Шишкин

***
   Шишкин залез в шкаф и решил не выходить оттуда, покуда не начнут искать. Но никто не приходил целых полчаса и Шишкин заскучал. От скуки он стал биться головой о дверцу шкафа изнутри. Голова отчего-то начала болеть и Шишкин, решивши, что это долгожданное озарение, вышел из шкафа и сел за пиесу.
   Начало звучало так:
«Герой: (крича упрямо) Я молчу, когда не понимаю смысла!
Героиня: (вспрыгивая) Априори взаимно!»
   Шишкин замер и перестал писать. Сел на край стула и изгрыз карандаш до основания. Мысль не шла.
      
***
   Шишкин всегда сомневался в нужности своих произведений. Но даже в периоды упадка все равно писал. С особой яростью. В периоды большего упадка порывался сжигать свои произведения, как Гоголь, но не решался. «Кто я такой, чтоб как Гоголь…», - думал он. Иногда он рвал их, а иногда морщился, перечитывая, и складывал в углу пыльной стопочкой.

***
   Шишкин взбунтовал. Действительность яростно не соответствовала его ожиданиям! Шишкин упрямо смотрел в стену, пытаясь переломить действительность. Действительность упрямо стояла на своем.
   Шишкин решил, что если не он её, то она его.
- Согласен, - сказал Шишкин и лег на пол, - ломай!
   Так он пролежал минут пятнадцать и решил, что действительность испугалась.
- То-то же! – сказал Шишкин и стал жить дальше.

***
   Шишкин не думал о любви. Он просто любил. Любил Пушкину, Елисееву и Фисевич; любил Магомедову, Казаченко и Москвич; любил Комарову и совсем немного Короленко.
   Любовь была разновременной и нестабильной. Зато сильной – минут на сорок, страстной через раз, вечной – где-то до следующего вторника.
   Шишкин любил и считал, что ничего прекрасней быть не может!

***
   Шишкин ехал на трамвае и тихо ненавидел людей вокруг; Шишкин спустился в метро и стал ненавидеть людей сильнее; Шишкин зашел в квартиру и лег на прохладный пол.

***
   Шишкин взмок от силы мысли. Он ловил ее за хвост и с удовольствием насаживал ее на нить своей логики.
   Никто не соответствовал величине его героев, и он с ужасом находился среди людей; никакие события жизни не соответствовали фабуле его произведений, а посему обычно ему было скучно жить, и передвигался он исключительно медленно. Лишь когда его озаряла мысль, он приходил в возбуждение и ускорял шаг.

***
   Жить было невыносимо. Шишкин закрылся в комнате и рвал бумагу.
   Рвал все подряд. Даже свои произведения.
«Все равно все не имеет смысла!» - думал он.
- Жизнь прекрасна, но не здесь и не сейчас, - сказал ему Некто, и Шишкин в знак согласия лег на кровать лицом вниз.
   Некто подождал пару минут и, не дождавшись реакции, вышел.

***
   Шишкин кое-что понимал в драматургии. Но так как себя основательно недооценивал, то ключевое слово в первой фразе – «кое-что».
   «Конфликт - основа драматургии» - подумал Шишкин и решил быть новатором, создав первое бесконфликтное произведение.
   Получилась пиэска (название придумал тоже неконфликтное – «Улитка»).

Улитка.
Жена сидела напротив мужа и смотрела в окно.

  «Так, стоп, - подумал Шишкин, - сидела напротив – это уже конфликт, в каком-то роде».

Жена сидела рядом с мужем и смотрела в окно.
- Хорошо, - сказал муж.
- Славненько, - ответила жена.

   «Стоп, - подумал Шишкин, - но ведь интерес должен быть к моей пиэске? А откуда ж ему взяться, если конфликту нет?»
   Думал, думал Шишкин и решил так, что это невозможно и расплакался.
- Как сложно быть новатором! – крикнул Шишкин и хлопнул дверью изнутри, оставшись сидеть рядом с недописанной пиэской.

***
   Мания величия Шишкина граничила где-то в глубине его личности с малюсенькой самооценкой. Шишкин всегда сомневался в себе и своих поступках. Но это не мешало ему иногда посылать всех подальше, громко и адресно. А, впрочем, после этого он немедленно уезжал в деревню. От стыда.
   Сидел один в доме и очень ругался на себя и общество.
За окном кудахтали куры, и Шишкин воспринимал их кудахтанье на свой счет. Он не выдерживал и уезжал обратно в город.
   «Замкнутый круг жизни» - думал Шишкин, трясясь в поезде.
               
***
   Шишкин чихнул. Прилег на кровать и задумался о том, сколько человек в случае его смерти будут плакать на его похоронах. Шишкин насчитал двенадцать и повернулся к стене.