Кража. Фантастический роман. Глава 25

Глава 25.

Поначалу идти было плохо. Караваев шагал по шпалам. Да нет, не шагал, а семенил потому, что шпалы были проложены густо. Скорее всего его «проводнице» или «попутчице»  Светлане было легче — шажок-то у нее был помельче шагов Караваева. Но потом Федор приноровился, укоротил свой привычный шаг и чуть сбавил темп, хотя «проводница» его время от времени и подгоняла, мол, не успеют к межпараллельному окну.
«А мне то что? Я решил, что никуда не спешу, значит никуда не тороплюсь, — думал Караваев, и действительно не торопился… — Да пошли вы все подальше со своими флайрингами или межпараллельными окнами с проходом в их, или не их параллель. И чего мы должны идти в нужное для них место не по дороге, не по тропинке, а по, ставшими мне уже ненависным шпалам?».
Светлана шла впереди, а он внимательно изучал ее отменную фигуру, порой мысленно  раздевая.
Неожиданно для Караваева черноглазая «проводница», словно почувствовав его хищнический взгляд, резко остановилась, повернула голову и уставилась на Караваева, затем улыбнулась, поймав его почти что на запрещенном. Федор едва не споткнулся об очередную шпалу. Слава Богу, что шпалы здесь были не бетонные, а обыкновенные, деревянные, пропитанные от гниения когда-то давно против гниения креозотом или чем-то другим. Если бы они были бетонными, то он бы разбил себе и пальцы на правой ноге.
Светлана и нынче была красива до умопомрачения. Она притягивала его к себе словно магнитом. Отточенная фигура  — не в счет, как и черты лица, в которых не было ничего лишнего. Однако ее взгляд упрямо прожигал Караваева, как и раньше, в поезде, практически насквозь.  Но в этой ее неописуемой красоте, Караваев осознавал, хотя и слабо, что-то было но не то. Что, Федор никак не мог сообразить. Он стоял в двух метрах от нее как вкопанный. Словно его ноги пригвоздили огромными деревянными нагелями или прикрутили болтами к железнодорожной шпале. Стоял и на самом деле не мог сдвинуться с места.
— Пойдем, Федор, не то опоздаем, — только и произнесла Светлана и повернув голову, продолжила путь, опять же по шпалам.
Когда же Светлана отвела от него свой взгляд, Караваев как-то сразу пришел в себя, и наконец-то понял, во второй раз, что красота этой чернявочки Светланы не та теплая красота, присущая практически всем очаровательным земным девушкам и женщинам, а предельно холодная, какая-то неземная.
Электрофицированная железная дорога вдруг неожиданно закончилась. Впереди был тупик. Электрофицированные столбы шли дальше, но перегороженные полусгнившим бревном рельсы обрывались именно перед огромной елью. Словно железную  дорогу строили, строили, но, упершись в эту многовековую ель, пожалели ее, и железнодорожники решили проложить путь в каком-то ином месте.
— И долго еще нам идти? — спросил Караваев у Светланы, которая нервно поджидала его в тени под елью у тупика.
— Недолго, но у нас осталось времени всего ничего, так что нужно поторопиться.
— Если честно, — подойдя к Светлане начал Караваев, — мне, честно говоря, некуда спешить, Света. Мой сегодняшний поезд ушел, следующий будет на полустанке через день. Наверное, вернусь назад. Хватит мне шпал, ваших параллелей и всего прочего. Даже не знаю, почему я пошел за тобой?
— Да потому, что ты нужен нам. Пойдем. Флайринга не будет. Межпараллельное окно же долго держать тоже не будут. Мне сообщили, что оно уже организовывается.
— Мне и здесь неплохо, — бросил Караваем, присаживаясь на полуистлевшее бревно и тут же спросил:
— Здесь, в этом тупичке и будет ваше «окно»? – спросил Караваев у «провожатой», удивленно взглянув на нее.
Она, как и в первый раз  посмотрела на свои часы, или что-то наподобие их и,  пробормотала:
— Нет, не сюда, Федор.
— Ну, ваши дают. Нет, чтобы как следует организовать этот ваш переход в нормальном месте, так выбрали какие-то дебри. Не пора ли передохнуть?
— Не пора, — коротко сказала, как отмахнулась Светлана…
— А я думаю, что пора, — заупрямился Караваев.
— Ты, Федор, меня заставляешь применять к тебе силу внушения, а мне бы этого не хотелось, — недовольно произнесла Светлана. — Вставай, и пойдем. Осталось еще немного. Отдохнешь в полупараллели перед новым переходом. 
— Да зачем мне ваши, или не ваши полупараллели и параллели? Я хочу остаться дома, — начал противиться Караваев, и вдруг почувствовал, что у него немеет язык, начинает кружиться голова, а затем ноги и руки, всё тело, кроме опять же головы, «обрастает» некоей непонятной субстанцией, которая подобно воздушному шару приподнимает его над землей.
Он был при памяти, но в то же время сам не свой. Его не слушались ни руки, ни ноги. Да и голова немного побаливала, однако все еще был на месте и никуда не двигался. Караваев думал, что его поднимет нечто и понесет к переходу в иную параллель, однако этого не происходило — он принципиально не хотел этого. Рядом стояла Светлана, приподняв к груди руки и только умоляюще вглядывалась в его глаза.
— Да не противься ты, пожалуйста, — нервничая говорила она. — Ты всё равно нам нужен. Пойми меня правильно, если мы не поспеем к организованному окну перехода сейчас, тебе ничего не будет, через непродолжительное время откроют следующее окно перехода, меня же ожидает выговор и понижение в должности, как не справившуюся с заданием. Ты, Федор Иванович, хочешь мне сделать пакость?
— Да никакой пакости тебе, Светнана, я не хочу сделать, но и не хочу перебираться, так сказать, на новое место жительства. Меня будет ждать Татьяна на вокзале. Мы, перед твоим звонком уже с ней договорились…
— Ничего. Наши уже придумали, как… Ну, твоя Татьяна забудет о тебе, словно тебя у нее и не было вообще…
— Как это? — Караваев поднял на Светлану удивленный взгляд.
— Просто отмотают для нее  время назад, и она не встретится с тобой никогда.
— А вот это… подлость.
— Я не поняла. При чем здесь подлость?
— Я не хочу с ней расставаться. Потому, что я… люблю её. Понимаешь?
Светлана только шумно вздохнула.
— И еще, — недовольно продолжил Караваев, — вы у меня спросили, хочу ли я к вам, как ты говоришь на службу, и как болтает судья или кто там в той хатенке, ну, где жижа беснуется? Не хо-чу.
— Значит, желаешь, чтобы сюда прибыли Наблюдатель постарше меня и Устроитель? — в голосе Светланы  чувствовалось отчаяние.
— Не знаю никакого Наблюдателя и Устроителя, — бросил Караваев.
— Я никого из землян еще не упрашивала.
— Значит, я у тебя первый такой, неуступчивый, что ли? — даже не удивился Караваев.
— Выходит, что так, — полушепотом произнесла Светлана и вздохнула, нервно оглядываясь по сторонам. — Если не хочешь, чтобы у твоей Татьяны отматывали время назад, значит, наши придумают что-то иное. Тогда наши отмотают время назад тебе, и ты приедешь домой вовремя… Но ты именно сейчас должен отправиться в полупараллель.
— Ты обещаешь, что все будет так, как ты сказала, что мое время «отмотают назад»?
— Обещаю, — как почувствовал Караваев, честно призналась Светлана.
— Ладно, так уж и быть, уступлю просьбе женщины. Добавлю, просьбе красивой, да еще и обещающей женщины. И многих ты, так сказать, завербовала среди землян для своих?
— У нас не принято считать.
— Десять? Двадцать? Тысячу?
— Я же тебе уже ответила, что мы не считаем. Иногда даже один, как ты говоришь, завербованный стоит тысячи других завербованных, или по-нашему, Пустышек.
— А я, стою тысячи, как ты сказала, Пустышек? Или, может, и я Пустышка?
— Я не знаю… Это определят в иной параллели.
— Ладно, идем, — Караваев встал с бревна. — Сколько у нас еще времени осталось, чтобы тебя не понизили, как ты сказала, в должности. Успеем к раскрытию вашого окна, или двери, может, дыры?
— Если поторопиться, успеем, — воспрянула духом Светлана.
— Ну, так поторапливайся, — теперь уже начал подгонять Светлану Караваев, сам того до сих пор не понимая, во что он на самом деле ввязывается. Хотя, не он ввязывается, а его, можно сказать, решили «повысить в должности».
По подлеску идти было непросто, но впереди часто попадались словно созданные специально полянки. Через них почти что перебегали.
— Ну, вот мы и на месте, — остановившись, запыханно проговорила Светлана. — Ты еще не передумал?  — спросила.
— Некогда передумывать, — бросил он через плечо. — Что было, то прошло, а что будет — то придет…
— Иди, — Светлана рукой чуть подтолкнула Караваева. — Переход прямо, в пяти шагах от этого места, рядом с двумя кустами боярышника. Увидишь. Он вот-вот, и будет открыт, но долго его держать не будут.
— А ты тоже идешь со мной? — поинтересовался Караваев.
— А я, Федор Иванович, пока остаюсь здесь.
— Надолго?
— Не знаю. Меня предупредят.
— Мы еще встретимся с тобой? — спросил Караваев.
— Иди уж, — Светлана посильнее подтолкнула Федора. — Еще около минуты, и переход будет закрыт.
— Ну, хорошо, я всё понял. — Караваев наклонился к сумке со своими вещами, похватил ее левой рукой. Как только он хотел взять в правую руку вторую сумку с продуктами, которые ему в «дорогу» организовали у Пищалкиных, услышал голос Светланы:
— Оставь сумки здесь. Они там тебе не понадобятся. Да тебя с ними и не пропустят в иную параллель, — объяснила Светлана. — А еще тебя, Федор, ждет карантин, — добавила она, глубоко вздохнув.
— Да? — удивился Караваев. — Какой еще карантин? Зачем?
— Там тебе всё объяснят.
— Ну, хорошо, это я понял, что сначала будет карантин, но мы встретимся там в той параллели с тобой, Светлана?
— Время покажет, Федор, — тихо проговорила Светлана, и, отвела взгляд. — Иди, уж, тебя ждут в межвременном переходе, — еще услышал Караваев, идя вперед к переливающемуся всеми цветами радуги  переходу, только что организовавшемуся в нескольких шагах от Федора. Перед тем, как ступить последний шаг, Караваев повернулся, и помахал рукой на прощание Светлане. Она тоже еще успела в ответ только поднять руку и… неожиданно раствориться как в небытие со всем, что только что было там, в его предыдушей, родной параллели, которой Караваев с этого мига уже не принадлежал.