Ювелир

      Дверь лавки отворилась почти неслышно. Даже колокольчик пропел свою мелодию тише обычного, но и этого было достаточно. Портьера, которой был завешен выход в задние помещения, тут же откинулась, и за прилавок вышел пожилой господин. Он с приятной улыбкой посмотрел на посетителя и стал цеплять на носу пенсне. Когда ему это удалось и он рассмотрел человека, пришедшего в столь поздний час, по лицу пробежала тень узнавания и разочарования.
      — Здравствуйте, господин Швайнман! — проговорил посетитель, молодой человек в тёмном пальто и без шляпы.
      — Здравствуйте, здравствуйте, - махнул в ответ хозяин.
      — Мне сказали, что у вас продаё...
      — Да, конечно. Вот, - хозяин, не дожидаясь окончания фразы, выдернул наугад лоток с кольцами и сунул под нос посетителю. Тот нахмурился и сделал вид, что разглядывает золотые украшения.
      — Вы доставили бумаги? — тихо спросил посетитель, склонившись над лотком.
      Хозяин взял лоток и задвинул его обратно в витрину. Затем внимательно посмотрел на посетителя и с укоризной проговорил:
      — Молодой человек. Если Миша Швайнман сказал вам, что доставит бумаги, то он-таки их доставит. Вы знаете кто такой Миша Швайнман?
      — Знаю, — резко сказал посетитель, — Потому мы к вам и обратились. Если бумаги у вас, то я бы хотел...
      — Четыреста марок, — не дал договорить посетителю ювелир.
      — Что? — растерялся посетитель. — Что вы сказали.
      — Я говорю, что ваши бумаги стоят четыре сотни марок! Я могу написать вам эту цифру на бумаге, если вы умеете читать.
      — Как же? Какие четыре сотни?
      — А что вы хотели? Вы знаете, куда мне пришлось ехать? В Ригу! А вы знаете как там кормят? Вы когда-нибудь были в Риге?
      — Какая разница? — посетитель начал терять терпение. — При чём тут Рига?
      — Что вы такое говорите?! — воскликнул ювелир. — Как это какая разница?! Да! Мне пришлось ехать за вашими бумагами в Ригу! В Риге не умеют готовить. И никогда не умели! И чем мне пришлось питаться с моим катаром желудка? Спросите меня! Полюбопытствуйте!
      — Да какая...
      — Боже мой! Конечно, с вашим молодым желудком можно ехать не только в Ригу! Можно ехать хоть в Тронхейм и кушать, я извиняюсь, дохлую селёдку, и вам ничего не сделается! Но вы посмотрите на себя и посмотрите на меня! Я старый и больной человек, у меня катар желудка. Вы хотели, чтобы я съездил в Ригу и привёз вам бумаги? Я съездил и привёз! Но вы почему-то считаете, что работа не должна оплачиваться! Я прошу не так много за те лишения, которые мне пришлось пережить. Всего какие-то четыре сотни марок!
      — Да вы с ума сошли! - взорвался посетитель.
      — Не кричите на меня пожалуйста, у меня от крика начинает болеть голова! Между прочим, аспирин опять подорожал. Это чтобы вы были в курсе. К тому же у меня катар, и я не могу принимать аспирин каждый день. От него у меня начинается жуткая изжога. Почти как у покойного Изеньки. Вы знали Изеньку? Ох, какой был ювелир! Какой был ювелир! Это тот самый Изенька, который достал графине Пшлавонской колье и серьги с бриллиантами ещё при прежней власти. Он бы за ваши бумаги взял все семь сотен! Да-да! Вы мне не верите? Я скажу больше, он бы сам напечатал вам эти дурацкие бумаги, а продал бы их вам по такой цене, будто нёс их в чемодане от самой Москвы. Ну хорошо, если вы такой жадный до денег молодой человек, я скину вам двадцать пять процентов. Вы знаете сколько это? Это сто марок. Целая сотня! Я просто дарю вам эти проклятые бумаги! Только из уважения к вашему дядюшке Сигизмунду! Только из уважения к нему и к его памяти! Три сотни марок и мы в рассчёте!
      — А ведь мы считали вас порядочным человеком, - тихо сказал молодой посетитель. — Товарищ Бздянский даже предлагал вас наградить медалью за доставку наших бумаг.
      — Какой же, позвольте полюбопытствовать? — спросил ювелир, глянув поверх пенсне.
      — «За участие в партизанском движении». Доставка листовок в партизанский отряд нам жизненно необходима, а вы...
      — Мне это нравится! — ювелир взмахнул руками. — Я уже вижу себя, разгуливающим по улицам оккупированной немцами Варшавы, нацепив на грудь медаль «За участие в партизанском движении»!.. Триста марок!
      — Да поймите же вы...
      — Минуточку! Одну минуточку! Скажите же мне, я похож на Зевса?
      — На какого ещё Зевса?!
      — На того самого, который с молниями. И прошу заметить, молнии у него не в петлицах, как у этих господ в чёрном, которые порой заходят сюда, а в руках.
      — Мне кажется, что совершенно не похожи! Вы скорее похожи...
      — А мне кажется, что вы хотите мне говорить неправду. Потому что сейчас вы очень стараетесь показать мне всё наоборот. Но я таки не Зевс, и даже если у вас получится сделать мои мозги беременными, я не смогу родить вам Афину. Триста марок!
      — Завтра... — буркнул посетитель, направляясь к выходу.
      — И не оккупационными, милейший! Я беру только рейхсмарки!
      Колокольчик жалобно звякнул, когда за посетителем закрылась дверь.