Гралия Часть 1 Глава 15

Глава 15. Явление
Рожденный в смерти, пепел сбрось!
Восстань врагам лишь на погибель.
Пусть знают люди зверя злость,
Трясутся пусть и слабы будут.
Плоть рвется, кость хрустит, кричат…
Все знаки твоего правленья.
Не дай себя остановить,
Пусть видят все живого зла творенье.

Предполагаемые четыре-пять часов пути до своих на деле обернулись тем, что и к концу дня отряд Теберона все еще безуспешно искал дозоры и караулы Вилара Леосса. Кони устали и перешли на шаг. Животные тяжело храпели, но все еще шли вперед. Людей тоже уморила эта гонка. Воды не осталось, а жажда была просто невыносимой.
Ченезар был не благосклонен. Он уже повис над горизонтом, но продолжал печь. К его жару следовало прибавить вечерний горячий ветер.
– Зерт! – послышался из-за спины голос Верласа. – Зерт, послушайте.
Теб с трудом повернул голову назад:
– Да. Говори, Верлас.
– Это не может больше продолжаться. Мы уже должны были догнать армию или встретить дозоры, что-то пошло не так. Если мы сейчас не передохнем, то все. У нас не будет возможности выжить. Без коней и воды мы умрем к завтрашнему обеду. А кто-то и раньше. Не ищите смерти! Смерть сама найдет нас!
Верлас покосился на Кегана. Тот был явно не в форме, скорее всего, он уже потерял сознание, так как висел на загривке своего коня. Да и О'Лот выглядел не лучше.
– А я говорю, если мы остановимся, то наши кони могут и не пойти потом дальше.
– Хорошо, но тогда правильнее было свернуть к горам. Там есть родники, это не даст нам умереть от жажды. Там есть тень, мы сможем прятаться от Ченезара днем. Идя вдоль гор на север, мы, в конце концов, выйдем к заставе Кембри и если не успеем спасти армию, то, по крайней мере, сможем рассказать командующему гарнизона, как истребить полуденных.
Теберон понимал, что его подчиненный прав, но почему-то категорически отказывался соглашаться с ним.
– Едем дальше на северо-восток и рано или поздно сблизимся с горами. Скоро пустыню накроет мгла. Огни идущей армии будут видны на большом расстоянии.
Сзади послышался шум.
В этот момент на песок из седла выпал О'Лот. Он безвольно лежал, а его лошадь остановилась, переводя дыхание.
– Твою душу! – выругался Керий.
Теб со злостью выдохнул воздух и, превозмогая боль, резким рывком соскочив с коня, направился к О'Лоту.
Верлас тоже спешился.
– Он мертв, – устало вынес вердикт Керий.
Верлас ничего не сказал, а лишь укоризненно посмотрел на зерта. Его взгляд говорил сам за себя: «Я же предупреждал и не единожды».
Теберон вздрогнул и обернулся, когда лошадь Верласа рухнула позади них, издав предсмертный стон и подняв в воздух столб пыли.
– Да что ж вы, сговорились что ли, – с горечью сказал он и сел на песок рядом с О'Лотом.
Кеган тоже остановил своего коня, но не стал спускаться с него. Он приподнял голову, показывая, что жив, после чего вновь опустил ее на шею лошади.
Теберон сдался.
– Привал, – скомандовал он. – Верлас, ты несешь караул, через два часа я тебя сменю. Когда совсем стемнеет, решим, что делать дальше.
Верлас ничего не ответил, а Кеган лишь сполз с коня и плюхнулся у его копыт на песок.
– Отнесите тело умершего за ближайший холм и закопайте.
Керий так безумно устал, что сил не было ни на что, кроме как лечь и уснуть. Казалось, не прошло и секунды, как кто-то дотронулся до его плеча. Теберон открыл глаза и сел, оглядевшись по сторонам.
Еще секунду тому назад был вечер, а сейчас уже глубокая ночь. Мгла накрыла пустыню плотным саваном.
– Я долго спал? Что-то произошло, пока меня не было?
– Слишком много вопросов, мой зерт, – раздался голос Верласа. – Я видел, как вас бьет жар и решил дать вам передохнуть немного дольше. У меня хорошие известия. Посмотрите на северо-восток.
Теб взглянул в сторону, куда указал Верлас, и, о чудо! Там, в небе, сияло желтое огромное пятно. Это могло означать лишь одно – там люди, там его дядя.
– Замечательно! Я верил, что у нас получится. Сколько до него идти?
– Не знаю, Теберон, думаю, что если на конях, но не спеша, то полдня перехода. Если пешком, то лучше бы об этом и не думать.
– Нужно идти вперед, Верлас.
– Так мы и пойдем, но тут вот еще какая неприятность случилась.
Теберон нахмурился:
– Чего ты тянешь? Говори!
– Вы будете не очень рады, но у нас больше нет ни одного коня.
– Раз у нас нет лошадей, то мы пойдем пешком. Глядишь, к утру доковыляем. У нас нет выбора. От нас зависят тысячи людских жизней.
Даже в темноте было заметно, как сверкнули глаза Верласа. Они не сулил ничего доброго.
– Хорошо, тогда вас не удивит тот факт, что Кеган сбежал, и теперь мы остались с вами вдвоем. И мне думается, что скачет он не в лагерь нашей армии.
Теберон был готов к подобному повороту событий, хотя в глубине души надеялся совсем на другое.
Теб негромко сказал:
– Скоро взойдет луна и станет лучше видно.
– Да, так оно и будет.
Ветер все дул и дул, перенося с места на место песчинки, что наполняли собой бескрайние просторы. Звезды мерцали, их неверный свет плохо освещал пустыню.
Неожиданно послышалось ржание лошади. Сначала это смутило Теба, но конь подал голос вновь. Тогда сомнений не оставалось, что это именно лошадь. Но откуда ей взяться?!
Теб вопросительно посмотрел на Верласа, который стоял в паре шагов от него. Он вздохнул и покачал головой. В его руке сверкнула сталь. Верлас шагнул к Керию и с размаху нанес сильнейший удар в живот своего зерта. Потом еще один в правый бок и еще один в левый. Теберон податливо прогибался под силой каждого из ударов, издавая глухое «ух». Он чувствовал боль, но разум не верил, что с ним это происходит.
Керий посмотрел на свои раны, а потом, подняв глаза, – на своего убийцу. Тело с каждым мгновением все хуже и хуже слушалось молодого зерта. Верлас склонил голову немного вправо и внимательно следил за его лицом.
– Ну, – многозначительно заметил Верлас, – теперь ты, наконец-то, сдохнешь. Да, прости. Я ничего против тебя не имею, просто выполняю приказ.
Теберон слушал свой приговор, пытаясь устоять на ногах. Но неловкое движение, и Керий упал на колени, силы медленно, но уверенно покидали его.
– Что ты смотришь, словно хочешь услышать что-то еще, – огрызнулся Верлас. – Я давал тебе шанс умереть с десяток раз. Я соглашался на все твои бредовые затеи, но ты не умирал. Ты каждый раз чудом выживал. Хоть и говорят: не ищи смерти, она сама найдет тебя! Но тебя она в упор отказывалась видеть. Если хочешь знать, был ли я заодно с Гартом, то нет, как бы ни странно это прозвучало. Я служу Иль Гатару, у Гарта другой хозяин. Только, видно, хотели они одного и того же.
Теберон схватился двумя руками за живот. Его ладони погрузились в липкую теплую жидкость, что сочилась из-под одежды.
– За что? – простонал Керий. Его голос звучал для него как будто со стороны. То был чужой, незнакомый шелест, а не голос Теберона. Он был созвучен шипению, что издавали сейчас песчинки, гонимые ветром.
– Как тебе сказать, я же уже говорил, что просто выполняю приказ. А причины, если честно, есть всегда, но мне они неизвестны. Я тебе скажу больше, они мне самому интересны.
Теберон уже не мог больше стоять на коленях и повалился на бок, продолжая при этом смотреть вверх, чтобы видеть лицо Верласа.
– Ты, вероятно, хочешь понять, почему я тут мило треплюсь с тобой, не завершая начатое? И ты удивишься, но меня очень интересует один маленький вопрос. Ответь на него, и я позволю тебе быстро умереть. Честное слово, позволю.
Теберон теперь почему-то почти не чувствовал больше боли. Его тело казалось легким, как пушинка.
– Так вот, ответь мне, ты вообще человек или кто-то из них?
– В смысле?
Теберон не знал, что и ответить. Над барханом появилась кромка восходящей луны. Она частично рассеяла мглу, и от этого стало как-то спокойнее.
«Странно, – подумал Керий, – ветер вроде стих, а шепот песка все громче».
По-видимому, это заметил и Верлас:
– Не спеши умирать! Я быстро вернусь.
«Не дождешься, кнезов урод!»
Он пошел осмотреться наверх, на холм, и скоро его не стало видно. Время шло, а предатель все не возвращался.
Теберон лежал и не двигался. Он даже почти не дышал. Вдохи стали совсем слабыми, дыхание отзывалось резью в животе. Тело начинало мерзнуть, озноб все увереннее накатывал, заставляя тело дрожать.
Волна боли внезапно захлестнула его, и Теберон потерял сознание. Темнота и забвение длились недолго. Керий открыл глаза, его начало трясти от холода. Он почти не чувствовал пальцев на руках и ногах. Судороги вызвали рвоту.
Как только она прекратилась, ему стало легче. Керий сумел даже повернуть голову и посмотреть в сторону вершины холма, на который ушел Верлас. Его там не было.
Боль вновь судорогой скрутила все тело, и Теб опять потерял сознание.
Он увидел отца. Высокого, широкоплечего, с коротко стриженной, но еще не лысой, как сейчас, головой. На отце была простая одежда: льняная рубашка и штаны. Он любил простую льняную одежду. Поверх рубашки была накинута коричневая потертая кожаная жилетка. На поясе красовался широкий ремень.
Теберон с отцом стояли на веранде их дома. Было раннее утро. Ченезар еще не поднялся над Гралией, но его лучи-гонцы уже блистали над горизонтом.
Отец взял маленькую ладошку Теберона.
– Па, мы пойдем к озеру, будем ловить рыбу?
Отец поднес к губам палец, призывая к тишине, и утвердительно кивнул головой.
Вместе они спустились с веранды на вымощенную камнем тропинку, по бокам которой росли невысокие кусты, усыпанные мелкими белыми цветками, которые начинали разворачивать свои бутоны. Весь мир был залит синеватой дымкой, но она была не густой, как туман, а прозрачной.
Вот старший и младший Керии миновали калитку, а потом, пройдя по широкой дороге, оказались на земельном тракте. Теберона всегда забавлял тот факт, что дорогу, выложенную камнем, называют земляной. Но на то были свои причины. Землевладельцы, по владениям которых шла дорога, были обязаны содержать ее в должном состоянии. Если же этого сделать не удавалось, то человека могли лишить его земли и даже родового имени. Кериям это не грозило. Их семья была достаточно богата для того, чтобы содержать дорогу, да и отец был строителем и знал толк в прокладке путей.
Отец и сын шли на север к их тайному озеру, где, предвкушая рассвет, уже начинала плескаться рыба. Воздух был свеж и чист. Ветра почти не было.
Так хорошо держать отца за руку и быть уверенным, что все будет всегда хорошо. Шаг, еще шаг. Вот дорога начала петлять, то поднимаясь, то опускаясь. Ноги вдруг стали ватными и непослушными. Теберон вцепился своими маленькими пальчиками в руку отца, но он отпустил руку сына, сделал несколько шагов, потом будто бы спохватился, встал и обернулся.
Отец посмотрел в глаза Теберону. Лицо отца было печально и светло.
– Мне пора.
Теберону стало обидно и страшно, но ноги совсем перестали его слушаться, и идти за отцом он не смог.
– А как же я?
– Теперь ты взрослый, иди же по своему пути. Я буду строить, а ты, сражаясь, защищать то, что я построил. Не бойся, наши судьбы сплетены воедино. Я люблю тебя, прости, что не увидел твоей судьбы и отвернулся от тебя. Теперь я все вижу и понимаю. Тебе туда.
Отец поднял руку и указал на запад. Теберон протянул к отцу руки, но тот повернулся и пошел к озеру. Мальчик хотел позвать его, но изо рта не раздалось ни звука. Рот был заперт на замок, губы слиплись и отказывались размыкаться.
– Теберон, – послышалось откуда-то сверху.
Керий поднял голову, но никого не увидел. Земля заколыхалась у него под ногами. Он начал падать, но вместо того, чтобы рухнуть вниз, он полетел спиной вперед, в сторону дома.
Теберон открыл глаза. Мир был застлан туманом. Над ним склонился какой-то человек, ночь все еще властвовала.
– Теберон, ты слышишь меня? Теб, ты узнаешь меня?
Это был не Верлас. Голос был ужасно знакомый, но чей, понять никак не удавалось.
– Теберон, это я, Таск. Это я, Саваат. Ты слышишь? Не молчи!
У Керия будто гора с плеч свалилась. Искра надежды зарделась ярким пламенем. К голове прилила кровь. В теле появились невесть откуда взявшиеся силы. Теберон шире открыл глаза и наконец разглядел своего друга.
Таск был бледен, хотя, может быть, это лживый белый свет луны. Он осунулся, и это было совершенно точно. Его пухловатые щеки ввалились, как и глаза. За спиной Саваата стояли еще несколько человек с лошадьми. Теберон обрадовался. Радость, как недавно отчаяние, переполняла его. Он хотел засмеяться, но вместо этого зашелся в кашле, который возвратил остроту ощущений и, конечно, всю ту боль, что причиняли ему раны.
– Тише, Теб, тише, – обхватив обеими ругами друга, чтобы прекратить его конвульсии, попросил Таск. – Все будет хорошо.
Саваат помог другу напиться из фляги воды и умыл его.
– Как вы меня нашли? Где Верлас?
Таск широко улыбнулся и ответил:
– Где твой Верлас, я знать не знаю. Но вот, что я тебе скажу, я ужасно рад тебя видеть, приятель. Безумно рад. Твой дядя, после того как приехал от тебя гонец, приказал искать тебя. Я вызвался добровольцем на поиски.
Теберон облегченно вздохнул. Боль резанула его, напомнив, что никуда не исчезла.
Таск помог другу встать и подвел его к коню. Если идти было сложно, то взгромоздиться на спину коня было еще сложнее. Тут на помощь Саваату пришли двое его людей.
Оказавшись на коне, Теберон почувствовал себя значительно увереннее. Озноб пропал, да и жара сейчас не было. У Теба появилась цель, которая заставила его жить.
– Сколько ехать до нашего лагеря?
– Около двух часов на северо-восток.
Всадники сорвались с места. Отлично. Надо спешить.
«Только бы успеть, – молил Керий. – Только бы не опоздать. Нужно рассказать о слабости скаргартов лично дяде».
Он прекрасно понимал, что если ночью к атаке армия Гралии более или менее будет готова, да костры и факелы, могут помочь. А вот днем костров по периметру лагеря не жгут и караулы малочисленны и без факелов. Тогда все, конец.
Уже через час пути на востоке зардел рассвет. А спустя еще час над хребтами Твалирона поднялся Ченезар.
К этому времени Теберон почти исчерпал свои скрытые резервы.
– Долго еще?
– Нет. Вон за тем холмом. Там низменность. В ней наш лагерь.
Червячок тревоги зашевелился внутри у Теберона.
«Лагерь не на возвышении. Он же замечательная цель для атаки. Почему дядя выбрал столь неудачное место? Лагерь не отряд, которому нужно прятаться!»
Времени раздумывать не оставалось. Теберон еще сильнее пришпорил коня, направив его в сторону лагеря. Уже скоро конь Теба начал подъем на вершину холма.
– Что-то не видно дозорных, – заметил Таск.
Всадники почти достигли цели, когда из-за вершины холма донеслись отдаленные крики людей, скрежет металла и ржание коней. Рев горнов и походных труб наполнили собой все окружающее пространство.
«Не успели», – мелькнула мысль в голове Керия.
Он посмотрел на Таска, а тот на него. Не сговариваясь, все всадники пришпорили лошадей и быстро преодолели остаток пути до вершины холма.
Картина, открывшаяся им, повергала всех в шок. Битва началась.
С севера лагерь гральцев атаковали скаргарты. Они шли одной колонной около четырехсот локтей шириной. Их было целое море. Им не было ни конца, ни края. Вокруг колонны клубились облака пыли.
«Зачем они обошли лагерь и атакуют с севера? – не понимая происходящего, пытался осознать увиденное Керий. – Стая должна была ударить с юга. Со стороны, откуда пришли мы».
Ответа не было. Над морем скаргартов поднимались столпы пыли. Твари быстро продвигались вперед, и это при том, что атакуя им приходилось подниматься вверх. Люди же стояли на возвышении. Несмотря на это преимущество, силы все равно были неравные. Скаргарты значительно превосходили числом.
Гральцы выставили по центру атаки пехоту, которая состояла из рабов. Они были вооружены деревянными щитами в рост человека, обшитыми железом, длинными копьями и короткими мечами. Пехота формировала «ежи», люди вставали в круг и создавали «живой холм», с торчащими в разные стороны копьями.
Вторая линия пехоты стояла сплошным двойным рядом. Воины первого ряда опустились на одно колено, держа щиты и короткие копья, те, что были во втором ряду, имели малые круглые щиты и длинные копья и разили прорвавшихся через «еж» противников.
Лучники стояли следом за второй линией. Обычно в начале боя они выходят вперед «ежей» и начинают обстреливать готовящуюся к атаке армию врага. Этот этап уже миновал, теперь они отступили и стреляли, находясь в третьем пешем ряду.
В четвертой колонне стоял резерв. Он был сосредоточен по центру. Там же располагался и конный резерв, который в случае необходимости должен быть задействован как четвертая волна атаки.
По флангам атаку вела конница.
Оберегаемый силами резерва в последней линии обороны должен был стоять командный совет. Там должны находиться дядя Теберона и другие высокородные.
Битва началась сравнительно недавно, но первая волна конницы уже была смята и съедена. Скаргарты разрывали тела убитых лошадей и людей и бросали их себе за спину. Следующий полуденник, поймавший добычу, вновь рвал на части плоть и также перекидывал себе за спину.
Выглядело это омерзительно. Из клубов пыли появлялись лапы твари, держащие человеческое тело. Резкий рывок, и тело разрывается надвое, заливая кровью стоящего в пыли скаргарта. Части человека летят назад. Чем дальше уносится тело, тем меньше оно становится похоже на человека. Вскоре из пыли вылетают лишь куски мяса. Та же участь ждала и лошадей.
Вторая конная волна только неслась для удара с левого фланга. Третья волна формировалась на правом фланге. Это означало только то, что Вилар не рассчитывал, что вторая волна конной атаки сможет пройти через весь фронт. Он хотел взять центр атаки скаргартов в тиски.
Пехота тем временем давила «ежами», укомплектованными копьеносцами, которые пытались удержать натиск на центр. В лагере среди шатров и загонов, что остались за спинами выстроенных в боевом порядке сил гральцев, царил полный хаос. Какие-то люди продолжали бежать в амуниции к отряду резерва. Кто-то скакал на лошади, лаяли собаки.
– Что же делать? – растерянно сказал Таск. – Они не боятся света! Как такое возможно?
Теберон же прекрасно понимал, что сейчас нужно делать.
– Мне нужен огонь! – властно скомандовал Керий.
Никто не отреагировал. Люди были ошарашены увиденным.
Теберон высвободил ногу из стремени и пнул Таска в голень, а потом ударил хлыстом ближайшего всадника.
– Что вы застыли, мне нужен огонь и факелы!
Теперь он был услышан и спутники Таска принялись выполнять приказ. Сам Таск в изумлении посмотрел на Теберона.
– Что ты задумал?
– Мы сожжем их, мой друг. Мы просто сожжем их. Скаргарты выживают на солнце, потому что обмазаны каким-то жиром, но он ужасно горючий. Воспользуемся этим. У нас пять луков, бьющих на шестьсот локтей. Ты и твои люди с факелами поскачете вперед. Подъехав к лагерю, начнете пускать по дуге стрелы в скаргартов. А я останусь тут. Из лука стрелять сейчас не смогу, да и лишнего лука у вас нет. Я дам сигнал сбора, протрубив в горн, чтобы люди знали, куда отступать. Иначе они сгорят вместе со скаргартами.
Таск широко раскрытыми глазами смотрел на Теберона и не верил тому, что слышал.
– Отомри, – вспоминая слова из детской игры, сказал Керий. – Нет времени удивляться. Вперед!
– Но если скаргарты загорятся, то они могут запалить наши запасы «пожирателя». Взрыв от него может погубить людей.
– Таск, время нерешительности прошло. Делай что тебе говорю! Иначе вся Гралия будет обречена на смерть!
Отряд Таска устремился к лагерю.
Тем временем вторая волна конницы уже столкнулась со скаргартами. Эта атака была самоубийством. Врываясь в ряды скаргартов, всаднику удавалось воткнуть ударное большое копье в ближайшего монстра, потом метнуть короткий дротик в следующего и, обнажив меч, отсечь хвост или лапу уродцу по соседству. После чего какой-нибудь из скаргартов сваливал лошадь или всадника на землю.
«Леосс не учел в своей тактике нападения тот факт, что полуденные скаргарты не спешили поедать себе подобного, как это делали великаны, которые, заметив в собрате малейший изъян, накидывались и пожирали его, при этом сами становясь удобной мишенью, – размышлял, наблюдая за сражением, Керий. – Калия не могла не рассказать дяде о том, как бились полуденные и великаны. Или могла? В любом случае, даже если бы тактика дяди увенчалась успехом, неясно, что он хотел делать со всей этой тьмой, раскинувшейся до самого горизонта и все пребывающей к месту сражения?»
Скаргарты продолжали рвать людскую оборону. Они самоотверженно кидались на пики «ежей», тем самым разобщая плотный строй. Вот уже отдельные израненные твари оказались за спинами первой линии пехоты, и с каждой минутой таких становилось все больше и больше. Не успев набрать скорость, третья волна конной атаки столкнулась с толпой скаргартов, которая пыталась обойти гральцев с правого фланга.
– Боги, – сорвалось с губ Теберона, когда он увидел, что четвертая конная волна, которая, как правило, состояла из высокородных и отряда «золотых псов», начала атаку, дабы поддержать левый фланг, на котором захлебывалась вторая волна конной атаки. Там напирали сильнее всего.
– Что же вы медлите! – в сердцах бросил Керий, хотя и видел, что Таск и его люди несутся к лагерю изо всех сил и почти достигли точки обстрела.
Первая линия пехоты рассыпалась. К счастью, ее было сложно разбить с наскоку. Хоть пехотинцы и стояли на земле, они представляли собой оскалившийся во все стороны клубок из копий, на которые натыкались скаргарты, пытаясь преодолеть сопротивление людей.
– Полуденных слишком много, слишком!
Наконец Таск занял позицию и первые подожженные стрелы помчались в буро-серо-черное месиво скаргартов.
Сначала ничего не произошло. Пущенные стрелы потонули в море полуденных. Так случилось и со второй и третьей чредой пусков.
Теберон занервничал. Комок обиды и негодования подступил к его горлу. Он отказывался верить своим глазам. Таск не видел результата своих запусков и продолжал стрелять снова и снова.
Вдруг где-то далеко за линией противоборства из облака пыли появился и тут же исчез столб пламени. Вскоре над ордой скаргартов сияли уже около десятка факелов, и их количество с каждым мгновением становилось все больше и больше.
Факелы – это охваченные огнем скаргарты. Они в исступлении метались из стороны в сторону, запрыгивали на спины своим собратьям, тем самым ускоряя поджег соплеменников.
Некоторые из тварей неслись на утыканные копьями «ежи» и погибали, повисая на них. Брюхо скаргарта было слабо защищено даже у великанов, панцирь которых был практически непробиваем, у полуденных он был не жестче толстой, зароговевшей кожи. Повисая на копьях, скаргарты ломали их и сваливались на людей, тем самым разрушая строй «ежей».
Скаргарты пытались сбить огонь песком, но их потуги заканчивались одним и тем же – загорались другие полуденники. Однако, попав в безумную агонию, гибли и люди. Многие из них также горели. С левого фланга неслись сразу две лошади, охваченные пламенем.
Времени ждать не оставалось. Теберон поднес к губам горн и протрубил три средних и один длинный сигнал. Потом еще и еще раз. Таск слышал этот призыв, как и люди из его отряда, однако они оставались на своих местах, продолжая стрелять. Несколько всадников, вырвавшись из месива схватки на правом фланге, услышав горн, бросились в сторону Теберона.
«Знамя! – понял, что сейчас необходимо Теберон. – Ведь при сборе идут к знаменосцу! Боги, как я сразу не сообразил!»
Керий лихорадочно оглядел себя.
«Из чего же смастерить знамя»?
На поле боя теперь вовсю пылал живой костер. Огонь живо распространялся по телам скаргартов, заставляя тварей сходить с ума и нестись сломя голову куда-нибудь или корчиться, пытаясь зарыться в песок. Но ничего не помогало. Некоторые из них уже просто корчились в предсмертных конвульсиях. Самими опасными были бегуны. Они медленно, но уверенно пробивали людские ряды и сеяли панику. На поле больше не было «ежей», вторая линия пехоты местами отступала. Лучники тоже бежали. В бой вступил резерв пехоты.
Пара скаргартов прорвалась к шатрам, которые в мгновение ока были охвачены пламенем. Радовало лишь то, что к лагерю твари подошли, уже завершая свой агонистический, предсмертный рывок. Однако если дальнейшее развитие событий не изменится, то все стадо должно было прокатиться по стоянке людей.
«Перевязь!» – осенило Теба.
Он лихорадочно начал раскручивать повязку, что закрывала живот. Ткань была достаточно легкой и длинной, чтобы пойти на полотно стяга. Да и крепить ее к древку метательного копья было проще простого. Правда, ткань была полностью пропитана его кровью и была не белого, а красно-коричневого цвета.
Освободившись от перевязи, он ощутил непривычную прохладу и легкость в области живота. Теберон быстро завершил создание своего флага и, подняв его, опять протрубил сигнал сбора. Он делал небольшую паузу между призывами и повторял заветные звуки вновь и вновь. Теб был услышан и увиден. Теперь большинство отступающих людей бежали к нему. Таска в этой сумятице видно не было.
Пламя бушевало теперь везде, где только мог видеть глаз. Часть монстров ворвалась в лагерь. Теперь он также частично был охвачен огнем. Какая-то горстка храбрецов сооружала в еще не охваченной огнем части лагеря баррикаду из повозок обоза снабжения. Орда полуденных начала расползаться в разные стороны. Все больше и больше тварей корчились на песке.
Первые всадники поравнялись с Тебероном. На их лицах читался испуг. Они явно еще не понимали, что люди победили. Ни один из них не остановился рядом с Керием. Они просто проскакали мимо, даже не сбавив хода.
«Пусть, – решил про себя Теберон, – их можно понять, хотя с трусами и дезертирами впоследствии следует поступить по всей строгости закона».
Конные были в более выигрышном положении, чем пешие. Многие из них покрыли половину пути к Керию. Лучники, которые начали отступление раньше второй линии пехоты, тоже имели некоторую фору, а вот вторая линия пехоты и остатки первой линии служили последним «блюдом» в жизни скаргартов. Даже охваченные пламенем, они не потеряли стремления к насыщению. Монстры жадно пожирали людей. Твари более не кидали разорванные куски плоти себе за спину. Они просто ели, ели и ели. В них говорил первородный инстинкт насыщения, который позволил стать скаргартам доминирующим видом в западной пустыне, позволил выживать тут даже тогда, когда закончилась пища.
Тела монстров разваливались на части. Огонь плавил врагов рода человеческого, как воск свечи.
Керий держался из последних сил. Рука лихорадочно тряслась, стискивая древко копья, на котором крепился стяг. Легкие горели. Голова шла кругом. Мимо него проскакали еще две или три группы обезумевших от страха людей. Они даже не пытались обернуться и посмотреть себе за спину, чтобы увидеть победу. Их охватывали паника, ужас и безумие.
В какой-то момент Теберон начал сомневаться, что из его затеи выйдет что-то путное и что вообще хоть кто-то остановится, но, к счастью, его худшие опасения не оправдались. Его достигла более или менее организованная группа из десятка всадников. Ее возглавлял Олий. Этого человека Керий знал хорошо. Это был ветеран многих походов, верный помощник его дяди, хороший собеседник, весельчак и широкой души свободный человек, вместе с тем, это был очень осторожный и мнительный командир. Вот его-то как раз и не хватало сейчас Теберону. Конечно, Олий был сильно потрепан, как и люди, следовавшие за ним, но безумия, ужаса и страха в их глазах видно не было.
– Олий, я рад тебя видеть!
– Теберон, я не совсем понимаю, что происходит, но я тоже рад тебя видеть. Думаю, тебе нужна передышка. А ну, Лилан, возьми-ка на себя работу трубить сигнал сбора, а ты, Скаул, держи стяг. Надеюсь, ты не против, Керий?
Теб передал свой горн и стяг подъехавшим воинам.
– Ты как вообще еще жив? – негромко спросил Олий, а потом, кивнув в сторону поля боя, уточнил:
– И что тут такое происходит? Думается мне, ты знаешь о происходящем больше, чем я.
– Не спеши с вопросами, поговорим потом. Сейчас надо собирать силы тут, на вершине. Надо остановить скаргартов, которые достигнут нас. Перегруппируй пехоту. Постарайся найти хоть сколько-нибудь копий, пусть коротких, и любых щитов. Создай первую линию обороны, лучники будут сзади. Мечников расположи в резерве и посылай их туда, где прорвется оборона. Конницу разбей на две волны и кинь на фланги. Пусть попытается достать тварей в сходах при помощи мечей и коротких копий – метательных дротиков. Раненых надо уносить за холм.
Олий быстро отдал необходимые распоряжения и, не отрывая взгляда от лица Теберона, вновь спросил:
– А с каких это пор ты командуешь гральской армией? Нас ведет Вилар Леосс.
– С тех пор, как армия Гралии начала отступление. Я принимаю на себя ответственность за продолжение боя. Да, и отвечу на предыдущий твой вопрос. Это благодаря моим приказам орда горит.
Теберон понимал сомнения друга и верного командира своего дяди. Следовало быть твердым и убедительным. Нельзя было давать слабину. Олий все еще оценивающе смотрел на Теберона, когда очередной достигший вершины обезумевший всадник, перевалив через нее, в панике продолжил отступление. Керий собрал все свои силы и, выхватив из ножен короткий меч, метнул его в спину труса. Теберон при этом чуть было не вылетел из седла. Он чудом удержался.
Этот поступок дался ему с трудом. Пусть убегавший – трус, но он еще и воин армии Гралии, собрат по оружию. Керию еще никогда не приходилось убивать своего. Да и вообще он убил не так-то и много людей. Все они пали в бою и заслуживали смерти, будучи ворами и убийцами, мятежниками и клятвопреступниками. Тут же было иное. Пришлось лишить собрата жизни ударом в спину.
Клинок, посланный умелой, пусть и серьезно ослабленной рукой, быстро настиг убегающего дезертира и с хрустом вошел ему в спину в районе поясницы. Всадник слетел с коня, который по инерции побежал дальше.
Теберон метил несколько выше, между лопаток, но что вышло, то вышло. Цель была достигнута. Внутри Керия больно кольнула не вовремя проснувшаяся совесть.
Он испытующе посмотрел на Олия и сказал:
– Трусов необходимо остановить. Ты выполнишь все, что я тебе сказал, немедленно.
Показательная казнь дала о себе знать. Часть въехавших на вершину всадников, не намеренных останавливаться и пытаться сражаться дальше, увидев наглядный пример, остановилась и устремилась к стягу.
К вершине подъезжали все новые и новые конные. Чьи-то лица были знакомы Керию, чьи-то увидены впервые. Кто-то боялся, кто-то обезумел, на чьем-то лице читалась усталость, были даже пустые лица, не выражавшие никаких эмоций, но все они были обращены к Теберону. Каждый из людей искал на его лице ответ на свой вопрос, и они его находили. Люди постепенно приходили в нормальное состояние собранности и исполнительности. Они черпали силы, видя Теберона, который сейчас был символом спасения.
Сейчас его раны почему-то стали особенно сильно болеть, но ему было нельзя показать слабость. Живот скрутило и забытый холод, который посетил его прошлой ночью, вновь начал прокрадываться в тело юноши, но уже среди бела дня, в самую жару. «Это плохо», – решил для себя Керий, но что-либо изменить не мог. Он продолжал стоять возле горниста и воина, держащего его стяг.
Вот и пехотинцы достигли вершины и выстраиваются в ровные ряды. Каждый из воинов пытается взглянуть в глаза Теберона.
«Они пьют меня, – вдруг подумал он. – Они питаются мной, как скаргарты питаются, горя, понимая, что есть им уже ни к чему, но замещая чувство боли чувством насыщения. Люди же заменяли страх, панику на преданность и верность. Как хрупка грань, отделяющая совершенно противоположные друг от друга чувства».
Если эмоционально Керий был на подъеме, то физически явно исчерпал себя. Он смотрел на все прибывающих и прибывающих людей. На то, как с левого фланга хлынула только что сформированная волна конницы, упреждая нападение небольшой группки прорвавшихся к подъему горящих скаргартов.
Лагерь гральцев был охвачен огнем, и не было места, где бы к небу не поднимались желто-красные языки пламени и черные струйки дыма. Там заживо горели скаргарты и люди, а еще кони и собаки, верные помощники человека.
Большинство скаргартов уже не шевелилось, просто догорая под лучами Ченезара. Редко бой идет до полного истребления противника. Сейчас был красочный пример обратного. Ни одна из тварей, насколько это можно было видеть, не ушла живой с поля боя.
В глазах Теберона потемнело. Ченезар почему-то стал светить ему прямо в глаза, а ноги потеряли упор. Мир лишился ориентиров.
«Где же верх?» – отрешенно поинтересовался у самого себя Теберон и, не получив ответа, провалился в пылающий ледяной мрак.