482. Хуторская чертовщина. Житейская закономерност

                Двойственная ситуация, как её не поверни, всё равно окажешься в проигрыше.
                Панас придя в себя после пережитого страха, предался цели отыскать топор.
             Наткнувшись на сложенные жерди, подумал, а не прибрать ли их к рукам, но тут же отказался от такой идеи, вдруг где – то рядом засада, сидят и ждут его.
            Да чёрт с ними с этими жердями, топор, вот цель его прихода сюда. 
      Пробираясь по зарослям Сицько наткнулся на отдельно валявшуюся жердь, он даже не сообразил, что именно этой штуковиной ему едва не сломали пополам, глядя на неё у него даже заныла поясница.
          Оглянувшись по сторонам и убедившись, что вроде бы он здесь один, поднял жердь и отбросил в общую кучу, сработало чувство заботливого хозяина, да и проснулось желание доделать начатое дело до конца, снести жерди к себе.
                Припрятал бы их сейчас в надёжное место, но побаивался, всего побаивался, найти бы топор и бегом с этого дурного места.
                Панас прошёлся в одну сторону зарослей, затем в другую, пытался припомнить в точности место последнее рубки, но топор словно сквозь землю провалился.
                Едва слышимый шорох в глубине зарослей, заставил Панас замереть на месте, мысли бегали в голове, как мыши в амбаре с появление кошки.
            Нужно было всё ж таки пальнуть по уткам, просто так, для отвода глаз, сейчас бы имелась отговорка, чего он выискивает здесь в зарослях.
                Но с другой стороны выстрел обязательно привлёк бы к себе внимание, вот уж неудачная ситуация.
                А ведь знал, ведь знал же, а всё равно полез  за этими жердями, ещё мальцом, шастая на баштан с пацанами постиг одну закономерность, в третий раз обязательно попадался.
          Подзабыл, запамятовал, а надо было пропустить, понадеялся, что в такую распутицу никто и носа не высунет из дома, а оно вон как вышло, вляпался по самые уши.
                Но куда подевался топор, вот же зараза, здесь же должен быть, шорох повторился, Панас забеспокоился и решил ретироваться, лучше быть ему по дальше от неприятностей.
                Домой вернулся угрюмый и злой, а тут как снег на голову, ошеломили известием, что злосчастный топор нашёлся и ни где ни будь, а на Верхней мельнице.
                Вот так сюрприз, вот так неожиданность и почему так получается, тот, кому положено узнать одному из первых, вдруг узнаёт одним из последних.
           Панас, удивлённый таким неожиданным известием, медленно осел на лавку, руки плетьми опустились вниз, положение вырисовывалось в самых чёрных красках.
        Он не мог поверить и осознать, как  его топор оказался на Верхней мельнице, может это нелепая ошибка, мало ли топоров схожишь по виду.
             Но червячок неуверенности и неизвестности не давал покоя, всё копошился и копошился, подкидывая как дрова в печку, всё новые и новые предположения.
         Уж лучше признаться в порубке ивняка, чем в попытке забраться в мельницу, а то глядишь и большего припишут, ведь надо же было накануне поругаться с мельником, эта хитрая каналья ловко умыкнул у него часть муки.
                По всем раскладам и подсчётам, муки должно было выйти на половину мешка больше, а в итоге маленько ушёл в убыток.
            И чего он попёрся именно на эту мельницу, мог ведь и на нижней смолоть, пусть там неудобен и крут спуск, но можно было бы попросить того же молодца Панкрата маленько подсобить за умеренную плату.
            Опять же в убыток, пришлось бы отдавать мукой или горилкой, да и мука у них похуже качеством будет, хотя кто это проверял и где доказательство?
          Хитрый коммерческий подход не более, один пустил слух, другой поддержал и пошло – поехало, мели Емеля твоя неделя.
                Вот куда податься бедному хуторянину, чтоб у него всё как по маслу вышло?
      Совсем голова идёт кругом, вот как бы правильно поступить, чтоб и там и там, вышло сносно хорошо.
           Была та самая пора времени года, когда сумерки наступали довольно рано, вроде бы день по сути своей короток, но сегодня для Панаса он был самым продолжительным, а всё из – за чего?
              Да и за того самого топора, будь он не ладен, так всё закружилось, завертелось, что хоть кричи караул.
         После мучительных раздумий, Панас решил идти на Верхнюю мельницу, хочешь или не хочешь, а надо было замириться с мельником.
               Тарас хоть человек большей частью порядочный, но с явной хитрецой, мог и собаку подложить, так сказать, для общего нравственного поучения потребителей его труда, на конкретном  примере показать, что с ним, мельником,  ругаться себе в убыток будет.
           Сколько б не думал, сколько не размышлял, прикидывая так и эдак, дело с места не двигалось, а раз не было движения, то и результат получался нулевой.
            В конце – то концов сколько можно просиживать в пустую, Панас Сицько решился идти на ту самую злосчастную мельницу, раз попал в такую дурную ситуацию, то волей не волей придётся каяться перед мельником и признавать свою ошибку, что мол так и так маленько просчитался, за что прошу большие извинения.
                И только после этого раскаяния, которое должен принять Тарас, так ненавязчиво переключить разговор насчёт топора.
                Всё ж таки наследственная штука, дорога сердцу как память.
               Панас засуетился собираясь на мельницу, он молча стал собирать провизию, а как же без неё, без неё и разговора не завяжешь.
             Бутыль горилки самой лучшей выгонки, кружок колбаски чесночной, широкую полоску розового окорока срезал острым ножом, с задней копчёной ноги кабана, половину каравая, всё это он с аккуратностью сложил в сумку, предварительно завернув продукты в холщовый отрезок ткани.
             Домочадцы за его сбором смотрели молча и с удивлением, в такие моменты любое сказанное ими слово могло  взорвать батьку, имелся на этот счёт не малый опыт, так что затевать бурю в хате не кому не хотелось, уж жуткие последствия могли случиться, боже упаси от такой напасти.
         Одевшись и накинув на плечо сумку, Тарас сурово оглядел своих домочадцев, кашлянул, но ни сказав ни слова вышел из хаты, в которой стояла звенящая тишина.
                Даже мать старушка побоялась подойти и глянуть в окно, куда это на ночь глядючи направился её сынок, суров и жесток был её Тарасик в минуты негодования, зачем же его лишний раз провоцировать.
                Чтоб особо не попадать людям на глаза, Тарас завернул в проулок, спустился в балку и обходным путём побрёл  к намеченной цели.
              Обойдя кладбищенский курган, не забыв перекреститься и помянуть всех святых, вышел к берегу речки.
         Отсюда начинался прямой путь до самого барского сада, за которым и находилась у дороги на подъём Верхняя мельница.
       Сицько шагал широкими шагами, сказать что торопился, так нет, просто от быстрой ходьбы хотелось избавиться от не проходящего напряжения не столько в теле, сколько в мозгах.
                Вот по левую руку оказалась Нижняя мельница, на которую он бросил свой набыченный взгляд, не хотелось ему, чтоб его кто – то из хуторских увидел, а тем более окликнул.
            Слегка съёжившись, он скорым шагом прошёл это место, далее за выступающей в балку горой, прямиком мимо помещичьего пруда, дошёл до сада, здесь петляя среди рядов деревьев, сбавил свой ход.
              Сразу заходить на мельницу не стал, мало ли кто там из знакомых мог находиться, а в таком щекотливом деле лишние свидетели ни к чему.
                Панас занял выжидательную позицию и стал наблюдать, быстро темнело, пришлось подойти ближе.
            Скрипя и постанывая, с натугой крутилось мельничное колесо, что указывало на то, что  у мельника достаточно много работы и это было на руку Панасу, чем тот дольше задержится, тем лучше для него.
                Вот отъехала последняя телега гружённая мешками с мукой, Панас стал  себя настраивать на предстоящую встречу с мельником, вот только не мог придумать, с чего бы это ему завести разговор.
                Напрягая мысли, Панас обходил мельницу с западной стороны, как вдруг прямо на него из – за угла едва не налетел Тарас, выскочивший по нужде.
            Вот тут оба едва не остолбенели, глядя друг на друга, из головы Сицько вылетели все предыдущие мысли, как вспугнутые резким свистом голуби с крыши.
               Но нужно было что – то сказать, чтоб разрядить безмолственную обстановку и Панас с лёгким испугом сказал:
                - Я к тебэ у гости пришов.

               - За - ходь,
                не без явного удивления ответил Тарас, от которого попахивало горилкой.
               
                25 – 26 май 2019г.