. Но что-то это должно означать... И, если интуиция меня не подводит, скоро мы выясним, что. Но, правду сказать, времени не так много...

– Почему у нас мало времени? — не поняла Пенелопа.

– Сейчас нужно действовать, иначе случится то, о чём так предупреждал Гэри.

– Что ты имеешь в виду?

– Мистера Грея арестуют.

– Ты же сказала, этого не могут сделать, пока не опознают убитую девушку!

– На инспектора оказывается давление. К тому же, отпечатки пальцев и следы крови на подсвечнике – слишком веская улика. Думаю, в полиции скоро придут к тому же выводу, что и я.

– И какому же?

– Убийца думал, что убивает Риту! А раз так, то неважно кем в действительности была жертва, это занимательные, но не существенные детали. Она явно что-то вынюхивала в этом доме, раз переоделась в униформу прислуги. А убийца в темноте не разглядел, кого лупит по голове! Если я права, мы снова возвращаемся к нашим баранам. Мотивы убийства Риты пока обнаружены только у одного человека.

* * *

Дверь в усадьбе открыла высокая девушка с чёрными, коротко стриженными волосами. Хайди улыбнулась и отрекомендовалась, как советовал мистер Грей. Пропуская гостью мимо себя, девушка попыталась улыбнуться. Говорила она с лёгким акцентом:

– Да, мистер Грей сообщил нам, что вы с ним связались и скоро будете здесь. Меня зовут Паола Агости, я живу здесь некоторое время в качестве гостьи Марии. А я уж надеялась, что это агентство прислало нам новую горничную. Перси не всегда дозовёшься, так что приходится иногда открывать самой.

– Я, как только услышала о трагедии, тут же упаковала чемоданы и купила билет, — стала исполнять роль лучшей подруги покойной Хайди.

– Наверняка из газет, — скорее утвердительно ответила Паола, ведя Хайди в гостиную, — рада, что у этой девушки таки были подруги. Я на неё особого внимания не обращала, по правде говоря...

– Иного трудно было ожидать.

– Я без предрассудков! — будто взрезая воздух, Паола взмахнула ребром ладони. — Я росла в Италии, затем долгое время жила в Америке. У нас хорошая страна. Человек ценен за то, что из себя представляет. Личность всё, окружение – приятное дополнение, не больше. Но здесь твоё социальное положение будет определять всю твою жизнь. И, если ты, происходящий из низов или иммигрировавший, каким-то чудом добьёшься успеха, никто в высшем свете не будет считать тебя до конца своим. Семью Марии тоже несколько обходят стороной, а всё потому, что она иностранка, пусть и аристократка.

– Рита тоже имела знатное происхождение! — заметила Хайди.

– И всё-таки в Англии лучше быть англичанином, — улыбнулась одними губами Паола, — вы, насколько я поняла, больше общались по переписке.

– Верно. Я много ездила по стране, служила горничной у одного полковника.

– Я бы тоже хотела попутешествовать по Англии. Этот городок слишком унылый. Кажется, он порос кустарником и впал в спячку.

– А что вам мешает?

– Просьба моей бабушки. Я обещала навестить Марию и погостить здесь некоторое время. К тому же, мне нужно закончить некоторые свои работы. Я пишу.

– Вы писательница?

– Художник! — сказала Паола с достоинством. — Я уже сделала несколько чудесных эскизов. А я не люблю бросать начатое.

– Как я поняла, хозяйка этого дома – иностранка. Она из Италии? — Хайди
изобразила на своём лице провинциальное неодобрение чужаков.

– Нет. Она из России, — холодно ответила Паола, — но какое-то время она жила в Америке, где сильно сдружилась с нашей семьёй.

– Мистер Грей очень переживал о случившемся. Он очарователен, — как бы между делом проронила Хайди.

– Да, он очень мил, — Паола прищурилась, — но, по-моему, ему не следует так убиваться по этой девушке. И хорошо, что она убежала.

– Сбежала? О ком вы говорите?

– О Рите, разумеется! Вы, наверно, удивились, что я не выразила особого сочувствия по случаю смерти служанки? Так вот, дело не в моём бесчувствии. Просто убили совершенно незнакомую девушку! И я уверена, что Рита на самом деле целёхонька.

Хайди призвала все свои актёрские таланты: то судорожно вздыхала, то ахала, то вдруг начала ходить взад-вперёд по гостиной.

– Моя подруга жива? Но тогда где же она?! — наконец воскликнула она.

– Наверно, сбежала со своим любовником.

– Но мистер Грей же здесь, — ляпнула с невинным лицом Хайди.

Паола вспыхнула, но ответ пришёл со стороны двери:

– Всё это мерзкая ложь!

Хайди и Паола мгновенно обернулись. В проёме комнаты стояла невысокая, невзрачная молодая девушка, почти юная.

– Я не хочу, чтобы про мистера Грея распространялись подобные сплетни! Кто вам дал на это право? — взвилась девушка, врываясь в гостиную.

– Зоя! Ради бога, не устраивай сцен! — в комнату вплыло ещё одно действующее лицо в виде пожилой и худощавой женщины. Хайди догадалась, что это и есть Мария.

– Бабушка! — мигом отреагировала Зоя. — Я всего лишь попросила быть учтивее, говоря о нашем друге.

– Уверена, его никто не хотел обидеть! — отмахнулась Мария. — Что ж, раз мы тут собрались, давайте выпьем чаю. Друзья Риты – мои друзья, — она доброжелательно кивнула Хайди.

К чаю подошли средних лет джентльмен и похожая на птицу женщина. Их представили Хайди как Павла и Клару Берговичей. Затем подошла дочь Марии, Лариса. Хайди подметила её серьёзность и неулыбчивость. Постепенно разговор о пустяках перешёл на более острые темы.

– Всё происходит оттого, что люди перестали отличать действительно важное от сиюминутных пустяков. Жизнь – она бесценна, притом, не важно, срываешь ли ты растение или убиваешь белку! — поджав губы, едко процедила Клара.

– Но как можно сравнивать? — удивилась Паола. — Пусть человек убьёт на охоте лису, но это вовсе не значит, что в другой раз он примется за человека.

– Конечно, одно не обязательно следует за другим! — подтвердила Клара. — Но разве, привыкая уничтожать, он будет больше ценить созидание? Я не принадлежу к тому узколобому обществу, что постоянно твердит: жестоко убивая пса, убийца потом займётся человеком. Почему всё время мы мерим жизнь от человека? И только тем страшен живодёр, что может переключить своё внимание на заносчивых людей? Ведь кто такой убийца по своей сущности? Это тот, кто убивает из природной жестокости? Не всегда. Когда человек обрекает на смерть собрата, у него на это могут быть десятки причин: ревность, ненависть, жажда наживы, месть, даже любовь и желание помочь... Но убийство животного — всегда гнусно, и не может здесь быть альтернативы.

– Ты усложняешь, дорогая! — расцвёл в улыбке Павел. — По-моему, причины преступлений, названные тобой, в современном мире в большинстве своём устарели. Всё несётся сломя голову. Твоя ошибка заключается в том, что ты высокого мнения о людях. Да-да, как бы ты не утверждала обратное. Ты наделила их такими высокими чувствами! Но кто сейчас убьёт из ненависти? Из любви? Мы всюду торопимся, на такие утончённые порывы уже не остаётся времени. Чаще убийства бывают спонтанными: как биологическая потребность. Хочешь выпить воды – берёшь стакан, хочешь есть – идёшь в ресторан, тебе кто-то мешает, так проще всего устранить проблему, а не пытаться договориться. Ты же не договариваешься с желудком, а удовлетворяешь его требования.

– Простите, мистер Бергович, — слегка кашлянула Хайди, и все взоры устремились на неё, — боюсь, это вы всё чересчур упростили. Человеческая психология – штука сложная и загадочная, но именно она, как бы ни была переменчива, на протяжении веков остаётся весьма постоянной. Мы можем утешать себя, что избавились от средневековой жестокости, но ведь не прошло и десяти лет, как окончилась самая кровавая война в истории. И я уверена, что очень многие готовы совершить преступления по первобытным мотивам. Люди выбирают не между тем, что хорошо и что плохо, а между тем, что правильно и что просто. Легче устранить проблему, вы правы. Лень, наверно, главный изъян человека. Ведь, чтобы поступать правильно, нужно прилагать усилия. И, уверяю вас, пока стоит Земля, преступления из ревности, мести, любви, жажды денег будут совершаться с изумительным постоянством.

– Возможно. Но согласитесь, что количество бездумных преступлений в наш век невероятно возросло. Та же езда на автомобиле. Человек попадает в аварии, сбивает насмерть детей, но ведь он не злодей! Он просто легкомыслен. Он не хочет приложить усилия, чтобы попросту быть внимательным. А ведь это, лично я считаю, в высшей степени оскорбительно: я бы предпочёл пасть жертвой хладнокровного убийцы, который меня ненавидел лютой ненавистью, чем сознавать, что всего лишь пострадал от глупости безмозглого дурачка, не вовремя встретившись ему на пути. В самом деле, я просто убеждён: сбей меня автомобиль, и я не умер бы исключительно в пылу протеста против такой нелепой кончины.

Мария одарила его презрительным взглядом, Паола улыбнулась, а Лариса осталась невероятно серьёзной. Неожиданно, первый раз за время беседы она подала голос:

– Всё-таки, Павел, ты понимаешь, в доме это слегка болезненная тема.

Поняв её намёк, Павел быстро извинился. Завидев недоумение на лице Хайди, Зоя пояснила:

– Они говорят об аварии, случившейся со мной два месяца назад. Водитель был пьян. Он поспешил убежать, но чуть позже его нашли. Он был в мертвецки пьяном состоянии в одной местной забегаловке.

Хайди бросилось в глаза то, что Зоя даже в тёплом помещении кутает шею шарфом – видимо, она прячет шрамы, последствия той аварии, решила девушка.

– Бога ради, не напоминай! — поёжилась Лариса. — Тот сад ещё долго не выйдет у меня из головы.

– Разве это было рядом с садом? — полюбопытствовала Клара, проигнорировав материнские чувства.

Смерив её холодным взглядом, Лариса подчёркнуто вежливо ответила:

– Да, Клара. Разумеется, не в самом саду! Как ты и сама догадалась, было бы странным застать среди украшенных глициниями аллей мчащийся на всех парах автомобиль. Сад был поблизости.

– Кажется, ты говорила, что там росли розы.

– Вот уж, что меня в тот момент интересовало меньше всего, так это сорт вившихся там растений.

– Даже не знаю... — Клара неожиданно задумалась. — Быть сбитой лихачом ¬– ужасно. Дорогая Зоя, ты знаешь, как я за тебя переживала. Но, согласись, тебя все жалели. Общество осуждает новый вид транспорта, не вызывает сомнения, что он несёт смерть. А вот, скажем, посети ты кафе, где отравилась бы несвежей пищей, то услышала бы вслед немного сочувственных откликов, а лишь упрёки, что сама виновата, посещая сомнительные заведения. Если совсем не повезёт, то ещё скажут, что приличные леди едят дома.

После чая Паола с Зоей уехали по делам в город. Павел отправился на футбольный стадион, чтобы наблюдать за тренировкой местной команды, а Клара поехала на деловую встречу. Лариса удалилась в свой кабинет, а Мария настоятельно просила Хайди не уезжать, а дождаться ужина. Извинившись, что оставляет гостью одну, она отправилась в спальню, чтобы выпить лекарство и немного отдохнуть. Хайди послонялась по дому, даже пробралась в коридор, что вёл в кабинет Ларисы и, стараясь не производить лишнего шума, так как хозяйка комнаты находилась прямо за дверью, опустилась на колени и стала изучать стены. Пятна, словно тёмные брызги, беспорядочно разметались по нижней части стены. И здесь же нашли фонарик. Копленд поделился с Хайди, что отпечатки пальцев на нём, скорей всего, были Ритины. Скорей всего – значило «наверняка», просто нельзя было быть совершенно в этом уверенным, так как отпечатки для сравнения брались с вещей из комнаты служанки, а не с кистей рук девушки, что по понятным причинам пока сделать было невозможно. Отпечатков же убитой незнакомки на фонаре не было.

Заслышав на лестнице шум, Хайди поспешила на первый этаж. У входа стоял Павел, который пожаловался на головную боль, чем и объяснялось его скорое возвращение. Мария тоже уже спустилась и предложила Хайди осмотреть сад. Это было огромное, просто безумное сооружение, состоящее из петляющих туда-сюда мощёных дорожек, увитых плющом скамеек, клумб с розами, лилиями, нарциссами и орхидеями. Также здесь нашлось место для небольшого пруда, обсаженного лавандой; беседки, осаждённой армией клёнов, и одинокой катальпы. Присутствовали почти все элементы традиционного британского садика, только раскиданы они были небрежной абсурдистской рукой.

– Ужасен, верно? — Мария неожиданно рассмеялась, завидев реакцию Хайди. — Вон за той вишней ещё есть парник, а дальше теплица и сарай, куда складывают дрова. На прошлой неделе здесь было много полицейских: они, конечно же, искали тело бедной Риты. Осматривали каждый дюйм поверхности — заглянули в кладовые, подвалы, чердак. Перелопатили дровяной сарай, теперь там всё верх дном, а раньше поленья были составлены аккуратными штабелями. Даже истыкали пруд длинной жердью.

– Кто автор этого проекта? — вежливо поинтересовалась Хайди, подразумевая сад.

– Обустройством занималась Лариса. Просто она выбрала неудачное агентство. Как и в случае с домом...

– Ваша дочь всегда такая закрытая?

– Нет, но в последние месяцы она сделалась мрачной. Возможно, всему причиной те несчастья, что на неё свалились. Сначала умер её муж, проблемы с сердцем, а потом и Зою сбила машина. Сейчас вот эта таинственная смерть незнакомки, чьё тело нашли в кабинете Лары. Что тут говорить, нервы Ларисы натянуты до предела. Мы все шокированы произошедшим. По правде говоря, оно вызывает сплошное недоумение. Мы привыкли жить в мире, где на всё находятся ответы. Где всё поделено на чёрное и белое, где ты уверен, что это добро, а это – зло. Верх не может стать низом, но события на моей родине показали обратное...

– Рита скучала по России?

– Мы все скучали по ней. Правда, сейчас я уже не уверена: была ли это ностальгия по родине или по невозвратно ушедшим дням моей молодости.

Хайди и Мария приблизились к одинокой статуе, стоящей подле невысокой араукарии и у подножия обвитой клематисом. Неожиданно рядом с ними раздался чей-то голос, да так резко и громко, что Хайди подпрыгнула. «Пехси, убейи это. Да в мойку же, не захламляй мне столи», — возмущалась какая-то женщина. Пытаясь понять, откуда исходит звук, девушка завращала головой и тут сообразила, что, сделав круг по саду, они с Марией снова вернулись к дому, а за паутиной живой изгороди и черешковой гортензии скрывалась стена или, если быть точнее, окно, и, видно, сейчас оно было приоткрыто.

– Ох, всё время забываю, что там кухня. Иногда идёшь, погружённый в себя, и тут раздаётся голос Ивонн, нашей поварихи. Ты слышала, какой он пронзительный. Нет, когда-нибудь я получу разрыв сердца, — покачала головой Мария, и вместе с Хайди они двинулись вдоль стены, подальше от окна.

Через пару минут в саду появился долговязый парнишка. Как поняла Хайди, это и был тот самый Перси, которому сварливая Ивонн выражала своё недовольство. Он позвал Марию к телефону. Извинившись, хозяйка дома быстро вышла из сада. Перси с любопытством поглядел на Хайди.

– Вы, действительно, подруга Риты? — спросил он.

– Конечно! Мы давно не виделись, но регулярно посылали друг другу открытки, — с этими словами Хайди подошла к статуе мужчины: пустой взгляд каменных глазниц вызывал тоску. Девушка провела рукой по мраморному плечу и задумалась.

– Мне очень жаль ту незнакомку, но я... я так обрадовался, когда полицейский откинул простыню, а под ней находилась не Рита, — с клокотанием в голосе отозвался Перси, — но я не хотел, чтобы кто-то умер. Я вовсе не...

– Разумеется. — Хайди склонилась к гравиевой дорожке и стала перебирать пальцами осколки породы и мелкие камешки: тщательно, полностью сосредоточившись. Вдруг лицо её прояснилось: она схватила один из камешков и поднесла к глазам. Наверно, девушку привлекла симметричность и почти идеальная форма найденного минерала. Положив находку в карман, она обратила лицо к дворецкому. — И всё-таки вы узнали убитую девушку!

Перси отпрянул. Он просто затрясся, уличённый во лжи.

– Я... не думал. Только... Как вы догадались? — не стал отнекиваться юноша.

Хайди молчала. А что ей было говорить? Что Перси сам ей только что признался? Ткнуть пальцем в небо и угадать? Но дело не только в этом. Хайди сразу оценила робость и неуверенность молодого человека. Если он что-то скрывает, то лучше действовать без предварительной подготовки. Кто-то в доме знал убитую. Но, скажем, с Ларисой или Кларой такой номер не прошёл бы. Они бы с Хайди и разговаривать не стали, а Перси другой: тут же стушевался и всё выложил. Преимущество это или недостаток, но такие люди не способны врать: им претит сама мысль о лжи.

– Значит, так оно и есть! — хмуро кивнула своим мыслям Трикс.

– Нет-нет! Я её не убивал! Я уже потом вспомнил. — Перси стал заламывать руки. — Поначалу я сообразил, что уже видел её где-то, но так обрадовался, что передо мной не Рита, что особо не вдумывался. Поймите, на тот момент для меня это было неважно! Да, после опознания полицейские спрашивали, знакома ли мне жертва, но я не сказал им сразу, а спустя несколько дней уже побоялся – ведь это выглядело бы подозрительно!

– Так кто же это? — потеряла терпение Хайди.

– Линетт, кажется, так её звали. Она была машинисткой у Игоря Белоправского.

– Кто такой Игорь? Сегодня за чаем я не слышала, чтобы кто-то упоминал это имя.

– Это покойный муж дочери хозяйки. С ним случился удар, и он скончался.

– Муж Ларисы! Но ведь... Перси, скажите, когда это было?

– Полгода назад. Миссис Лариса до сих пор не оправилась, а раньше она
была весёлой. Такая разительная перемена...

– Но... ты уверен, что погибшая была служащей у покойного хозяина?

– Я долго думал. В то время я часто бывал в конторе мистера Игоря по разным поручениям, и эта девушка мне запомнилась. Я часто сидел в обществе машинисток в приёмной: она говорила с лёгким акцентом и всё время улыбалась. По сравнению с нашими местными девушками она очень выделялась: смуглая, кареглазая. Только волосы у неё были темнее, чем...

– Я поняла. Спасибо, Перси. Но ты должен немедленно сообщить об этом инспектору.

– Он не поверит, что я невиновен.

– Не говори ерунды! Скажешь ему всё сегодня же.

– Пехси, Пехси! — раздался противный женский голос. Хайди невольно бросила взгляд на ветви гортензии, маскировавшие окно. Но голос на этот раз звучал сбоку от главной дорожки: к ним, семеня короткими ножками, облачёнными в белые чулки, приближалась полноватая женщина с надменным лицом. Передник и испачканные руки выдавали в их обладательнице повариху-француженку.

– Пехси, беги ско’ей в дом! — вскричала Ивонн. — Мадам отпхавились в больницу, сейчас здесь будут те господин из полис.

Хайди и Перси переглянулись и сломя голову бросились в дом.

Глава 11. Новая жертва

Завидев Хайди, инспектор удивлённо вскинул брови, но тут же взял себя в руки. По его просьбе, все домашние собрались в гостиной. К уже виденным Хайди домочадцам присоединился седовласый джентльмен: он держался подтянуто и несколько флегматично. Инспектор поведал присутствующим о происшедшем: всего час назад Клара обедала в чайной «У миссис Мередит» со своим коллегой-экологом. Покинув кафе, Клара взяла такси и отправилась в канцелярию за новыми листовками: машина проехала всего пару кварталов, как Кларе стало дурно, и водитель тут же свернул к местной больнице. Сейчас её жизнь вне опасности, но Клара без сознания – врачи сказали, это было сильное отравление. Чайная «У миссис Мередит» временно закрыта, полиция проверяет продукты. По словам персонала, к столику пострадавших никто не подходил. Возможно, дело всего лишь в просроченных продуктах, но главный врач больницы Аккрингтона настаивает на неорганической природе яда, попавшего в организм пострадавшей. Коллеге Клары повезло меньше: он сам вёл машину, когда почувствовал недомогание, и, потеряв управление, врезался в здание почты. Он скончался по дороге в больницу.

Выслушав инспектора, Павел потребовал, чтобы его отпустили в больницу к жене. Дорси тем временем отправился с констеблем на кухню, требуя показать, что сегодня подавалось на завтрак. Ивонн поджала губы от возмущения, поняв, что её стряпню подозревают в негодности. Оставив констебля с помощником забирать образцы продуктов, инспектор возвратился в гостиную.

– В этом нет необходимости, инспектор, — устало заметила Лариса, — Клара сегодня ела и пила то же самое, что и все остальные. А мы, как видите, живы и здоровы.

– Это просто жуть! — Паола закрыла обеими ладонями рот. — Клара только сегодня говорила об этом! Вы помните?

– О чём она говорила? — встрепенулся инспектор.

– Точно. Я тоже вспоминаю... — подала голос Хайди. — За чаем Клара упомянула, что лучше быть сбитым машиной, чем отравиться в месте общего питания.

– Да, — подтвердила Зоя, — тётя Клара заметила, что люди не будут сочувствовать тебе в подобной ситуации. Скажут, что приличные леди не питаются вне дома или гостей.

Дорси переглянулся с сержантом. Спустя полчаса и ряда вопросов, без которых, как считала Хайди, вполне можно было обойтись – они задавались из чистой формальности и просто отнимали драгоценное время – семья в полном составе, не исключая Паолы, отправилась в больницу, где уже пребывала Мария. Дорси выждал, пока последний человек покинет дом, и обратился к Хайди:

– Надеюсь, вы поведаете нам что-то существенное. Начальник полиции прижал меня к стенке: у меня убийство неизвестной девицы, пропажа известной, а теперь ещё и отравление. И я совершенно не представляю себе, как! Кухня чайной закрыта для посторонних, к столу Клары никто не приближался кроме официантки, которая работает в заведении больше десяти лет и не вызывает подозрений. Посетителей днём было мало, так что сотрудники заявляют с полной уверенностью: никто посторонний к столику миссис Бергович не приближался. Можно было бы заподозрить её коллегу, если бы этот растениевод-любитель не лежал у нас в морге собственной персоной. Когда, спрашивается, она получила яд? Вы же были за чаем?

– Да, — Хайди кивнула, — и подтверждаю слова Ларисы. Клара ела то же, что и все. Черничный крамбл и чёрный чай с лимоном. Его разливали из общего чайника.

– Может, это сделал тот, кто сидел рядом с ней?

– Вам не надо далеко ходить, инспектор Дорси! — мрачно подметила Хайди. — Ведь Клара сидела с краю стола, и единственной её соседкой была я.

– Ну... Мы, конечно, немного знаем о вас, — с лёгким сомнением в голосе проворчал Дорси. — Что ж, а вы что-нибудь узнали?

– Да, я кое-что нашла в саду, — Хайди запустила руку в карман платья и выудила маленький металлический шарик, — это чудо, что я вообще его обнаружила: он чертовки мал, — Хайди описала полицейским оцарапанную статую.

Инспектор внимательно осмотрел находку:

– Это же пуля. Револьвер, насколько я могу судить при беглом осмотре. Та статуя находится рядом с окном кухни, вы говорите?

– Да, но из кухни ничего не увидишь – густые поросли гортензии и плюща.

– Но если кто-то стрелял в саду, выстрел в кухне было бы хорошо слышно!

– Думаю, что так. Конечно, возможно, что эта пуля значения не имеет.

– Не скромничайте, мисс Трикс! У нас есть пропавшая девушка, а теперь есть улики, говорящие за то, что кто-то палил в саду. Сомневаюсь, что это было праздное времяпрепровождение. Никто нам не признавался, что владеет оружием, но, с другой стороны, нашу незнакомку убили не из пистолета.

– Кстати, насчёт незнакомки. Предлагаю вам пригласить сюда Перси.

Дорси одарил Хайди недоумённым взглядом, но просьбу выполнил. В гостиную ввалился дрожащий дворецкий. Сбиваясь и заламывая руки, он рассказал инспектору то, что уже знала Хайди. Через каждое предложение он вставлял, что невиновен. После того, как он покинул гостиную, Дорси продолжительно посмотрел на Хайди.

– Как это говорят – Вы сделали нас, мисс Трикс.

Копленд подпрыгнул со своего стула:

– Ясно как день. Этот паренёк и есть убийца. Он только с виду такой недотёпа!

– Знаешь, Копленд, я уже ничему не удивляюсь и всё-таки не могу предложить адекватную версию, где состыковались бы все элементы. Чтобы о чём-то говорить, нужно разузнать об этой Линетт побольше. Отправляйся-ка в ту контору, которой раньше владел Игорь, и разговори сотрудниц. Если Игорь знал эту девушку, мне представляется логичным, что её должна была знать его жена. Думаю, и она тоже водит нас за нос.

– Если вы позволите одно маленькое замечание, инспектор, — деликатно напомнила о себе Хайди, — думаю, не она одна.

– Я вас недооценил, мисс Трикс, но теперь буду рад выслушать ваши соображения.

– Вы осмотрели абсолютно весь дом, сад и даже чуть ли не ныряли в водоём в поисках Риты... Но всё тщетно.

– У вас есть идеи?

– Давайте обо всё по порядку. Вы сказали, что Линетт – будем для удобства назвать её этим именем – кто-то ударил по голове, но в разговоре со мной сержант Копленд говорил о странном порезе на мочке уха жертвы... А в саду я нашла пулю и оцарапанную статую.

– Неужели вы предполагаете...

– Пуля довольно сильно отбила мрамор. Если вы пойдёте в сад, то увидите это сами. Значит, вряд ли можно допустить, что она оказалась для кого-то смертельной. Возможно, она лишь слегка задела «мишень», даже не застряла в теле. Например, поцарапала руку или... ушную раковину.

– Точно! — взвился Копленд. — Но ведь, если один выстрел не оказался смертельным, что мешало убийце сделать второй...

– Хорошо было бы понять, слышал ли кто-либо первый.

– Перси упоминал о странном хлопке, который он принял за выхлоп газа проезжавшего автомобиля. Может, это был вовсе не испорченный мотор?

– Но в Линетт точно больше не стреляли, иначе ваш патологоанатом сообщил
бы вам об этом. Порез на ухе могло оставить что угодно, а вот смертельную рану от пулевого ранения сложно с чем-то спутать. Предположим, в Линетт выстрелили, но не убили, а лишь слегка задели. Убийца понимает, что промахнулся, но не рискует делать второй выстрел: даже первый не мог не остаться незамеченным.

– И что же он, по-вашему, предпринимает?

– Добивает жертву тем, что первым попадается под руку.

– Каким-нибудь декоративным камнем, окаймляющим пруд?

– Хорошее предположение. Но зачем далеко ходить? В руке у него уже есть оружие.

– Револьвер! — воскликнул сержант.

– Именно. Помимо своей огневой мощи, он сделан из металла и может служить хорошим дробилом для мозгов.

– Но тогда вы исключаете возможность нападения на девушку в коридоре перед кабинетом Ларисы? А ведь именно там мы нашли пятна крови и фонарь Риты! — недоверчиво проронил инспектор.

– Но ведь судьба Риты по-прежнему полна загадок. Вы ведь тоже считаете, что пропажа одной служанки и появление на её месте другой взаимосвязаны? Я – да. Разница лишь в том, что я вижу в Рите жертву, а вы потенциальную соучастницу.

– Вы считаете, что в коридоре второго этажа ударили Риту? А на Линетт напали в саду и затем перетащили в кабинет? — потёр подбородок Дорси.

– Боюсь, что так. С моей версией вполне увязываются отпечатки на найденном вами фонаре.

– Чем тогда расправились с Ритой?

– Думаю, подсвечником, который вы нашли на столике в холле.

– Эта версия многое объясняет и представляется весьма логичной. Остаются небольшие «формальности»... Зачем вообще их было убивать? Хотя, в случае с Ритой всё ясно. Если она решила заглянуть в кабинет, то могла раньше времени обнаружить труп... Ей просто не повезло.

– Да, не повезло, — эхом отозвалась Хайди, — так вы уверены, что оба нападения – дело рук одного человека?

Брови инспектора взметнулись к линии волос.

– Ради бога, не хотите же вы сказать, что эти события никак не связаны друг с другом? И двойное покушение в один день – невероятное совпадение? У нас и с одним-то преступником никакой ясности, а, если их двое, я умываю руки!

– О, нет, я уверена, что связь есть, но ведь одно не исключает другого!

Инспектор и сержант с сомнением переглянулись.

– Мисс Трикс, вы противоречите сами себе...

– Нисколько, уверяю вас, инспектор. Я знаю, о чём говорю. И я согласна с вами: что-то пошло не так! Именно поэтому у нас две жертвы вместо одной. К тому же одну ещё предстоит найти!

– Значит, Риту убрали как ненужного свидетеля? Или возможного свидетеля, который просто не успел ничего увидеть? Вы же думаете в таком ключе?

– Боюсь, в несколько ином. Полагаю, убийство Риты было необходимо. Но она ничего не видела. Если у нас сейчас две жертвы вместо одной, то только потому, что убийца ошибся в первый раз. Вопрос, кто доделал начатое: он или это уже был другой человек.

– Мисс Трикс, вы сведёте меня с ума! Довольно этих шарад и головоломок. Кого хотели убить: Риту или Линетт? Вы, как я понял, считаете мисс Милорадович покойницей? Так кто был первой жертвой: она или эта таинственная незнакомка?

– Я не специально, инспектор! — Хайди виновато улыбнулась. — Оттого, кто был первой жертвой, зависит количество злоумышленников. Если первая была Рита, ваша задача упрощается: с вероятностью в восемьдесят процентов это сделал один человек (вернее, их могло быть больше: сообщников я считаю за одного). Но, если первая жертва – Линетт, нет сомнений: вы имеете двух не связанных между собой людей.

– Значит, убить хотели Риту? — Копленд окончательно запутался.

– Не то, чтобы хотели именно убить. Уверена, в доме есть человек, которому она сильно мешала. И, считаю, убийцу вполне устроило бы, если бы девушка просто уехала. Но, не думаю, что Рите было куда уезжать...

– Стало быть, Риту хотели убрать. Но каким-то чудом в доме оказалась незнакомая девушка, переодетая служанкой, и убийца промахнулся? — саркастически произнёс Дорси. — Нам, конечно, ещё предстоит выяснить подробности о жизни этой подозрительной Линетт: что она вообще делала в доме?! Да и сама ли пришла туда. Значит, ей просто не повезло?

– Нет, вполне может быть, что не повезло Рите, — Хайди невинными глазами разглядывала диванный валик.

– Как это? Риту хотели убить или нет?

– Хотели. Но с ней не всё было так определённо. Просто Фортуна и Ангелы-Хранители Риты в тот день явно взяли выходной. А вот с Линетт всё было решено: на неё велась охота...

– Мы даже не знаем, кто такая эта Линетт, а вы уже решили, что её хотели уничтожить? Но чем она помешала? Кому? Никто из семьи не узнал её!

– Вопрос времени, инспектор. Подождите, — лукаво проронила Хайди.

– Что ж... А есть ли у нас оно — это время. Ладно, Копленд, поезжай в контору Ларисы, выясни про бывшую служащую Линетт. А я пока зайду на кухню, узнаю, что нарыли мои ребята. Ох, уж эти французы. Эта повариха так заверещала, когда поняла, что её провизию заподозрили в наличии яда. И почему нельзя было нанять англичанку?

– Инспектор, сэр. Вы не могли бы кое-что выяснить! — Хайди быстро поднялась с кресла вслед за полицейскими. — Я хочу знать подробные обстоятельства смерти мужа Ларисы и несчастного случая с Зоей. Ведь её сбила машина...

– Да, я посмотрю эти дела, мисс Трикс. Вас что-то в них заинтересовало?

– Я хочу быть уверена, что в них нет ничего криминального, в смысле, преднамеренного.

Инспектор не сказал ни слова, но вовсе не потому, что ему нечего было сказать.

Глава 12. Несчастный случай

– Что ты раздобыл, Копленд? — Дорси был так взволнован, что даже чуть привстал со своего кресла. Он приветствовал сержанта в своём кабинете. На его столе уже лежали две запыленные папки, а на стуле напротив сидел полный лысоватый мужчина в форме констебля.

– Боюсь, ничего утешительного. Линетт Гриффитс работала у Игоря ровно месяц. Её не очень хорошо помнят. Машинистка Симонз утверждает, что девушка была ирландкой и говорила о ней с откровенной неприязнью. Но ничего порочащего за ней замечено не было. В этой конторе большая текучка. Подробности биографии этой особы никто сообщить не смог. Только, что девушка – приезжая и, скорей всего, давно покинула наш город.

– Значит, не густо. А у меня кое-что есть.

– Это имеет отношение к отравлению?

– Увы, здесь пока глухо. Продукты на кухне в особняке и в кафе были чистыми и вполне съедобными. Пока я даже не представляю, как яд попал в организм двух человек. Конечно, раз пострадали оба, логично предположить, что яд попал к ним из одного источника. А ели вместе они только в этом злосчастном кафе.

– Может, всё дело в этой кампании по защите прав куропаток? Вы представляете, сэр, я встретил одного профессора, случайно... Так вот, он говорит, что эти кочеты или сапсаны – я уж не помню – нападают чаще на больных и раненых птиц, таким образом, очищают популяцию от вредных для здоровья стаи особей. Именно поэтому сообщество куропаток после истребления хищных птах стало редеть... И, если убить всех кочетов...

– Кречетов, Копленд... — поправил инспектор.

– Вот я и говорю: убьёшь всех хищников, и травоядные птицы исчезнут.

– Как здорово, что вы решили заняться таким благородным делом. И, если полковник в следующий раз спросит меня, почему я до сих пор не подготовил отчёт, я сошлюсь на «случайную» встречу с профессором орнитологии.

– А что вы раздобыли, сэр? — Копленд моментально поменял тему.

– Я запросил дела, о которых упоминала мисс Трикс, и что-то здесь не чисто. Знакомься, это констебль Лорд. Он осматривал место аварии, где была сбита Зоя Белоправская.

Констебль привстал и кивнул в знак приветствия.

– Что-то подозрительное? — забеспокоился сержант.

– Не то чтобы. Но дело выглядит ясным только на первый взгляд. Не правда, констебль? Повторите, пожалуйста, то, что вы только что сообщили мне.

Констебль Лорд закивал.

– Да, сэр. Я обратил внимание на некоторые детали ещё в тот день, когда осматривал место преступления. Во-первых, водитель Фоут, которого в итоге обвинили, во вторник должен был выйти на работу. Это была служебная машина, на ней он развозил по городу заказы из лавки Крэббса. На работу-то он пришёл, взял машину и... не развёз ни одного заказа. Как сквозь землю провалился. Наезд на Зою и её мать произошёл в 11.15. А после этого, примерно в 12.10 Фоута нашли в пабе, а его машину на Хоуп-Стрит, это в паре кварталов от места наезда. К тому времени он был не в состоянии что-либо сказать. Хозяин паба утверждал, что тот пришёл минут двадцать назад со своим другом, уже, так сказать, заполненный до краёв. В пабе они выпили ещё бренди. Пока хозяин разносил заказы, собутыльник мистера Фоута куда-то испарился. Хозяин мне тогда готов был поклясться, что Фоут в таком состоянии, в котором он попал к нему в бар, вообще не мог что-либо делать, тем более вести автомобиль.

Ну, а кто был тот друг, что привёл Фоута в бар, нам выяснить не удалось. Хозяин плохо его помнил. Говорил, что тот был щуплый, в огромном плаще и дурацкой шляпе, скрывавшей половину лица. Лариса, давая показания, обмолвилась, что за рулём была женщина. Она не была уверена. К тому же всё произошло настолько быстро, что вряд ли бы она разобрала.

– Но мистера Фоута судили?

– Да, отобрали права и на несколько месяцев отправили на общественные работы. Ему повезло, что он никого не убил.

– Так вы уверены, что за рулём сидел он?

– В том-то и дело, что нет. Я видел того малого, и мне тоже представляется весьма сомнительным, что Фоут мог кого-то переехать. Думаю, что дело было так. Он выпивал со своим другом, потом они поехали кататься. За рулём сидел наш незнакомец: они наехали на девушку. Испугавшись, более трезвый и более соображающий из этого тандема парень потащил Фоута в бар и бросил его там. Возможно, это был случайный знакомый. Протрезвев, Фоут не вспомнил своего «друга».

– Суд удовлетворили доказательства?

– Не думаю, что было тщательное разбирательство. Фоуту большой срок не грозил, смертельного исхода не последовало. Преднамеренности явно не было. Не думаю, что присяжных заботило, какого из двух алкоголиков следовало сажать. Симпатии к пьянству со стороны почтенных граждан не наблюдалось. Он уже был виновен в их глазах, раз поддался пороку.

– Вы так и не выяснили, где провёл всё утро Фоут? Где была его машина?

– Была одна женщина, уже преклонного возраста. Она живёт на юге старого Аккрингтона. Так вот, она считает, что видела похожую машину во дворе одного съёмного коттеджа. Мы проверили, и тот дом, на который она указывала, в то время не сдавался в аренду и был заперт.

В дверь постучали, и в помещение, не дожидаясь ответа, влетела Хайди. Констеблю пришлось изложить своё повествование в третий раз.

– Это произошло в саду?

Неожиданность вопроса поставила трёх полицейских в тупик.

– Нет, мэм! — констебль обрёл дар речи первым. — Это было на углу Барнс Сквэйр, там где стоит почта и проходит главная дорога.

– Я имела в виду, что рядом находится сад.

– Нет, – Лорд покачал головой, – в этом месте нет никаких садов, есть памятник, но поблизости нет жилых домов, так что, как ни странно для нашего городка, практически никакой растительности.

– А как же цветы на месте преступления?

– Цветы? — Копленд растерялся и взглянул на инспектора, но тот тоже пребывал в замешательстве.

– Удивительно, но... — замешкался констебль, наморщив лоб. — Я даже не придал этому значения. Хотя совпадение казалось зловещим. А там ведь, и в самом деле, находились цветочки. Была роза, ссохшаяся, почти чёрного цвета.

Копленд подскочил и принялся ходить взад-вперёд по кабинету, делая знаки инспектору, но тот нервничал не меньше помощника.

– Где? — только и вымолвил Дорси.

– В машине. Мы обыскали автомобиль Фоута. На заднем сиденье валялась пустая бутылка джина, а на переднем пассажирском кресле лежали два увядших бутона. Я подумал, что они выпали из букета, когда кто-то перевозил в машине цветы.

– А второй цветок? Что это был за сорт? Тоже роза?

– Нет, сэр. Мне тогда целый день не давало покоя это медвежье семейство О’Махоуни — все потомственные башмачники. Гуляли по площади, подстрекали полицейских, бросали в окна камни. Тогда только начиналась эта головная боль, именуемая забастовкой. Вот я и запомнил. Этакое противостояние. Хоть я и не мистик, знаете ли. В символы и звёзды не верю.

– А при чём здесь О’Махоуни?

– Как же, сэр! Они ирландцы!

Копленд почесал за ухом, а Хайди закатила глаза.

– Думаю, мистер Лорд хочет сказать, что вторым цветком являлся клевер, символ Ирландии.

Глава 13. Помощники

Из-за угла гостиницы вышла высокая женщина с изящной осанкой – она так ровно держала спину, что без вопросов в ней угадывалось светское воспитание, львиная доля которого посвящалась танцам. Дама была закутана в коричневый плащ, волосы скрывала огромная летняя шляпа. Присутствовала и такая роскошь, как затемнённые очки. Без конца оглядываясь, леди сделала несколько резких поворотов и срезок под углом девяносто градусов от главной аллеи. Искушённый в чтении детективной литературы тут же бы решил, что женщина отправляется на тайное свидание и боится слежки. В воздухе витал запах авантюризма и опасности. Поэтому следующий шаг загадочной леди привёл бы в замешательство любого наблюдателя. Пунктом назначения столь петляющего маршрута служила Главная библиотека. Женщина, не переставая оборачиваться, шмыгнула в помещение, и там, заговорщически понизив голос, она спросила что-то в справочной. Служащая черкнула несколько строк на листке, и посетительница, схватив бумагу, моментально сунула её в сумку, прижав при этом ридикюль к себе с таким видом, будто только что обзавелась планом строительства подводной лодки.

В читальном зале мадам вручили кипу разномастных журналов и газет, предусмотрительно обёрнутых от пыли бумагой. Оставшись за широким дубовым столом с глазу на глаз с этой макулатурой, женщина ещё раз осмотрелась, заглянула за близлежащие стеллажи и, наконец, соизволила снять очки и шляпу. Тётя Пенни потрудилась на славу, защищая своё инкогнито. Правда, скорей всего, её племяннице весь этот маскарад показался бы лишним.

Пенелопа стала с воодушевлением перелистывать старые газеты. Особенно её интересовали американские выпуски. Переворачивая страницу за страницей, вдыхая пылинки и выдыхая эмоциональный пепел, тётя Пенни вздрагивала каждый раз, когда её взора касались слова: «Америка», «мафия», «погромы», «сухой закон», «банды», «Чикаго» или «убийство». Громкие судебные процессы, нападения на полицию, перестрелки — всё это тёня Пенни проглатывала со страстью поклонницы любовного романа. А когда на скамьях подсудимых замелькали женщины, родственница Хайди пришла в полный восторг, даже не подумав, что сказала бы про её поведение родная сестра. И вот рассыпающееся внимание Пенелопы вмиг воссоединилось, захваченное новыми «крючочками». Статья в «Чикагском обозревателе» впервые поведала о гербе одной американской семьи, переселенцев из Италии, большинство членов которой были арестованы в ходе облавы: так, дикий вепрь прогуливался на фоне незабудкового щита, украшенного белокрыльником. Их обвиняли в убийстве торговца, который сокрыл часть выручки от продажи спиртного, а также в организации подпольных лотерей. Пенни тщательно изучила статью от первого до последнего слова, но ничего про оставленные на месте убийства цветы или что-то в этом роде не говорилось ни слова.

Следующие две статьи также повествовали о преступных синдикатах, которые обвинялись в убийствах полицейских и соперников по бизнесу, но ничего символического и интересного там не оказалось. Одна газета всё же заострила на себе внимание Пенни: в ней речь велась об одном североамериканском клане, члены которого носили в петлицах цветки красного гладиолуса. Одного из известных соучастников этой семьи нашли с простреленной головой, а красный гладиолус из бутоньерки был заменён сиреневым цветком шафрана. Автор статьи предположил, что две семьи боролись за влияние на Восточном Побережье, и одна из них убила соперника, при этом так символически заменив один цветок на другой, показав при этом своё влияние.

Ещё одна история красочно описывала настоящую бабочку, оставленную во рту провинившегося члена банды, убитого собственными товарищами. Клевер упоминался в гербе трёх известных семей, подозрительно быстро обогатившихся после миграции из Ирландии. Ещё одна ирландская семья, участвовавшая в громком процессе по незаконному производству виски в Детройтовской пивной, но уже в качестве свидетелей, подписывала документы печаткой с лилией.

Выписав в пухленькую книжечку более-менее занятные факты и сильно сомневаясь в их важности и потенциальной помощи, которую они окажут племяннице, тётя Пенни расстроенно покинула библиотеку.

* * *

– Вы не всё мне рассказываете, инспектор! — Хайди с потемневшим лицом сидела в кабинете Дорси.

– Конечно, нет. Большая часть сведений является следственной тайной.

– Но я не могу делать выводы из остаточной информации. Это то же самое, что переводить текст с немецкого, перепрыгивая через слова. Один забытый предлог, и всё! Коренным образом меняется смысл высказывания.

– По правде, нам и делиться особо не чем, — буркнул Копленд и тут же получил пинок под столом от своего начальника.

– Вы же обыскали дом мистера Грея!

– Он сообщил вам об этом? — холодно произнёс инспектор.

– Конечно, я же не дежурю под окнами его дома.

– Мне кажется, вы тоже нам не всё рассказываете, мисс... — многозначительно примолк Дорси. Хайди осталась равнодушной к его словам, но инспектор не отставал. — Убеждён, что вы здесь не просто по доброте душевной, но прибыли, чтобы защищать конкретного человека. И алиби у этого человечка довольно шаткое. В Клайсеро он провёл целый день, большую часть которого находился в своём номере в гостинице. В этот час его никто не видел. Что мешало ему, скажем, сесть не на ночной поезд, а на тот, что шёл днём и проехаться на нём до Аккрингтона, а потом вернуться в Клайсеро и уехать у всех на виду следующим утром?

– Даже если и так, — Хайди не стала темнить, — у меня нет предубеждений. Но у вас, кажется, появились. Вы ищете не преступника, на которого указывают имеющиеся улики, но пытаетесь подогнать улики под нужного вам человека. То, что вам не годится, вы отбрасываете, а то, что укладывается в картинку, оставляете.

– Мы нашли в доме Грея револьвер! — важно заявил Копленд и расправил плечи. Но эта новость, казалось, не произвела на Хайди никакого впечатления.

– И что же вы обнаружили? — лениво спросила она. — Мистер Грей сказал, что вы забрали его оружие на какую-то экспертизу.

– Мы выяснили, что пуля была 44 калибра, выпущена из американского револьвера. Оружие именно такого калибра мы и нашли в доме Джеймса Грея. По правде, всё равно эта история со стрельбой выглядит нелепой.

– Почему же? — удивилась Хайди.

– Мрамор — нетвёрдый камень, всё-таки не гранит, и пули обычно застревают в нём. А тут срикошетила, будто была на излёте.

– Излёте? – Хайди повторила незнакомое слово.

– Да, будто стреляли ярдов со ста – не меньше.

– Но это же глупость, — Хайди возвела глаза к потолку. — Кто стал бы стрелять с такого большого расстояния, ещё и ночью! К тому же, выстрел был хорошо слышен со стороны сада – его даже приняли за выхлоп мотора!

– Да, что-то не сходится, — согласился Дорси. — Может, пуля просто врезалась во что-то по пути, вроде толстой ветки или заборной доски?

– Она врезалась в ушную мочку! — Хайди поднесла руку к подбородку и неожиданно замолкла. — А вы не могли бы позвать сюда вашего эксперта?

Дорси переглянулся с сержантом, но после лёгкого колебания всё же потянулся к телефонной трубке. Через пять минут в кабинет вошёл плотный, прямой как стержень полицейский. Он поздоровался с инспектором и вежливо кивнул Хайди.

– Да, сэр, — кивнул он, после того, как Дорси закончил выкладывать свои сомнения, — это и в самом деле очень необычно! Пуля должна была застрять в статуе, если только не стреляли с далёкого расстояния. Но ведь это бессмысленно, в темноте и с десяти ярдов можно промахнуться.

– Но, может быть, вы ошиблись с маркой оружия? — подала неуверенный голос Хайди. — Может, это был не револьвер?

– Мисс Трикс, — снисходительно улыбнулся Дорси, — вы явно не разбираетесь в баллистике. Эта пуля была выпущена из револьвера, и для, скажем, пистолета она не годится!

– Теоретически могло быть оружие другого калибра, — задумался эксперт, — пулей 44 калибра вполне можно зарядить револьвер 45-го, но тогда хозяин оружия – полный дилетант. Это сложно представить. К тому же, в таком случае пуля неплотно соприкасается со стенками ствола, она немного теряет в скорости, в полёте будет кувыркаться, а точность нулевая.

– Да, тогда пуля вылетела бы с лёгкостью, — потёр переносицу инспектор, — а, значит, она и при этом раскладе застряла бы в статуе!

– Значит, нам нужно искать оружие меньшего калибра, чем пуля! — Хайди чувствовала неловкость оттого, что пытается рассуждать на неизвестные темы, но даже в этом случае уповала на всеобъемлющую логику.

– Нет, мэм, — эксперт ответил очаровательной белозубой улыбкой, — существует 41 калибр, но найденная вами пуля в такое оружие просто не влезет, а, если поверить в чудо и втиснуть её в барабан, как ножку Золушкиной сестры в хрустальную туфельку, то стрелять вы уже точно не сможете.


– А что-то ещё было не так с этой пулей? — деловито уточнил Дорси.

– Я писал в отчёте, что на ней отчётливо виднелись следы нарезов.

– От ствола? Разве это нетипично?

– Типично, но отметины чересчур отчётливые...

– Значит, пуля всё-таки была больше? — ухватилась за последние слова Хайди.

– Но я же вам сказал! — досадно мотнул головой эксперт. — Совсем чуть-чуть! И, если это не брак на производстве, что представляется мне абсурдно неправдоподобным, то либо пуля пролежала в саду давно, либо её выпустили с большого расстояния, но, насколько я понял, вас ни та, ни другая версия не устраивает.

– В доме у этих русских даже револьверы стреляют не по-человечески! — возмущённо поджал губы Копленд.

– Русских? — эксперт осёкся и посмотрел на инспектора. — Вы не сказали...

– А это имеет значение? Или русские аристократы не только говорят с акцентом, но и стреляют особым образом, да и пули у них летают по особой траектории? — Дорси усмехнулся своему предположению. — К тому же, Джеймс Грей – англичанин.

– Если, конечно, стрелял он! — не преминула вставить Хайди.

– Нет, сэр, — задумался эксперт, — но, насколько я помню, 44 калибр русского револьвера несколько отличается от 44 американского. Крохотное отличие: на одну сотую или тысячную дюйма меньше...

– Но, если зарядить русский револьвер чуть большими американскими патронами... — побледнел Дорси.

– Получим сильную нарезку и большую потерю скорости.

– Дьявол! — инспектор выругался под нос.

– Значит, вам придётся найти русское оружие! — весело хлопнула себя ладошками по коленкам Хайди. Она выглядела ребёнком, которому на Пасху подарили шоколадного зайца. Инспектор же поблагодарил эксперта, и тот отправился восвояси.

– Мне нужны полные записи допросов членов семьи, которые вы вели сразу после обнаружения тела Линетт, — тут же заметила воодушевлённая Хайди. В ней сразу же проснулось стремление к деятельности.

– Кстати, о Линетт, — снова встрял сержант, — когда мы получим разрешение на арест этого проныры дворецкого? А вдруг он ускользнёт?

– Мисс Трикс, давайте договоримся так, — инспектор проигнорировал помощника, — вы мне говорите ваше впечатление от всей этой истории, пусть основанное на зачатках психологии, а не на фактах, а затем пытаетесь узнать, кто такая эта загадочная Линетт, откуда приехала и действительно ли та, за кого себя выдаёт. Верю, вам здесь повезёт больше, чем моему помощнику. Женщины – сплетницы друг с другом, но не с полицией. И, если вы будете искренни, я гарантированно поделюсь с вами теми сведениями, что владею сам. И даже больше — своими домыслами и чужими слухами. Вы можете мне доверять.

– Да, я вам доверяю. Но дело в том, что, владея теми же исходными данными, что и вы, я могла бы поведать куда больше, чем опираясь на свои познания в психологии. Что ж, раз вам так хочется тянуть с этим делом, я готова поделиться выводами, сделанными в ходе мимолётного знакомства с членами русской семьи. Но вы пообещаете, что не будете действовать наскоком и арестовывать Грея либо Перси, пока я со всеми не поговорю!

– Хм... — инспектор задумался. — Так и быть. Но знайте, что время не ждёт, подо мной уже горит место главного детектива, и наш полковник постоянно требует от меня более активных действий.

– Договорились! — Хайди радостно хлопнула в ладоши. — Я, конечно, ещё не со всеми познакомилась в этом доме, но уже начинаю понимать некоторые сложившиеся здесь отношения между людьми. Итак, Мария заправляет всем, она очень властная женщина, у неё нет каких-либо сердечных отношений с дочерью, но она по-своему заботится о домашних. Она была единственной, кто считал своим долгом помочь Рите и кто относился к ней с родственной теплотой. Павла Мария презирает, но она не из тех женщин, кто будет лезть в чужую жизнь. Это похвальная черта — позволять другим совершать собственные ошибки...

– Конечно, если это не ведёт в чьей-то смерти... — вставил сержант.

– Паола для меня тёмная лошадка. Кажется, она и вправду приехала навестить подругу бабушки, но очень уж она подзадержалась. И не похоже, что она собирается осматривать достопримечательности. Как я поняла, она почти безвылазно сидит дома, изредка гуляет с Зоей или беседует с Марией. У неё при себе было письмо от бабушки, но кто может проверить его подлинность... Клара – ревностная защитница природы.

– Это мы и сами заметили.

– Думаю, она вполне могла убить, защищая редкую горную выхухоль, но, если мы считаем, что причина немного другая, то сомневаюсь. Леонид — почтенный старый джентльмен. Уравновешенный и тактичный. Совсем не импульсивный. Не представляю его в роли отчаянного головореза.

– Но разве мы не ищем холодного и расчётливого? Ведь убийца запасся револьвером, взял подсвечник с отпечатками. Хотя я до сих пор думаю...

– А я считаю, что всё выглядит спонтанно. И если вы думаете, что мистер Грей настолько бестолковый, что оставил на орудии преступления свои отпечатки... Впрочем, это ваше дело. Если убийца планировал преступление, то он о многом не позаботился: фонарик Риты, валяющийся в коридоре, брызги крови на полу и стенах. Нет, у совершившего всё это времени было в обрез. Он торопился...

– По-моему, в прошлый раз вы сказали, что Риту хотели убить на протяжении долгого времени, а за Линетт велась охота...

– Именно так. Но в случае с Ритой убийце не хватало той самой последней капли, которая «снесла» бы ему голову. Самая малость, произошедшая в тот день, определила ситуацию. Определила всё... Пришлось очень быстро заметать следы.

Инспектор погрузился в раздумья, а Хайди продолжила:

– По поводу Линетт... Я выясню. Вернее, не то, что вы надеетесь получить. В конторе Белоправских никто не сможет сообщить о девушке всю подноготную. И не торопитесь арестовывать Грея. Сегодня, как я слышала, у вас «день свиданий»... Только не забудьте спросить о револьвере, а то после полученных признаний, боюсь, вы потеряете возможность трезво соображать.

Хайди, не дав возможности сидящим в кабинете ответить, выметнулась оттуда и почти сразу же покинула полицейский участок.

– Что она имела в виду? — растерялся сержант. — День свиданий?

– Сегодня повторный допрос, Копленд. Мы должны выяснить, было ли в доме оружие нужного нам калибра. А, по поводу признаний я, как и ты, пребываю в полном недоумении.

Глава 14. Короткая

– Миссис Мередит, ваше кафе безупречно, какие могут быть сомнения!

– Ох, мисс Трикс, благодарю! — миссис Мередит от избытка чувств шмыгнула носом. — Как важно в момент полного краха и отчаяния встретить человека, который верит вам и хочет вам помочь. Но, боюсь, ничто меня не спасёт!

– Вы зря настроены так безнадёжно! Инспектор быстро выяснит, что вы здесь ни при чём, и кафе снова откроется!

– Да, но кто теперь станет ходить ко мне! Ведь произошло отравление с – как же они это сказали – летальным исходом. «Дыма без огня не бывает!» — заявят бессердечные сплетники.

– Главное, знать, как всё подать. Помните, если вы будете оправдываться, то люди примут за истину ровно противоположное утверждаемому вами.

– Но что вы посоветуете мне?

– Хм... — Хайди потёрла указательным пальцем подбородок. — Давайте вы расскажете мне всё о том дне, а там мы решим, как вам помочь выйти сухой и чистой из этого недоразумения.

– Так. Дайте подумать. Когда пришла миссис Бергович, Джоан, моя официантка отнесла ей меню, через пару минут к ней подошёл мужчина, тот, который впоследствии разбился на машине. Это был мистер Файк, он был рьяным участником всех проектов по сохранению растительности, которые организовывала миссис Клара. Итак, они посидели минут пять, сделали заказ и перебрались на террасу, так как хотели курить. Внутри у нас табачный дым не приветствуется.

Светило солнце, ни дуновения, это был потрясающий день. Через десять минут Джоан подала гостям кофе, я лично его готовила и разливала в кофейник, а потом я же сама отнесла им еду: Клара заказала сэндвич с огурцом и яйцо пашот, мистер Файк взял сэндвич со сладким перцем и морковный пирог.

– Никто больше к ним не подходил?

– Нет, они разговаривали, из-за стола не вставали.

– А кто-нибудь заходил на кухню кроме персонала?

– Никто, будьте уверены. Сэндвичи делал наш повар, а вот морковный пирог готовила я сама. После того, как его достали из духовки, я разрезала его и отнесла гостям. Его также заказывали мистер и миссис Клойды, и никто из них до сих пор не отдал богу душу. Можете быть уверены, я им звонила уже три раза!

– Хорошо, миссис Мередит. Когда мистер Файк и Клара отправились восвояси?

– Они недолго посидели. Ушли где-то через полчаса после того, как появились. Сначала кафе покинул мистер Файк, минут через пять с нами распрощалась Клара. Вот я всё и рассказала, что ещё мне добавить? Кофе – единственное, что они пили вдвоём. Остальные блюда заказывались разные. Да, мистер и миссис Клойд тоже выпили по чашечке из того же самого кофейника. Чашки и тарелки были чистыми, я их достала прямо из мойки перед тем, как подать на стол. Вы так смотрите, — миссис Мередит заломила руки, — что мне становится страшно! Инспектор, которому я всё это рассказала, не мог посоветовать мне ничего утешительного.

– Нет-нет! Миссис Мередит, вы сказали одну очень важную вещь, и поэтому я смогу вернуть ваше доброе имя.

Глава 15. Пьеса «День свиданий»

Акт 1. Лариса Белоправская.

– Я знаю, почему меня сюда вызвали!

– Неужели?

– Да, я солгала, но не специально. Я поначалу не узнала её, да и кто бы узнал розовощёкую, здоровую, живую девушку в столь ужасном виде... Понимаю, мне следовало прийти раньше, но лучше поздно, чем никогда.

– Продолжайте, — кивнул инспектор.

– Она появилась у нас в доме примерно семь месяцев назад, хотела получить должность горничной, имела приличные рекомендации. Но почему-то я не могу сказать, что она вызвала у меня доверие. Конечно, девушка была предельно вежлива, имела приятный, чёткий голос, без резких интонаций. И, хотя я подумывала о том, чтобы расширить штат прислуги, но в тот раз положилась на интуицию. Сказала, что нам пока не нужна служанка. О том, что мы планируем заменить кухарку, я не стала упоминать. А вдруг она бы за это ухватилась? Я не собиралась комплектовать на кухне весь Альбион.

– Почему «Альбион»? — не понял Дорси.

– Мы как раз в то время расстались с нашей второй кухаркой, родом из Шотландии. До этого у нас служила пожилая женщина, англичанка. Ох, и натерпелись же мы с ними! Чего только стоит этот английский завтрак! Первая наша повариха отказывалась делать что-либо кроме традиционных блюд, мы никак не могли привить ей наши русские вкусы и предпочтения. Каждое утро помидоры, грибы, тост, яичница, сосиски. Поэтому мы решили взять девушку другой национальности. Но сменили шило на мыло. Вторая начала с того, что приготовила шотландский завтрак: помидоры, грибы, яичницу, тост, сосиски... Вы бы видели лицо Павла! Он, получив с утра тарелку с аналогичным содержимым, брякнул, не подумав: «Вы тоже предпочитаете всем кухням мира английский завтрак?» Девушка страшно оскорбилась. Она заявила, что никогда в жизни не готовила ничего английского, и что ни один уважающий себя шотландец не положит в рот ту несъедобную дрянь, которой потчевают себя англичане. Ну, и когда заявилась ирландка, я сказала себе «Жизнь даёт тебе урок, так когда же ты его выучишь? Если не хочешь есть местную пищу и слышать хамство в адрес своей страны, то не стоит нанимать в дом тех, кто этим грешит. Хочешь вырастить розы, не сажай бегонию, жалуясь, что почва снова не принесла тебе желаемые бутоны».

– Простите, вы сказали, ирландку, мэм?

– Да, эта девушка определённо имела ирландские корни. Я работала какое-то время в Антриме и Белфасте, так что я знаю, что говорю. Внешне девушка похожа на южанку, наверняка кто-то из её родных был мигрантом, но она явно выросла в пределах земель Ольстера. Говор, манера держаться, характер...

– Она оставила вам свой адрес на случай изменения решения?

– Нет. Или да. Но я отнеслась небрежно к этим сведениям и не сохранила их.

– Вы помните, у кого служила девушка до вас?

– Нет. Там был длинный титул какого-то то ли барона, то ли графа. Хотя, вот странность, имя этой девушки я запомнила.

– Нам будет интересно услышать его.

– Сьюзан Кросс. Интересное сочетание. Обычно, подобные выбирают актрисы. Веет от него какой-то искусственностью, может, поэтому я и отказала ей.

– Но... — Дорси растерялся. — Вы безоговорочно уверены, что погибшую в вашем доме девушку звали именно так?

– У меня нет колебаний. После того, как мне показали лицо убитой, я даже не задумывалась, что она может быть мне знакома, но некий червячок сомнений всё-таки подтачивал мою непоколебимость, поэтому я села вчера и всё тщательно обдумала. Это было как озарение. Незнакомка в форме служанки. Это-то как раз и натолкнуло меня на тот разговор. Ведь такая бессмыслица, инспектор! Девушка приходит устраиваться на работу горничной, ей отказывают, а через полгода находят мёртвой в этом же самом доме да ещё в униформе той должности, на которую она претендовала.

– Скажите, мадам, когда был жив ваш муж, вы часто навещали его в конторе?

Лариса подняла брови в лёгком удивлении:

– Нет, почти нет. Сейчас, когда фирма на мне, я почти каждый день прихожу туда.

– А вы случайно не помните такую служащую, если мне не изменяет память, машинистку, по имени Линетт?

– Линетт? Сейчас там нет девушки с таким именем. Я знаю всех сотрудников в лицо.

– Но раньше, когда делом заведовал ваш супруг...

– Вполне может быть, что там работала такая девушка. В то время я не слишком интересовалась делами мужа. Конечно, некоторых людей я знала в лицо, но это были постоянные работники с многолетним стажем. Как, скажем, мисс Перри, секретарь.

– Хм... И ещё. Мы нашли в саду вашего дома пулю. Кто-нибудь в доме хранит пистолет?

– Да, у меня есть револьвер.

Такое быстрое признание вывело Дорси и Копленда из равновесия: они быстро переглянулись, и инспектор поспешно спросил:

– Позвольте узнать, где он хранится? В вашем кабинете?

– Нет, я держу его в спальне, в комоде.

– Зачем вам оружие? — удивился Дорси.

– На всякий случай. В России в шестнадцатом году было неспокойно, и у меня выработалась определённая привычка. И даже сейчас она не исчезла!

– Вы заряжаете его патронами, которые остались у вас со времён жизни в России?

– Да я вообще его не заражаю! — ошеломлённо заявила Лариса. — Он просто лежит, и всё. Патроны хранятся там же, в коробочке. И, нет, они не из России. Я приобрела их по приезду сюда. Я не очень в этом разбираюсь, но дело не представлялось мне затруднительным. Достаточно знать калибр, разве нет?

Инспектор неопределённо наклонил голову, вытянув трубочкой губы. Ведь до
недавнего времени он тоже так считал.

– Вы, конечно, же, купили американские патроны? — вставил Копленд.

– Продавец сказал, что это не имеет значения. К тому же русского производства здесь нет, а наладить поставки с моей страной сейчас нет возможности.

– Когда вы видели револьвер в последний раз?

– Позавчера, когда искала чистое бельё. Револьвер был там же, где всегда.

– Вы кому-нибудь одалживали его в последнее время?

– Это была бы в высшей степени странная просьба!

– Мы вынуждены просить вас поехать к вам домой вместе с нашим констеблем и передать ему револьвер.

Лариса замешкалась, но возражать не стала:

– Хорошо, если это вам так нужно, инспектор. Но, признаюсь, вы вводите меня в замешательство! Насколько я помню, несчастную девушку ударили по голове, а не застрелили.

После ухода Ларисы Копленд вскочил как ужаленный:

– Как же так? Почему она назвала погибшую Сьюзан? Кто нам соврал: она или Кэрол? Я склоняюсь ко второму варианту!

– Не торопись, дай мне всё обдумать, я и сам в замешательстве. Однако ты не мог не заметить, что сбываются пророчества мисс Трикс! К нам потянулись кающиеся «грешники». Я не хочу делать выводов, пока не выслушаю всех. День только начинается. Может, у кого-то ещё из нашей благородной семейки вылечится склероз?

Акт 2. Леонид Белоправский

Инспектор как в воду глядел. Усевшийся напротив него Леонид выглядел спокойно, и лишь лёгкая тень бродила по его лицу. Казалось, его мучила невысказанная мысль. Не то, что отравляет жизнь и мучает совесть, а, скорей, как муха, что жужжит прямо над ухом и раздражает своим присутствием.

– Да, я узнал девушку и соврал вам. В тот момент мне это показалось наилучшим выходом. Я непричастен ко всему этому делу, а у вас вследствие моих показаний могли сложиться неправильные представления о моей роли во всей этой грустной истории.

– И кто же это?

– Это Лида, моя дочь.

Послышался лёгкий стук: сержант выронил карандаш и сидел с открытым ртом.

– Но, позвольте, у вас, кажется, нет детей! — с сомнением покосился на Леонида Дорси.

– Я так всегда думал. Но, оказалось, все эти годы у меня была взрослая дочь. Я тогда ещё жил в России и был женат, когда встретил её мать. Что там говорить, я был не прав. Вы бы знали, насколько щепетильна Мария в подобных вопросах. Скандала она бы не потерпела! Я всё скрыл от жены и остальной родни. Отослал свою возлюбленную в деревню, но я и понятия не имел, что она уже ждала ребёнка. Оказалось, что мою любовь переполняла гордыня и обида: она ничего не сказала мне. Но от дочери не стала скрывать правду. И вот Лида, покинув Россию ещё в семнадцатом году, отправилась на поиски меня, своего отца. Ей понадобилось девять лет, чтобы найти меня. Она уже многое позабыла о своей прежней жизни, да и я перестал скучать по старым воспоминаниям: зачем хранить в сердце то, что причиняет боль и не вызывает былого чувства! Это то же, что оставлять в ране нож, чтобы не стало хуже, но ведь дальше так жить нельзя.

– Значит, ваша дочь отыскала вас. И что она сказала?

– Ничего. Она долго смотрела мне в глаза, словно изучала, может, боялась, что я внезапно озверею и брошусь на неё, вцепившись в горло... В её глазах не читалось доверия, да и с какой стати? Лида вкратце рассказала то, что я и сам хорошо знал. Наконец она поведала, что хотела только взглянуть на меня. Хотя ей очень нужны были деньги, ведь она сильно потратилась, отыскивая меня все эти годы. По правде, я испытал лёгкий укол совести, но отцовских чувств во мне не было. Кажется, сейчас я способен только созерцать свою жизнь, и ни одному событию в ней не растеребить моего сердца. Я дал ей то, что она просила, хоть должен был отдать гораздо больше. Но как раз этого большего у меня и не оказалось.

– Она хотела увеличить сумму? — предположил Копленд.

Леонид снисходительно улыбнулся и заговорил ласково, будто обращался к ребёнку:

– Я остался должен ей то, чего не заменит ни одно сокровище в мире. Родительскую любовь. Так или иначе, Лида не стала меня обвинять. Она взяла деньги, поблагодарила, и больше я её не видел.

– Она больше не приходила к вам? Не просила ещё денег или помощи?

– Нет. Она не была вымогательницей, не давила на жалость или чувство вины. Я был перед ней, как на ладони, и, думаю, она мгновенно ощутила то жалкое существо, которое я сейчас из себя представляю. Богатый, старый, без желаний и стремлений, почивший на ложе комфорта и лени, ничего не ждущий от жизни. Я уже мёртв при жизни.

– А вы не пытались сблизиться? Случайно не взяли номер телефона или адрес?

– У неё не было постоянного адреса, да и какой в этом имелся смысл? Усталость и апатия, равнодушие ко всему и всем. Так даже лучше, что она уехала.

– Когда именно она нашла вас?

– Я получил письмо от неё с просьбой о встрече примерно пять месяцев назад.

Акт 3. Павел не-Белоправский.

– Ну-с, мистер Бергович.

Мистер Бергович сконфуженно развёл руками.

– Ничего не было! — вырвалось у него, и несколько капель пота выступили испариной на покатом лбу.

– Вы сейчас имеете в виду всю нашу жизнь, как некую концепцию иллюзий? Скажем, это всё сон чёрного короля . Такая перспектива лично меня нисколько не огорчила бы, а все непонятности и нонсенс нашей службы перестали бы волновать, и я давно бы расстался с надеждой обрести в происходящем смысл!

– Что? Да, то есть, не совсем... вас... понял! — обезоружено промычал Павел.

– Не обращайте внимания! — отмахнулся инспектор. — Сегодня был сложный день, и мои мозги кипят...

– "Как в суп в котле!"  — не выдержал Копленд.

– Так чего же не было, мистер Бергович? — кротко поинтересовался Дорси.

– У меня с Фелисити! Мы встречались пару раз в Лондоне. Я даже не знаю её фамилию. Были на ужине у Фергюсонов, а познакомились в бридж-клубе. Я нечасто играю. Мы болтали, я расчувствовался, написал одно неловкое письмо, полное пространных и возвышенных рассуждений, и всё.

– Когда это было?

– Где-то семь месяцев назад, или больше.

– Что ж, мы понимаем и даже верим, что ничего этого не было, и быть не могло.

– Спасибо, сэр! — с облегчением вздохнул Бергович. — Сразу видно, вы дальновидный профессионал в своём деле.

Павел приподнялся со своего стула:

– Я могу быть свободен?

– Разумеется.

Павел, почти не касаясь пола, окрылённый, поспешил к выходу.

– Одну минуточку, мистер Бергович... — окликнул инспектор. Павел будто со всего размаху налетел на стену и остановился. Медленно, стараясь казаться естественным, он повернулся к Дорси и выжидающе посмотрел на него.

– Всего одна крохотная деталь, — улыбнулся инспектор, — к чему вообще вы нам всё это рассказали?

– Как? — остолбенел Павел. — Мне сказали, что вы выяснили личность убитой девушки! Её кто-то опознал.

Дорси сделал глубокий вдох и уклончиво ответил:

– На то, что мы до сих пор не предполагаем имени убитой, конечно, жаловаться не приходится. Я бы даже предпочёл иметь меньше сведений на её счёт...

– Тогда... К чему ваш вопрос? Я ведь сразу сообразил, раз полицейские в курсе, как звали убитую, значит, они быстро выяснят, с кем встречалась Фелисити, когда была жива! Но я подчёркиваю: понятия не имею, почему она приехала в этот городок, почему оказалась в нашем доме! Одно я могу сказать: это заговор против меня! Чтобы опорочить в глазах родной жены!

И, наконец, акт 4. Представитель члена семьи Белоправских.

– Проходите, мисс Янг. Мне сказали, что вы хотели меня видеть.

Невысокая женщина с длинным, чуть привздёрнутым носом расположилась на стуле перед взором инспектора.

– Вы работаете вместе с Кларой Бергович?

– Нет, мы вместе боремся, работаю я в нашем музее, а вот миссис Бергович не работает. При её состоянии это не обязательно. Но она не принадлежит к тем женщинам высшего света, что проводят жизнь в праздности, ездят на приёмы, пикники, светские рауты. Бог найдёт, чем наградить достойного человека. Ей повезло родиться в богатой семье, но ничего не случается просто так: ей это было дано, чтобы она могла реализовать своё призвание: спасать беззащитных существ. Жаль, что не все понимают своё предназначение, растрачивают свой потенциал на внешний успех, но внутри у них всё отмирает. Но я пришла не восхвалять нас, слова – пустое.

– Так зачем вы пришли? Это связано с недавним покушением на Клару?

– Это связано с фотографией в газете, — мисс Янг распахнула матёрчатую сумку, наполненную бумагами разного содержания, и вытащила оттуда свёрнутый таблоид, — но и с отравлением миссис Бергович тоже! Одно могу сказать: просто чудо, что при таком качестве фотоснимка я вообще смогла что-либо разглядеть!

Взяв в руки номер «Аккрингтонского Зеркала», инспектор увидел изображение убитой девушки, которое они разместили в печати для опознания. Мисс Янг оказалась права: чёрно-белая, расплывчатая картинка вызывала не только отвращение от увиденного, но и головную боль от длительного рассматривания.

– Да, качество далеко не идеальное. Но вы всё-таки узнали девушку?

– Знаете, я ведь сама выписываю эту газету и этот снимок видела неделю назад, когда номер только вышел, но тогда я ничего не заметила и никого не узнала. Но вот вчера, разбирая бумаги Клары, связанные с работой нашего Комитета, я снова наткнулась на этот выпуск. Миссис Бергович редко читает прессу, а на рабочем месте и подавно ничего не хранит из того, что не относится к нашим мероприятиям. Вот мне и пришёл в голову вопрос, что именно могло заинтересовать нашу Клару в этом продажном и подобострастном издании, что поддерживает все законы и придурковатые инициативы нашего советника. Я снова пересмотрела всю полосу, перечитала поправки, новости, события, но не нашла ничего, за что было зацепиться глазу, и тут мне попалась эта фотография. Я вспомнила, что преступление произошло в особняке, где живёт Клара с семьёй. Так вот, я снова стала вглядываться в лицо той несчастной, но на этот раз голове что-то не давало покоя: смутные подозрения кружились в моём мозгу и превратились в уверенность. Я где-то видела ту девушку.

– И где же, мисс Янг?

– В Комитете, конечно же. Она выступала на наших манифестациях против охоты на лис. У нас много членов, всех и не упомнишь. Она брала на себя несколько раз функции секретаря во время сборов Комитета, помогала, выполняя мелкие поручения: отправляла заявки на гранды, привлекала новых членов, вела переписку с меценатами.

– Её имя? — краткость вопросов могла показаться выражением безразличия со стороны инспектора к предоставляемым ему сведениям, но Дорси уже начал ощущать внутри головы кипение мозговой жидкости.

– Марсия Элиот. Ирландка.

– Вот так денёк, — устало выдохнул инспектор, когда мисс Янг оставила его кабинет. — Не было ни гроша, да вдруг... Интересно, где носит мисс Трикс, когда у нас полный кавардак! "Пора-пора подумать о делах"...  Чёрт, вот же привязалось!

Примечания:

[1] - Название города Аккрингтон переводится как «Желудёвая ферма»