Полезный гость

               
  Все персонажи
  вымышлены, любое
  совпадение случайно




Протоиерей Дионисий Ветковский быстро ходил по комнате из угла в угол, не находя себе места. От внезапного волнения у него раскраснелись уши, лоб, щёки и тряслись руки. Ни супруга, ни старуха-мать не знали, как в такие минуты помочь близкому человеку. Дело в том, что четверть часа назад в церковь, где служил отец протоиерей, нежданно, как гром и молния, нагрянул правящий архиерей. Всё случилось так скоро, так стремительно! Преосвященный, видимо, приехавший по какой-либо жалобе, или доносу, или попросту объезжавший свои владения, сразу же, хмуря брови, беглым взглядом осмотрел церковь, прилегающий к ней двор и, не обращая внимания на уговоры семьи пройти в дом, удостоил протоиерея самой настоящей порцией гнева. Счастлив тот, кто не видывал в таком гневе владыку! Тут лишь стихийные бедствия могли показаться хуже подобных визитов. Жёсткие слова начальника, словно камни, посыпались на голову подчинённого. Он высказывался о недолжном порядке в церкви, о заляпанном воском духовном платье самого протоиерея Ветковского, о его страсти к vin de liquer, о странном увлечении зоологией, мешающем основному занятию.

 
И всё бы ничего, если бы не итог, который подвёл преосвященный, садясь в экипаж. Отец Дионисий без всяческих отлагательств должен был завтра же утром появиться в архиерейской приёмной. Кто знает теперь, что ожидало его в кабинете за резной дверью?!


– В конце концов, ведь не положат же твою драгоценную головушку на плаху, – нарушив молчание, громко сказала мать. – Покричит, побранит святитель наш, да и остынет.


Протоиерей на мгновение замер, глянул на часы на стене, которые медленно и неизбежно приближали встречу с преосвященным, и вновь заходил из угла в угол.


– Так, больше похвал не жди, – продолжила мать, – сам виноват! Не умеешь держать себя пред начальством. Надобно быть во всеоружии, готовым ко всему и уметь переступать через свою гордыню. Вспомни, сколько раз твой покойный отец говорил нам об этом. Сокол ясный, чем без толку летать, взял бы, да и сходил к нему на могилу. Как говорится, не забудь отцу поклониться и Отцу помолиться!


Прозвучавшие слова матери тронули встревоженную душу сына, и он вышел из дому.


Быстро обогнув церковь и едва не угодив в можжевельник, отец Дионисий подошёл к надгробью, смахнул рукавом еловые иголки с белого каменного креста и опустился на колени. Здесь мирно покоился его любимый отец – протоиерей Олимпий Ветковский, который всю свою праведную жизнь отдал служению Богу и людям. Сын изредка, лишь в поминальные дни, бывал у могилы родителя. После порицаний владыки в сознании отца Дионисия, как во встряхнутой аптекарской склянке с мутным лекарством, не могли улечься завертевшиеся страсти и забытые грехи, но, чтобы не показать ропота и не сетовать отцу на жизнь, он молча наложил на себя крестное знамение и склонил голову.


С реки дул лёгкий ветер, который приносил аромат цветущих неподалёку роз. Перекликались гудки пароходов. Но ничего этого поглощённый молитвой протоиерей Ветковский не замечал. Он не услышал, как остановилась коляска, из которой показался высокий сухой генерал с пышными седыми усами, похожими на облачко. Не увидел, как важный гость прошёл сквозь арку церковных ворот, потоптался на месте и откашлялся. И, быть может, генерал спокойно бы миновал место, где притаился протоиерей, если бы тот вдруг не вздумал подняться с колен. Увидев со спины возникшего священнослужителя, генерал вскинул руки и восторженно произнёс:
– Ба! Ветковский! Ты ли это!
Но после нескольких шагов чувство радости слетело с лица военного, он понял, что ошибся.


Обескураженный отец Дионисий, и так за утро многое претерпевший, не сразу разобрав в чём обстоит дело, представился и показал рукой на могилу отца.

 
Генерал подошёл к кресту, снял фуражку и тихо сказал:
– Прости, что так… Прости... Но генерал Сабуров всё-таки дошёл до тебя.
– Вы были знакомы с моим отцом? – спросил протоиерей, глядя, как лучи солнца играют на золотых погонах генерала.
– Беззаботная юность… Классическая гимназия... Прошумели года... – медленно ответил он, и слёзы заблестели у него на глазах.


Видя, как при нём, не смущаясь, плачет столь важная персона, отец Дионисий почувствовал необъяснимую волну лёгкости, исходящую от этого человека. Немного побеседовав с ним, отец Дионисий узнал, что генерал Сабуров не так давно прибыл из Приамурского военного округа. Что, будучи поручиком, он дал старому приятелю слово офицера во что бы то ни стало приехать к нему в церковь.


– У вас здесь довольно мило, но не смею более вас задерживать, – резко оборвал разговор Сабуров, – предстоит сделать еще несколько визитов.
– Тогда, ваше превосходительство, разрешите взять у вас на вооружение один совет… – резво начал протоиерей и неожиданно замолчал.
«Зря я заговорил с ним, как с ровней», – подумал он.
– Ну, что же вы…
– Да, как вам сказать, ваше превосходительство, – пересиливая себя, продолжил отец Дионисий, – одного моего собрата завтра за дело вызывает распекать церковное начальство. Как же научиться держать себя в руках и не раскисать? Что тут посоветовать, что предпринять?
– А вы похожи на своего отца! Не промах! – улыбнулся генерал, указывая жестом руки следовать к воротам, – я мало понимаю в церковных делах, но, как военный человек, могу заметить следующее. Ингода нужно просто уметь ждать. Помнится, на Шипке, в окружении, если бы тогда наши горячие головы опрометчиво ринулись в бой… – проговорил он, расправляя на ходу свои пышные усы, и заключил, – нас бы уже не было. Увы, силы были не равны. Тут уж раз попал в болото – не дёргайся! Когда закон Архимеда не работает – страшно, но излишние движения вредны и опасны. В сложившейся ситуации, как в болоте, надо просто ждать, и выиграешь время!


У ворот Сабуров замолк и остановился. Он снял фуражку и попросил благословение.
Может быть, и не стоило об этом упоминать, но склонившийся статный генерал с боевыми наградами на груди привлёк внимание прохожих и зевак. И среди них, некстати, оказался спешивший по делам службы письмоводитель того самого преосвященного владыки. Наблюдая, как Сабуров трясёт отцу Дионисию руку, улыбается, похлопывает по плечу, письмоводитель замер, сделал большие глаза и чуть не выронил портфель с документами.


Вдохновлённый неожиданным посещением генерала протоиерей весь оставшийся день то и дело распевал ирмоса и стихиры, ни на минуту не расставаясь с бремовским томиком о животных.

 
Следующим же утром, чем ближе Ветковский подъезжал на шарабане к кафедральному собору, где служил преосвященный, тем сильнее боевой дух протоиерея ослабевал и совсем упал, когда он привязал лошадь и подошёл к церковной ограде. Вздыхая, отец Дионисий осмотрел свою вычищенную рясу, медленно поднял глаза в серое небо и, почувствовав на своём лице мелкие капли начинающегося дождя, проследовал дальше.

   
Поднявшись, словно на эшафот, по парадной лестнице на второй этаж, виновник захотел сесть как можно дальше от кабинета преосвященного, в самый конец большой очереди, чтобы успеть собраться с мыслями и помолиться. Но как только в коридоре его глаза встретились с глазами улыбающегося письмоводителя, протоиерей услышал неожиданные слова:
– Ваше высокопреподобие, спешу вас обрадовать, вы следующий!


Ничего толком не понимая, отец Дионисий очень быстро оказался в кабинете по ту сторону резной двери. Преподав благословение, архиерей взглядом указал ему на стул. Протоиерей сел, затрясся и сразу же втянул голову в плечи. Преосвященный в молчании заходил по кабинету. Было слышно, как скрипели его сапоги. В тишине ожили напольные часы, напоминающие своим ходом сердцебиение. Не выдержав томительной паузы, протоиерей закрыл глаза, и на мгновение ему показалось, что его тело затягивает болото. Сразу вспомнились слова генерала – требуется выиграть время…


«Между нами бездна непонимания, – подумал протоиерей, – всё равно, что в сафари лев будет водиться с буйволом!»
– Как поживает ваше семейство? – мягким голосом спросил преосвященный, присаживаясь за стол.
– Ваше преосвященст-во… – успел лишь выговорить протоиерей, перед тем как у него сдавило дыхание.


Архиерей не спеша потянулся к бутылке с водой, на фирменной этикетке которой красовался ярко-красный треугольник. Начальник наполнил стакан и любезно подал подчинённому.


– Старче, пока мы тут в поте лица разбираем бумаги, вы же принимаете влиятельных особ и держите всё это за семью печатями Апокалипсиса, – произнёс он и ухмыльнулся.


Отец Дионисий огляделся по сторонам, будто желая убедиться, что в кабинете кроме них больше никто не присутствует, и заговорил:
– Видите ли, досточтимый владыка, сие дело не обошлось без воли Господней… Открою завесу, за мной водится лютый грех, редко я молюсь у могилы отца. Как же спасительно лишний раз для усопшего сродника, позвякивая бубенчиками кадила, пропеть литию… Молитва моя, конечно же, немощна и ничтожна, но вы удивитесь, владыка, именно после неё и случилось…


– Не петляйте! Назовите мне фамилию этого господина!
– Са-буров! – вздрогнул отец Дионисий.
– Продолжайте, – попросил преосвященный, постукивая сапогом по паркету. – Кто он? И что он у вас там делал?
– Фамилию-то я хорошо запомнил, преосвященнейший, но вот беда, как величать его по имени-отчеству, я даже не знаю. Беседа пролетела так скоро. Когда я молился у могилы отца…


– Прекратите! К вам в гости генерал приезжает! А вы прикидываетесь агнцем!
– Нет, нет, владыка… Это сущая правда! Я его совершенно не знаю! Оказывается, ещё во времена оны генерал Сабуров учился с моим покойным отцом… – начал было рассказывать протоиерей, но тут же осёкся, вновь припоминая, что в болоте лишние движения столь опасны.


– Так, так, язык проглотили! Сабуров – известная фамилия в военных кругах, – сказал преосвященный уже спокойнее, – и не член ли он вообще Государственного совета? Не к губернатору ли он приехал?


Отец Дионисий уже округлил рот и приподнял руки, чтобы выразить недоумение, но в дверь постучались, и с папкой в руках показался письмоводитель. Молодой человек отдал документы архиерею, что-то быстро, шевеля усиками, прошептал ему на ухо и скрылся за дверью.


– Вам пора уходить, – проговорил владыка, не отрывая взгляда от принесённых бумаг, – мы, быть может, ещё вернёмся к этому разговору.
Не помня себя от радости, что встреча с архиереем завершилась благополучно, протоиерей вскочил со стула, наскоро попрощался и уже был готов выйти из кабинета.

 
– Да, вот что! – громко произнёс преосвященный. Я скоро собираюсь в столицу по делам службы. К Пасхе вас ждёт наградной крест! А что… мне нравится какой вы законоучитель! Не зря же столько лет щи в академии хлебали! – засмеялся он. Так что ступайте и всегда помните мою доброту!


«От такой доброты аж поджилки трясутся!» – подумал протоиерей, быстро спускаясь по парадной лестнице вниз.
Когда он вышел на улицу, в небе уже ярко светило солнце, и мысли о болоте больше не занимали его.


04.04.2019