Спасительный удар

Произошло это в больнице скорой помощи. К нам в отделение поступил мужчина с панкреатитом. Он был другом нашего хирурга Михаила Дмитриевича Никитина. Обычно, дружба начинается в молодости, а эта дружба случилась за сорок. Приехал, как-то, Михаил Дмитриевич на свое любимое место рыбалки, а оно уже занято. Сидит мужичок с удочкой. Рядом скромная иномарка, костерок потрескивает, в котелке вода закипает. Михаил Дмитриевич расстроился.

— Давайте знакомиться. Алексей, – предложил мужчина.

— Михаил.

Познакомились. Сварили уху. Под уху и водочку разговорились. Алексей в 85 г. попал в Афганистан. Отслужил, остался в армии. Еще воевал в Карабахе и Чечне. В 2007 г. демобилизовался. Работает замначальника охраны N-ского комбината.

Мужик он оказался спокойный и, как говорят, душевный. Никитин говорил, что с ним хорошо посидеть, помолчать. Они часто ездили на рыбалку вдвоем.

А в один “прекрасный день” Михаилу Дмитриевичу позвонила мама Алексея и сказала, что Алексей пьет вторую неделю. Никитин поехал к другу. ‘’Белочка‘’ еще не развилась, но глаза Алексея уже горели бешенным огнем.

— Ты с чего так радуешься? – спросил Никитин.

— Ни с чего, – ответил Алексей и захихикал.

— Какая–то дура позвонила и сказал, что Наташка ему изменяет, – ответила мама.

Алексей замолк. Его мама проработала много лет медсестрой в психбольнице.

— Миша, уложи его к себе. А то ведь придется психушку вызывать. А так, может выведешь.

— А как? Он же, не поедет, – спросил Михаил Дмитриевич.

Мама развела руками.

— Поедем, капельницу покапаем, – предложил Михаил Дмитриевич.

— Нет. Я не поеду. Я буду пить. А потом, убью ее.

— Ага, молодец! Она в могилу, ты в тюрьму. А я, сына твоего растить буду. Едь в больницу, – приказала мама Алексею.

— А ты уверен, что она тебе изменила? – спросил, вдруг, Михаил Дмитриевич.

— Да. С сантехником, – ответил Алексей.

Мама Алексея и Михаил Дмитриевич переглянулись.

— Наташка с сантехником?! Сына, твоя Наташка, меньше, чем на майора не посмотрит, – сказала мама.

У Алексея глаза стали трезвее.

— Ты думаешь? – спросил он мать.

— Да.

— А ты, что думаешь? – спросил он Никитина.

— Я думаю, что твоя Наташа, слишком видная женщина для сантехника. Поедем прокапаем?

С уговорами, шутками и прибаутками, привез Никитин Алексея в больницу. Завели историю, положили в отделение. Взяли анализы и ахнули. Там панкреатит. Все нормы превышены в два–три раза.

— Тебе надо в реанимацию, – сказал Никитин.

— Нет.

К вечеру, у Алексея, разболелся живот, появилась сильная, опоясывающая боль. И дежурный врач перевел его в реанимацию.

И на фоне панкреатита, все-таки, развился психоз. Лежал, наш Алеша, привязанный к кровати и подключенный к монитору – то в атаку ходил, то пожары тушил. Еще говорил, что “Наташка – проститутка”, а Наташка, каждый день, приходила с заплаканными глазами. Приносила предметы ухода, спрашивала о состоянии. Она была милой женщиной.

В нашу реанимацию купили прикроватные мониторы. Они показывали сердечный ритм и еще много показателей. Берегли мы их очень.

Я сидела в палате и писала истории болезни. Алексей лежал на кровати рядом с окном. Реанимация находится на третьем этаже нашей больницы. Боковым зрением, увидела тень возле окна. Алексей, завернутый в простыню, почти залез на высокий подоконник. Я подбежала к нему. Он сумел отвязаться, но не оторвал датчики монитора. Потянула его за простыню. Он встал передо мной. Я закричала медсестрам. Никого не оказалось. Они ушли за лекарствами. Я поняла, что за помощью из ординаторской, могу не успеть добежать.

— Ложитесь Алексей Викторович!

— Нет, десантники не сдаются! – и, снова, полез на подоконник.

Я не знаю, откуда у меня взялись силы – я сдернула его с подоконника и дала ему кулаком в грудь. Он вздохнул и начал медленно оседать. Монитор дико заверещал. Я посмотрела и, в ужасе, увидела фибрилляцию сердца. На громкую тревогу монитора прибежал наш заведующий. Он, сразу понял, что произошло. Улыбнулся и сказал:

— А теперь – еще раз – туда же, и так же!

Я, еще раз, ударила Алексея кулаком в грудь. Сердечный ритм восстановился!

Подлетели медсестры, схватили Алексея за руки и ноги, положили на кровать. Привязали, вызвали кардиолога.

Меня отпустили домой. Честно скажу, мне было не по себе. Трудно ожидать от себя, что можешь, в буквальном смысле, свалить одним ударом.

Алексей вышел их психоза, начал потихоньку выздоравливать. Через несколько дней его перевели в хирургию. Мама и жена усиленно откармливали его диетическими супчиками.

На обходе, Алексей пожаловался Никитину, что у него болит в груди. Все переполошились, подумали, что инфаркт. ЭКГ сняли, все идеально. Стали проверять на боли неврологического происхождения – пальпировать по ходу нервов. Дотронулись до грудины, Алексей вскрикнул – его отправили на рентген.

На рентгене увидели перелом грудины. Никитин позвал Алексея к себе в кабинет.

— Знаешь, друг мой Леха, в реанимации, ты хотел выйти в окно. Так вот, чтоб тебя остановить, один врач дал тебе кулаком в грудь. Грудина сломалась. Этот в общих чертах. Вот так спасла тебе жизнь.

Алексей опешил.

— Баба, что ли? Мне – десантнику?

— Девушка.

— Покажи кто, – попросил Алексей.

— Леха, – засмеялся Никитин, – ты, шибко, расстроишься!

Через несколько дней, я шла по коридору хирургии и Никитин показал меня Алексею.

— Эта Дюймовочка? Мужики, Вы только, никогда, никому, не рассказывайте!

Михаил Дмитриевич и кардиолог рассмеялись.