2. 37. Накатило

Впрочем, и не сразу и не вдруг. Вновь я возвращаюсь к этой больной, но такой злободневной теме, врачебной этике. Ну, а теперь по порядку. 1992год был я уже в начале года тоже в Волгодонске, ну это после пяти лет в Чернобыле, когда все ликвидировали последствия аварии и я в том числе. Приехал. Хотелось работать и зарабатывать на жизнь. Работал. Помогал изготавливать двери металлические, защищенные от разных людей легкой наживы. Столяр, тоже Чернобылец, Виктор Гудков изготавливал, я в меру своих сил помогал, а затем мы ставили в дверные проемы граждан наших Волгодонских, дверные коробки, закрепляли в стенах, при этом, приговаривая, а сейчас мы вас поставим на «ваучеры», т.е. сверлили бетон, ставили дюбеля. Потом крупными гвоздями длиной не менее сотки или просто кругляком 8 мм в диаметре крепили дверные коробки к стенам. Казалось, и зарабатывали, но это, к сожалению, только нам казалось. Затраты на изготовление были такими, что Виктор Гудков концы с концами, т.е. дебет с кредитом у него почему-то расходились в разные стороны.
      
Не рентабельным оказалась его столярная мастерская с названием «Припять». Вместе с «Припятью» я с Виктором тоже не рентабельными в этой мирной жизни после Чернобыля оказались, а в Чернобыле это душевное состояние по ликвидации аварии «войной» называлось, т.е. войну объявили вот этой радиоактивной опасности для всего окружающего нас пространства и для людей в первую очередь. Закрылось столярное предприятие Гудкова «Припять» в садоводстве «Строитель». И как говорится, я на улице безработный такой. До этого на Атоммаше в КБ хотел устроиться в качестве начальника планово производственной службы, но не получилось. Руководство быстро поменялось. Вообще та полоса,  которая  на тельняшке у моряков очень широкая стала и почему-то черная.
      
Заболел я, невмоготу мне стало хоть ложись и помирай сразу, мотор-сердце взбунтовало. Ну, я об этом уже говорил в рассказе «врачебная этика»,   к этому времени всех «чернобыльцев», афганцев и семипалатинских ребят одному знающему врачу передали, по фамилии Грамушняк,  к тому же Зоя Викторовна. Фамилия ко многому обязывала нашего врача лечащего, дескать, ваши болезни просто на граммы взвешиваются, но я Зоя по отчеству «победа» все эти граммы ваших недугов уберу  вместе с моей ассистенкой.  Помощницей у нее была и есть Манякина Таисия Дмитриевна. Вот ведь фамилия интересная, вроде отчество Зои – Викторовна говорит, что победа близка, а Дмитриевна подтверждает это, ну манит и манит туда к выздоровлению. Манякина одним словом.
       
Перешел, вернее, перевели меня к этим вот победоносцам над всякими болезнями. Легче мне стало, не один я, а втроем начали бороться с моим недугом. Побеждали тяжело. Вдвойне мне было тяжело, когда Зоя Викторовна сказала, на инвалидность надо оформляться, тем более что болячка твоя, ИБС, под «чернобыльские» подходит. Сомневался я, пенсия то у меня по вредному стажу уже была. Думал, а вдруг по инвалидности меньше по деньгам будет, а я ведь в семье не  один есть хочу, а  в дополнении к нам с Нэлкой еще три рта.
      
Согласился на инвалидность, права была Зоя Викторовна. Потом появился закон о «чернобыльцах» о разных выплатах при потере трудоспособности. Судиться,  пришлось с родным то нашим государством за болячки,  которые я в Чернобыле получил, вернее за компенсации по ним, которые по закону полагались,  отстоял их, и живу на них помогая  младшему сыну Антону встать на ноги, хотя он уже и работает, да и зарабатывает после института программистом компьютерщиком на жизнь свою из трех человек семьи, ну внук Илья у меня появился почти три года тому назад. На жизнь, т.е. покушать им хватает, а вот на строительство дома своего на участке в ст.Соленовской, ну тот что ему я по дарственной оформил, просто не хватает, молодой ведь специалист. А мы уже старые с Нэлкой, но как говорит она, спасибо Чернобылю  -  «кормильцу» нашему. Грубовато это звучит, но помогаем строить первый этаж последнему нашему сыну и надеемся, что к новому 2010 году переедут наши молодые из нашей перенаселенной из семи человек «телефонной будки» в 16 м2 внизу и наверху тоже в 16 м2, в новый обустроенный в 40 м2 первый этаж. Вот так и живем.
       
Отклонился я от темы «Врачебной этики», хотя и не совсем далеко, как многим другим  кажется.
       
Можно я скажу сразу и откровенно, в рубашке я родился, ну это когда чуть не утонул, когда электричеством чуть не убило, потом когда в шахте работал тоже с трудом выкарабкался, ну а теперь после Чернобыля, после этой лежачки в больнице, когда слово хочу, расходилось со словом надо, например, встать и в бане помыться или подняться на дамбу, чтобы посмотреть на водную гладь Цимлянского водохранилища, что возле речного порта. Тяжеловато приходилось мне все это делать даже с помощью   моей жены Нэлки и детей.
       
Так вот эти врачи Зоя и Таисия, как и моя семья помогли мне встать на ноги после этой ликвидации на ЧАЭС.
       
В общем, как считаю я и надеюсь так же думают Зоя и Таисия, что я и они «одной крови»,  как в том одноименном мультике, а здесь по-другому не в мультике, а в жизни.
         
Близкими людьми мне они стали, в то время и вот уже на протяжении семнадцати лет идем вместе. Считаю своими родными этих Гиппократоклятвенных людей Зою Викторовну Грамушняк и ее верную подругу в деле лечения людей страждущих Таисию Дмитриевну Манякинку.
         
Здоровья Вам  на долгие годы, дорогие мои.
       
Иванов Б.