Доктор для Лу

Эта история произошла не так уж давно, наверное, года два назад, я, случайно, узнала её от попутчика в поезде, но судьбы этих людей поразили меня до самой глубины души. Конечно, у меня не было под рукой карандаша и тетради, я не записала ни имён, ни подробностей, но сама суть рассказа, надеюсь, затронет струны и вашей души…
… Начались эти события в середине сентября в Москве. Детский врач-кардиолог Константин Викторович Юрьев,  суровый тридцатипятилетний мужчина с аналитическим складом ума, тёмно-русой стрижкой и зелёными глазами, встал в то утро совершенно не в духе. Во-первых, это было утро понедельника,  после выходных всегда тяжелее выходить  на работу, тем более что воскресный вечер Константин провёл очень весело в караоке-баре (не подумайте, Константин не курил и не пил, просто проводил время с друзьями). Во-вторых, на улице была ужасная погода: хлестал косой ливень, небо покрылось сизыми тучами, пёстрые листья почти уже все опали.
В-третьих, с Константином случилось то, чего он боялся: он не услышал будильник. Проснулся мужчина, когда его жена, Степанида Дмитриевна, красавица с блондинистым каре, экономист в банке, грубо растолкала мужа со словами:
— Вставай, горе-любитель караоке-баров, будильник третий раз уже пищит! Я собираюсь на работу, завтрак на столе!
Константин нехотя встал, тяжело вздохнул, подумав о том, что осень — его нелюбимое время года, умылся, надел серые брюки с пиджаком и белой рубашкой, пожил с собой в пакет медицинскую форму, приготовил чемодан и прошёл на кухню.
Степанида, уже нарядная и накрашенная, ходила с гордой осанкой, демонстративно не разговаривая с мужем.
Константин сел за стол, отодвинул тарелку с омлетом и спросил:
— Степанида, дорогая, может, хоть одно утро проведём без скандала? Ведь я вчера был с друзьями, пришёл не пьяный, не поздно, в одиннадцать вечера…
Степанида посмотрела с гневом на мужа и закричала:
— А что скандалить?! Зачем?! У нас не было и нет настоящей семьи, поэтому я даже не то что скандалить, разговаривать с тобой не хочу! У нас нет общих интересов, нет общих друзей, мы видимся очень мало! А для семьи нужны любовь, внимание, доверие, дети! Ты понимаешь, Константин, о чём я?
Тут уже рассердился Константин, потому что они жили в браке со Степанидой восемь лет, но по причине здоровья Константина, у него не могло быть детей, и мужчина, хоть и не показывал, но переживал по этому поводу.
— Ты же знаешь, Степанида, мою проблему с детьми,  я лечусь… — процедил Константин.
— Ты уже восемь лет лечишься! А я уже не юна, мне столько же лет, как и тебе! — крикнула Степанида в ответ.
Тут Константин не на шутку рассердился и громко высказал:
— Ну, и что ты предлагаешь?! Хочешь развода?! Так я его тебе дам, даже за квартиру судиться не буду, оставлю тебе, сам куплю в ипотеку себе жильё! Можешь родить от любовника! Короче, думай жена, за мной приехала медицинская машина, я ухожу на работу!
Константин громко хлопнул дверью и вышел на осеннюю улицу, съёжившись от холодного дождя, ругая себя за очередную ссору с женой и за то, что забыл зонт.
Промокший до нитки, Константин сел в медицинскую машину и тихо спросил у шофёра:
— Куда в первую очередь едем?
— В детский дом №3 имени святых Бориса и Глеба, девочке-подростку Лукерье Кирилловне Казачковой стало плохо с сердцем. А вы опять с женой в ссоре, Константин Викторович? — произнёс разговорчивый водитель.
— А как вы поняли? — с тем же тихим грустным тоном спросил Константин.
— Поверьте, по вас видно, что вы очень расстроены. Вы часто не ладите с супругой… — хотел поговорить шофёр, но Константин недовольно прервал его:
— Попрошу не лезть в мою личную жизнь!
Наконец, Константин прибыл на место назначения и с ворчанием отправился к фельдшеру детского дома со словами:
— Здравствуйте, я — детский кардиолог Константин Викторович, приехал осмотреть пациентку Казачкину. Мне нужно бы для начала посмотреть её медицинскую карту, узнать какие хронические и врождённые заболевания есть у девочки…
Пожилая женщина-фельдшер с добрым взглядом и большими очками ответила:
— Простите, но у нас нет такой информации, дело в том, что Лукерья попала к нам всего три месяца назад, до этого она жила в полноценной и, по её словам, счастливой семье с родителями и старшим братом, но они попали в авиакатастрофу, и Лукерья осталась одна. На какое-то время её взял к себя дядя, но соседи увидели синяки у девушки, и… в, общем Лукерья оказалась у нас. Она сейчас  в сильном потрясении…
Константин слушал эту историю с выражением жутко сильного удивления, но потом совладал с собой и сказал:
— Хорошо, ведите меня к Казачкиной…
Фельдшер отвела Константина в комнату на троих девочек, но две их них отсутствовали, а на крайней кровати сидела очень высокая худая нескладная девочка с большими серыми глазами, взлохмаченными рыжими волосами и веснушками, которые усыпали всё лицо девочки. На руках, и впрямь, были синяки…
Что-то дрогнуло в душе у Константина, то ли жалость, то ли сочувствие, сопереживание, то ли всё вместе испытывал врач…
Теперь его проблемы казались такими мелкими Константину по сравнению с проблемами этой девочки-подростка…
Наконец, Константин решился, подошёл к рыжеволосой девочке и начал разговор как можно приветливее:
— Ты — Казачкина? Я — детский врач-кардиолог Константин Викторович, меня вызвали к тебе. У тебя есть жалобы, связанные с сердцем? Как давно они начались? Сколько тебе лет?
Девушка без тени эмоций и улыбки ответила:
— Да, Лукерья Казачкина — это я. Мне шестнадцать лет. Я чувствую боль в груди, перебои в сердцебиении, один раз потеряла сознание, а начались симптомы после гибели моей семьи…
— А, видно, конфликт с дядей-тираном усугубил проблему? — спросил Константин, а Лукерья пронзительно посмотрела на него и разрыдалась.
— Эй, дитя, ты только не плач! Ты ни в чём не виновата, успокойся, всё будет хорошо. Если хочешь выговориться, расскажи мне, я, хоть кардиолог, а не психолог, но всё-таки взрослый человек и врач. Я… всё пойму и никому не расскажу… — заботливо изрёк Константин.
— Простите, просто я так была привязана к семье, и к дяде в том числе, но он почему-то стал срываться на мне по каждой мелочи, хотя я любила его, уважала, прощала, старалась угодить. Мне не было больно, просто обидно и тяжело, ведь я только потеряла родителей и брата, и постоянно ощущала чувство вины…
Константин поправил белую косынку на голове девочки и стал утешать:
— Ничего, ты не вини себя, всё позади, дядя недостоин такой племянницы, раз был так жесток, а родители и брат..., поверь они где-то на Небесах, они помнят и любят тебя, а ты помнишь и любишь их…
— Вы действительно так считаете? — спросила Лукерья.
— Стопроцентно! Тебе нужно жить дальше и радоваться жизни! Напиши отрицательные чувства на листок и порви его! И давай будем друзьями, обращайся ко мне на ты и зови по имени: Константин — Девушка выполнила совет Константина, а врач хотел ещё что-то сказать, но забыл имя девочки — Слушай, Казачкина, тебя как зовут, извини, но я запомнить никак не могу!
— Меня же Лукерья зовут…— со слабой улыбкой ответила девочка.
— Что за древнее имя — Лукерья? Будешь Лукерьей, когда вырастешь, а сейчас я буду звать тебя просто Лу. Договорились? — весело спросил Константин.
— Договорились. И спасибо за совет с листком бумаги, мне стало лучше… — с более весёлой улыбкой ответила Лукерья.
— Отлично, Лу, приступаем к кардиологическим делам! — закончил разговор Константин и стал снимать кардиограмму, измерять давление и пульс, что-то записывать в свою тетрадь…
— Всё, Лу, в среду я приеду за тобой, повезём тебя в клинику на УЗИ сердца, сделаем энцифолограмму и повесим холтер, а пока я оставлю все назначения фельдшеру, а тебе совет, дитя моё, меньше нервничать и больше отдыхать! — весёлым тоном сказал Константин.
— Спасибо, Константин… за всё… — с улыбкой тихо ответила Лу.
Константин ещё раз взглянул в пронзительные серые очи Лу, и неожиданно даже для самого себя предложил:
— Может, я могу чем-то помочь тебе не только, как врач, а как старший друг, поднять тебе настроение, вернуть радость жизни?
— Не знаю, стоит ли тратить силы на такого гадкого утёнка, как я… — протянула Лукерья.
— Так, Лу, что за выражение о себе?! — смешно возмутился Константин — Как только буду посвободней, поедем в парикмахерскую и по магазинам, чтобы прихорошить тебя, и ты забыла эту глупую мысль!
Лукерья звонко рассмеялась и ответила:
— Что ж, попробуем, если тебе не жалко на меня денег!
— Лу, на друзей, особенно которые попали в беду, денег не жалеют! — изрёк Константин и отправился к фельдшеру, долго что-то объяснял, давал лекарства и рекомендации…
Пожилая дама всё записывала, поправляя большие очки, а потом посмотрела внимательно на Константина и отметила:
— Вы, Константин Викторович, приехали куда более в худшем настроении, чем находитесь сейчас. У вас есть дети?
— Нет, а почему вы спрашиваете? — удивился Константин.
— Потому что вам пошло бы быть отцом, видно по Лукерье, с каким пониманием вы относитесь к детям… — с доброй улыбкой пояснила фельдшер.
Константин сел в медицинскую машину и отправился к другим пациентам, но настроение у него уже было далеко не осеннее. Лукерья, словно подлатала дырки в его душе…
Константин даже послал Смс-сообщение жене: «Прости, солнце моё, за ссору утром, я тебя люблю!».
Шли дни, а Константин не выпускал из головы мысли о Лу и с нетерпением ждал среды, хотя сам не понимал до конца, почему…
Даже Степанида за ужином сострила:
— Эй, муж мой, ты чего это такой задумчивый, даже со мной не ругаешься? Что-то мечтательность за тобой не замечалась…
— Да всё как обычно, Степанида, о работе думаю, а ругаться просто надоело… — с кислым выражением лица ответил Константин, потому что понимал, что не всё «как обычно»: в жизни Константина появился близкий человечек…
В среду Константин забрал на медицинской машине Лукерью в поликлинику и стал проводить расширенное обследование. Лукерья с милой улыбкой сносила все медицинские процедуры, а, когда они закончились, Константин весело предложил:
— Ну, что, Лу, дитя ты моё сложного отроческого возраста, я сейчас свободен аж на три часа, поехали в парикмахерскую и за новым гардеробом?
— Константин, ты тогда не пошутил? — хлопая ресницами от удивления, уточнила Лу.
— Конечно, не пошутил. Ну, что, едем? Я всё оплачиваю, как благотворительность, не переживай даже за деньги…
—  Конечно, едем! — обрадовалась Лу.
Сначала Константин отвёз Лукерью в парикмахерскую и сказал мастеру:
— Девушке подстричь волосы и покрасить в приятный каштановый или шоколадный цвет!
Молодая девушка-мастер взялась за работу и через час Лукерья смотрела на себя в зеркало с блеском в очах: её поразило, что она, «гадкий утёнок», может быть такой красивой.
— Спасибо тебе, Константин, это здорово! — воскликнула Лу.
— Это ещё не всё, — ответил задорно Константин — Сейчас, Лу, мы отправимся в торговый центр за твоим новым гардеробом!
В огромном торговом центре Лукерья растерялась, зато Константин нашёл бутик с молодёжной одеждой по приемлемым ценам и стал выбирать:
— Так, берём эти светлые джинсы с вышивкой, малиновый свитер, эту милую женственную юбку пепельно-розового цвета, а к ней яркую блузку,  это коктельное жёлтое платье, так же обувь, красивый цветастый шерстяной палантин и пальто горчичного цвета. Всё, пошли мерить!
— Ну, Константин, ты меня удивляешь! — воскликнула счастливая Лукерья.
— Лу, ты меня тоже удивляешь: радуешься обыкновенной помощи старшего друга, как чуду! — ответил с доброй улыбкой Константин…
 
Скоро, оплатив все покупки, Константин и Лу в новом наряде сидели в кафе, беседовали и кушали мороженное, они смеялись, обсуждали жизнь, фильмы, книги, рассказывали анекдоты…
— Слушай, Лу, а что, помимо учёбы и чтения книг тебя увлекает? У тебя есть какое-то хобби, отдушина? — спросил вдруг Константин.
— Вообще-то я много уделяю время учёбе и чтению, мне нравится русская классика, но у меня есть тайное хобби, которое является моей отрадой, как ты выразился, отдушиной: я пишу картины на заборах и стенах многоэтажных домов, получая, естественно, разрешение в администрации на это… — с тихим восторгом в глазах изрекла Лу.
— То есть это как? Как граффити, что ли? — спросил недоумённо Константин.
— Нет, я сама граффити не люблю, это — полноценные обыкновенные картины. Хочешь, когда у тебя будет выходной, я покажу, как происходит творческий процесс, и что у меня получается? — объяснила Лукерья, заинтригованный счастливый Константин ответил:
— Лу, это просто отличная идея! В это воскресение! А сейчас я отвезу тебя в детский дом, мне пора на работу…
Константин чувствовал какое-то обновление и счастье, он с восторгом ждал воскресения…
Степанида с недовольством поглядывала на мужа и ворчала:
— Опять витаешь в облаках?! У нас семейная жизнь рушиться, как карточный домик, а ты цветёшь и радуешься!
— Степанида, если бы ты не была такой вредной и ворчливой, у нас бы ничего не рушилось! — ответил жене Константин…
Степанида снова приняла гордую осанку и надменный вид и демонстративно престала разговаривать с мужем на два дня.
Наконец, настало воскресение. Предвкушая что-то интересное, Константин встал раньше обычного, быстро оделся и направился за Лукерьей.
Лу ждала его в новом горчичном пальто и с огромной коробкой с красками и другими принадлежностями для изобразительно искусства…
— Здравствуй, Лу, рад тебя видеть!  Ты готова показать свой талант? — спросил весело Константин.
— Конечно! Я тоже рада тебя видеть! Видишь два дома рядом? На них мне разрешили творить! — ответила радостно Лу, и друзья поспешили к домам…
Константин наблюдал за работой Лукерьи с восторгом, как за каким-то волшебством или чудом, с нетерпением ожидая результата. Наконец, Лу закончила работу с первым домом и отошла, чтобы показать Константину картину.
Константин с неподдельным восхищением на лице любовался огромной картиной, на которой без труда можно было узнать сцену из фильма-сказки «Красавица и Чудовище», где красавица Белль танцует вальс с заколдованным принцем…
— Лу, знаешь, это… выше всех похвал, у тебя действительно дар к этому искусству! — с горящими глазами признался Константин.
Лукерья смущённо улыбнулась и шепнула в ответ:
— Благодарю…
После этого Лукерья взялась за второй дом, и снова Константин переживал те незабываемые эмоции, словно сам участвовал в процессе творчества, и снова был приятно поражён результатом: на стене появилась картина с изображением райский садов с цветами и водопадами и красивым сияющим Ангелом.
— Ну, Лукерья, ты превзошла сама себя! — восхитился Константин — с меня за такое великолепие билеты или в кино или в театр!
— Константин, а у тебя есть такое хобби, которое доставляло бы тебе радость? — вдруг спросила Лукерья.
— Ну, — смущённо признался Константин — я состою в клубе «знатоков» нашего города, мы играем в игру «Что? Где? Когда?», как по телевизору…
— Это же здорово! Возьмите меня в свою команду, пожалуйста! — с радостным светящимся личиком попросила Лукерья.
— Лу, ты такой обаятельный человечек, что тебе невозможно отказать! — ответил довольный Константин…
Константин продолжал работать детским кардиологом, в том числе часто по врачебным делам приезжал к Лукерье, но почему-то Константин всегда радовался, когда ему выпадала встреча с Лукерьей.
— Эй, Лу, дитя сложного отроческого возраста, ты выполняешь все мои медицинские рекомендации? — весело в очередной раз спросил Константин.
— Конечно, Константин, я принимаю все прописанные тобой лекарства, фельдшер мне делает уколы, в свободное время я стараюсь больше отдыхать с книгами… — совершенно без тени той непомерной тоски, что была при первой встрече, отвечала Лу.
— Тогда, Лу, в эту пятницу вечером твоя первая игра в «Что? Где? Когда?» в роли знатока! Мы с тобой в одной команде! — радостно со светящимися очами и лучезарной улыбкой объявил Константин.
Лукерья от восторга подпрыгнула на кровати со счастливым и очень забавным выражением лица, а Константин по-доброму рассмеялся.
Как же давно Константин не смеялся так искренно, от души…
Константин направился к выходу и зашёл к фельдшеру, чтобы поправить кое-какие назначения. Константин долго говорил с мягкой улыбкой, а пожилая дама вздыхала и поправляла очки…
— Да что вы, Зоя Ильинична, вздыхаете? Да, очень шаткое здоровье у Казачкиной, есть проблемы, но я на то и врач, чтобы помочь… — сказал фельдшеру Константин.
— Меня беспокоит не Лукерья, меня беспокоите вы, Константин Викторович. — Вдруг ответила пожилая фельдшер с добрым взглядом — Я вижу, как вы привязались к Лукерье, сейчас, пока она болеет и одинока, она тоже тянется к вам. Я нисколько не цинична, я понимаю, что вы привязались к ней, как отец к дочери, а она к вам — как дочь к отцу, но когда-то она перестанет нуждаться в вас и её привязанность пройдёт. Что вы будете делать? Жить, как раньше? А получится ли у вас?
Константин серьёзно задумался: отчасти мудрая пожилая женщина была права, он не представлял жизни без творчества Лу, без бесед с ней, без заботы о ней. Всю накопившуюся за года нерастраченную отцовскую любовь Константин был готов подарить Лукерье…
Ему так не хотелось об этом думать, что Константин ответил:
— Не знаю, что вы имеете в виду, у меня всё просто отлично в жизни…
Константин возвращался с работы вечером, в ту пору на улицах города уже царила поздняя дождливая осень. Промокший до ниточки, Константин в минорном настроении умылся, переоделся и сел за ужин: вермишель с яичницей. Степанида, как всегда, была красива с макияжем и в дорогом атласном халате, но  не в духе, и долго молчала, а потом грубо спросила:
— Ты пропадаешь на работе целыми днями! Что ты там такое съехестественное делаешь?!
— Ты же знаешь, что я — детский кардиолог, от меня зависят жизни многих детей и подростков… — без энтузиазма ответил Константин, подумав: «Видно, что скандала не избежать…».
— А ты о семье думаешь?! Выходные опять будем проводить раздельно, каждый со своими друзьями?! Мне это надоело! Ты о своих детях думаешь, вообще?! — закричала в гневе Степанида.
Константин обиделся не на шутку и процедил сквозь зубы:
— Я тебя предупреждал до Загса, Степанида, что не могу иметь детей, и в этом нет моей вины, я всегда вёл здоровый образ жизни! Что я лечусь, пытаюсь исправить ситуацию, я тоже тебе объяснял! А о семье, о приёмных детях, я, может, думаю, больше, чем ты! Когда-то и тебе придётся смириться с приёмным ребёнком или развестись со мной!
Степанида удивлённо посмотрела на мужа и уже с интересом и радостью, а не претензиями уточнила:
— Ты хочешь удочерить или усыновить сироту? У тебя уже есть ребёнок-сирота на примете? Документы уже начал собирать? Кто это? Какой он?
Константин опешил от такого поворота в разговоре, сделал натянутую улыбку и промямлил:
— Ну, вроде и да, вроде и нет, я сам до конца не уверен, но, когда буду готов, я познакомлю вас, а сейчас пойдём спать…
Степанида уснула, а Константин лежал и думал: « Мдаа… Я только рад буду, если Лу станет нашей дочерью официально, но что скажет сама Лукерья, ведь она не малышка, чтобы решать за неё такие важные вещи. И что скажет Степанида, когда узнает, что наша потенциальная дочь уже не маленький ребёнок, а подросток со своим характером, привычками и увлечениями?».
Но, наконец, настала пятница, и вечером, после работы, Константин приехал за Лукерьей со словами:
— Лу, готова блеснуть интеллектом в игре? Я не сомневаюсь, что ты сегодня всех очаруешь, и мы такой дружной командой победим!
— Конечно, Константин! Быть друзьями — это здорово! — со звонким смехом ответила Лукерья.
— Тогда поехали! — с весёлым азартом закончил разговор Константин.
Игра была насыщенной на эмоции и интересной, и все друзья Константина с радостью приняли Лукерью. Девушка сначала оробела, но Константин улыбнулся ей и прошептал:
— Лу, не волнуйся, всё в порядке, ты — молодец…
Но так получилось, что счёт был равным: 5:5, а играли всего до шести очков, так что следующий вопрос решал исход игры…
— Лекаря средневековым девушкам советовали три дня не садиться на коня, пить красное вино и есть жареное мясо.  При какой жалобе лекаря давали подобные советы? — задал вопрос ведущий.
Вся команда Константина оцепенела: у них не было ни одного предположения, а нужно было дать ответ за минуту…
Вдруг Лукерья обратилась к Константину:
— Я знаю ответ! Поверь мне, дай шанс…
Константин задумался, а потом объявил:
— У нас досрочный ответ, отвечать будет игрок Лукерья Казачкина…
Лукерья встала и уверенно ответила:
— Боли и головокружения во время женских дней…
Все замерли в ожидании верного ответа, вся команда волновалась, зато, сколько было радости, когда выяснилось, что Лукерья ответила правильно и команда Константина победила! Все стали поздравлять Лукерью и распевать весёлые песни о дружбе…
Константин всю неделю ходил с двояким чувством: он и видел самодостаточность Лукерьи, но и любил её отцовской родительской любовью и не представлял жизнь без неё…
… Наконец, он собрался с духом и на очередном медицинском осмотре спросил:
— Слушай, Лу, а как ты относишься к классической музыке?
— Вообще-то, хорошо, а почему ты спрашиваешь, Константин? — удивилась Лукерья.
— Я обещал тебя отблагодарить за те прекрасные картины билетами на какое-нибудь интересное мероприятие и решил купить билеты в филармонию на балет «Щелкунчик»… — объяснил Константин.
Лукерья обрадовалась, как ребёнок, и на некоторое время Константин забыл свои сомнения.
В субботний холодный вечер, когда шёл снег,  Константин заехал за Лу, чтобы отвезти её на это красивое представление…
Так, как на улице было холодно, то Лу, как и другие дамы и девушки, которые были зрителями этого мероприятия, взяли нарядные платья с собой, а администрация приготовила комнату, где леди всех возрастов могли бы прихорошиться…
Константин ждал Лукерью в холле и уже начал волноваться: прозвенел третий звонок, все гости уже сидели в зале, а Лу всё не выходила…
Вдруг из комнаты вышла напуганная администраторша и стала кричать:
— Кто-нибудь, позовите врача! У девочки резко ухудшилось самочувствие!
Константин сразу понял, что речь идёт о Лукерье и с врачебным чемоданчиком рванулся в испуге в комнату для переодевания…
— Куда вы, мужчина? Вам сюда нельзя! — возмутилась администратор.
— Мне можно, я — отец девочки! — дрожа от волнения, ответил Константин и только потом подумал: «А почему я солгал, что я — её отец? Я бы мог сказать, что я — врач, это было бы правдой и меня бы пропустили…».
Константин зашёл, поднял бледную Лукерью на тахту, сделал укол, дождался, когда ей станет легче и стал журить девушку:
— Лу, ты сегодня пропустила укол, да? Ну, как ты так можешь относиться к своему здоровью, я же за тебя переживаю! А если меня не было рядом?
Лукерья же долго, молча, смотрела на Константина пронзительным взглядом и вдруг тихо спросила:
— А ты, правда, считаешь меня своей дочерью или просто солгал? Может, вы со Степанидой удочерите меня? Я… так благодарна тебе за всё и с радостью назвала бы тебя папой …
Константин растрогался, прижал Лукерью, погладил её по голове и ласково произнёс:
— Лу, доченька, я уже давно мечтаю назвать тебя дочерью, и, если ты хочешь, с радостью удочерю тебя официально. Если хочешь, называй меня папой и знай, что ты всегда можешь  рассчитывать на мою поддержку и помощь…
Лукерья и Константин обнялись и испытывали такое благостное состояние семейной любви отца и дочери, что забыли обо всём, но тут Константин вспомнил о предстоящем разговоре со Степанидой, и каждый нерв его напрягся от этой мысли…
Лукерья заметила озадаченность Константина и спросила:
— Папа, всё точно в порядке? Ты уверен, что не хочешь оставить всё, как было до этого разговора?
Константин тяжело вздохнул и ответил:
— Нет, Лу, доченька, ты сейчас окончательно стала моей дочерью, и я хочу тебя забрать из детского дома и официально удочерить. Я готов к этому, но проблема в том, что моя жена Степанида, узнав о твоём возрасте, всё-таки ты хоть и не взрослый человек, но уже и не ребёнок, а девушка, может неправильно понять нас и устроить,… мягко говоря, истерику…
— Может, тогда, не рисковать? Ты и так мне помогаешь, как папа… — предложила с настороженностью Лукерья.
— Нет, я должен и хочу добиться права называть тебя дочерью и забрать из приюта, понимаешь, мы — отец и дочь на духовном уровне, это уже не изменишь. Ты иди, посмотри балет, а я поеду, поговорю со Степанидой, это нужно сделать без тебя, объяснить всё Степаниде — моя, а не твоя задача… — решительно изрёк Константин и, погружённый в свои мысли, сел в машину и поехал домой…
Когда Константин вошёл в квартиру, Степанида стояла у зеркала и наносила крем. Заметив мужа, женщина равнодушно произнесла:
— Привет, ужин, как всегда, на столе, я сегодня на работе очень устала, разогреешь и наложишь сам…
Константин выпрямился, как струна, глубоко вдохнул и начал разговор:
— Степанида, дорогая, помнишь, мы говорили о семье и приёмном ребёнке? Ты тогда была вдохновлена идеей взять сироту в нашу семью. Так вот, я хотел бы тебя, пока заочно, познакомить с нашей дочерью Лукерьей. Она очень добрая и милая, хорошо учится, любит читать классику и играть в интеллектуальные игры, а так же она — талантливый художник...
Степанида с серьёзным и задумчивым видом посмотрела на мужа и подозрительным тоном спросила:
— А сколько же Лукерье лет? По твоим словам сложно судить, но мне показалось, что Лукерья старше, чем мне бы хотелось…
Константин напрягся ещё сильнее, но решил идти до конца и ответил:
— Да, Лу старше, чем ты предполагаешь, ей шестнадцать лет…
Степанида оскорблено и гневно смерила мужа взглядом и крикнула:
— Так вот, значит, от чего ты был в таком приподнятом настроении в последнее время! Ты не дочь нам, ты себе молоденькую пассию нашёл! Изменяешь мне с девицей малолетней?! Так я быстро оформлю развод и другого себе найду!
Константин поджал от обиды губы и процедил:
— Не смей оскорблять так Лу! Я испытываю к ней чисто отцовскую родительскую любовь, и желание заботится о ней. Никаких других пошлых «желаний», на которые ты намекаешь, у меня не было и нет! Она — самый талантливый, чистый, добрый и искренний человечек, заслуживающий восхищения!
— В её чистоту и искренность я верю, я в твою, муженёк ты мой несносный, искренность не верю! Отцовские чувства у него к шестнадцатилетней девице! Так я и поверила, как наивная деревенская девчонка! — крикнула озлоблённо Степанида.
— Ты ничего не понимаешь, Степанида! Каждый додумывает в силу своей развращённости! Ты можешь мне не верить, можешь уйти, но знай, что я — отец для Лукерьи, а она для меня — дочь, и не более, и эта родительская любовь свята, а ты втаптываешь её в грязь, потому что сама-то не умеешь так любить! — выкрикнул в гневе Константин,  направился к дверям, открыл входную дверь…
Тут Константин застыл с натянутой улыбкой и полной растерянностью на лице: перед ним стояла Лу, и по её бледному расстроенному выражению лица и влажному взгляду было ясно, что она всё слышала…
Константин долго думал, что сказать, но придумал ничего лучше банальной фразы:
— Лу, доченька, я всё объясню, дай мне шанс…
— Зачем? Зачем что-то объяснять? — спросила тихо Лу, и слёзы медленно катились из её больших серых глаз…
— Лу, доченька, ну ты же знаешь меня, ты же веришь мне, ты же понимаешь, что Степанида сейчас выдумала всякой пошлой небылицы, что я никогда не помышлял о тебе, как о женщине, а заботился и любил, как дочь? — с волнением пытался спасти ситуацию Константин.
— Я-то верю тебе, папа, но больше нам никто не верит, я не хочу, чтобы ты из-за меня ссорился с любимой женой, дорогим тебе человеком, так что мне лучше оставаться в детском доме, а тебе — забыть в тот детский дом дорогу. К сожалению, жизнь — не балет и не сказка, приходится иногда принимать тяжёлые решения… — изрекла Лукерья и побежала по лестнице подъезда на улицу.
Константина охватила паника, он хотел что-то исправить, побежал за девочкой с криком отчаяния:
— Лу! Лу! Доченька, остановись! Останься, пожалуйста!
Лукерья бежала, не оглядываясь и плача с лёгким стоном, Константин выскочил за ней на улицу в надежде догнать или уговорить или объяснить, он точно не знал, как поступить, но боялся отпускать её одну в темноте и хотел вернуть то взаимопонимание и родственную любовь, что связала его и Лу…
Вдруг Константин оступился, упал в лужу, а Лукерья скрылась за поворотом, Константин только уткнулся лицом в ладони и горько простонал:
— Лу, доченька, прости меня. Вернись, прошу, мы пропадём друг без друга, Лу…
К Константину вышла Степанида, и взгляд, и выражение лица её были несвойственны для суровой экономистки, в них появились сочувствие, понимание…
— Степанида, ты испортила всё, что могла, что тебе ещё от меня надо?! — резко спросил с обидой Константин.
— Любимый, я… хочу попросить у тебя прощения за всё, что сказала и сделала не так, за то, что не поняла и обидела тебя и Лу, нашу дочь… — изрекла тихо и искренно Степанида.
Константин посмотрел на жену грустным, но уже не обиженным взглядом и спросил:
— Нашу дочь? Значит, ты поверила мне и согласна удочерить Лу? А ты думаешь, после такого Лукерья пойдёт к нам, признает нас родителями?
— Мы её уговорим, я попрошу прощения и объясню своё поведение, я исправлю свою ошибку, Лу обязательно станет нашей дочерью, так что едем в детский дом… — уверенно и ласково ответила Степанида, и супруги сели в машину…
Через полчаса Константин и Степанида стояли у закрытой двери комнаты, где жила Лукерья.
— Лу, доченька, это мы, мы за тобой… — начал Константин, но из комнаты послышалось:
— Папа, мне кажется, что я всё ясно объяснила и мы попрощались!
— Но раз ты называешь меня папой, значит, хочешь, чтобы мы удочерили тебя и забрали из детского дома… — попытался наладить общение Константин, он из-за дверей послышалось опять резкое:
— Почему ты говоришь «мы»? Степанида же не хочет принимать меня, а я не хочу, чтобы ты ссорился с женой!
На несколько минут повисла тяжёлая тишина, а потом Степанида обратилась к девочке:
— Лу, прости меня, я просто неправильно поняла мужа, недослушала, проявила жестокосердие, это моя ошибка, но все совершают ошибки, и Константин, и я с радостью назовём тебя дочерью и ещё большей радостью услышим от тебя в ответ такие дорогие слова, как папа и мама. Поверь, я хочу быть тебе мамой не меньше, чем Константин — отцом…
В комнате стало тихо на какое-то время, а потом дверь со скрипом открылась, удивлённая Лукерья с распахнутыми очами спросила:
— Это… это правда, что вы сейчас сказали?
— Истинная правда! — воскликнули хором Константин и Степанида, а Лу со слезами счастья бросилась обнимать новых родителей…
— Ну, что доченька, Лу, мы пошли оформлять документы на удочерение? — спросил весёлым, как в самые счастливые моменты, голосом Константин.
— Конечно! А я пойду, соберу вещи, папа… и мама… — ответила светящаяся от счастья Лукерья…
Скоро Лу стала официально Лукерьей Константиновной Юрьевой и просто прекрасно влилась в семью, и всегда называла Константина — папой, а Степаниду — мамой, и в их семье всегда царил лад, понимание и мир…
А скоро все три члена семьи высказали хорошую идею: взять ещё одного приёмного ребёнка в семью, и выбор пал на милую глазастенькую трёхлетнюю Яночку…
Тот Новый Год они встречали четвером, Степанида и Лу возились с праздничным столом.
— Доченька, порежь, пожалуйста, кабачок для овощного салата… — ласково попросила Степанида.
— Конечно, мама, с радостью… — ответила Лу и взялась за работу, когда на кухню зашёл Константин и с хитринкой сказал:
— Дорогая, разреши, я украду ненадолго Лу себе!
— Конечно, милый! — с той же обаятельной хитринкой ответила Степанида, ведь у них троих был план, как устроить праздник маленькой Яночке.
Константин и Лу вышли в подъезд, Константин достал костюмы Деда Мороза и Снегурочки и сказал:
— Так, Лу, доченька, ты помнишь наш план? Я заказал костюмы по интернету, одевайся Снегурочкой, а я — Дедом Морозом, в мешке у меня кукла-принцесса для Яны.
— Хорошо, папа, но только ты заказал, наверное, самый маленький костюм, который был в интернете, да и парик мне не идёт… — с шутливым недовольством высказала Лу.
— Ты сама сказала мне, что у тебя 42 размер, и не волнуйся, всё тебе идёт, помоги мне бороду привязать и пошли поздравлять! — радостно воскликнул Константин…
Константин и Лу долго поздравляли Яночку и Степаниду, играли и танцевали, а потом вышли на улицу…
— Папа, я так счастлива с тобой, и с мамой, и сестрёнкой! Это просто какой-то рай. Что же мне подарить тебе на Новый Год? — изрекла тихо Лукерья.
— Знаешь, Лу, доченька, я так люблю твои картины. Вон бетонный забор, напиши на нём портрет нашей семьи, чтобы была память об этом счастливом дне…
Лу улыбнулась, взяла краски и принялась за работу, а Константин снова переживал те моменты восторга…
…Как дальше они жили, я не знаю, но мне верится, что судьба их будет счастливой…