Какой русский не любит быстрой езды?

Помните – “Бывает все на свете хорошо”? В моем случае, дело было в новых сапогах, приближающихся выходных и поездки за город. Моя мама жила в коттедже за городом. Там был свежий воздух, голубоватый снег, вечером, потрескивали дрова в голландской печи, и любимая овчарка лежала у ног.

Среди серости и промозглости зимы, в темно-красных лаковых сапогах и красных перчатках, я была очень ярким пятном, даже в маленькой, серой шубке.

Я поехала к маминому брату, который согласился помочь в строительстве вольера для нашей овчарки.

Мы, с дядей Владом, заехали в магазин. Он купил “Хванчкару”, которую любила мама, и конфет, Доку, так звали овчарку, килограмм кровяной колбасы. Мы выехали на трассу – сумерки превращались в ночь, а до мамы – сто километров.

— Если хочешь, давай поведу? – спросил дядя.

Он, полжизни, был дальнебойщиком, и любил водить машину.

— Не, я сама – своего любимого никому не доверяю.

— У ти какая, – дразня, сказал дядя.

— Я – взрослая тетка, врач, между прочим, а ты меня дразнишь, как в пятнадцать лет.

— Ты мое отношение к женщинам знаешь. У Вас одно на уме – наряды и мальчики.

— А у Вас – водка и бабы, – ответила я.

— Ой, ты кака кокотка – как глаза сузила, как хвостиками тряхнула.

Волосы у меня были собраны как у маленькой девочки – в хвостики над ушами.

— Кокотками раньше называли проституток.

— Я всех Вас, так с детства зову, – со смехом, махнул рукой, дядька.

У дяди было три дочери – пятнадцать, двенадцать и восемь лет. Правда, жена у него была прапорщик. Работала она хоть и на зоне, но поваром. Готовила сказочно, а при случае, могла дать сковородкой по башке. Благодаря этому, мой дядька и не спился.

У жены и дочерей было две страсти – наряды и огород. У моего дядьки, это вызывало умиление, а иногда, раздражение.

— А про машину – это правильно. Я, вообще думаю, что у машины есть душа...Если так можно сказать.

Я, таких сантиментов, от дядьки не ожидала.

— Ну, что ты глаза на меня таращишь? На дорогу смотри. Ты объясни – почему у одних машина заводилась, а у других нет?

За такой “светской” беседой мы проехали, примерно, 40 километров. Потом движение прекратилось. На обочинах стояло много машин. Вокруг них ходили люди, в темноте вспыхивали огоньки сигарет.

— Езжай – посмотрим, – сказал дядя Влад, – может ДТП.

— Лучше, не надо. Если там нет “скорой”, я обязана выйти и начать спасение потерпевших. Если есть “скорая” – я обязана предложить помощь, а у меня даже перчаток нет.

— Это, честно говоря, зря. У нас, в аптечках, перчатки были. Мало ли что ...

Я сбавила скорость и еле ползла по трассе. И перед нами предстала, что называется, “картина маслом” – шоссе перегородили два бревна, длиной метра по два. Дальше, поперек дороги, стоял лесовоз, из второго прицепа и вывалились первые два бревна и еще одно, лежало около лесовоза. На нем, в телогрейке и в позе мыслителя Родена, сидел шофер.

Была почти ночь. Поэтому, мы не сразу заметили искореженную иномарку и бегающих вокруг людей.

— Вот это да! – воскликнул дядя Влад, – Ваш выход, доктор.

При виде груды металла мне стало не по себе – живых там, по всем раскладам, быть не должно. Это был надежный японский кроссовер без капота, передние двери были сложены в гармошку на две трети.

Я съехала на обочину и выпрыгнула из машины. Дядя включил аварийку. Рядом с машиной было огромное темное пятно.

Неужели столько крови – подумала я и ступила новыми сапогами в это пятно. Навстречу мне подбежал мужчина. Он махал руками, был очень бледный.

— Врач, там нужен врач, – кричал он.

В такие минуты, Бог всегда посылает хладнокровие, без которого невозможно помочь.

— Я врач, – спокойно сказала я.

Представьте – стоит перед ним молодая женщина, симпатичная, хорошо одетая.

— Я врач, – повторила я.

— Да?!

— Да. Это кровь? – спросила я и кивнула на лужу.

— Нет, это масло из коробки, наверное.

Точно, оно же розовое – подумала я.

— Это врач, я привел врача! – кричал мужчина.

Люди, перед нами, расступились. Один из мужчин оглядел меня сверху вниз.

— Ты кого привел, придурок?

— Кого надо, – ответила я, – разойдитесь.

Я заглянула внутрь искореженной машины. На переднем пассажирском сидении был мужчина. Ноги мужчины были зажаты. Водителя не было. Сзади поблескивали только пустые бутылки из–под коньяка.

— Вы меня слышите? – спросила я мужчину.

— Да, нормально слышу, – ответил он, – больно очень и холодно.

Мало того, что его ноги были зажаты, на правой ноге виднелся открытый перелом. Крови, вокруг, было много.

Я понимала, что до приезда “скорой”, смогу только наложить жгуты, из подручных средств, предотвратить панику и неправильные действия.

— Сколько Вас было? – спросила я мужчину в машине.

— Четверо, – ответил он.

Амбре было потрясающее.

— Где остальные? – спросила я, у людей, стоявших рядом.

— На обочине, – ответил кто-то.

— Нужен жгут на бедро, у кого есть аптечка?

Кто-то сразу прибежал с аптечкой, мы скрутили, из нескольких бинтов, жгут и я полезла в машину – кому-то протянула шубку, кто-то ее подхватил. Очень медленно и аккуратно, как можно меньше двигая мужчину, я подлезла и наложила импровизированный жгут выше места перелома.

Трое мужчин лежали на холодной земле. У каждого я спросила, что болит.

— Надо подложить им, что-нибудь под голову, – сказал кто-то.

— Ни в коем случае, их не трогайте. Пусть лежат, как лежат. Если можно укройте. Холодно очень.

В этот момент кто-то заорал:

— Его надо доставать, он там помрет!

Я резко встала, подбежала к машине.

Но не успела. Кот-то запаниковал и начал тянуть мужчину из машины.

— Больно, больно, отпусти, – завыл он от боли.

— Уберите его, – приказала я.

Тут же, несколько мужчин, скрутили бедолагу–паникера. Краем глаза я увидела, как дядя Влад увел его с собой.

Мы ждали “скорую”. Эти минуты длились вечно. Я глянула на дорогу и поняла, как все случилось. Эти бедолаги на кроссовере, просто, въехали в зад лесовоза.

— У него светоотражателей не было? – недоумевая, произнесла я.

— Вы что, доктор, еще какие есть, – раздался голос у меня над ухом.

Это был водитель.

— Оденьтесь, замерзнете, – кто-то протянул мне шубу.

Я, честно говоря, про нее забыла и не чувствовала холода.

До нас донесся звук сирен, и мы увидели мигалки на фоне темного неба.
Приехало сразу две “скорые”. В темноте загрохотали двери, из одной “скорой” вышел пожилой мужчина и женщина. Из второй вышла женщина, а за ней молоденький паренек. Паренек выглядывал из-за плеча медсестры.

— Потерпевших четверо. Трое на обочине, их можно перевозить. Один зажат, надо вызывать МЧС и выпиливать, – доложила я.

— Вы кто? – очень дружелюбно, спросил пожилой мужчина.

— Я врач–реаниматолог N-ской больницы.

— Я фельдшер Тимохин. Это наш доктор Евдокимов, – сказал Тимохин на ходу к обочине.

Молодому доктору Евдокимову ничего не оставалось, как идти к машине.

Я поняла, что Тимохин прекрасно разберется с потерпевшими на обочине.

Вместе с Евдокимовым заглянули в машину. Мужчина был очень бледен. Я просунула руку под его куртку, он был очень холодный. Бледный и холодный – значит шок развивается.

Доктор Евдокимов побледнел.

— Доктор не бросайте меня, – попросил он, совсем по-мальчишески, – это мое первое дежурство.

— Я своих на войне не бросаю, – шепнула я, – давай искать вену, чтоб поставить катетер – будем капать теплые растворы. Это будет противошоковая терапия. Наркота есть – обезболить его? И как тебя зовут?

— Митя. Да, наркота есть, – поспешно ответил мне Митя.

Медсестра Маргарита Павловна давно работала и имела огромный опыт. Она набрала в шприц промедол и взяла фонарь.

Я опять сняла шубу, Митя скинул рабочую куртку. Их кто-то подхватил.

Кто-то светил на пациента фонарем.

Я, Митя и медсестра заглянули в машину.

— Надо рукав резать, – сказала я.

— Да, на кистях ничего нет, – подтвердила Маргарита Павловна.

— Нам нужен нож, бритва, а лучше ножницы, – крикнул Митя.

Тут же принесли несколько ножей, несколько ножниц.

Мы разрезали рукав, нашли хорошую вену, поставили катетер. Ввели промедол и начали капать растворы.

Я видела, что Тимохин отвез двух мужчин. Подъехала еще одна “скорая” и переложила пациента с обочины в машину.

Подошел врач.

— Мы этого ждать не будем. Когда его еще выпилят. Я бригаду вызову на себя.

— Хорошо, – ответила Маргарита Павловна.

Я заметила, что народ, начал потихоньку разъезжаться.

Подъехала бригада МЧС. Из машины вышли суровые мужики с ножовками по металлу. С искрами и ужасным жужжанием они распилили остатки машины, которая еще несколько часов назад, стоила миллион рублей и достали последнего пассажира.

Несмотря на все наши усилия, он был очень плох.

Завыла сирена последней “скорой” и умчалась с включенной мигалкой.

Рядом со мной стоял Митя. Он улыбался.

— Спасибо большое.

Я пошла к своей машине. Села на пассажирское сиденье. Дядя Влад завел машину и мне показалось, что мы поплыли в темноте. Я, вдруг, почувствовала усталость и холод.

— Хлебни, – дядя протянул мне бутылку коньяка.

Я отхлебнула. Внутри все обожгло.

— Откуда коньяк? – спросила я.

— Малахольный пил.

Оказывается, на заднем сиденье, у нас спал паникер – бедолага.

— Ты, Ксюша, не переживай, мы его на трассе, сейчас, отдадим родственникам.

От усталости мне было все равно. Я уснула. Сквозь сон я слышала, как дядя Влад остановился и бедолагу кто-то забрал.

Мы должны были приехать в семь-восемь вечера, а приехали во втором часу ночи.

Мама нас ждала, в гостиной был накрыт стол. Но у меня не было сил. Я полежала в ванной и пошла спать.

Утром, я сразу вспомнила вчерашнее приключение. И только утром вспомнила о новых сапогах. Они стояли в коридоре. Несмотря на бой, в котором они побывали, на них не было ни одной царапинки.

День прошел чудесно. Дядя начал строить вольер, но через два часа стало понятно, что сам он его не осилит. Мама попросила двух соседей помочь. Под чутким руководством дяди и под лай нашего овчара соорудили вольер.

Потом приехал мой будущий муж.

Вечером был ужин из остатков вчерашней роскоши.

Дядя налил всем “Хванчкару”.

— Я хочу сказать, что ты Ритка не зря прожила жизнь. Я видел, как твоя дочь, вчера, спасла жизнь человека. Совершенно спокойно и четко. Просто спасла жизнь. А тебе, Владимир, я так скажу – отец Ксении умер не так давно, никто не знает, как у Вас все пойдет. Но если что, ты знай – за нее есть кому заступиться, обижать ее нельзя – будут серьезные проблемы. Но если ты отважишься на ней жениться, то тыл у тебя будет закрыт, как Сталинград в 43.

— Спасибо Славочка, – сказал мама.

— Спасибо дядя Влад, я такого не ожидала, – сказал я.

А Вовка задумался.

От дяди Влада ничего не ускользало.

— О задумался, ты думай, думай, – заржал он и кивнул на Владимира.

PS. Через трое суток я пришла на работу. Доктор, Андрей Валентинович, передавал мне смену.

Вдруг, с одной из коек, мне помахали рукой.

— Спасибо, доктор. Я, в какой-то момент, думал, что кони двину. Вы спасли.

Я увидела выпиленного.

— Ты на трассе была? – спросил Андрей Валентинович.

Я кивнула.

— Ты представляешь, – прошептала Андрей, – у него концентрация алкоголя была 3,2 промилле, а у их водителя, он на третьей койке, 2,7. (Смертельная доза алкоголя для человека — 5-6 промилле).

Я дико посмотрела на Андрея, потом на выпиленного и водителя.

— Ну да, пьяным везет, трезвые они бы, точно, убились. Но Вам, я абсолютно точно говорю, Вам повезло в последний раз.

— Доктор, мы с Вами согласны на все 100! – ответил водитель.

К читателю.

Я написала эту историю (она произошла 5 лет назад) не с целью восхваления русской удали.

Подумайте, планы скольких людей были нарушены в результате ДТП, что чувствовал водитель лесовоза. И извините за цинизм, сколько денег и сил потрачено на спасение четырех безответственных человек и сколько денег и сил ушло на их лечение и реабилитацию.

Средний возраст этих четырех пострадавших был 43 года!!!