Как достичь успеха, не имея на то оснований

Моим друзьям по "Московскому комсомольцу в Белгороде" посвящаю
КАК ДОСТИЧЬ УСПЕХА, НЕ ИМЕЯ НА ТО ОСНОВАНИЙ
все придумано, ни слова правды
Автор, выбравшийся из большой задницы, не растерявший чувство юмора,  дает  простой и действенный рецепт, как достичь успеха и процвесть, начав с голимого минуса
 02.02.09
 Сегодня осознал себя бизнесменом. Не предполагал, что придется заняться бизнесом. Всегда думал о себе, как о человеке творческом. Но после 20 лет протирания штанов в газете, в том числе и на позиции главного редактора, до меня, наконец, дошло, что, даже будучи руководителем, если ты сам не являешься учредителем своего СМИ, а я таковым не был, ты горбатишь на дядю.
 И этот дядя, увы, не всегда адекватен.
 Хотя, справедливости ради, надо сказать, что последнее мое редакторство было прибыльным. Рулил я большой оппозиционной газетой и успешно, за что и получал весьма симпатичную зарплату.
 Беда только, что издателем еженедельника - тем самым "дядей" - был известный олигарх, большой оригинал, который свой предпринимательский потенциал распылил в информационной войне с нашим губернатором.
 Все стремился его свергнуть – уж не знаю, чем он лично ему так насолил, и я был на переднем крае борьбы, обеспечивая информационное прикрытие.
 Вместе с этим потенциалом улетучились и дядины финансы, а вслед за ними и интерес к издательскому делу.
 И хотя газета основательно подмочила авторитет первого лица области, обнажив его махровую коррупционную сущность, окончательно развенчать его мы не смогли.
 Олигарх впал в уныние и самоустранился от финансирования еженедельника.
 Полгода мы болтались в океане рынка без руля и финансовых ветрил, пока не налетели на мель полной нищеты.
 Конечно, издание можно было попытаться спасти силами редакции, но зуб у губера на нас был такой, что рекламодатели бежали от газеты во все стороны, как ботаники от сумасшедшего.
 Ведь «засветиться» у нас для них было смерти подобно, поскольку все они, так или иначе, зависели от местной власти. А самофинансироваться мы могли только за счет рекламы.
 Притом еженедельник коллективу не принадлежал, а таскать каштаны, то есть, спасать его по своей инициативе коллективу смысла не было, поскольку наш грустящий издатель, очухавшись, мог, к примеру, подарить его любимой теще или передать с рук на руки иной команде.
 Редакция моя постепенно разбрелась по другим работодателям, а сам я встал перед выбором дальнейшего пути. Варианта было два: или ишачить на иного дядю, или начинать свое дело.
  Я выбрал второй и открыл издательство и при нем журнал «Крестьянин». Объясню почему «Крестьянин».
 Кризис, как мне кажется, заставит горожан, обратиться к земле. А тут наш журнал, а в нем  - советы, как этой землей выгодно обзавестись, как не попутать репку с сурепкой, как победить яблоневую плодожорку или усовершенствовать мотоплуг.
 Уверен, такое издание может иметь успех.
 И вот сегодня у меня был первый рабочий день. Начал с того, что подбил и подсчитал, что имею, с чего начинаю. На счету предприятия ноль, зато есть проплаченный на пять месяцев офис, три подержанных компьютера и потрепанный в походах автомобиль "Нива".
 Из команды у меня бывший мой заместитель МихалМихалыч, добродушнейший мужчина 60- ти лет, пришедший за мной из газеты, и 50- летний Николай Палыч, руководивший службой распространения нашего же еженедельника. По совместительству наш водитель
 Команда бодрая и боевая!
 Ребята прошли со мной Крым и Рим, и терять им по большому счету нечего. Михмих кое - что смыслит в журнальном деле и рвется в бой. Я назначил его главным редактором «Крестьянина».
 Палыч также горит желанием поучаствовать в новом начинании – это обаятельный проныра, с которым любое дело может выгореть.
 Правда, он почему-то более других озадачен, что у нас шиш в кармане и - никакого административного ресурса.
 Я приободрил его, сказав, что административный ресурс у нас есть, правда, со знаком минус. Он не понял юмора. Ну и ладно.
 Главное, что мы все трое как на одно лицо - в бизнесе ни в ухо, ни в рыло.
 И если моим компаньонам это особо не нужно, то мне, как руководителю фирмы, необходимо знать законы бизнеса.
 В случае чего - спрос с меня. Опять же без этих знаний обьегорить меня может любой и каждый.
 Понял это сегодня, после звонка шустрого менеджера какой-то конторы по организации корпоративных развлечений с предложением устроить моему коллективу оздоровительное купание в проруби.
 Я явственно представил «мой коллектив» - этих теплолюбивых «моржей» Михмиха и Палыча (худого и упитанного соответственно), весело резвящихся в  разверстой, как могила, проруби, и сам ощутил себя голым на Северном полюсе.
Михмих у нас вообще из свитера с оленем не вылазит, он в нем живет. А Палычу снятся сны про Африку.
 Для моих коллег по уровню цинизма это развлечение вполне могло конкурировать с подъемом на плаху и отрубанием головы поднявшемуся, в целях ознакомления последнего с новыми достижениями гильотинных технологий.
-Кстати, мы можем оформить ваше купание, как  добровольную помощь муниципалитету в очистке дна водоемов,- продолжала измываться телефонная  трубка козлиным голоском менеджера. - В мэрии это любят!
 Даже пару-тройку ржавых железяк, для вида, на берег выкинем.
-Ага. Очистка водоемов. В феврале. Вы это серьезно?
-Вполне! Глядишь, и с кредитами будет полегче, и с налоговой отчетностью.
-И сколько же стоит это развлечение?
-Всем коллективом поедете, или отдельные сотрудники?
-Ну, скажем, двое сотрудников.- Себя в число ныряльщиков я, почему-то забыл включить.
-Четыре тысячи рублей. По две с носа,- ничуть не смущаясь малочисленностью  выставленных претендентов,- подбодрял собеседник.- Это с НДС, плюс прицеп с обогревом, бутерброды, горячий чай и биотуалет!
 Сложив свой телефон, я взял лист и карандаш и подсчитал. До городского пляжа с прорубью, где обычно резвятся  местные моржи, от офиса 5 километров. Туда обратно - десять. По бензину это примерно рублей сто.
 Ну, два бутерброда - пусть по сорок рублей.  И того 180 целковых. Чай можно взять в термосе, а туалет… А тут 4 тысячи. Вот это бизнес. Больше чем тысяча процентов навара!
 Ладно, это, как говорится, шутки. А вот эти вот термины, которыми сыпала трубка: НДС, кредиты, налоги, декларации. Слова вроде и знакомые, но что я знаю об этих понятиях? В еженедельнике всем этим ведал бухгалтер.  Моим же уделом была информационная политика.
 Придется учиться, решил я. И у меня тут же родился афоризм: «Знания-рельсы. А работа - локомотив, идущий по ним».
 Уже дома, отходя ко сну, подумал о пяти радостях минувшего дня. Среди них была одна главная: в этот день впервые я работал на себя, а не на дядю.
03.02.09
 Утро я начал с того, что сформулировал нашу основную цель, чтобы как можно быстрее довести ее до коллектива.
 «Сделаем такой журнал, чтобы рекламодатель в него валил валом!»
 Оно вроде и ежу понятно, «зачем мы здесь сегодня собрались», но без проговорки цели, мы заблудимся в трех соснах.
 Далее я прикинул штатное расписание.
 С Михалычем понятно – он уже редактор, что касается «персонального дела Палыча», то Палычу можно поручить экономику нашей фирмы: он вроде что-то мне про экономику рассказывал.
 Тут нелишним было бы посоветоваться с Михмихом. Но Михмих если воткнулся носом в какой-то текст, ему уже не до административных вопросов.
 Вот и теперь, совершив немыслимое, за ночь, Михмих «слепил» вполне сносный пилотный номер журнала. Надаставал статей из своих бездонных портфелей. Ну, вот незадача, на наши копейки хватит спечатать всего экземпляров десять журнала. У типографии драконовские расценки.
 Ну, пусть будет десять.
 Я не без удовольствия вычитал макет номера, внес свои рекомендации и дал Михмиху «добро» на засыл его в маленькую, психиатрическую типографию. Почему «психиатрическую»?
 А какая нормальная с нами свяжется?  Во второй половине дня - пешкодралом - отправился к книжным  развалам.
 Хотел купить что-либо похожее на пособие начинающему бизнесмену.
 Я ж теперь бизнесмен!
 Качество всей макулатуры оценил по единственному названию: «Как заработать миллион за 24 часа».
Эх, видимо придется занырнуть в Интернет.
 Ночью, отходя ко сну, подумал о пяти радостях дня.
Главная – мы сверстали журнал. Сверстали-то не мы, а таинственный дизайнер - корешМихалыча, мы лишь журнал «написали». Ну, ведь сделали дело!
04.02.09.
 С утра назначил Палыча коммерческим директором издательства. Объявил благодарность Михмиху за журнал.
  Тот пропустил мою благодарность мимо ушей, сказал, что к пяти вечера тираж спечатают.
 Попросил его поехать в типографию, чтоб там все было нормально. Он буркнул, что Палыч теперь коммерческий директор, пусть он и мотается по типографиям, и ушел искать новый текст.
 А я засел за воззвание к нашим грядущим спонсорам. Если найдутся такие камикадзе.
 Проваландался часа два. Вышло такая вот загогулина:
 «Сидор Сидорович! Будем откровенны: не все ведают о Ваших добрых делах, и это единственное упущение в Вашей работе, в остальном у Вас - полный порядок.
 Так расскажем же о Вас и Вашем предприятии людям! Чтоб не только в нашей области, но и за ее пределами победным маршем прогремела добрая слава о Вас!
 Пусть народ знает, что не все начальники бездари(или, а коммерсанты сволочи) и не во всем у нас бардак.
 Наши журналисты напишут так, что крышу снесет!
А распространяется «Крестьянин» до самых, до окраин.
С уважением…»
  Интересно будет ли работать?! В любом случае, кроме креатива – может быть и слегка дерзкого - на витрину пока нам выставить нечего.
 К концу рабочего Палыч припер спечатанный журнал. Михалыч поджидал на улице, подымливая сигареткой. Обнаружил кучу косяков, и уехал домой, расстроенный.
 Я не был так критичен: номер разнообразен по содержанию, красочная полиграфия, броский дизайн. Хотя и несколько плакатный.
 Теперь у нас есть образцы для рекламодателей!
 Рабочий день закончился. Пролетел, как одно мгновение.
 Дома, для развлечения, пролистал забавную книжицу «Как сделать успешную карьеру», так и не понял, пособие это или юмористическое произведение.
 Из текста я почерпнул много ценных сведений, например, что, отправляясь к работодателю, хорошо бы прилично одеться или что оптимизм – прямая дорога к успеху!
 В произведении, в качестве образца достойной карьеры, рассматривался Лев Толстой - работоспособность могучего классика ставилась соискателям в пример.
 Вот глава о писателе, выдержанная почему-то в ритме русских сказок. Может потому, что автор «Войны и мира» и сказки пописывал.
«Как-то Лев Толстой пожурил молодых беллетристов за то, что они мало работают. А те ответили, что их не печатают в журналах, потому они мало работают.
 Тогда Лев Толстой взял, да и написал рассказ, и, псевдонимом подписавшись, отправил его в редакцию. Неделю ждет, нет ответа. Месяц ждет, нет ответа.
 Тогда пошел в издательство сам, да и спросил, почему ж рассказ не печатают?
 -Слабый, слабый, рассказ, почтеннейший,- пожурил издатель классика, да еще и уличил того в элементарной безграмотности.
-Поздновато, вы, уважаемый, начинаете, в вашем-то возрасте! Вон и бородища до пояса. А перо робкое, неокрепшее.
 На что Лев Толстой скромно ответствовал, что есть у него вещицы, о которых неплохо отзываются критики. К примеру «Война и мир», да и «Анна Каренина».
 Устыдился издатель, да и напечатал рассказ писателя вне графика. И за честь почел великую».
 Такая вот иллюстрация к «Успешной карьере».
Вечером  думал о радостях дня. Мы получили журнал!
05.02.09.
 В доме, где снимаю квартиру, есть магазин канцтоваров «Перышко», люблю бывать в нем. Смотрю на толстые ежедневники и мечтаю написать книгу.
 Мне кажется, что писать надо именно в ежедневнике, тогда она сразу как бы будет изданной. С утра зашел в «Перышко» и купил ежедневник. Толстый такой, новый, с кожаной, коричневой обложкой. Так и просит пощекотать его перышком.
 «В конце – концов, надо планировать дни"! - Оправдывал я это, в общем-то, недешевое приобретение. У себя в кабинете что-то записал в ежедневнике, разом его испортив. Больше к нему я не возвращался.
 С утра всем коллективом искали рекламодателей: ковровый обзвон успешных людей, с предложением написать статью о них.
 Вероятные соратники отвечали уклончиво.
 Вероятные противники соглашались. К примеру, глава N- ского района с фольклорной фамилией Сударушка, которого наобум вызвонил Палыч, повелся на контакт. Видимо, не понял, с какой стороны ветер дует.
 Мы посулили ему интервью, он назначил нам встречу.
 Ого, глава целого района! Конечно, за интервью с него денег не возьмешь(представитель власти!), но в его районе пошерудить можно. 
  Кстати, сегодня Палыч щеголяет в кожаной куртке, белой рубашке, при галстуке и с портфелем. Новая должность обязывает!
 А уверенности в нашем деле ему бы все - таки побольше.
 У него есть история, которую он не афиширует, ну которую разболтал один из приятелей Палыча.
 Щадя нервы своего компаньона, я не стал бы ее тут приводить, ну она показательна и полезна в том смысле, что характеризует его хорошо.
 А так приятно, когда в твоей команде - хорошие люди.
 Если слегка упростить повествование, то история эта выглядит так. Несколько лет назад Палыч выдал старшую дочь за гвинейца с совершенно негнущимся именем, что-то типа  Мхтагамба -  Амба - Банамба, которого почему-то зовет Виталиком.
 Отца Виталика именует сватом и даже успел побывать у сватов в гостях.
 В далекой знойной Гвинее Палыч узнал, что «старшенькая» живет относительно прилично в каком-то средней руки городке, в небольшой, но очень теплой квартирке.
 Молодые встретили родственника радушно, наперегонки  потчевали дорогого гостя - Палыч привез с собой две тысячи долларов - какими-то диковинными морскими тварями, бело-алые, крепкие панцири которых папа  проворно крушил своими зубами, как грецкие орехи кувалдой.
 А вот сват повел себя холодновато.
 Когда доллары из бумажника тестя перекочевали в обширные шорты зятя, а морские твари повывелись, Виталик, с готовностью, вызвался «прописать» тестя со своим папой, который, де, с шиком, проживает где-то на периферии.
 «Заодно и познакомитесь»!
 «Деревня» свата представляла из себя песчаный участок с десятком пальм, раскрененных в разные стороны, как стопки банок с лентами на складе у киномеханика.
 Под одной сидел и сам сват, не обремененный каким - либо нарядом, равно и хоть сколь - нибудь ледащим жилищем.
 Палыч попытался его обнять, но тот выскользнул из объятий новоявленного свата, наловил здоровенных пауков, как картошку запек их в костре, от пуза налопался беломясыми кровососами и удалился восвояси, то есть отправился на пальму, что, как предупреждали нас знатоки, в традициях этого замечательного народа.
Прочикилял по ней, как по ступенькам, обнимая руками ствол и дерзко выпячивая зад, и слился с флорой заподлицо, где-то под самыми листьями.
 К тульским пряникам-гостинцам, которыми его пытался подманить гость с Севера, он остался равнодушен.
 Хотя, справедливости ради, надо сказать, что сначала было сам повыхватывал их из рук родственника, но, лизнув, сморщился, сплюнул и покидал на песок.
 Почему это достойно характеризует Палыча? А как же: и о дочке позаботился, и со сватом познакомился, слетав за три - девять земель.
 Отсюда понятно, почему удача с Сударушкой впала на долю Палыча.
Вон он у нас, какой удачливый!
 Дома, засыпая, думал о пяти радостях дня.
Сударушка и снег - мелкий, дымчатый, искристый. Люблю зиму.
06.02.09
 Пока Михмих и Палыч обзванивали потенциальных рекламодателей, я готовился к интервью - изучал Сударушку.
 На сайте его района я узнал много чего интересного.
 Например, что при Сударушке «в культурной жизни произошли ощутимые сдвиги». Так на главной площади райцентра появился памятник Ермаку (речь идет о средней полосе!),где покоритель Сибири был вываян пешим, в расстегнутом тулупе, размашисто ведущим под уздцы лошадь.
 При этом, судя по пропорциям фигур, не Ермаку следовало бы кататься на этой лошади, а лошади - на Ермаке, поскольку она была, чуть не в половину его ниже.
 К концу рабочего дня Палыч, ко всему прочему,  успел разослать несколько прайсов по факсу.
 Что ж, и тут удочки заброшены. Ловись рыбка большая и маленькая!
 Кстати, и в Интернете,ничего путного в помощь начинающему бизнесмену нет. Передо мной во весь свой могучий рост встает бухгалтер. То есть вопрос о нем.
 Когда пойдет денежный оборот, а он пойдет, без бухгалтера не обойтись.
 На следующей неделе надо с бывалыми предпринимателями проконсультироваться, может, они чего подскажут умного насчет учебных пособий.
 Пять радостей моего сегодняшнего дня выглядят так:
Рекламодатели идут на контакт.
Разведданные на Сударушку собраны.
Рабочая неделя завершена.
Селедка, купленная на ужин, оказалась на редкость вкусной. Мясистой, жирной и сочной.
 На подоконнике расцвел, доселе очень скромный, хиленький цветок.
 Скрепился, поднапыжился и дерзко ударил в стекло мощным, красным бутоном на длинной и толстой зеленой ножке. Ишь ты, и хмурый февраль ему не указ.
 Да здравствует Ее Величество Жизнь!
08.02.09 
 С утра с Палычем завернули в небольшую фирму, торгующую семенами и саженцами. Сюда на прошлой неделе Палыч доставил журнал и прайс, заодно произвел разведку, кто и чем тут дышит.
 Владеют конторой поляки и управляющий у них поляк. Что ж, пришло время  разузнать, как на русские прайсы реагируют наши польские друзья.
 Палыч собирался было нанести визит по этой лавочке сам, но я набился ему в попутчики. Что бы делать хороший журнал, надо знать в лицо тех, для кого мы его лепим, творим, малюем. А наше издание ведь ориентировано и на такие вот компашки.
 Вот и посмотрим, чем они живут. Опять же, лишние связи в бизнес – среде отцу русской демократии, то есть мне, не помешают.
 Контора занимает всего лишь пару комнат в полуподвальном помещении: проходная комната - кабинет управляющего, за ней - склад. Я  заглянул в него - комната тупиковая.
Не смотря на такую скромную площадь, помещению дан  приличный, даже, кажется, дорогой ремонт. Все чистенько, аккуратненько, фирменно одним словом. Еще когда подходили к офису, во дворе, прямо у его дверей увидели фургон, из него трое рабочих выгружали какие-то ящики, наверное, с семенами.
 При этом один короткий и упитанный  в просторных зеленых штанах с помочами как-то очень забавно пыжился, словно бы и не по грузу.
 Сносили они всю эту благодать в тот самый склад в полуподвале, через «палаты» управляющего.
 Самого управляющего мы застукали за его столом. Это тоже был плотный, наголо обритый крепыш лет 48 в светлой рубашке, джинсовой жилетке и со здоровенными, черными  наушниками на обтекаемой голове.
 Перед ним стоял раскрытый ноутбук, на момент нашего прихода наш потенциальный кошелек, видимо, в режиме он - лайн принимал участие в Интернет - совещании.
«Конторка - то, по - видимому, "живая", - огляделся я, -  надо тут пошевелить хорошенько кочергой подлиннее».
 Увидев нас, этот «сиделец» насторожился и даже выпал из совещания. Кажется, он был нам не рад. Я миролюбиво развел руками. Палыч фамильярно протянул ему свою.
 Рукопожатие было принято, причем, от нас от обоих. Я кратко обрисовал ситуацию. Но с первого раза услышан не был, поскольку «жилетка» не догадалась снять наушники.
 Пришлось повторить погромче, чтобы «пробить» эти приспособления на ее невидимых ушах.
 Наконец уши показались, и наши переговоры начались. Надо сказать проходили они напряженно: нам с Палычыем, по сути, негде было разместиться в тесном помещении, сквозь которое сновали рабочие. В глазах хозяина отчетливо читался вопрос: сразу мы попросим денег или слегка повременим?
 Насилу до него дошло, что мы «из того самого журнала», а не какие-нибудь рэкетиры, он приободрился, сказал, что согласен дать рекламу на четыре тысячи рублей.
 Палыч настаивал на восьми. Но наш рекламодатель упирался. Видимо, его долили сомнения относительно массовости нашего издания. Он огорченно надул розовые щечки: дескать, четыре тысячи, это все что мы можем. 
  Потом снял со стола лист бумаги, протянул мне:
- Реклама текштова, прошимо шей текшт публыковати шетыре ражу на водна шетверта штраныца.
 Я бегло оценил текст, слава Богу, короткий и писали его явно не поляки, сдал лист Палычу на руки и начал торговаться:
-Но, позвольте, текст большой, а мы и так заполнены рекламой под завязку. И журнал федеральный, а не какой-то там доморощенный.
Пишта Ежевич – так звали этого чувака- видимо сильно устал от нашего присутствия, а потому согласился «подвинуться» на две тысячи вперед.
 По его психологическому настрою стало понятно, что больше с этой груши ничего не стрясешь. 
 Мы подписали договор на шесть тысяч, скрепили  дело печатями своих фирм, после чего польский бобер тактично выпроводил нас, как мне показалось - с чувством большого облегчения.
 Впрочем, на прощанье, видимо на всякий случай, он почтительно тряс мне руку, озабоченно «пшекал» и «бжекал» на своем - близком нашему - шершавом наречии.  Кризис, падение спроса и все такое. Заходите к нам в лучшие времена, мы назаказываем вам столько рекламы, что не унесете.
 Понять в полной мере, кто мы такие, и что у нас за журнал, запала у него, кажется, так и не хватило. Принял, похоже, все - таки за рэкетиров, благо физиономии у нас с Палычем - хоть сейчас на большую дорогу. 
 Во всяком случае, когда я начал его заверять, что скоро, очень скоро, мы привезем ему журналы с рекламой, он испуганно замахал руками, из чего я заключил, что он согласен не видеть этот журнал, лишь бы только и нас не видеть.
 Во дворе я вспомнил, что забыл в конторе кепку. Вернувшись в полуподвальчик, я чуть не попал под управляющего, который размашисто разминался у себя в проходном кабинете, принимая стойки каратиста, к примеру -  один кулак над головой,  другой сбоку - в районе пояса.
 И это, как ни странно ему удавалось, не смотря на то, что, как я отмечал, был он неуклюж, как бегемот.
 Видимо, снимал стресс, вызванный рекламными вливаниями.
 Поймав меня в окуляр этот «саженец» досадливо крякнул, вымучил улыбку(ну что вам еще от меня надо?), вернулся за стол и, мелко покашливая, стал наматывать шнур на наушники…
 Наконец я влез в машину, и дневной город разлился перед нами с Палычем, как широкая, чрезвычайно оживленная, судоходная река, с кораблями автомобилей, троллейбусов и автобусов на « водной» глади дорог, с рыбаками-пешеходами по «берегам».
 Греясь в машине, - чего-то подзамерз в подвальчике , - я стал укорять Палыча, что он вяло торговался. И не поедь я на встречу, нам не видать бы этих дополнительных двух тысяч, как кроту звезд.
 Коммерческий директор оправдывался тем, что не хотел «лезть поперек батьки в пекло». Он, якобы, с уважением отнесся к тому, что я взял инициативу на себя, был сражен моим умением вести дело, и не захотел мешать.
- За то, вот,- одной рукой компаньон достал из кармана  какие – то красные, бумажные пакетики. Я взял один из них, крутнул в пальцах: «Помидор «Бычье сердце». Семена».
- Палыч, когда ж ты успел?
- Да я сидел на ящике с семенами. Похоже образцы. Теперь мы с помидорами. Наш Михмих их очень любит. В прошлом году вырастил помидор – рекордсмен. Самый крупный в дачном кооперативе. Не поверишь, килограмма на два с половиной! У Михалыча должны быть фотографии с этим помидором. Голова Михалыча и помидор - не сравнимы. Помидор больше. Еще в дачный листок Михалыча поместили.
 У нас с ним дачи рядом.
- О, так он мичуринец?!
- Да какой, на хрен, мичуринец. Под помидором трубу прорвало, вот его и раздуло. Бери семена. Тебе надо?
- На фига оно мне надо. Я и дачу не возделываю. Там у меня царство диких ромашек.
Ну, за предложение спасибо. И Михалычев помидор нужно взять на заметку, это ж такой материал для журнала. Редактор – мичуринец!
- Точно. На обложку - мичуринца!
И вот  еще, держи, календарики от фирмы этой, полюбуйся, какие красивые.
-А календарики откуда?
-Так на столе стопка была. Ну, я и взял. Все равно Пишта их бесплатно раздает направо - налево. А они на текущий год. А год только начался.
 Я попросил его завезти меня домой, благо мы проезжали мимо. Приближалось время обеда, и я решил основательно закусить на своей квартире.
 Разогрел ароматнейший суп, который варю сам на курочке, с лавровым листом. Заметил, что пластиковая хлебница похожа на шлем космонавта, а круг хлеба - его лицо. И тут - досадный звонок в дверь.
 Открываю, за ней - худощавый парень и девушка, кстати, очень симпатичная, вещают что-то о счастливой жизни.
Девынька - зеленоглазая лапынька сует - мне брошюрку, расцветкой похожую на календари от фирмы «Семена и саженцы». «А вы хотите жизнь счастливую?».
 Тфу, блин, я то думал они меня в какой- нибудь интересный клуб позовут, а это забубенные иеговисты.
 Ну, те самые, которые влекут доверчивых идиотов в сети своей секты, и те идут туда, как корабли на рифы, и оставляют на них всяческие приятные материальные ценности. И свое здравомыслие. 
 Ах, если б им знать, на кого они напали! Лет десять назад в городской газете, в своей статье, я разгромил ту секту в пух и прах.
 Ее предводителя едва не хватил кондратий, чем я очень гордился. Тогда они куда-то пропали. И вот снова явились.
 Я на тот момент служил в вышеупомянутой газете корреспондентом, и рядовые иеговисты, оставшиеся без вождя, как осиный рой, без матки, стали осаждать нашу редакцию, пытаясь всяческими методами и меня довести до кондратия. Не вышло!
 -Цель вашего визита? - спрашиваю у парочки, сам, впрочем, прекрасно эту цель понимая.
-Там в брошюрке,- хлыщ ткнул пальцем,- адрес.С него вам вышлют Библию. Причем бесплатно.
-А как же насчет бесплатного сыра, уважаемый?- бодро  хохотнул я.
-Нет, правда,- начал завоевывать меня незваный гость,- вам пришлют Книгу книг, вот увидите! Главное написать туда, не пройдет и месяца, как она придет. Следите только за почтовым ящиком, там будет квитанция. Мы посмотрели, у вас исправный почтовый ящик. Она не потеряется. По ней вы посылочку на почтамте и получите. Даже почтовый сбор платить не нужно.
 Ну, а что такое Библия, я думаю, вам объяснять не нужно. Она бесценна…
 Он шпарил прямо как по нотам, и в зыбком свете подъездной лампочки, его газа уже начина светиться предчувствием наживы.
Девка та, правда, скромничала и не наседала. Если бы она наседала, может, я бы и захотел жизни счастливой! А с этим типом, который еще и в почтовый ящик мой залез, следовало сделать только одно -наказать.
- Дайте мне 50 рублей, а то я несколько на мели, уважаемый!
-Зачем вам 50 рублей? – Едва вынес этот «удар» в лоб мой юный друг. А зеленоглазенькая прыснула. Блин, ей бы не в иеговистки, а на стриптизный шест.
-На 40 куплю беляш, а на 10 конверт. Я голодный, до почтового ящика не доплетусь. О милостыни прошу я.
- Ну, если вы так просите,- дрожащими руками он добыл бумажник с какой-то дурацкой лилией. Протянул мне полтинник.
- А лучше сто, - запустил я глаз в кошелек.
- Он протянул сотню. Я загреб и ее.
 Тут они спешно ретировались, видимо, из опасения, что я попрошу тысячу.
 - Непременно напишу! – Напутствовал я их.- Вот только беляшей наемся.
 Так в нынешний день я заработал еще 150 рублей.
 Читатели могут сказать, а чем ты лучше этих мошенников - «Свидетелей», ты, продающий рекламу в никому неизвестном, малотиражном журнале?
 А я отвечу. Я принципиально лучше. Беру деньги под журнал, этот журнал сделаю, во что бы то ни стало. Это моя цель и рекламу отработаю. В этом и есть отличие от гостей - я не мошенник. 
 После обеда раскрыл газету с объявлениями. Надо начинать подыскивать бухгалтера. Вот мы уже подписали с рекламодателем договор,  завтра-послезавтра деньги поступят на счет нашего ООО, и что с ними делать?  Какие налоги платить, как проводить, как оприходовать?
 Соискателей много. Отметил карандашом несколько кандидатур и отложил газету. В три у меня было намечено совещание с Михмихом по журналу.
 Надо готовить новый номер, и Михмих уже готовит его. Судя по тем, пусть и немногочисленным откликам от читателей, они хотят, чтобы в издании было больше дельных советов и рассказов о людях.
 Проникся ли этим мой зам и, по совместительству, редактор "Крестьянина" МихалМихалыч?
 Оказалось, что проникся. Уже в следующем номере он планирует опубликовать советы садоводам и огородникам, материал об успешном фермере и юридический ликбез для дачников.
- Михалыч, а помидорчик-то утаили?
-Какой помидорчик?
-Тот самый, тот самый…
Михалыч довольно кхекнул и гордо замахнул пятерней свой не по годам густой чуб назад:
- Была работка. Помидор он же культура капризная. Ты его и полей, ты его и прополи…
- Ну так тащите его в журнал. Редактор – мичуринец. Это ж ход!
-Думаешь?
-А что тут думать?..
 С работы возвращался, как это принято говорить, уставший, но довольный. Я знал, каковы две, главные радости дня: мы заработали первые деньги.
 Я досконально изучил процесс забора средств у рекламодателей на примере нашего Пишты Ежевича.
Надо признать, процесс этот чем-то похож на отъем. 
09.02.09
 Ездили с Палычем (Михмих - на журнале) в район к  незабвенному Сударушке. Надо сказать, что я несколько недооценил «помещичий надел» нашей очередной жертвы.
 У МихалЕвдокимыча (так его зовут) весьма обильное вымя - мясокомбинат,ликеро - водочный  и кирпичный заводы, обширное водное хозяйство, совхоз-техникум, пара - тройка весьма крепеньких ООО.
 Как грибочки бы их - прямо под корешок, да на шкворчащую сковородку.
 Может, зря я иронизировал про стиль его управления? Весьма успешный может этот стиль?!
 У него каким - то странным образом даже машинки на улочках напоминали золотые каретки.
 Райцентр залеплен наружной рекламой: рекламируется все – от автомобилей, до женского белья.
Здание администрации – наследие хрущевского дарвинизма, панельный коробок коричневого цвета с желтыми с неприлично большими окнами и гипсовым советским гербом сверху по центру фасада – как лавровый венок на голове у широченного Нерона.
  На ресепшене ни как не могли врубится, кто мы, зачем мы и к кому. Наконец пропустили.
 Мы зашли, Сударушка, в своем кресле чихнул, полирнул нос платком, аккуратно сложил его на четыре части, спрятал в карман, дежурно поздоровался с нами за руки. И обратно плюхнулся в кресло.
 Подробно рассматривать кабинет было неловко, ну я все же кинул взгляд и успел заметить, что ничего необычного в нем нет: стены, обшитые дубом, кожаная мебель, российский триколор, портреты губернатора и президента и пахнет хорошим парфюмом.
Михал Евдокимыч – лет 55 ему - полулежал в своем руководящем кресле, закинув нога на ногу,- колено торчало над крышкой стола,- сцепив ручки на животике.
 Его лысая, большая, не по телу, голова покоилась на широкой спинке кресла, несколько вбок, относительно тела. Он был похож на ребенка, страдающего церебральным параличом. 
И при этом, понятное дело, добротный пиджак, галстук и значок «ЕР» на лацкане, в общем - почтенный «государственный деятель»!
-Значит, к нам решили заглянуть, в наши, кхе, пределы? - осведомился Евдокимыч.- Присаживайтесь, приcаживайтесь.
 -Да, вы – руководитель авторитетный, район у вас знатный, есть о чем рассказать. Вот мы и приехали со своим журналом. Я редактор (да, редактор Михмих, ну, думаю, он меня простит), а это наш коммерческий директор, - указал я на Палыча, усаживаясь за второстепенный стол.
 Я кивнул Палычу, он сел напротив.
- Памятник Ермаку очень красивый у вас. - Сразу взял я быка за рога, - хотя, казалось бы, отсюда хоть три года скачи, до Сибири, не доскачешь.
- А?- Переспросил Михаил Евдокимович.
- Памятник, говорю, хороший поставили!
 Сударушка вскинулся на ноги, -  метр шестьдесят в нем не больше. В волнении прошелся по кабинету. Видимо я задел его за живое.
-Как же было его не поставить?! - С удовольствием потер он ручки.- Ведь герой России. Сибирь прирастил. Сибирь, говорю, прирастил к стране, а, значит и к нашему району! Ой, ты Волга, мать родная, Волга, матушка река –а - а,- поднатужившись, невероятно низко запел он, словно Шаляпин.
 Палыч сидел к вокалисту спиной и согнулся, как при бомбежке.
 Казалось, что это пение было мощнее тельца поющего, и так не вязалось с ситуацией, что я подумал, уж не сошел ли Сударушка с ума. Ну, если так, в кабинет должны были заглянуть обеспокоенные секретари. За дверью наверняка был слышен могучий бас.
 Секретарей не было. Видимо, вокальные упражнения шефа, для коллектива не были в диковинку.
 «Черт возьми, а причем тут Волга?», мелькнуло у меня в голове. А Сударушка наконец заткнулся и сковырнулся обратно в кресло.
 Далее интервью пошло в обычном, стандартном режиме.
  Как это бывает, когда хочешь денег? Мы, подличая не в меру, расхваливали дела его администрации, он, беззастенчиво поддаваясь на лесть, все ж таки старался держать дипломатическую дистанцию.
 При этом, с охотой разглагольствуя освоим больших и малых «подвигах», Сударушка полистывал наш журнал, раскрытый перед ним на столе.
  И как-то так с его слов получалось, что все, что удалось в районе, случилось благодаря его скромному административному гению и нашему губернатору лично.
«Это большая умница»!
 И журнал он листал не зря: сканировал между делом  издание на предмет лояльности действующей в области бюрократии.
 Видимо убедившись, что оно в этом плане весьма благонадежно, Михал Евдокимыч дал окончательное добро на размещение своего интервью в нем.
 Из кокетства спросил только:
-А сколько это будет стоить?
 Я заверил главу района, что материал опубликуем  бесплатно. Взамен  просим лишь разрешения поработать с предприятиями района в плане рекламы.
 Сударушка согласился. И попросил, перед отправкой в печать, дать ему интервью на согласование.
-К пятнице оно будет готово? - живо осведомился он. Похоже, мы ему понравились.
-Трудновато конечно. Мы завалены работой. Но для вас, так и быть, постараемся.
-Ну, значит, пишу: «Пятница, двенадцать ноль, ноль- встреча с журналистами».
 Тогда же поговорим и о предприятиях,- воткнул он перо в письменный прибор в виде малахитовой шкатулки, расписанной  золотой вязью.
  Ансамбль дополняла зеленая, настольная лампа - в стиль  со шкатулкой - на массивной, трапециевидной, малахитовой основе с золотыми кляксами.
- Оглушил проклятый, - ежился Палыч в дороге, тряся руль. Милицейскую сирену не услышу.
- А чего ты вопросы не задавал?
-Добычу сторожил.
-Какую добычу?
- Вот, - Палыч достал из внутреннего кармана снопик карандашей.
- Передо мной стакан с ними стоял, ну я и надергал. Хоть на канцтоварах сэкономим.
 Из райцентра выехали при синем, почти весеннем небе. Потом оно затянулось мглой. На стекле появились снежинки, которые повлекли за собой метель. К офису  подрулили когда уже мело кромешно. На крыльце под фонарем маячила худосочная фигура, чуть ни с головой ушедшая под воротник. Михалыч. Его привычка кутаться с макушкой.
-Чего вы долго так? – Крикнул он с крыльца, пыхнув сигаретным дымком.
-Дорога в переметах.
-А чего мобильные отключены?
 Мы с Палычем переглянулись и похватались за карманы, где телефоны носим - как выключили у Сударушки, так и забыли включить.
-Выходит, у Сударушки, как в церкви. – Оббил о стекло дворники Палыч.
-В здании и так плюс 15, а вы меня на морозе маринуете. Два раза чайник ставил.- Посетовал теплокровный Михмих.
-Шли бы в тепло.
-Да какой там. Материал есть?
-Есть!
-А текст когда будет?
-Завтра засяду.
-Добро. Заходите, у нас новости.
И исчез за дверью.
 С дороги Палыч побежал мыть руки, а Михмих поведал мне страшную весть: у нас был ОБЭП.
 Палыч укорил, Михалыча, что он вечно не выключает свет в умывальнике, а потом под свистящий чайник и пургу за окном мы держали совет и единодушно решили, что ОБЭП это акция устрашения.
Уже будучи под одеялом, поразмышляв о пяти радостях минувшего дня, определил главную: Сударушка у нас в кармане!
10.02.09.
 Утром Палыч припер здоровенный огнетушитель, как выяснилось, экспроприировал из гаража отца.
- Чтоб пожарники не домахались,- подтвердил он наши догадки.
-А как же отец, Палыч? А случится, не дай Бог, гореть, хватится, а пожар тушить нечем.
 И тут наш коммерческий директор поведал занимательную историю. Его отец работал сторожем на складе пожарной части. Как-то зарплату ему отдали огнетушителями. Хранил он их в гараже.
 Соседи по гаражу подумали, что он прячет у себя ракеты и заявляли в милицию.
 Та оцепила гаражный массив, и на подозрительном объекте начали работать саперы.
 Все бы ничего, да там же хранились банки с огурцами. И надо же такому случиться, что они на тот момент начали взрываться.
 Я не знаю, правда ли все это, или, так скажем, художественное преувеличение, но сам Палыч утверждает, что саперы эти бежали быстрее, чем собаки, обитающие в урочищах гаражного кооператива,гнавшиеся за саперами.
 Позднее Палыч, якобы, собирался перебросить парочку огнетушителей свату в Африку, в его знойную провинцию, где он живет с пренебрежением к правилам пожарной безопасности.
 И перебросил бы, не будь сват таким черствым.
Ну, это, конечно, шутки.
 - У огнетушителя же срок годности уже давно вышел?
 - Не беда! – Рассуждал бравый "огнеборец", -  пусть для вида повисит этот, а там новеньким разживемся.
 Так мы приговорили огнетушитель к повешению.
 Чуть позже наш главный по коммерции начертил план-схему эвакуации  сотрудников из офиса на случай пожара.
 Подошел к делу со всей ответственностью, творчески, применив линейку, стыренный у Сударушки простой карандаш и разноцветные фломастеры.
 Я прицельно «заклеймил» ее печатью предприятия, косо вывел: «Утверждаю» и лихо закрутил свою роспись.
 Палыч, очень удачно, как нам показалось, прикрепил ее на стену в коридоре и поехал по фирмам.
 Я остался в конторе на случай, если придут вчерашние гости. Уходя, они сказали Михмиху, что могут завтра  (то есть сегодня)снова нагрянуть.
 Наварив себе чаю с чабрецом, я вооружился диктофоном, расположился у компьютера и начал писать интервью с Сударушкой. Когда же, когда же вы наступите, о наши успешные, финансово обеспеченные времена, в коих я смогу нанять журналистов?
 Так и подмывало назвать это интервью «Эх, Сударушка, ухнем!».
 А потом подумал, а почему бы и нет. Да под этим названием Сударушке его и заслал.
 Когда я высекал последние строки этого  «шедевра» и допивал уже третью чашку чая, в офис вернулся Палыч. Лик его был светел, но загадочен.
 Он кинул портфель на диванчик, плюхнулся рядом. Показал пальцем на портфель, словно погрозил ему. Я пытливо воззрился на зама:
  -Реклама?!
  -Она!
  -Сколько?
  -Еще две фирмы. Одна продает удобрения, как раз под сезон. А другая - турфирма. Хочет рекламировать сельский туризм. Фу - ух, еле уломал. Эти «туристы» сначала собирались нас на бартер развести, мы, мол, прокатим ваших сотрудников с ветерком по святым местам, а вы нас за это прорекламируете, но я не сдался! Забил им буки.
 Они даже и не поняли, что наш журнал для них немного не по профилю.
 Палыч отдышался, потянулся за портфелем, поставил его на свои коленки, ловко отстегнул застежки и, не прицеливаясь особо, добыл из его недр… новехонькую глиняную, цвета густого топленого молока чашку:
 -Вот, тебе передали,- потянувшись, он поставил чашку на мой стол,- турфирма возит клиентов и на керамическую фабрику, а та ей взамен - такие вот штуки.
  А я и не понял сначала, чего это портфель Палыча так округлился. Я взял чашку в руки, с любопытством осмотрел ее. Знатный трофей! Лапать его было приятно, как горячую печку с мороза. Щелкнул по тонкому боку пальцем:
 -Дон-н -н,- отозвалась прокаленная глина. Коротко, но чисто и тонко, как хрусталь.
 «Наверняка спер»,- мелькнуло у меня в голове.
-Ты меня чашками, давай, не задабривай, говори главное.
-На тридцать тысяч,- благодушествовал Палыч, - как с куста! И вот договоры.
-Маловато, Палыч, маловато, если учесть, что турфирма эта - Наташки Тюльпановой. А мы ее как-то спасли статьей. Ты должен помнить.
- Да помню я, потому туда и поехал. Ее, кстати, не застал, хотел привет от тебя передать. В Испании она. Разговаривал с ее пиарщиками.
 А что? Пусть отдают долги.
 Назавтра с утра я попросил Палыча проверить наш банковский счет на предмет прихода денег от польских друзей.
 После обеда мне позвонил менеджер той самой фирмы, что купает клиентов в проруби. На этот раз его козлиный вокал радостно пропел о возможности сплавиться в мае по рекам средней полосы до Черного моря на плотах из пластиковых бутылок:
 -От желающих отбоя нет, но для вас мы оставили местечко!
 -На плоту?
 -В списке. Плот вы построите сами. Бутылки предоставим.
 -А сколько мест можно забронировать?
 -Да хоть всех ваших сотрудников сплавим, если у вас есть возможность взять корпоративный отпуск! Можем включить и членов ваших семей, только бутылки тут уже за свой счет.
- Ну, допустим, какие-то мои служащие захотят поплыть к Черному морю, а как мы плот-то построим, если у нас нет элементарных навыков в судостроении? Где у вас чертежи, где схемы, где, черт возьми, верфь?
 А компас я себе куда, на нос прикручу? Случиться выйти в открытое море, где Север, где Юг, кто мне укажет? Вы что ли? Или, как Аргонавты, по звездам?
 -Вот, я вижу, шутите, а я серьезно,- не унимался мой «визави»,- не хотите на плотах, у нас есть уникальная программа лазания по стенам заброшенных строений. Так называемый промышленный альпинизм,- новое, очень актуальное направление!
 Вершины низкие, а адреналин, как в настоящем альпинизме, и расценки очень демократичные! А ну-ка давайте, принимайте факс. На этот телефон?
 Я представил себе заброшенный курятник, который радостно покоряют  мои Палыч и Михмих, подпрыгивая, цепляясь за выступы, неуклюже задирая ноги и, суетливо подсаживая друг друга.
  А потом в обнимку плачут от счастья на его развалинах, чихая от пыли, чумазые и  взъерошенные, вконец обалдевшие от радости покорения.
 -Спасибо, уважаемый! Я сыт вашей речной «регатой».
 Завтра у меня встреча с моим знакомым Стасом, он давно уже занимается бизнесом. У него магазины: игрушек и пиротехники.
 Пойду, попытаю ума - разума, как надо вести дела. Заодно «политическую» обстановку разведаю.
 Со Станиславом я познакомился в середине девяностых. На тот момент он работал шофером, - катал крупного криминального авторитета по кличке Пирожок.
 Пирожок, если мне не изменяет память, как прикрытие держал в городе торговый дом, за ярким фасадом которого промышлял наркоторговлей.
 Как-то темной, зимней ночью автомобиль авторитета, который вел наш Станислас, обстреляли неизвестные. Пирожок моментально отправился на небеса, а Стаса пули обошли.
 На пробитых шинах он срулил в кювет, вывалился на снег и притворился мертвым.
 Одному Богу известно, что он пережил в те минуты. Колотящееся сердце гремело у него не только в груди, но и в ушах, вызванивало тонким погибельным колокольчиком где-то меж мозговых полушарий.
 Это Станислав мне потом сам рассказывал, он тоже не чужд образных выражений.
 Однако даже через эти грохот и звон бедняга расслышал визг тормозов и нарастающий скрип сухого снега под ботинками, который звучал для водителя, как соната номер пять Шопена, более известная в народе, как «Похоронный марш».
 Вскоре ошеломляюще близко грянул еще один выстрел, то подбежавший киллер сделал контрольный по Пирожку, а, немного спустя, затылок Стаса обжег упершийся в него ствол…
 Для моего знакомого до сих пор загадка, почему душегубец не нажал на курок. Задумчиво почесав «мушкой» Стасову голову, он опустошил его карманы, ворочая водителя, как манекен, отпихнул «убитого»  и удалился.
 Это все, как вы понимаете, я воспроизвожу по путаным воспоминаниям потерпевшего.
 Единственной особой приметой, которой, по мнению водителя, обладал убийца, был его рост. Если верить Стасу, киллер был огромен и волосат, как снежный человек.
 Впрочем, оперативники не обнаружили на месте преступления каких-либо выдающихся следов, и показаниям водителя не поверили.
 Со страха в темноте может померещиться что угодно, к тому ж Стасэн в основном лежал, и значительную часть времени - книзу лицом, а, значит, мало чего видел.
 Когда же тот бандюган перевернул его, Стас держал глаза закрытыми, изо всех сил прикидываясь трупом.
 И по поводу волосатости – тоже сомнительно. Шерсть что, буйно росла поверх одежды убийцы, что ли?!
 Или он был в куртке, вывернутой наизнанку?
 Водитель, кстати, впоследствии разрабатывался прокуратурой, как возможный соучастник покушения на своего патрона, если конкретнее - как наводчик.
 Даже в СИЗО отсидел неделю. Это было громкое дело. Я о нем писал в газете. Опубликовал ряд статей, проводя журналистское расследование.
 Тогда-то мы и познакомились со Станисласом. Мои публикации помогли выжившему герою той зловещей ночи остаться на свободе.
 Не вмешайся тогда пресса в заваруху, нынешнего «Короля игрушек» менты самого вполне могли сделать «паровозиком» и направить «с милого севера в сторону южную» по «скоростной»  магистрали длиною в десяток лет.
 Впоследствии Стас осмыслил происшедшее с ним, сделал какие-то свои, возможно парадоксальные выводы и, оправившись от потрясений… подался в бизнес.
 Дома я с удовольствием принял ванну с морской солью.
 Кутаясь в одеяло, думал о пяти радостях уходящего дня. Главная - что мои компаньоны верят в успех нашего дела.
11.02.09
 С утра с Михалычем спорили по новому номеру журнала. Михмих выудил откуда-то из своих тайных портфелей очерк о фермере Тутове годичной давности.
 Перелицевать, подновить и вполне проходной, как говорит Михалыч, «текст», есть и много снимков этого фермера, ну вот незадача - на всех, помимо самого героя, красуется какой-то дородный поп, судя по выражению лица,- очень довольный жизнью.
 Даже на семейном снимке - этот батюшка.
Михалыч сказал, что это священник сельской церкви, которую Тутов отреставрировал, и попа «надо оставить», как иллюстрацию добрых дел Тутова.
 Я ответил, что оставить попа можно, но он колоритнее самого фермера, и из фоторяда не будет понятно, о ком мы все - таки пишем, о попе или об этом "Тутовом шелкопряде".
 Нужны фотографии посвежее и сфокусированные все таки на фермере.
Михмих психанул, что других снимков взять неоткуда, он эти -то из Интернета надергал, а там других нет. А тут еще батареи не греют, он мерзнет, и никто не ценит его труд.
 Я ответил, что на батареях хоть блины жарь.
 Словом, повздорили.
 Так, в несколько расстроенных чувствах, я и отправился на встречу к Стасу.
  Офис бизнесмена - в его же магазине. Чтобы попасть к Станиславу в кабинет, мне пришлось пройти через торговый зал с разными мишками, зайками, конструкторами, машинками, мячами и погремушками.
 Надо сказать, у Стаса, хоть и небольшая, но очень уютная нора с приемной и кабинетом.
 Ремонт там был, похоже, недавно, и качественно, на совесть. В интерьерах чувствуется талантливая рука дизайнера, некий единый стиль, напоминающий «салон» яхты.
 И секретарша - красивая девушка лет 27 - была одета в платье с декоративными и игривыми элементами матросской формы.
 Я было ломанулся напрямую к хозяину.
-Одну минуточку! Вам назначено? - Подскочила она, я думал стол свалит своими крутыми бедрами.
-Да,- «споткнулся» я.
-У Станислава Юрьевича сейчас посетители. Подождите, он примет вас.
 Вона как!.. Благо ждать пришлось не долго. Из кабинета Станислава Юрьевича выпружинила очень высокая, широкоплечая особа с маленькой головкой, упрятанной в прическу каре и небольшим чемоданчиком. Наклонилась к секретарше, и они стали страстно шептаться.
 Я кашлянул.
- Проходите,- вспомнила обо мне владычица приемной.- И снова сошлась нос к носу с длинноногой.
 Последний раз Стаса я видел лет восемь назад. Тогда это был еще парень, подкаченный и, как мне казалось, светлой масти. Теперь он вызрел в толстого чернявого  мужчину с полысью по темечку и двойным подбородком.
 И только глаза его близкопосаженные, серые,словно удивленные оставались прежними. По ним-то я его и узнал.
 Разговаривая по телефону, он оценил меня беглым взглядом, кивнул, свел глаза на чьей-то визитке, которую держал перед собой свободной рукой,
 Остро пахло лаком для ногтей. Я сообразил: Стасу только что делали маникюр. И точно, присмотревшись, я увидел, что его ногти ухожены и свежо сияют бесцветным лачком.
Наконец,он закрыл трубку.
 -Садись, чего стоишь?
 Я сел.
 -Видишь ли, Стас, я занялся бизнесом…
 -Слышь, говорю вчера Ваське,- перебил он меня.- А чего у тебя снегоуборочные машины такие однообразные? А давай их раскрасим: Божья коровка, стрекоза, кузнечик? Весной повеет, у людей настроение повысится, побегут за игрушками.
-А Василий это кто?
-Здрассьте! Мэр наш Васька Селиверстов.
-А он что?
-Голова ты, говорит, Стас. Надо раскрасить.
 Станислав добыл из золотого портсигарчика коротенькую коричневую сигарку, щелкнул дорогой зажигалкой, привил аккуратное голубое пламешко к этой соломинке, глубоко затянулся, подержал вдох в легких, прикрыв от удовольствия веки и быстрой, тонкой струей выдул клубящийся дым.
-А губернатору Степке ты ничего такого не говорил?
-Не-е, мы когда с ним на ринге боксируем, там, сам понимаешь, не до разговоров.
- Ну, бывай.
- И тебе удачи в нелегких начинаниях.
По пути обратно у меня, по – моему, повысилось давление.
 А тут еще Палыч: «Деньги на счет не поступили».
Я закрылся в кабинете, опустил жалюзи.
 Сел. Глубоко подышал для успокоения, как учат в различных методиках. Спокойно, Санчо, спокойно… Скажи, а что, собственно, произошло?
 Ну не пришли деньги, ну и что? Деньги это такое дело: сегодня нет, завтра есть. Ну, Стас свалял дурака… а чего ему со мной любезничать, я что, девочка восемнадцатилетняя?
 Подумаешь, когда-то писал статьи в его защиту. Так я на этой горячей теме делал себе имя, да и масло с гонорара на кусок хлеба наматывал.
 Я отпер дверь:
- Палыч, позвони, пожалуйста, Сударушке, он подтверждает встречу?
 Даже не знаю, почему я не сделал это сам. Наверное, почуял неладное.
 Вскоре Палыч обналичился в моем кабинете растерянный. Развел руками.
-Говорит, в этот раз не сможет нас принять.
-А когда сможет?
-Месяца через два.
 Я сам набрал номер приемной Сударушки, соединение прошло:
- Михаил Евдокимович, скажите только, вам позвонили по поводу нас?
- … Да.
 Я закрыл свою трубку. В нашей области такое признание для чиновника - уже подвиг.
 Странно, но после этого разговора, я почему-то успокоился, заварил себе крепкого, душистого чайку с чабрецом, и, попивая его из своей новой чашки, ушел в просторы Интернета.
 И тут звонок. Маша!
 Маша, Машенька, Машуня! В еженедельнике она была ведущим журналистом, а сейчас - в творческом отпуске.
 А что? Муж у нее компьютерщик, хорошо зарабатывает, и при таком раскладе Мария вполне может позволить себе побыть месяц - другой простой домохозяйкой.
 Хотя это определение к Маруське ну никак не к лицу.
 Представьте себе длинноногую, стройную брюнетку с зелеными звездными глазами да при этом еще и талантливую, как музыка Жан-Мишель Жара.
 Каждое дефиле Машки по улице - явление. Это природное явление, сопровождающееся грозой, летучими молниями и ураганом, срывающим крыши с домов и ветви с дерев и стремительно крутящим над землею клубы взвихренного дождя.
 Почему красивейший образ Марии я выдерживаю в тревожных тонах? Да потому, что для множества особей мужского пола эта стихия оказалась погибельной.
 Иных,встретивших Марию, завалило камнями ее равнодушия, других погубили шаровые молнии ее взгляда, а третьих унесло ветром с полей в поля эротических фантазий, где они заворожено глазеют на своих васильковых бабочек и извлечь откуда их не могут ни жены, ни родственники.
 Конечно, Машкино место на экране или, в крайнем случае, на подиуме, но она вот в печатную журналистику подалась, к большому удовольствию журналистики и моему лично.
 Маруськины статьи зачитывали до хлопьев и в высоких кабинетах, и на молочных комплексах, и в поездах, и в биллиардных, и в саунах и пересказывали в народе.
 Думаю, что симпатия между нами возникла с первого дня знакомства, но она сначала - как зерна запала - в поля наших душ, полежала там год, а может и два, и лишь со временем проросла и окрепла золотыми колосьями дружбы.
 Дальше дружбы дело у нас никогда не шло. Скажу честно, Машкина дружба это уже громаднейшее дело, осознавая это, я вполне этим и довольствуюсь, без поползновений.
  В общем, Машка позвонила, спросила как дела, и мы с ней договорились назавтра о встрече в «Потапыче». Это кафе. Надо признать, на ресторан пороха у меня уже не хватит.
 С работы я шел домой пешком. Живой город как-то успокаивает, поднимает настроение.
 Дома запустил на ДВД «Бриллиантовую руку», закутался в одеяло и с удовольствием расслабился в компании героев этого доброго фильма, отключившись от внешнего мира.
 Надо было дать моим перегретым мозгам отдохнуть, и мне это удалось.
 Среди пяти радостей этого дня яркой звездой мерцало согласие Маши на встречу, а там, глядишь, она нам и попишет.
12.02.09
 Чашка, подаренная Палычем, так и манит меня, как курильщика дорогая трубка.
 С утра в офисе первым делом заварил себе душистого чая с чабрецом. Даже не знаю, чего я больше хотел чаю или чашку потискать.
 Едва я сделал первый, обжигающий глоток, явился Михалыч.
 С порога он замахнул свой чуб, значит, был в хорошем настроении. Показал мне верстку фермерского очерка.
Новый фоторяд уже не изобиловал попом. И сам фермер в нем выглядел как-то по - другому: серьезнее и старше. И я с грустью подумал о том, что человек может состариться и за год.
-Ну вот, Михалыч, можем же, если хотим.
 После обеда пришли ОБЭПовцы. Двое. Один смахивает на женщину, второй не снимал перчатки. Проверил их удостоверения, спросил, в каких преступлениях подозреваюсь я или мое предприятие?
 Они ничего конкретного не предъявили. Так, две тени на плетне.
-Если есть ко мне вопросы, прошу вызвать меня повесткой с указанием, в качестве кого я вызываюсь.- Сказал я и стал демонстративно ожидать их ухода.
 Я на том деле собаку съел еще в бытность мою редактором, когда менты завели на меня дело по клевете на губернатора.
 И все эти процессуальные дела знаю, как свои пять пальцев.
От была потеха, прости Господи.
 Вспоминать все, конечно, не буду, но вот одна интересная история из той моей уголовной карусели достойна пересказа.
 Как-то олигарху – хозяину газеты – понадобилось в укрытии почитать документы, он послал меня «погулять», а сам засел в моем кабинете.
 И так сошлось, что ко мне в офис на тот момент явились и следователи милиции, ведущие мое дело.
 Старший следователь, тертая дама, которая за лишнюю звездочку отца родного отправит в космос на ядре и ее подручный – худосочный неопределенного звания - был по гражданке- офицер, назовем его, например, капитан, который в надежде выслужиться, тоже изо всех сил тужился меня посадить.
 Говорю об этом уверенно потому, что имел счастье наблюдать эту даму на своей орбите месяца три. А капитан… не думаю, что подчиненный был лучше командира. «Армия» - то одна.
 Все, что расскажу дальше - это со слов моей тогдашней секретарши Лены.
 Маленький отряд вошел в приемную тихо. Капитан приник к моей двери, прислушался и дал знак майору – той самой даме – что в кабинете кто – то есть.
 Лена подтвердила, да, есть. Но не редактор. Редактор сейчас на выезде.
 «Он от нас скрывается»,- вслух сделала вывод следователь и потребовала у Елены телефон нашего издателя. Видимо, чтобы достать меня через него.
 А Лена говорит: издатель и сидит в кабинете, сейчас я спрошу, может он вас примет.
 Что такое наш издатель? Богат, знаменит, со связями и любит поскандалить.
 Назвал министра сельского хозяйства Гордеева машинистом паровоза и судился с ним, написал про Лужкова, что он «чайник в кепке» и имел в Москве большие неприятности.
 Но вернемся в приемную. От информации, что издатель близко следователи растерялись. Уж они - то прекрасно были осведомлены, какого качества этот человек, и, что он способен испортить любую карьеру.
 А дешевыепонты свои кидали, чтоб запугать безобидную секретаршу, уверенные, что олигарх за семью морями, и встреча с ним ну никак им не грозит. И тут такая загогулина.
 Как писал Гоголь, «репримант неожиданный».
 Майор вдруг «вспомнила», что у нее есть важное дело и улетучилась, чуть не в форточку, поручив капитану «допросить» нашего издателя.
 Так капитан остался один на один со своим праздником.
-Вас ждут. Можете войти,- мило улыбнулась ему Леночка.
 Капитан невольно приосанился, одернул полы своего пиджака, постучал и робко заглянул в двери кабинета:
-Можно? – спросил гость с небывалым почтением.
-Ну, заходите, давайте уже,- отозвался «кабинет».
 Капитан вскользнул в него, сперепугу забыл прикрыть за собой дверь, а потому Лена прекрасно слышала весь дальнейший «радиоспектакль», героем которого стал капитан.
-Виноват, что отрываю вас от дел…
-А вы кто такой? – оживился заскучавший было олигарх.
-Я следователь.
-Следователь чего?
-Это… четвертого отдела.
-Четвертого отдела чего?
-УВД, … виноват, милиции.
-Милиционер что ли? А почему не представляетесь сразу? Как я могу понять, что вы милиционер? Или у вас в милиции не принято представляться?
-Вот, пожалуйста, мое удостоверение. Старший следователь, капитан Калмыков, у меня и отец Калмыков, тоже следователь.
-Говорят, такими удостоверениями в переходе торгуют. И вот вы меня отрываете от дел, размахиваете каким-то  подозрительным удостоверением, называетесь милиционером, а как я должен понять, что вы милиционер? Я что в милицию должен звонить, справляться, служите ли вы там?
-Виноват,я не понял.
-А чего тут понимать? Если вы милиционер, так должна быть выправка, форма, чтоб сразу было видно,- вот он идет милиционер.
 Где ваша фуражка, портупея, сапоги, если вы милиционер?  Где все то, что так присуще отечественному милиционеру? Стихи про дядю Степу читали? Берите пример с него.
 Капитан попал, как кур в ощип. Приближенным нашего издателя были хорошо известны такие вот моменты его «благодушия», когда он, утомившись своими расчетами и подсчетами, словно развлекаясь, издевался над кем - либо,сотворяя из человека идиота.
 Но, опять - таки, онглумился не над кем попало, а лишь над теми, кто этого действительно заслуживал.
- Мне кажется это не ваше дело, в форме я или по гражданке,- огрызнулся было следователь.
- В гражданской одежде будете ходить у себя дома, а на службе извольте быть по форме. А сейчас давайте, выйдите, постучите, войдите и представьтесь, как положено. Я надеюсь, вы знаете, кто я по званию.
-Так точно! Генерал.
-Генерал - полковник. Ну, давайте уже, начинайте. Заодно посмотрим, как у вас там, в вашем УВД, с субординацией обстоят дела.
 Честно говоря, никаким генералом олигарх не был, но бедный следователь почему-то решил, что он именно генерал, и наш издатель великодушно подыграл ему.
 Лена вспоминает, капитан выскочил белый, как снеговик, прикрыл дверь, постучал и снова вошел. Потом опять выбежал, постучал и снова кинулся в кабинет, как на амбразуру. И так раза четыре с ускорением.
 Наконец вылетел, как ошпаренный, по кратчайшей траектории промчался по комнате, достиг дверей приемной, ударился в них грудью и стал за ручку дергать на себя, хотя они открывались наружу. Потом сообразил, что к чему и канул в них, словно его и не было вовсе.
 Напрасно секретарша кричала ему вослед, что он забыл зонтик. Все напрасно. Пустынны и немы были «тоннели» монументального здания.
 Конечно, и Лена приукрасила, да и я добавил динамики, с удовольствием потешаясь над своими мучителями. Ну, суть дела изложена верно, за это я ручаюсь.
 Вечером встретились с Машкой, душевно посидели. И хотя кофе был простым и пирожное несложное - с Машкой и вода покажется Цимлянским игристым.
 Она сказала, что устала от безделия и настрочит нам статей. Я обрадовался.
Понастальгировали по былым временам - хотя у нее пела мобила, почти не переставая. Всегда найдется кретин, который позвонит красивой девушке.
Прощаясь заверили друг дружку, что все только начинается.
 Перед сном думал о пяти радостях ушедшего дня. Я действую. Фирма остается на плаву.
 Маша уже точно возвращается в коллектив. А Машка это камертон. Она отвечает созвучием только хорошим людям. Эта Золотая рыбка в мутной воде не водится. Значит, со мной, с нашей командой все в порядке.
 Скоро весна! Это ли не радости?!
 13.02.09
 Пятница тринадцатое. Удачный был день. На наш счет пришли первые деньги. Дражайший ПиштаЕжевич наконец перевел.
 Что ж, с почином тебя, наша фирма!
Михалыч, кутаясь в свой свитер с оленем, предложил «прогреть» это дело глотком доброго коньяка, хотя сам почти не пьет, но Палыч его пристыдил: «Маловато мы пока заработали, чтобы коньяки распивать».
 Вообще, между двумя моими заместителями, кажется, идет тихая борьба «за» кто из них важнее. Не знаю даже, радоваться ли этому.
 Если у нас команда, то это не очень хорошо. Если «разделяй и властвуй», то все не так уж и плохо.
 Какие бы споры не происходили между Михмихом и Палычем, какие бы сомнения не обуревали меня, а на дне этом надо было сделать какую-то зарубку, - все - таки первый наш заработок.
 Первые, так сказать, созревшие плоды бизнеса.
 Я предложил коллегам выехать на природу и просто погулять по лесу, те с радостью согласились.
 Палыч набил довольно обширную базу потенциальных рекламодателей, работающих за пределами нашего региона. Михмих почти доделал журнал.
 Туда осталось только включить рекламы фирмы, торгующей удобрениями, и туристического бюро, предлагающего вояж по сельским достопримечательностям. Они заказали нам блочную рекламу. 
Михалыч уверен, что в понедельник рекламные блоки будут готовы, и мы успеем запихнуть их в журнал. У нашегоМихмиха, как я уже говорил, есть какой-то свой подпольный дизайнер, который верстает нам журнал и рекламу.
 Этого дизайнера я и в глаза не видел, не знаю я так же, чем редактор с ним расплачивается. Да особо и не горю желанием знать. Пока во всяком случае. Дело идет? Идет. И это главное.
 Я же говорил, что наш Михмих – это фанатик печатного дела. Сорок лет в журналистике. Если у него есть текст, будьте уверены, как и куда его заверстать он найдет. На крайняк он его на носовой платок заверстает и пустит в розницу.
 В лес мы взяли термос с горячим чаем, по пути купили бутерброды. Простенько и со вкусом. И никаких прорубей нам не надо. Пусть в них тот самый козлоголосый и настырный менеджер бултыхается вкупе со своим руководством.
 В гудящей кронами на ветру дубраве,прямо на снегу мы развели костерок и стали греться у огня, протягивая к нему руки, как бы собираясь попробовать его на ощупь.
 Сушняк, который мы пускали на дрова, был сверху сырым, от контакта с ним наши руки и одежды намокали, но малиновый жар костра быстро согревал нас.
 Он мгновенно просушивал новое топливо, которое мы кидали в костер, и ненасытно поглощал его, как осьминог планктон.
 Этот лес был чем-то похож на океан. Сверху в голых кронах гулял и гудел ветер, отчаянно, как волны раскачивая их. А у нас, «на дне» было тихо.
 Лишь потрескивали дрова и со звоном далеко отстреливали раскаленные угольки, которые с паркОм и шипением зарывались в снег.
 Мы стояли молча. Говорить почему-то совершенно не хотелось. Михмих возможно думал о своей скорой пенсии. В мае ему 60 лет.
 Журналистская судьба затейница помотала нашегоМихалыча вдоволь. Работал он в газетах Питера и Москвы. Был редактором издания «Газовщик Уренгоя», два года прожил за Полярным кругом.
 Поговаривают, что в одном из улусов, прямо на берегу Северного ледовитого океана, подрастает чукотский мальчик,с торчащими ушками, густоволосый и любопытный, похожий на нашего Михмиха.
 А газовщики до сих пор добрым словом вспоминают его газету, которая твердо отстаивала интересы простых работяг. Это я на полном серьезе.
 Он бы мог работать в своей газете до сих пор, да здоровье не позволило. Пережил инфаркт и перемерз там так, что теперь везде ищет тепла и не вылазит из своего свитера.
 У Палыча тоже замечательная биография. Тонко чувствующий и в то же время имеющий добрую практическую смекалку, к своим 54 годам, как мне кажется, он так и не сумел раскрыться.
 Причина тут в обилии его талантов. Слишком разносторонен наш коммерческий директор, а идти сразу в несколько направлений одному человеку трудновато.
 Я слышал, что однажды в каком-то ресторане, Палыч вдруг сел за пианино и сыграл для своей подруги, с которой пришел туда, Шуберта, да так, что ресторанные музыканты потом из уважения к таланту поили до утра и Палыча, и его лучезарную подругу.
 А пианист, совершенно расчувствовавшись, взял и подарил ему свой белый пиджак, в знак своего особого преклонения. Судя по всему единственный, так как впоследствии выходил  к «роялю» уже без белого пиджака.
 Создал Палыч как-то в конце девяностых и свое ООО и быстро начал зарабатывать, при этом помогал деньгами всем, кто к нему обращался, из-за  чего быстро прогорел.
 Попросил помощи у своих «друзей», и почти все они помогли… советами. Помощи делом Палыч от них не дождался.
 За то сам придет на выручку хоть ночь, хоть полночь, это я по себе знаю.
 У костра мы выпили крепкого, горячего чая из нашего расчудесного термоса. Этот чай казался почему-то невероятно душистым и вкусным, может потому, что его «подслащивали» слетающие с деревьев в наши кружки мятные снежинки.
 Закидали костер снегом и вернулись в город.
 Главная радость дня, это конечно появление денег на счету нашей «корпорации». Может быть несколько мещанская радость, но что поделать, если без денег не бывает бизнеса.
 А еще удалось побывать на природе, что тоже не каждый день удается.
 А завтра, между прочим, суббота. В эти выходные я решил основательно заняться самообразованием. У меня скопились книги по экономике, финансам, истории. Надо их пролистать.
 Я помню: «Знания-рельсы, а работа - локомотив, идущий по ним».
14.02.09 - 15.02.09
 В первый выходной день я перестирал белье в машинке. Ах, как люблю я этот свежий, грозовой запах выстиранного белья!
 Навел порядок в квартире и взялся за книги. В первую очередь меня интересовала научная брошюра «Деньги и денежное обращение».
 Уж если хочется привлечь финансы и заинтересовать их своей персоной, так надо, хотя бы знать о них по - больше.
 На Руси свои деньги появляются только в 10 веке.
 Высшей формой денег были золотые. Поскольку золотые монеты обладали внутренней стоимостью, они выполняли функцию средства образования сокровищ.
 Вообще история человечества знавала различные формы денег. Эти формы вызывают интерес, удивляют, порой обескураживают. Вот, например, самыми крупными «монетами» считаются каменные жернова с острова Яп в архипелаге Колролинских островов западной части Тихого океана.
 Их размеры колебались от пяти сантиметров до нескольких метров в диаметре, а вес – от 50 граммов до нескольких тонн. Это диски известняка, напоминающие мельничные жернова, с отверстием посредине, через которое можно просунуть жердь или палку для облегчения переноски.
 Крупные камни имели в поперечнике до 3,5 метров и весили до 5 тонн.
 Вот такие ценные сведения относительно уважаемых мною денег я получил в эти выходные дни из книг. И накануне рабочего дня засыпал с радостью, что я теперь такой подкованный в денежной области.
 Вообще, мне кажется, что у них есть свой Бог, мудрый и не лишенный чувства юмора. Благодарю тебя, Боже, что ты не обходишь меня своею милостью и время от времени посылаешь в мой кошелек свою благодать.
 Шли ее, как можно больше!
16.02.09
 Сегодня пришла Маша, и с журналом дела двинулись шустрее.
 Пока Мария и Михалыч занимались журналом, мы с Палычем обзвонили два десятка рекламодателей, тех самых, находящихся за пределами нашей области, по которым наш коммерческий директор составил базу данных.
 Практически все адресаты, которым нам удалось дозвониться, так или иначе, заинтересовались  изданием. Правда, некоторые отсылали нас в свои рекламные отделы, мол, расскажите о журнале там.
 Но многие руководители разговаривали сами. Почти все попросили посмотреть «Крестьянина».
 А вот это вопрос -  как им его передать? Можно, конечно, в элекронном варианте, но это не очень, как бы это выразиться… ну, не очень серьезно, что ли. Одно дело листать живой, реальный, красивый журнал, совсем другое читать его в Интернете через призму монитора.
 Провезти его самим по адресам тоже невозможно, это никаких колес не хватит.
 В общем, как ни прокручивал я эту ситуацию в голове, выход виделся один, - только отправлять по Интернету. И Палыч взялся за рассылку.
 После обеда на нашей фирме нарисовался «апологет» сетевого маркетинга, ну из тех проныр, что таскаются с сумками по фирмам и впаривают трудящимся всякую туфту.
 Вот и нам чего только не проносили! От косметики, до макетов парусников. На этот раз были книги.
 Обычно я сразу предупреждаю эти баулы с ножками, что по не располагаю лишними деньгами, поэтому им не стоит тратить время на рекламу своего товара, все равно я ничего не куплю.
 А сегодня расслабился, рассиропился и подпустил этого торгаша близко. Бодрый молодой человек лет 28 в кожаной куртке с золотыми кольцами на пальцах, очень бойко, как пасьянс разложил, а лучше разметал образцы красочной печатной продукции по крышке второстепенного стола, примыкающего к моему главному.
 -Вот детская литература: энциклопедии, сказки, рассказы,-  охотно вещал он, «колдуя» над столом. -  А вот пособия, как можно достичь процветания в личной жизни и делах.
 Боже, опять! Не эти ли пособия «цветут» буйным цветом на всевозможных книжных развалах, которые я столь целенаправленно посещал недавно?  Уже и в кабинете они у меня проросли.
 Я снял со стола одну из брошюр, ближайшую, наугад. Ну знакомая песня! «Улыбнись, пока судьба не огрела тебя по голове», призывно белело на синем фоне ее несколько фамильярное название.
 Продавец, поощренный моим вниманием, заметно активизировался. Затараторил, как по писаному: «Очень полезная книга. Многие люди, благодаря ей, обрели новую жизнь. Стали богатыми, счастливыми и  любимыми. Причем моментально.
 Да что ходить далеко за примерами. Вот моя мама, не успела дочитать ее до конца, как богатство чуть не потопило ее дом!
 Такова сила этого пособия, при смешной цене в каких-то несчастных 300 рублей.
 Обычно я продаю ее за 450.
 Ну,  это последний экземпляр, так и быть, уступлю по себестоимости».
 Удивительная логика, совершенно необъяснимая на мой взгляд! Последний экземпляр, поэтому берите почти задаром.
 Я оценил на глазок сумки этого ухаря. Товара в них тысячи на три, не больше. Отсюда можно примерно вычислить и дневной навар беспривязного "букиниста", - рублей 600-700.
Ну,  это так, из интереса.
 Тычу пальцем в обложку на слова «улыбнись», «судьба», говорю, что явно это текст о каких-то психологических практиках, о внутренних личностных установках. Причем тут материальные богатства?
 Он не сдается, отвечает, и, в принципе, толково, что все одно к одному, и его продвинутая мамаша тому ярчайший пример.
 Я начал подтрунивать: если родственница, руководствуясь подобными книгами, стала такой богатой, почему же сын вынужден промышлять ненадежными заработками на малохлебной  ниве сетевого маркетинга?
 Молодой человек продемонстрировал мне свои пальцы, унизанные кольцами, намекнув тем самым, что драгоценности ему подарила его благодарная мать.
-А книжки это свет, который я несу людям, скорее не за деньги, а по благотворительности, - едва не пустил слезу умиления чувствительный "мессионер".
 Я тоже чуть не прослезился и наугад раскрыл синенькую, улыбчивую брошуру.
«Улыбаться вы должны всегда, даже если вам полный кирдык - автор, некий СтэнУходеров, если верить аннотации, доктор психологических наук, был не чужд сленга - если на ногу вам в автобусе наступил здоровенный амбал, вас обокрали, поставили жуткий диагноз, без вести пропал ваш родственник или звонят из морга, зовут опознать труп,- улыбайтесь легко и непринужденно.
 И мир улыбнется в ответ, точно так же, как тому симпатичному еноту, "который сидит в пруду".
 Вот такой вот, на вид простенький, но на самом деле очень эффективный рецепт хорошей жизни».
 Я закрыл книгу, протянул ее визитеру:
-Действительно, славная вещица! - Я улыбнулся легко и непринужденно.
-Берете?!
-Пожалуй, повременю. Зайдите годика через два, отрепетирую улыбку.
Окольцованный поджал губы, сгреб свою макулатуру и вымелся, хлопнув дверью.
 Вообще следовало бы купить то самое пособие. Сохранить его, как образец, да что там, как эталон подобного рода «жизнеутверждающих» практик.
 Вооружившись на халяву уникальным советом доктора Уходерова, перед зеркалом в кабинете, я улыбнулся себе приветливой, располагающей улыбкой, после чего, уверившись совершенно в том, что моя судьба теперь не огреет меня по голове,  наварил себе большую чашку чая с чабрецом.
 Но едва поднес краешек тонкого, талантливого, чудного керамического изделия к губам, как задилинькал мой мобильный.
 Из банка сигналил Палыч. Пришли деньги на наш счет от туристической фирмы моей знакомой Наташи Тюльпановой. Когда-то городская Наташа, непонятно из каких соображений, как в незнакомую реку нырнула в сельскохозяйственный бизнес.
 Купила колхоз и решила стать самостоятельной и независимой, пожелала сделаться "владычицей морскою". Через голову районного руководства начала заключать договоры с другими регионами и чиновников принимала без надлежащего трепета.
 Тех самых, которые не любят выпускать из под колпака местечковых землевладельцев.
 В общем, как только Наташа подоперилась, начали ее дербанить со всех сторон так, что пух летел.
 И не столько из жажды поживиться, сколько из желания проучить. Наказали жестоко - утопили дело.
 Мы писали о Тюльпановой, пытались ее прикрыть информационно, но силы были слишком не равны: единственная на всю область, юная газета со штатом 12 человек и могучий, многотысячный, бюрократический аппарат с многолетней эволюцией, прекрасным иммунитетом, бюджетным финансированием и здоровым аппетитом.
 Я уж думал что никогда и не услышу о Тюльпановой. Да что там, я забыл о ней.
 Но она все таки выплыла, уже туристическим бизнесом. Отлично, отлично!
 Теперь, благодаря поддержке ее компании, у нас появляется возможность отпечатать журнал серьезным тиражом и разослать по перспективным адресам.
 Журналы, газеты, сколько создал я их на своем веку. В принципе почти все они стали успешными, хотя бывало и так, что при запуске того или иного СМИ я сталкивался с задачами анекдотического характера.
 В этой связи памятна мне газета «Закон и порядок», которую зарегистрировал некий чудаковатый предприниматель из Москвы, со славной фамилией Бабуян, который под прикрытием прессы - ну, почти, как случай с нашим олигархом - мечтал мутить свои дела в нашем краю.
 Мне предложили быть ее редактором "с ноля", то есть, набрать штат и сформировать контент предстояло мне.
 Помниться газету расквартировали в полуподвале, над входом в который красовалась вывеска «Сибстроймосттрест», высеченная на камне.
Бабуян каким-то боком курировал директора филиала этого треста, ну и заставил своего подопечного освободить в его офисе угол для газеты.
 Не знаю, с какого ветра, но этот самый директор по фамилии Головатюк, решил, что если редакция приютилась под его крылом, значит к нему - к Головатюку - перешли и функции контроля над редакцией.
 Допускаю, однако, и то, что Бабуян негласно вполне мог поручить своему подчиненному присмотреть за сотрудниками газеты.
 Честно говоря, я смутно представляю себе, каких кровей был тот самый Головатюк, одно было предельно ясно: по русски этот дородный, чернявый мужчина с дерзко выпученными глазами, и носом, похожим на слоновий хобот, говорил хреново.
 Из десяти раз в падежи он попадал случаях в пяти, в ударения - в трех - четырех и то стихийно.
 Задача у новорожденного издания, которое мне передали на руки, была предельно простой: хвалить на все лады местечковые правоохранительные органы, используя все возможные жанры: репортажи, интервью, очерки, заметки и так далее.
 Я навербовал сотрудников: секретарь, корреспонденты, корректор, дизайнеры, и редакция начала свою работу. Журналисты, как и полагается, писали статьи, корректор исправлял грамматические ошибки , дизайнеры верстали номер.
 Головатюк время от времени требовал сверстанные полосы себе на стол, добросовестно пытался прочесть и понять их, раздумчиво шевеля своими кустистыми бровями. 
 Глядя на нашего самозваного «цензора», я невольно вспоминал революционного писателя некоего Бориса Курбатова, который, на самой зорьке советской власти, сделал себе головокружительную карьеру.
 До октябрьского переворота Курбатов успел придушить свою сладострастную помещицу вожжами, за что и  был препровожден в места отдаленные, на  каторгу. Где без сомнения сгинул бы в компании себе подобных душегубцев.
 Но тут, как всегда неожиданно и очень кстати грянула очередная революция! Она - то и раскандалила молодого каторжанина.
-Станешь редактором газеты для трудящихся, товарищ,- похлопал по плечу откинувшегося острожника здоровенный комиссар на перроне петроградского вокзала.
- Не хочу редактором, мне бы молот или винтовку,- заупрямился Курбатов.
- С винтовками у нас много, а редакторов не хватает. А у тебя лицо подходящее, пролетарское, значит, писать правильно будешь!
 «Так стал я редактором питерской газеты «Рабочее дело», - вспоминал позднее в своих мемуарах советский классик Курбатов,- и газета быстро стала отрадой для угнетенного класса.
 Одно было плохо: ни читать, ни писать я тогда не умел. Так и работал. Редакционная машинистка Любочка мне начитывала текст, в который я устно кидал свои правки. А ночами, при свете лампы, я читал букварь, который - страница за страницей - открывал мне глаза на весь мир».
 Наш Головатюк в общем-то не был злодеем, и помещиц не душил, но уж очень хотелось ему, никому не известному  мостостроителю, чего - то умного.
 Хотелось как - то притулиться к творчеству, потому и вмешивался он в творческий процесс,пользуясь случаем. Критиковал, давал рекомендации, иногда даже искрил афоризмами.
 Это случалось в моменты наивысшего напряжения, когда Головатюк, поднапыжившись изо всех сил, в желании прослыть умным, выдавал уже такую галиматью, которая перескакивала все мыслимые границы и доставала до секторов действительно мудрых изречений.
 Он сформулировал простой, ну такой доходчивый призыв к трезвости: «Зачем пить водку, если ею все равно не напьешься?», он же стал автором цветастого определения: «Петух - то такая дура, шо забесплатно работает будильником ».
 Я уже говорил, что с падежами и ударениями он шел не в ногу, ковылял как-то очень по своему, его оригинальную речь не передашь на бумаге, поэтому привожу лишь суть сказанного.
 Впрочем, можно слегка попробовать. Но, предупреждаю, это будет лишь бледная тень небывалых по своей красоте фразеологических конструкций Головатюка.
 «Не, я бы так газету не назвал,- частенько выговаривал он мне, важничая несусветно,- «Закон и порядок». Шо то такое? Нема понятности. Вот «Сирена» или «Мигалка» то самое точное? То корочше, то сразу видно,- об милиции, об нелегких буднях (ударение на «я») людей у погонах.
 То, шо они сплошь костоломы и грабители, то понятно, но наша газета об том, шо они не ворье. Так мы и должны написать, шо они все не ворье, как усериал «Улицы разбитых фонарев» их хорошо показывает, так и мы должны их отражать.
 То я вот тут счас сказал, как газета должна делать, шоб наше уруководство и твоя редакция получку получали.
 И заголовок надо переправить у "Серену" ».
 Меня так и подмывало рассказать Головатюку, что, по мифологии, Сирена это не милицейский "манок", а дева с птичьим телом, куриными ногами и лесбийскими наклонностями, но я пощадил его изысканный вкус.
 Взамен я лишь терпеливо растолковывал своему критику, что газета уже зарегистрирована, что она мне не принадлежит, у нее есть хозяин, между прочим, его - Головатюка – друг и патрон, всеми уважаемый Бабуин, то бишь Бабуян, а он иного названия, кроме как «Закон и порядок» не приемлет.
 Подозреваю, что он сам же его и сочинил в приступах творчества бессонными ночами, раз оно ему теперь так дорого.
 На какое-то время мостостроитель успокаивался, но спустя день другой опять заводил свою волынку: давай «перезовем» газету «Сиреной».
 Уж не знаю, по какой причине Головатюк желал перекроить название, может, хотел войти в историю, как автор газетного имени , может с сиренами и мигалками у него были связаны какие-то свои яркие воспоминания, может еще что.
 Только достал он всех своим предложением до самых пяток, в том числе и господина Бабуяна, которому, будучи в пьяном состоянии, названивал в Москву, где тот проживал со своей очередной женой, тем самым систематически отрывая его от приятного процесса проживания со своей очередной женой.
 Закончилось все печально. Бабуян внезапно нагрянул в наш город, материализовался в нашем офисе и без лишних предисловий утащил Головатюка в какой-то закуток (хотя и был мостостроителя мельче), откуда ценитель мигалок вернулся с большим фонарем под глазом.
 Таким образом, исходя из пережитого, Головатюк теперь мог рассказывать не об "Улице разбитых...", а об "Улице подбитых фонарей".
 В тот день о переименовании издания он больше не заговаривал. Видимо, патрону удалось убедить его.
 И название «Закон и порядок» теперь казалось Головатюку единственно верным.
На утро Бабуян поручил мне созвать редакционную планерку. Видимо решил не тратить время попусту и свой приезд в провинцию использовать по максимуму, то бишь между прочим, научить редакцию, как следует делать газету.
 В общем, в 9 утра весь мой коллектив был на рабочем месте.
 «Газэта, это такой онанизм, то эст, я хотэл сказат, организм, гдэ усо должно бит правильним,- важно вещал кормилец, расхаживая по кабинету и характерно раскачивая своей распальцовкой.- То ист писат надо русскама буковама, гдэ надо точка, надо ставит точка, гдэ надо писат букова  «а», надо писат «а», а нэ «бэ» и нэ «вэ». Вот как надо дэлат газета».
«И надо написать шо курыть вредно и шо порядок надо уважать»,- подал свою скромную, но такую полезную реплику в поддержку квалифицированного куратора Головатюк.
Бабуян глянул на него, как брутальный Лелик на Козодоева, когда тот допел песню про "два гуся", в знаменитой «Бриллиантовой руке» и соболезнующе вздохнул.
- Да, а еще, что футбол от слова «футболка»,-
дополнил я, и моя редакция заржала на разные голоса.
 Распространителем был у нас отставной - гусарского вида - бесхитростный офицер с совершенно конскими  зубами, так вот он ржал громче всех, демонстрируя непревзойденную желтизну своих зубов.
Бабуян, который и так был похож на сухую бочку с порохом, ожидающую свою искру, мгновенно сдетонировал от этой моей«искрометной» остроты взрывом работодательского негодования.
 Он схватил меня обеими руками за воротник и поволок в ту самую каморку, где накануне «ваял» Головатюка.
 Согнув свой указательный палец в среднем суставе, он настойчиво тыкал этим каменным «крючком» меня в солнечное сплетение:
 -Когда а говору, надо слюшат и не перебиват, ти понал, урод?- вопрошал он меня, по-хозяйски заглядывая мне в глаза.
Не долго думая, я дал ему в октаву, испытав  при этом чувство глубочайшего холуйского удовлетворения.
 Хозяин «бани и огорода» улетел куда-то за бочки с известью и накрылся ногами.
 Самое удивительное началось потом. Я то решил, что моя редакторская карьера в этом славном издании закончилась, но, как оказалось, зря.
 Еще с неделю у моего подъезда дежурил черный Бумер, обитатели которого, завидев меня, дружно покидали недра этой сухопутной "субмарины" и наперегонки, вприпрыжку неслись мне навстречу с уговорами вернуться в газету «Закон и порядок» на должность редактора.
 Уж не знаю, чем я прельстил Бабуяна, возможно мои бойцовские способности показались ему перспективным дополнением к редакторским.
 Сегодня, в конце рабочего дня я почему-то вспомнил про нашу редакционную фотокамеру. Я закрыл свой кабинет, сбежал с этажа, вышел в город и с какой-то возвышенной радостью стал снимать предвечернее небо.
 Оно было весенним, ясным, с легкими перистыми розовыми облачками, нанизанными на веерообразные лучи заходящего солнца.
 Засыпая в своей теплой, невыразимо уютной постели, я размышлял о пяти радостях уходящего дня. То самое предвечернее небо, которое мне удалось увидеть и снять на камеру, пожалуй, и стало главной  радостью.
 Обязательно распечатаю снимки и развешаю на стенах в своем кабинете. А еще надо выбрать время, хотя бы даже и в ближайшие выходные и поснимать восход.
 Небо, как гениальный художник, никогда не повторяется.
 Даже в разгар курортного сезона, в безоблачные пляжные дни, в каждый солнечный день оно голубое по – новому. Наверное, наблюдение спорное, но я уверен в своей правоте.
17.02.09
 Итак, на счету нашей фирмы 20000 рублей. С Пиштой - 26. В эту узкую сумму надо втиснуть тираж журнала, канцтовары, связь и Интернет.
 Я снова вспомнил, что нам нужен бухгалтер. Финансам необходима грамотная проводка, особенно на нашей фирме, у которой, как совершено справедливо заметил как-то Палыч, «ушла крыша».
 Пока нанимать бухгалтера на оклад не целесообразно, правильнее - сдельная оплата. А там - если окажется подходящим кадром, и у нас увеличиться оборот - возьмем в штат.
К слову, Михмих по - тихому пытается протащить на эту должность свою дочь.
 Уже раза издалека он пытался заговаривать об этом, ну я пресекал эти поползновения, потому что не приветствую семейственности на работе.
Михмих скатывал губы, но надежд не оставлял, время от времени, кстати и некстати, расписывал мне бухгалтерские способности своей наследницы.
 После обеда я выехал в город, прошелся по магазинам. Искал «1С Бухгалтерия. Самоучитель».
 К своему удивлению, обнаружил ее не на книжном развале, а в ларьке с компакт - дисками. Оказалось, это компьютерная программа.
 На сияющем лазерном диске и гнездилась эта самая чудо - бухгалтерия, спасшая множество фирм от крушения.
 Очень закомуристая штука. Как ни пытался я постичь ее своим мощным разумом, основные ее узоры мне так и не удалось расплести.
 Правда, предисловие мне все же поддалось, хотя отдельные его термины озадачили. Вот к примеру, среди прочего, там фигурировало понятие «начинающий бухгалтер». И я задумался, а что оно, собственно, значит?
 Где он начинается  бухгалтер-то этот? Где его истоки? В школе, когда решает стать бухгалтером? В приемной комиссии ВУЗа? В первый день своей работы? А может, еще будучи сперматозоидом, он размышляет: вот если воплощусь,- стану бухгалтером.
 И летит, окрыленный своей мечтой в многомиллионной компании потенциальных педагогов, юристов, художников и врачей. И первым достигает цели, благодаря именно ей,- простой бухгалтерской смекалке, умению, так сказать, на ходу свести дебет с кредитом.
 Как бы там ни было, но авторитет бухгалтера после ознакомления с самоучителем в моих глазах значительно вырос.
 Если серьезно, я собрался уже с этих 26 тысяч начислить моим коллегам хотя бы тысячи по четыре. Поиздержались мы уже основательно.
 Но тут встает все тот же вопрос, как это сделать? Деньги прошли официально - через договор - в банк. А значит, и тратить мы их должны  официально, согласно установленным законом правилам.
 Я раскрыл газету с объявлениями. Стал обзванивать претендентов на счетоводческую должность. Пригласил троих на утро на собеседование, назначив им время с 9 и дальше, с интервалом в полчаса.
 На третьем звонке у меня в кабинете возник Палыч. Он был расстроен и тяжело дышал.
-Палыч, дорогой, чего ты так запыхался -то?
-Да бежал же. Думал, вы тут с Михалычем деньги делите. На машину не оставите.
-Погоди, сядь, успокойся,- сказал я ему. Он устало опустился на диванчик.
-И чего вы с Михалычем собачитесь? Что не поделили?
-Знаю я его. Сейчас начнет: давай на дизайнера, на канцтовары. А что "Нива" разваливается на ходу, до этого и дела нет.
 В его словах была правда. О наших колесах я не подумал, а там и бензин, и ремонт. Автомобиль не роскошь, но средство разорения.
 Машины это вообще слабость Палыча, и водит он, не смотря на свою полноту, мастерски. Ну, я говорил же уже о его многочисленных талантах.
 Шумахер, если бы пошел с ним по гоночной трассе, тоже остался бы без своего спортивного снаряжения, как тот пианист из ресторана без расчудесного белого пиджака.
 Уверен, капитурировавший Шумахер, как белый флаг, выкинул бы Палычу свой шлем, перчатки, а то и золотой кубок, завоеванный в гонках «Формулы-1».
 Я подсел к нашему гонщику на диванчик. Успокаивающе положил свою руку ему на плечо.
 -Не волнуйся, Палыч, дорогой. Мы никому не позволим обижать нашу девочку «Ниву». А вообще, не раздувай пух по ветру, говори прямо, что надо, прежде всего?
 Так потихоньку выяснилось, что на сегодня вполне можно обойтись лишь заменой масла в двигателе. А это всего 500 рублей, вместо запрашиваемых Палычем на все дела семи тысяч.
 Мошенники. Смерти моей ищут.
 В конце рабочего дня я снова размышлял о бухгалтере. Как, по каким критериям оценивать соискателей?
 С точки зрения профессионализма мне вряд ли удастся. Как я уже говорил, я весьма далек от бухгалтерской науки.
«Ну, значит, буду исходить из человеческих качеств»,- решил я.
 К слову сказать, Палыч, пронюхав, что на эту должность претендует дочь Михмиха, сам вызвался вести финансовую документацию. Мол, я  экономист, имел свою фирмеху и все такое.
 Ну,  для этого он недостаточно собран. Прикинуть смету, заключить договор, это еще туда - сюда. А вот скурпулезный подсчет - это явно не его стихия.
 Палыча, конечно, можно привлечь на кастинг кандидатур в качестве эксперта по кадрам. Поначалу эта мысль даже понравилась мне. Но, поразмыслив хорошенько, я ее отверг.
 Бухгалтер в организации фигура ключевая. И мне не хотелось бы, чтобы он был обязан кому-то из моих подчиненных своим назначением.
 Мог возникнуть тандем, а мне, понятное дело, никакие тандемы не нужны. Бухгалтера буду выбирать сам!
 Как и предсказывал Палыч, Михмих так же заявил свои претензии на наши 26 тысяч. Я удивляюсь, как он это не сделал раньше Палыча. Редактор журнала «Крестьянин» даже смету набросал на листочке подробную, что и куда.
 Выходило, что без 15 тысяч ему никак не обойтись. «Я уже дизайнеру задолжал 10, да плюс канцтовары, да плюс гонорары за снимки»,- проворно шевелил он тонкими губами, протирая краем свитера свои очки.
 Он не смотрел мне в глаза, глядел на эти очки, поднимал их, на глазок оценивал чистоту стекол, дышал на "окуляры" и протирал снова.
 Пришлось и ему объяснять, что тратить все деньги в одном направлении у нас нет возможности.
Михалыч начал было возражать, ну я подсунул ему какой-то текст, который и отвлек его от денег.
 На этом академическая полемика на тему управления финансами в нашей аудитории была исчерпана.
 Вечером мне позвонил начальник службы охраны нашего олигарха Сан Саныч. Да, издатель самоустранился от финансирования наших проектов, но его структуры по инерции поддерживали со мной связь.
Саныч пожаловался, что его круглосуточно донимает звонками бывший руководитель бюро журналистских расследований олигарха господин Курагин, который неоднократно добывал патрону  конфиденциальную информацию, используя свои связи в ФСБ.
 Курагин работал самостоятельно и напрямую финансировался олигархом. В еженедельнике он тискал свои статьи с такими жареными фактами, что раз от разу я удивлялся, как нас все еще не взорвали или не перестреляли на фиг.
 И вот теперь, как и мы, оставшись не у дел, наш расследователь, начал запивать и в пьяном бреду, совсем, как Головатюк Бабуяна, взялся донимать своего вчерашнего покровителя и его охрану угрозами, что и на олигарха он подсобрал кое-какую компру, и если олигарх не раскошелится, он ее обнародует.
 Эти мобильные нападки, как могла, отражала охрана, щадя нервы своего шефа. При этом сама слегка мандражировала, поскольку распоясавшийся Курагин грозил раскрыть методы ее работы, злорадно намекая при этом, что ему вот вот присвоят звание «Героя России» за серию отважных коррупционных разоблачений в высших эшелонах власти, которые он произвел по прямому заказу президента.
 Еще Геббельс, если не ошибаюсь, писал, что чем чудовищнее ложь, тем быстрее в нее поверят. Вот и здесь работал тот же принцип.
 Сан Саныч, сам в прошлом офицер милиции, кстати, человек не лишенный чувства юмора, за что я его уважал, начал спрашивать меня, не слышал ли я чего про присвоение Курагину высокой награды?
 Я грешным делом подумал, а не попросил ли олигарх наградной комитет сделать журналиста героем? Такие штуки вполне в его духе. А что, предлагал же он переименовать Москву в Калита - сити.
 А для Розенбаума учредить звание "Народный гитарист России".
 Так что идея о награждении кого-либо из своей команды золотой звездой вполне могла придти в его светлую голову.
 А Саныч все зудит, способен ли Курагин на резкие движения, суеверен ли и как ведет себя на вечеринках?
 - Да что вам надо, говорите вы толком?!- не выдержал я.
 И тут высокопоставленный телохранитель сдался:
-Да компру какую-то грозится на нас слить, сволочь. При этом прикрывается званием Героя России.
 Тут уж я не совладал с собой и расхохотался, чем, кажется, обидел собеседника.
 -Скажи, ты можешь загасить эту амбразуру?- помолчав, спросил он у меня.
- А что у него что-то и правда есть?- ответил я вопросом на вопрос.
- Шнягу можно прогнать на любого. Иди потом отмывайся, доказывай, что ты не верблюд.
 С охраной нашего последнего босса у меня всегда были хорошие отношения. Я их выстраивал и поддерживал сознательно. Справедливо полагая, что свита делает короля. На мое счастье в ней, в охране, работали люди в общем-то неплохие.
 Однако и помощи от них особой я не видел, за то магарычи они с меня сливали регулярно.
 И теперь, когда все  "отгорело", разыскивать им в угоду какого-то пьяного, хамоватого Курагина, который мне годился в отцы и наставлять его на путь истинный, за здорово живешь, я не горел желанием. О чем прямо сказал охраннику.
 Он понял.
- Ладно. Тогда на прощанье анекдот,- досадливо хохотнула трубка,- кризис заставил наших девушек выходить замуж по любви.
 Вообще-то у бывшего издателя четыре телохранителя. Все личности характЕрные. Но Саныч, конечно, среди них - столп. Ну, во первых, он у них старший, во вторых - чисто физически - он крупнее подчиненных, а в третьих - своего патрона он и в хрен не ставит.
 Фамильярно величает того Федькой (естественно у него за спиной) и рассказывает о нем всяческие небылицы. Поначалу я слушал их с интересом и радостью, а потом задумался, уж не провокация ли это?
 Закрыл свой рот и уже не поддакивал Санычу  когда он, как бы между делом, говорил: «Федька же полный кретин» или «Нам всем хорошо там, где нету Федьки».
 Но бриллиант Саныча - это афоризм «Хрен Федьки не слаще», который стал пословицей в нашей веселой корпорации.
 У юморного Сан Саныча есть теска и товарищ тоже служащий по ведомству олигарха. Кем, я сказать затрудняюсь.
 Это что-то универсальное. Он и водитель, и телохранитель, и курьер, и садовник, и нянька, и черт знает, кто еще. Так вот у этого Александра второго жена - из нашего города.
 А с этой женитьбой у двух товарищей связана одна занимательная история, которую Саныч вспоминает к месту и не к месту и рассказывает с задором.
 Якобы еще на заре Перестройки (чувствуете размах?!)в Москве, где они жили и живут сейчас, позвонил ему тезка, они уже тогда были дружны, и сообщил, что едет в наш город жениться.
Саныч, начал утешать товарища, мол, ничего, надо перетерпеть, дело житейское, все через эти проходили.
 А тезка не отстает, просит поехать с ним. Дескать, добираюсь на машине. Путь не близкий, один за рулем притомлюсь. Попеременно будем вести. Поехали, друг, порули, морально поддержи, за это на свадьбе погуляешь.
 Приятель согласился, и вскоре жених завернул за ним на лимонном «Запорожце» с карманами, побитом местами, как пасхальное яйцо.
Саныч признается, что, разглядев это транспортное средство, он собрался было дать на попятную, но дружеские чувства все же взяли верх.
 Все бы ничего, да стояла лютая зима. Ехали часов двадцать. В салоне, если эту железную бочку вообще можно назвать салоном, дубакневыносимый. Стекла раскустились морозными узорами, обзор почти нулевой.
 Грелись кострами по посадкам на обочине, да паяльной лампой. Лампу жених возил в машине.
 По воспоминаниям Саныча, на протяжении всего пути, болтаясь как в тазу, с задранными кверху ногами - сам он, как я уже говорил здоровенный, а сиденье - низко - проклиная всех и вся, чтоб окончательно не задубенеть, он выдул четыре бутылки водки.
 И не о свадьбе уж думал, а как спасти свою шкуру.
 И какой там руль, забыл он про него на фиг!
 Но пик драматургии пришелся на конечный пункт назначения. У молодожена в нашем городе имелась перевалочная база в виде крошечной комнатки в общежитии витаминного комбината.
 Едва друзья, закопченные паяльной лампой, с урчащими животами, туго набитыми неперевариваемыми дорожными беляшами, зашли в нее, как потенциальный молодожен, вымотанный дорогой, молча набухал в 250 - граммовый стакан сорокоградусной, выдушил его, завалился спать и ни на какие внешние раздражители больше не реагировал.
 Напрасно Саныч тормошил и призывал его к ответственности. Ни ответа, ни привета.
 Видит бодрствующий товарищ, что дело невеселое, невеста ждет, а жениха нет. В общем, решает идти к ней, чтоб донести весточку, мол, приехал любимый, просто сразу не может быть, поскольку сморила его усталость.
 С великими трудами вытряс из храпящего компаньона адрес, отмылся, причесался и на троллейбусе отправился.
 Звонит в дверь, выходит девушка, он ладони к груди прикладывает: простите, Бога ради, опоздали. Жених устал, спит с дороги, поедемте к нему, на вас он проснется.
 Тут из - за спины невесты выпрыгивает какой-то набыченный качок, да как запечатает гостю под глаз.
Девку в квартиру затолкнул и дверь захлопнул.
 На «базу» гонец вернулся слегка озадаченный, бережно ощупывая свою синюю "печать".
 А жених сидит на кровати, ноги в корытце с горячей водой парит, голова полотенцем обмотана. И лыбится, мерзавец.
-Откуда корыто, Саша?
-А, у уборщицы выпросил. Простуду выгоняю.
-А лыбишся чего?
-Да жениться раздумал.
 Несостоявшийся супруг смахнул полотенце с головы, стал динамично жестикулировать:
-Понимаешь, я как стакан водки засадил, как озарение какое-то в голове. Вспышка. На черта  жениться, если из-за них, из-за баб, такие мучения, как, например, езда на этом гребаном «Запорожце»?
 Ведь Суворову с войсками и пушками через Альпы было переправиться легче, чем нам семьсот километров ровной трассы одолеть. Ох, один судьбу буду мыкать.
Саныч одобряет: правильное решение, тем паче, что невеста, судя по приметам, уже замужем.
-Как замужем? - Подпрыгнул второй Александр.
 Товарищ вздохнул и снова глубокомысленно потрогал свой фонарь.
 Словом, пошли разбираться. Когда приблизились к дому, выяснилось, что не тот дом, а, следовательно, и девушку Саныч «сватал» другую.
 Посоветовавшись, решили пойти и попросить у молодой семьи прощения. Все - таки москвичи, не ловко как-то перед провинциалами...
 Звонят. Девичий голос из-за двери возмущенно: чего вам надо? Идите отсюда, счас милицию позову.
 Друзья хором: извините, ошиблись в прошлый раз. Пришли покаяться перед отъездом.
 Дверь отошла, и настороженный глаз из недр квартиры, тоже «подправленный» фонарем, окинул взглядом таинственных гостей.
 А уже через пять минут наши настрадавшиеся Александры сидели на кухне у молодой хозяйки, где она угощала их настойкой на черносливе и сетовала на свою судьбу.
 Муж работает охранником на мясокомбинате, ворует. Все, что сворует, безбожно пропивает, по пъяни поколачивает жену. Вот и сейчас, где-то в кабаке пиво лакает.
 Выйдет из запоя, бежит в спортзал, из спортзала - снова в запой. И конца этому не видно. И на работе - то держат только потому, что отец - милицейский чин.
 Домой москвичи уезжали поездом. В купе преимущественно молчали. Размышляли каждый на свой лад о превратностях судьбы, полагая, что вряд ли вернутся в наш провинциальный город, в одном из дворов которого сиротливо жался к детской площадке брошенный ими на произвол судьбы лимонный «Запорожец» с карманами, безжалостно поливаемый промозглым дождем оттепели.
 Может он там и до сих пор стоит: пустил корни, выбросил ветки, цветет по весне, кто ж его знает.
 А спустя какое-то время второй Шурик возобновил путешествия в наши края. А чуть позднее заявил другу, что женится.
 -Как,опять?! – Испугался Саныч.
 -Опять!- распялил свои мясистые губы в улыбке его товарищ. И вывел за руку невесту, ту самую девушку, бывшую жену охранника с мясокомбината.
 По слухам, живут дружно.
 Отходя ко сну, размышлял о пяти радостях ушедшего дня. Погодка была отличная, снежок с буранцем, работали спокойно, никто не тревожил, перспективы сохраняются.
 Чего еще?
18.02.09
 С утра сделал зарядку на балконе - залетающие  снежинки так приятно щекотали разгоряченное тело. Потом на кухне приготовил свой любимый коктейль «Молотова-Риббентропа»: выжал в стакан сок из двух лимонов, залил это дело ледяной водой из под крана, густо сдобрил солью, размешал до пены и залпом  выпил.
 Легкий парок еще долго курился над опустошенным «фужером», таял серебристым налетом на его хрусталистых стенках.
 Мои знакомые еще называют этот коктейль «Драконовским». Никто из них натощак такую «устрицу» заглотить не может. А я обожаю. Заряд  бодрости на весь день.
 Вскоре с улицы просигналил Палыч автомобильным клаксоном. Карета подана, господин директор!
 Едва разоблачился, в офис без стука вломились двое неизвестных. Рекетирского вида молодые люди.
 Один сразу же развалился около второстепенного стола. Другой остался стоять напротив него. Да так и простоял все время нашей недолгой беседы, упираясь своими пудовыми кулачищами его желтоватую крышку с плавными линиями «под дерево».
-Ну, что будем делать? - Иронично глянул мне в глаза тот, что сел.
-Будем жить.- Ответствовал я, тоже с иронией,- а вы кто, собственно? Опять УБЭП? И как вас зовут?
- Меня Сергей,- ухмыльнулся сидящий, видимо старший в этой «группе».
- А этого,- он смерил взглядом стоящего,- ну, скажем, Вася. Правда, Вась?
 Тот охотно кивнул.
 Я приучил себя при знакомствах в первую очередь обращать внимание на имена и запоминать их. Это помогает в дальнейшей беседе.
 Судя по всему, тут этой надобности не было. Они такие же Сережи и Васи, как я туристическая карта Крыма.
 Повисла пауза. «Сережа» вздохнул и стал раздумчиво и волнообразно барабанить пальцами по крышке стола. Было в нем нечто тяжелое, бульдожье. Осознание своей силы, наиграть которое невозможно.
- Так кто вас послал-то?
- Слушай сюда,- залаял старшой, - мне тут канителится некогда. Расклад такой. Ты собираешь всю свою банду, заезжаешь в новый офис и с завтрашнего дня начинаешь подробно, статейка за статейкой, раздевать своего олигарха.
 Чай за эти годы намагнитил о нем много. Вот и давай, делись информацией с трудовым народом. Раскрывай истинное лицо буржуазии. Че там, черный нал, подставные фирмы, личная жизнь? Ваське все интересно. Да, Василий?
 На этот раз тот искренне вздохнул, как бы давая понять, что ему, да, очень интересно.
-Газеты, радио, телевидение области, все это твое. Лей, где хочешь.
-Я думал, будут другие методы.
-Эт какие же?
-УБЭП, налоговая, прокуратура.
-Брателло, не смешно. Ты птица другого полета. Борзый такой пингвин. Ну, значит, и методы будут борзые. Набросай пока планчик, что и как бушь писать, а мы с Василием после обеда заедем.
-Да,Василий?- спросил уже я.
 И этот немтырь опрометчиво кивнул. У меня было ощущение, что он мне симпатизирует.
-С юморком выходит?- сощурился на меня Сережа,- это хорошо.
В работе поможет.
 Он как - то словно нехотя поднялся:
-Ну,а всякому труду у нас положено вознаграждение. Так что не дрейфь, писатель, награда найдет своего героя.
 Эти посланцы трудового народа вышли. Я кинулся через коридор в кабинет напротив, который окнами выходил на проезжую часть, аккуратненько расщепив лепестки жалюзи, подсмотрел, на чем они приехали.
 Потрепанная красная «девятка», номер заритуширован дорожным крошевом.
 Я наварил себе большую чашку чая с чабрецом и задумался. Этот визит выявил три крайне неприятных для меня момента.
 Первое: в стане Усатого знают, что я остался совсем без крыши.
 Раньше, когда я работал под прикрытием московского бизнесмена с крутыми возможностями, приспешники губернатора не действовали столь грубо и открыто.
 То, что это гонцы от окологубернаторских кругов, у меня не было сомнений.
 Иначе, откуда эта щедро предложенная мне колода из областных СМИ?
 Второе: теперь, чтобы окончательно нейтрализовать меня, в ход, видимо, будут пущены любые, в том числе и силовые приемы.
Наш губеркрышевал несколько преступных группировок. Точнее, четыре. "Ласточки" - эти действовали тактично, можно даже сказать интеллигентно, чаще используя юридические возможности.
 "Филармония" - тут 50 на 50, то есть физические и юридические методы они сочетали приблизительно в равных долях.
 "Западные" - чаще прибегали к насилию.
 И "Маски"- эти работали только силовыми методами. Взорвать в машине, закатать в асфальт - это их формат.
 Весь этот ОПГэшный квартет обеспечивал губернатору негласную охрану, наезды на неугодных и их устранение.
 И третье: губернаторскую бочку меда я действительно густо приправил дегтем, если он до сих пор жаждет возмездия.
 Еще полгода назад я был бы рад этому выводу. Теперь же, когда я пустился в самостоятельное бизнесплавание на утлой лодчонке своего ООО по мутной реке, где водился этот крокодил-губернатор мое положение не представлялось  веселым.
 Этим чертовым Сереже и Васе удалось сбить меня с панталыку. Однако кастинг бухгалтеров я все  - таки провел. И не одна кандидатура меня не устроила.
 Какой-то недоучившийся очкарик, почему-то все время интересовавшийся, люблю ли я собак.
 Рыженькая нимфетка с какими-то курсами и без опыта работы.
 И пожилой дородный кадр, привыкший, как он сам признался, работать на костяных счетах, кои, для наглядности выудил из сомнительного вида сумки и бодро грохнул костяшками.
- Я компьютеры не признаю, да и не умею на них, будь они неладны, - откровенничал он, облизывая верхнюю губу. - Счеты - вот верная штука. Они не подведут и электричества не попросят.
… С обеда я вернулся на фирму расстроенный, да и поел наспех, без аппетита. Утреннее событие никак не вылетало у меня из головы. Методы, эти методы бесили меня больше всего. Я то думал, что они остались там, в «каменном веке» - сумеречных девяностых.
 А тут, нате вам, в наши «просвещенные» дни  губернатор, государственный человек, наслал на меня бандюганов.
 Следом в кабинет просунулся свитер с оленем:
-Там тебя какой-то мужик спрашивает,- почему-то шепотом уведомил меня Михмих.
-Мордастый?
-Интеллигентный, с папкой. Я на всякий случай сказал, что тебя нет. Может зря? А вдруг он текст какой принес?
-Верните его. Чего уж там.
 В кабинет бодро вшагал моложавый, лет 45 человек, в очках, хорошо одетый, с располагающей улыбкой:
-Адвокат. Олег Евгеньевич Березовский. Вот моя визитка.
-Пожалуйста, присаживайтесь,- вздохнул я, вглядываясь в визитку. Надо же, действительно «Березовский», адвокат Областной коллегии адвокатов,- только в ваших услугах я не нуждаюсь. Пока во всяком случае.
-План набрасываете? - разместившись на стуле и, и сделав вид, что не услышал моих последних слов, ткнул юрист пальцем в мой прекрасный ежедневник с кожаными обложками. Хотя тот не был раскрыт и лежал на краю стола.
-Так вы тоже оттуда?!
-Откуда? - испугался  Олег Евгеньевич.
-Откуда и утренние мои гости.
-Боже упаси. Я сам по себе.
-Уважаемый Олег Евгеньевич, говорите коротко, что вам надо, и я вас больше не задерживаю.
 Сначала головорезов безымянных засылаете, теперь адвокаты пошли. Я, по-моему, предельно четко дал понять, что с вами не сотрудничаю.
- Помилуйте, какие головорезы? Работаем мы открыто, законно. Право, мне неловко как-то даже…
-Тогда откуда вы, и что вам надо?
-Ну, скажем так, я представляю определенные круги, озабоченные состоянием дел в нашем регионе. Собственно они - то меня и делегировали.
-И в чем же выражается эта озабоченность?
-А все просто. Есть весьма успешный, промышленно развитый регион, есть губернатор, кстати, один из лучших в России, приложивший немало сил и здоровья для процветания нашего края. 
 И есть газета, стремящаяся создать этому сподвижнику, так скажем, не очень выгодный ореол... Конечно, большой урон она ему не наносит. Но обидно видеть, что способные, я бы даже сказал, талантливые журналисты заблуждаются. Идут не по тому пути.
 Наша задача снять покров с ваших глаз, указать верное направление и конечно создать все необходимые условия для работы. Ведь вы ангажированы, уважаемый Александр Константинович, ох как ангажированы.
 Все трубите, вор, да коррупционер, а подлинных, настоящих дел словно и не замечаете.
-Вы сами-то верите в то, о чем говорите? И потом, бестолково очень, Олег Евгеньевич, и нахраписто. И газета наша, к слову, уже полгода, как не выходит.
-Вот и отлично! Собирайте всю прежнюю команду и айда за работу, с новыми знаниями, с новыми задачами, и с новыми, кстати, зарплатами.
 Хотите, новую газету? Учреждайте! Хотите, переходите в уже существующую. Станете редактором, тамошний коллектив распустите, свой назначите, ну, ежели в том возникнет надобность.
-А если не соглашусь, то что?
-Неправильно ставите вопрос. Некорректно. Неужели вы не видите эти грандиозные стройки, эти чистые улицы, лица наших земляков гордые, сытые, довольные?
 Да неужели вас не тянет рассказать обо всем этом. Где же она хватка журналиста?
 И на вашем месте я построил бы вопрос так: «А если соглашусь, то что?»…
 Молчите? А я вам отвечу. Для начала мы решим вашу жилищную проблему. Вот, например, трехкомнатная, оригинальной планировки, с евроремонтом в новострое вас устроит?
 И решим мы эту проблему прямо сейчас, не выходя из этого кабинета.
 Кликну только своих помощников, они тут, неподалеку, и тут же оформим документы. Пока временные, а там, зарекомендуете себя, они станут окончательными.
 Достойные, талантливые люди, каковым, бесспорно являетесь и вы, в достойном городе и жить должны достойно. Ведь вы наша гордость в некотором роде.
 Вашими книгами люди зачитываются. И задача власти, как мы полагаем, окружить вас комфортом. Заслужили ведь. Мы ходатайствовали и, как видите, нашли понимание.
 Так что отказываться вам грешно.
 Совершенно ошарашенный этой беспардонной декларацией, я все же нашел в себе силы и отрицательно покачал головой.
- А давайте поедем в город, я покажу вам наше масштабное строительство, и вот увидите, вы измените свое решение. Заодно и дом оцените, где ваша квартира.
 Видимо, этот подлец долго зубрил свою речь, готовился. Шпарил он, как по писаному с митинговым пафосом.
- Спасибо, эти Потемкинские деревни, эту показуху я вижу каждый день, потому, что сам тут живу. Так что свои бульварные прогулки совершайте без меня.
- Поедем, - перейдя на шепот кивнул юрист,- он по заговорщицки обвел взглядом потолок и стены, дескать, нас могут прослушивать,- на свежем воздухе и разговор приятнее.
 В коридоре меня проводили в неизвестный путь взглядами мои родные Палыч и Михмих. Михалыч сострадающим, а Палыч заинтересованным. Не иначе под дверью подслушивали.
-Куда мы едем?- спросил я адвоката в машине.
-В Сосновку, подышим лесным воздухом. Я знаю эти всякие журналистские штучки, диктофон там или еще что. Нажмешь незаметно кнопочку, и он пошел писать. Глянь, машина за нами болтается. Твои, что ли?
 Я заглянул в зеркало заднего вида со своей стороны. Так и есть, наша «Нива». Палыч припустил за нами.
-Сейчас позвоню, скажу ему.
-Не надо. Выедем за город, оторвемся.
 Плохо он знал нашего «Шумахера». По трассе Палыч пер за 200 лошадиным «Паджеро» юриста, не отставая. Пару раз даже пытался обогнать и подрезать.
- У вас что, двигатель от «Мессершмидта», что ли?- восхищался Березовский.
 В конце - концов пришлось нам съехать на обочину. Я пошел успокаивать Виталькиного тестя.
-Не, точно все нормально?- с недоверием спрашивал мой товарищ,- гляди, а то всех на уши подниму.
-Нормально, Палыч, возвращайся.
-В Сосновку, вижу, правитесь?
-Туда.
-Хорошо. Я на связи… А все таки я лучше поблизости подежурю,- крикнул он мне вдогонку.
 По удивительному стечению обстоятельств в лесу мы остановились как раз у того места, где недавно с моими коллегами отмечали первые деньги. Даже след от нашего костра частично сохранился.
 Сошли на снег. Березовский с хрустом начал разминаться, раскачивая  свой корпус вправо-влево:
- Насидишься на этих судах, потом трещит все,- с удовольствием потянулся он.
-За чем мы все-таки приехали? Я, по- моему, внятно выразился.
-У тебя с собой диктофона нет?
-Нет.
-Ты, прости, но чтобы разговор наш был непринужденным и откровенным, позволь я тебя все-таки обыщу?
 Не успел я опомниться, как он, надо сказать не без знания предмета, ловко охлопал мои карманы, грудь, спину и даже штанины.
-А в кармане что?
-Мобильный.
-Дай мне его, пожалуйста.
-Пожалуйста.
Адвокат отнес трубку в машину.
-Ты что, думаешь, я и вправду верю в ту пургу, которую мел у тебя в кабинете? - хохотнул он, вернувшись.
-Не думаю.
-Да вот он где у всех этот проклятый Усатый,- отчаянно схватил он себя за шею,- так отчаянно, что я думал он самозадушится. Видимо наболело у парня основательно.
- Да если ты хочешь знать, он уже вовсю качается, подтолкнуть только. Но сколько будет качаться, хрен его знает.
- Ну, слава Богу,- с облегчением выдохнул я, отметив между делом, что ноги мои, обернутые в тонкие носки и полуботинки начинают замерзать. Я ведь  никак не собирался на загородную прогулку сегодня,- а то, «стройки», «гордые лица земляков».
 Вот не думал, что когда-нибудь услышу этот язык.
 Да знаете вы хотя бы, сколько он бюджетных денег перекачал в частные фирмы, которые записаны на его родственников?
 Дошел до того, что муниципальным имуществом обеспечивает кредиты частным предприятиям.
 Дворец спорта «Пионер» заложен, здание телерадиокомпании заложено.
- Ага,- Березовский закурил, яростно, упругой струей выдул дым,- а тебе рассказать про свинокомплексы? Под проект АПК набрали денег на 20 свинарников. Еле-еле три построили. И все, тю-тю, развеялись денежки.
 Бизнес, сука, задушил. Только родственники, да лизоблюды всех мастей процветают. А  безродному хода никакого нет.
 Судя по запалу ненависти, и сам этот Олег Евгеньевич где-то цокнулся с нашим губером. Меня это даже слегка позабавило:
- Знаю. Кстати, ко мне на переговоры могли бы послать и более патриотично настроенного парламентера. Видимо, дела в вашем стане хуже некуда.
- Да его уже и генпрокуратура, и ФСБ трясли. А ему все, как с гуся вода. А потому, что бабло исправно мешками в Москву таскает. Самолетами возит, скотина.
- Я-то тут при чем? В дела эти уже не вмешиваюсь. Работаю тихо- мирно.
-Да пойми ты,- беснующийся  адвокат схватил меня за грудки, - ему реабилитироваться надо, особенно сейчас, когда такая ситуация.
 А ты - имя! Пойдет дело в области, он твои статейки и в Москве тискать начнет.
 Ты понимаешь хоть, сколько вы ему своей газеткой воска под шкуру залили? Она же и в генпрокуратуре, и в администрации президента гуляла. А такие дела не проходят бесследно.
 Я оттолкнул юриста, он едва не сел на задницу. Поймал равновесие, зачерпнул рукой снега, умыл лицо:
- Говори, будешь разоблачать олигарха? Напишешь, что статьи строчил под его диктовку, заказные. А теперь вот зенки свои продажные разлепил и увидел, как все у нас зае… сь и какой Усатый великий.
 Ей-Богу, меня эта ситуация веселила все больше. Я уже чуть в голос не хохотал. Ай да парламентер!
-Не буду.
-Ну и дурак. Дурак! - Переговорщик снова закурил. «Он еще и дымит, как паровоз»,- почему-то с удовольствием подумал я.
-Смотри, другого такого момента не будет.Ты нагулял политического жирку, так и используй его. Тебе ведь не только квартиру сулят, но и счет в банке. Между прочим, с пятью нолями. Долларов разумеется.
-Я, кажется, сказал уже.
-Кого ты защищаешь, кого? Олигарха этого? Да он ни чем не лучше губернатора? Бросил тебя на произвол судьбы, а сам, наверное, с девками на островах, пока ты тут за всех отдуваешься.
-Чего-то я не пойму. Ваш-то тут какой интерес?
-Репутация моя качнулась, а если уговорю, ее выправят. Нам ведь тоже к девочкам нужно, - честно и уже дружелюбно подмигнул мне Березовский. Видимо мой ироничный настрой передался и ему.
- Ладно, поехали,- отстрелил он окурок,- а визиточку все - таки оставь себе. Вдруг пригодится.
 В машине распоясавшийся адвокат, уже не боясь, что я его как - нибудь запишу, неожиданно признался мне в симпатии. Пожалел, что моя газета не выходит.
 Оказывается, в адвокатуре с коллегами каждый номер они зачитывали до дыр. А когда заходили всяческие вышестоящие, как школьники эротические журналы, прятали газеты под стол.
 Дружно раскрывали «Областную правду» и делали вид, что просматривают ее страницы.
 Впрочем, его слова не были для меня откровением. Такую же картину когда-то можно было увидеть во всех учреждениях области, включая даже приемную Усатого.
 Допускаю, что и сам Усатый, почитывал газету украдкой, в тайне от подчиненных и радовался успехам областной журналистики.
- И что теперь? В моем офисе побьют стекла, подожгут его, подбросят мне наркотики, застрелят меня?- Спросил я. - И зачем этих дуболомов ко мне с утра прислали?
- Да это так, пугала огородные.  Психологическая подготовка как бы. Ну не могут наши друзья отвыкнуть от старых методов. Не повышают, так сказать, свой культурный уровень. А что ты хочешь, губернатор вот уж 13 лет на своем месте сидит. Последний из могикан.
 Девяностые у него были золотыми. В буквальном смысле. И приемчики оттуда же перекочевали.
 Что касается тебя,- просто перекроют кислород, считай, уже перекрыли.
 Когда мы выехали из леса, за нами пристроилась синяя «Нива».
 По дороге домой я купил пачку великолепной соли для ванн. Дома, не торопясь и со знанием предмета приготовил себе шикарную горячую ванну. Нежась в душистой, бриллиантовой  пене, думал о пяти радостях минувшего дня.
 Видимо, и вправду дорого стоим, раз пошла такая свистопляска. Это ли не радость? А что будет дальше, покажет новый день.
19.02.09
 В десять утра собрались у меня в кабинете. Вчерашние события всколыхнули мой коллектив. Но ни Палыч, ни Михмих не знали в чем их смысл, потому они вызвали у них тревогу.
 Надо было развеять сомнения, вернуть коллегам - хотя бы своим бодрым видом - веру в наше дело, вдохновить как-то.
 То, что я не буду посвящать их суть вопроса, я решил еще накануне. Положение у нас серьезное, более чем серьезное, и сомнения в команде мне ни к чему.
 В общем, ограничился сообщением, что у меня были переговоры с серьезными людьми, которые предлагали нам определенную работу, но я от нее отказался, поскольку она связана с криминалом.
 Тут я не покривил душой, потому что считал и считаю местную власть криминальной и продемонстрированные мне вчера методы только укрепили мое убеждение.
 Компаньоны начали наперебой задавать вопросы, но я сказал им, что тема исчерпана и спросил у Палыча, не нарыл ли он новых рекламодателей?
 Оказалось, минувшим днем наш коммерческий директор обзвонил десятка два мелких предпринимателей, но все они, как один, ответили отказом.
-Даже прайс не попросили.
-Прошу тебя, Палыч, сегодня сосредоточься на рекламодателях за регионом. Многие, наверное, уже изучили наше предложение, начинай их шевелить.
-Надо телефон проплатить, вот вот отключат,- насупился Палыч.- А с мобильного не назвонишься. Это никаких денег не хватит.
-Сегодня не отключат, а завтра проплатим. У вас, Михалыч, что с журналом? Рекламу вставили?
 Редактор ответил, что журнал готов к засылу в нашу маленькую, психиатрическую типографию. Поблагодарил Машу за помощь. Мне показалось - не искренне. Видимо, опасается, что Мария подсидит его на редакторстве.
 И напрасно. Городская Маша далека от села,не честолюбива, и это сельскохозяйственное редакторство ей, как стекозе валенки.
-А дизайнеру надо заплатить, больше в долг он работать не будет. А рекламу не сверстает и подавно,- развел руками Михмих, и олень задвигался по его свитеру.
 Он привык к тому, что раньше, когда мы работали у олигарха, я делился с ним секретной информацией, и теперь в связи со вчерашним визитом на нашу фирму загадочных людей, чувствовал себя обделенным.
 Догадывается старый лис, что я не все сказал.
 После планерки и Палыч, и Михмих по очереди атаковали меня, надеясь, что с глазу на глаз я расколюсь.
 При этом редактор намекнул, что у него имеются кое какие крутые связи, некие могущественные люди, которые могут нас прикрыть, если мы  решимся ввязаться в опасное, но прибыльное дело.
 А директор поведал, что, когда он был у сватов в Африке,узнал, что там весь бизнес криминальный.
- При этом живут же они как-то.
 Я сделал вывод, что оба моих лихих «сомалийских пирата» не прочь вплестись в какую - нибудь авантюру и пожалел, что отказался от услуг той экстремальной фирмы, которая предлагала купание в проруби. Надо бы  макнуть обоих в прорубь, чтобы остудить их горячие головы.
 Теперь, когда наши перспективы затянулись густым туманом, искать бухгалтера, наверное, не имеет смысла. Во всяком случае, пока. Развеется мгла, тогда и возобновим поиски. А меж тем деньги провести как-то надо.
 Тут я вспомнил, что у меня есть знакомый бухгалтер Инна,с ней мы когда-то работали в городской газете,еще до еженедельника, той самой, что писала про  иеговистов, и были дружны.
 «Не согласиться ли Инка повести деньги?»
 Через знакомых я узнал ее телефон и, о счастье, она вспомнила меня, пообещала помочь. Сказала, правда, что моими делами может заняться лишь завтра с утра.
 Меня это вполне устраивало, и мы с Инной мысленно хлопнули по рукам.
-Инка, ты Джомолунгма моей души!
-Сашка, а ты паровозный гудок, зовущий презреть оседлость!
 Раньше мы любили с ней обмениваться такими вот капитальными комплиментами. И теперь снова вспомнили эту нашу былую традицию. Ах, приятно, черт возьми!
 Как будто или духами хорошими повеяло или мелодия зазвучала забытая, ну такая желанная.
 Раньше Инна была замужем за спортсменом. И жили они не плохо, пока Инке не взбрело в умную голову подарить мужу на День рождения караоке. Ох, лучше б она это не делала.
 Благоверный настолько пристрастился к этому нехитрому развлечению, что напрочь забросил тренировки и с головой ушел в стихию вокальных наслаждений. Грудная клетка у него была объемистая, пел он громко и с удовольствием.
 Так, что ревело не только в доме, но и на улице.
 Серенадами он приводил соседей в состояние паники. Услышав трубный рев спортсмена, они покидали жилища и разбегались, кто куда, как тараканы, спасаясь от оглушающих децибелов. 
 Даже бабуля какая-то, которая к тому моменту уж лет как десять не оставляла постели, и та встала на ноги и, своим ходом, через поля и перелески отступила в родную деревню.
 Сосед - гитарист жаловался потом, что проклятый вокалист напрочь отбил у него охоту к музицированию, а в его реве всей семье музыканта слышаться грохот локомотива, мчащегося на дом.
 А сантехник тамошнего РЭУ подал на спортсмена в суд, за то, что спортсмен оглушил его, когда сантехник совершал ремонт в квартире снизу.
 Якобы воинствующий какаокер, улучив момент, нарочно рявкнул в раковину сверху.
 Воздействовать на певца пытались многие социальные и гражданские институты: участковый, его тренер, какие-то общественные организации, но все без толку.
 Молодая жена долго терпела песни благоверного и даже, как могла, отражала нападки окружающих. Но с течением времени силы супруга ушли « в гудок», в постели он  уже никуда не годился, и Инка выперла его вместе с караоке, чем несказанно облегчила участь жильцов своего дома и близлежащих территорий. Да и свою тоже.
 В конце рабочего дня  к нам в офис заявился посетитель: пожилой, мешковатый, несколько растерянный мужчина. Принес заметку о попе  Гапоне. В тексте автор пытался развенчать официальную версию о том, что его герой был провокатором, приводил факты, что Гапон болел душой за трудовой люд, и сам пал жертвой ловко спланированной провокации.
 И хотя у меня не было времени подробно изучить этот труд, все же бегло ознакомившись с несколькими абзацами, я был вынужден признать, что написан он толково.
- И вы хотите это опубликовать в нашем журнале?
 Выяснилось, что историк надеялся тиснуть свое исследование в нашем еженедельнике.
«Боже, призрак былого еженедельника, похоже, никогда не покинет меня»,- понял я не то с досадой, не то с радостью.
 Пришлось долго и терпеливо объяснять публицисту, что газета уже давно не выходит, а значит, и напечатать в ней его славную вещицу я никак не могу.
 Знал бы наш олигарх в полной мере, какое детище мы создали на его деньги, гордился бы, наверное.
 А ведь действительно газета наша была явлением уникальным и не только в России, а, может, и во всем мире. Слава о ней прошла по всей земле великой. Слава добрая, как о честном, объективном издании.
 Вот именно эта наша независимая позиция и была тем серпом, который ездил по яйцам региональной власти.
 Во время выборов в областную Думу несколько наших тиражей, по представлению избиркома, были сожжены милицией,-  комиссия, якобы, усмотрела в наших статьях грубое нарушение правил агитации.
 Говоря простым языком, ей, обслуживающей интересы, губернатора,поперек горла встали  статьи, разоблачающие коррупцию в регионе и показывающие истинное лицо кандидатов.
  В моих ушах еще звучал шум многотысячных митингов в поддержку нашей редакции. Были и другие митинги - малочисленные, в поддержку правящего в области режима, на которые ректора вузов сгоняли студентов.
 На одном из таких мероприятий, прямо под окнами нашего офиса, «манифестантами» было сожжено мое могучее чучело, как символ продажности журналистов.
 А олигарху пришлось спешно эвакуировать меня в Москву самолетом, поскольку областной судья уже занес перо, чтобы подмахнуть ордер на мой арест.
 Союз журналистов России принял специальное постановление в мою защиту. А лидер ЛДПР, вицеспикер Госдумы, Владимир Жириновский обнародовал обращение фракции ЛДПР к федеральному парламенту, касающееся нашего еженедельника и состояния свободы слова в регионе.
 Так прямо и крикнул с трибуны, глядя в ряды народных избранников: «Не дают развиваться свободной прессе!»
 Нашу деятельность широко освещали СМИ, в том числе и зарубежные. Журнал «Ньюсвеек» громыхнул критической статьей о гонениях на журналистов в России, а газета «Вашингтон Пост», на своей первой полосе, обнародовала большое интервью со мной.
 Впрочем, об этом я уже частично упоминал.
 Помниться, после успешно проведенной операции по эвакуации главного редактора из региона, олигарх стремящийся провести в облдуму своих депутатов, лично встретил меня в аэропорту «Внуково» под покровом ночи, как героя.
 Как я уже говорил, его буйный темперамент всегда искал шума и скандала, и нашей редакции  удалось порадовать патрона.
 Тогда он снабдил меня какой-то совершенно невероятной суммой, поселил в роскошный люкс в гостинице «Украина", где я - будучи редактором в изгнании - с превеликим удовольствием и пережидал волну, поднятую силами моего коллектива на мятежной Родине.
 Кушал в ресторане телячий язык с лисичками и чесноком, пил дорогую, ледяную водку и любил себя горячей, верной любовью.
 ... Сегодня я решил сходить в кино, на последний сеанс.
 Кинотеатр «Русь» принял меня в свои недра, услужливо распахнул широченный экран. Давали какой-то малобюджетный отечественный «блокбастер», где озабоченный отец, фиг поймешь с какого трамплина, отравил невесту своего сына.
 А сын потом гонял родителя по всей стране, по ходу дела, со смаком отстреливая его дружков, дававших приют кровожадному старику.
 Настиг того где-то в горах, ну там ситуация резко поменялась, и уже отец начал преследовать сына по заснеженным хребтам, простреливая гулкие окрестности из своего карабина.
 Он был знатоком троп и укрытий, о которых и не подозревал юный мститель.
 Наконец враждующие родственники сошлись и разом выстрелили друг в друга. Винтовка юнги сверкнула искрой. А карабин старца овеялся дымом и какими-то хлопьями. Попадали на окровавленный снег, сын прокричал: «Папа!», а папа, соответственно, «Сынок!».
 И оба испустили дух.
 Жестокая драма, лишенная, правда, всяческого смысла, что только добавляло в нее ужаса.
 Главной радостью этого дня явилось то обстоятельство, что это кино быстро закончилось.
 Хотя с другой стороны, как ни странно, на этой картине мне удалось разгрузить мозги и отдохнуть.
 Иногда внежанровая бессмыслица развлекает лучше всякой комедии...
20.02.09.
 Мой прекрасный цветок на подоконнике, еще вчера так искренне радовавшийся жизни, приуныл и начал вянуть. Свесил свой тяжелый, богатый бутон, лепестки которого по окраинцам уже опалил смертельный тлен.
 Я щедро полил его водой, осознавая, впрочем, что вряд ли этим удастся продлить февральское, триумфальное цветение.
 Утро было пасмурным, по дворам и проспектам гулял мелкий, дымчатый дождь, вперемешку со снегом. Шпиль телевышки, чуть не на половину был сокрыт клубящимися тучами.
 В такой день хорошо забыть о всякой работе, сидеть в теплой квартире, с ногами в мягком кресле, читать антикварный детектив Агаты Кристи и время от времени прислушиваться, не вскипел ли чайник.
 Ну, меня ожидали трудовые свершения, любимая фирма, а потому и Кристи, и упоительное безделье откладывались на неопределенное время.
 По пути на службу мы с Палычем заехали за Инной - все еще служит в городской газете.
  У нас в офисе она оформила необходимые  документы. Затем мы отправились в банк, где сняли со счета поступившие деньги.
 В конторе я раздал своим сотрудникам их небольшую пока зарплату. Палыч отвез Инку на ее службу - она осталась довольна вознаграждением, хотя и было оно скорее символическим.
 Рассказала между делом, что бывший муж поет на свадьбах шансон и неплохо зарабатывает.
 Тем самым стихию своего вокала он сумел обуздать и направить в мирное русло.
  На обратном пути Палыч проплатил Интернет и телефон, поменял масло в моторе нашей «Нивы. О чем по возвращении уведомил меня, вручив при этом соответствующие чеки.
 Я запер их в сейф. Наварил себе чашку чая с чабрецом и стал шуршать газетами. Та же песня: кризис без конца и края, и никакого просвета не видно. При этом ведущие экономисты, с присущим им цинизмом, сходились во мнении, что вся эта бодяга будет только усугубляться.
 После обеда мы с Палычем взялись за телефонные трубки, стали названивать иноземным рекламодателям и занимались этим без перерыва вплоть до конца рабочего дня. Ни одного положительного ответа.
  С нераскрученным журналом никто сотрудничать не изъявлял желания. Электронная почта фирмы также не принесла перспективных писем.
Наш Михмих, добровольно оторвался от какого-то страшно увлекательного текста, и тоже включился в телефонный процесс.
  Звонил своим таинственным могущественным знакомым с просьбой поддержать новое издание, но все они намекали, что пока областью правит этот губернатор, они ничем помочь не могут. Вот свалит Усатый, тогда милости просим. И поможем, и поддержим.
О чем редактор и поведал нам с грустью. И олень на его свитере был печален.
 В отличие от компаньонов, меня эта ситуация только заводила.
 Потерявший берега Палыч, после очередного неудачного контакта с потенциальным рекламодателем, при котором тот, похоже, обругал нашего коммерческого директора, вслух засомневался:
- Все, глухая стена. Видимо, звонить больше нет смысла. Бесполезная нервотрепка.
На что я ответил:
-Чего же «глухая»? Глянь, как квалифицированно тебя обматерили, даже мне слышно было. Значит стена-то в все - таки с ушами, и при языке.
 И звонить стоит! С утра снова займемся этим. А кто сомневается, пусть валит в Африку к свату, и живет там с шиком, столь характерным для племен солнечного континента.
 В этот день мой зам по коммерции со мною больше не разговаривал.
Квеленькая компашка, ничего не скажешь. Чуть столкнулись с трудностями и уже наматывают сопли на бампер.
 Вечером не без интереса смотрел новости местного «ТВ».
 70 процентов всего эфирного времени посвящалось, естественно, Усатому. Вот он в какой-то школе шаловливо - показушно лохматит вихрастого отличника, вот на выездном заседании правительства области распекает нерадивых чиновников, вот на сельском подворье нянчит поросенка.
 В полустанках - между сюжетами - вышколенный диктор бодро барабанит о «проделанных успехах» с какою-то явно различимой опаской на лице, как будто в студии, недоступные камере, дежурят автоматчики, держа его на прицеле, готовые пристрелить бедолагу, если ляпнет, что-то мимо текста.
 Я как-то видел передачу о северной Корее, в частности о тамошних СМИ,- очень близко. Что там заполошный диктор, боясь пошевелиться, строчит выхолощенный текст, как обреченный, что тут.
 В конце местного выпуска на экране материализовалась какая-то обрамленная воздушными шарами сцена, по которой, высоко задирая ноги, носились моложавые, могучие сударушки в кокошниках, а моложавые же мужчины отчаянно били по балалайкам, стоя на одном колене.
 Это выступал фольклорный коллектив «Березушка», как бы символизируя своим концертом процветание нашего края.
 Что касается  сельских подворий, которые на словах так любит развивать Усатый, тут мне памятен относительно недавний приезд в наш регион премьер-министра.
 В программе визита было посещение этих самых успешных подворий. Процветающим давно было "назначено" одно из хозяйств, куда всех гостей и свозили.
 Хозяину работать, в общем-то, было некогда: все рассказывал, да показывал.
 Вот и на этот раз спешно - прямо по лужам - к его угодьям был брошен новый асфальт, в два дня, в один кирпич возведены  дополнительные хозяйственные постройки.
 Поговаривают, постройки эти сметались неоднократно и каждый раз возводились заново,  соответствуя своим масштабом рангу высокого гостя.
 Поскольку на этот раз ожидался премьер, то и размах был правительственным. Образно говоря, явился во дворе двухэтажный сарай из стекла и бетона с эскалатором, коровник в стиле "модерн", свинарник - «ампир» и даже небольшая часовенка, исполненная в древнерусском, каноническом стиле.
 Да что там часовенка, когда кобелиная будка, и та была решена с претензией на готику.
 Со всей области подтянулась лучшая сельскохозяйственная техника, и построилась в линейку.
 И приехали с сиренами да мигалками, и пошли осматривать.
 -Не правда ли, хороши коровы?- обратился высокий гость к своей свите. Замелькали фотовспышки и свита ветром прошелестела: «да, хороши!». При этом референт что-то старательно записал в блокноте.
 -А свиньи, не правда ли, великолепные свиньи?
 Свита опять с готовностью: « И свиньи хоть сейчас в Совет Федерации!»
- Техника у вас, уважаемый, ну прямо, как на выставке! - Это главный министр уже к хозяину.
 А тот, вконец очумевший от бесконечных визитов, отер рукой губы, да возьми и ляпни:
-Да кабы мне такую технику, я б занялся полеводством, вон, за околицей ничего ж не распахано, бурьян, да сурепка. А не разводил свиней, будь они трижды прокляты.
 Они же мне все это успешное подворье заср... ли.
 Словом, вышел казус.
 Трактора потом разъехались. Постройки развалились, асфальт смыло августовскими ливнями.
 Такой вот АПКлипсис.
 В созвездии пяти радостей дня, самой яркой звездой сияла вот эта: Инна, по сути дела бескорыстно выручила меня.
 21.02.09
 Сегодня на мой персональный электронный адрес пришло интересное письмо. Столичная газета "Судьба", со своей стороны тоже предлагала написать серию статей о моей «дружбе» с олигархом.
  Личность он знаменитая, скандальная, и всякая жареная фактура об этой публичной фигуре такой желтой телеге, каковою является эта самая «Судьба», как буженина - на батон с маслом.
 Автор письма, сотрудник редакции по фамилии Гамаюнов, обещал мне по двадцать пять тысяч рублей за каждую публикацию, разумеется, если информация будет эксклюзивной.
  Деньги для меня, при моем теперешнем положении, серьезные.
 Послание было выдержано в вычурно уважительных тонах, думаю, если бы я затеял торг, то выторговал бы в два раза больше.
 И эти туда же! Ну, кому еще белого тела олигарха?!
 Вообще, если совсем уж честно, олигарх меня любил. Как-то летели мы всей компанией в его самолете,еще на земле напились. А он к тому моменту написал книгу, ну и в полете посадил меня рядом и начал читать ее.
Ни хрена я не понял, ну все это доверие так умилило меня, что я фамильярно стал ерошить своей пухлой пятерней его прическу, и откровенно признался ему, что "Хрен Федьки не слаще".
 Утро было тревожным. Ожидал, что он меня уволит с ветром и камнями. Не уволил.
 Собственно тогда я и бросил пить. В наш век информации и денег, пьяная башка может завести в такие дебри, что не вылезешь.
 После обеда в редакции отключились телефоны. Палыч клялся и божился, что заплатил за них сполна, его слова подтверждал вполне реальный  чек.
  С мобильного я позвонил на телефонную станцию. Мне ответили, что наша телефонная связь обеспечивается беспроводным радиопередатчиком, так вот, где-то на нашем направлении появился непонятного происхождения, не найденный пока, экран, рассеивающий радиоволны.
 Телефонисты пообещали в ближайшее время исправить ситуацию.
-Конкретно, через сколько минут, часов или дней заработают телефоны? - прямо поставил я вопрос.
 И услышал в ответ, что такие неполадки трудноустранимы и прогнозировать что-либо они не берутся. Но со своей стороны сделают все возможное.
 Едва я закрыл свою трубку, как на нее поступил звонок. На связь вышла некая девушка, представившаяся секретарем Сударушки, Эмилией:
-Михал Евдокимович ознакомился с текстом интервью, оно ему понравилось, но пока он не считает целесообразным его печатать. Возможно…
-Передайте своему Михал Евдокимычу, что это я не считаю целесообразным печатать это интервью,- грубо перебил я секретаря.
-Почему?- растерялась Эмилия.
-Потому что в нем - ни слова правды.
Я снова схлопнул трубку.
Михмих, присутствующий при разговоре, сочувствующе посмотрел на меня и решил поддержать:
-По моим сведениям в область приехала комиссия из генпрокуратуры. Шерстят внебюджетные фонды.
 Меня это сообщение не вдохновило. О своем деле надо думать, а не о том, что кто-то и кого-то там проверяет.
  У Михмиха какая-то нездоровая тяга ко всем этим слухам о незавидном положении нашей правящей верхушки, которыми время от времени его снабжают глубоко законспирированные источники информации.
  По моему мнению, эти загадочные бородатые источники только за тем и работают, чтобы сбить с толку нашего бедного редактора, дезориентировать его, поскольку их уникальные разведданные так ни разу и не подтвердились.
  Как сидел Усатый пробкой в самом горлышке общественной песни, так и сидит. И никаким штопором его не вырвешь.
  Я думал, что  в сегодняшний день мне не придется больше заниматься всякой ерундой, а удастся, наконец, сосредоточится на делах  фирмы.
  Но я ошибся. Перед обедом у нас возник  Пишта Ежевич. Вот уж кого не ожидал увидеть у себя в кабинете, так это нашего польского друга.
 И был он растерян и не ухожен. Крутая кочка головы поросла вокруг редкими кустиками волос, глазки были воспалены.
  Толи долго не спал, толи с неделю предавался пьянству. Впрочем, теперь он, кажется, был трезв.
Мешая польские и русские слова чувак, как смог, излил мне свою душу.
Сначала всякие контролирующие и проверяющие инстанции вытащили из него кучу денег, а нынче отнимают "прикормленный" офис, вроде как под школу испанского языка «Ошко».
Пишта спросил, знаю ли я, что это такое? Еще бы я не знал! Эта школа у нас чувствует себя превосходно, с течением времени агрессивно наращивает свое присутствие.
 Ей было отдано несколько зданий в центре города, включая  детский сад. Теперь вот и полуподвалы в ход пошли.
Тут все просто. Филиалом этого международного учебного заведения заправляла губернаторская дочка.
В общем Пишта, как заяц прижал ушки и припрыгал искать защиты у прессы. Мол, не могли бы вы написать в нашу поддержку статью?
 На мой вопрос, кто его на это надоумил, он честно ответил, что обратиться ко мне посоветовал наш общий знакомый Стас.
Игрушковый король, оказывается, не лишен чувства юмора.
Тут у Пишты Ежевича запела мобила. Он ловко добыл ее из барсетки, что-то тявкнул в нее отчаянно и вновь пихнул в сумочку.
 Но я успел заметить, что телефончик не из дешевых. Представительская «Нокиа», штук 80 не меньше. Почти такая же была у нашего славного олигарха.
Визитер достал из той же барсетки пачку рублей, препоясанную резинкой, похоже, от презерватива, положил на стол, двинул ко мне.
Оценив на глазок щедрость незваного гостя, я терпеливо разделяя слова, обрисовал ему сложившуюся расстановку сил. Потом сказал прямо, что ни чем помочь не могу.
Пишта вздохнул, забрал деньги, энергичным массажем ладоней взбодрил свое мясистое лицо и молча удалился.
Порадовал меня минувшим днем и козлоголосый менеджер экстремальной фирмы. Чего-то его давно не было слышно. Теперь он рекламировал уникальный аттракцион «Почувствуйте себя бомжем».
 Проживание в подвалах, сидение в переходе с протянутой рукой, ночевки на чужих, холодных дачах, питание объедками из мусорных баков, и множество чего другого. Приятного.
- Многие люди после этого тура обрели радость жизни!- дожимал меня собеседник.
Я ответил, что, пожалуй, еще немного повременю с развлечениями. Вот когда у них в прайсе появится такая услуга, как закапывание клиента живьем в могилу, тогда, пожалуй, и клюну.
 Радость жизни, после такого фортеля, будет на порядок выше. Если откопать не забудут, конечно.
Мой соблазнитель чего-то тут же пропал со связи. Видимо, побежал записывать идею.
Я подумал, что, когда мы встанем на ноги, надо будет этого менеджера переманить к себе. Ценный кадр.
Вернувшись домой, в двери квартиры, я обнаружил «привет» от моих друзей  иеговистов в виде свернутой трубочкой брошюрки.
И невольно, и, почему-то, с легкой грустью вспомнил ту зеленоглазую "свидетельницу". Еще бы хоть разочек заглянуть в эти глаза.
 А в прихожей, на тумбочке, под зеркалом белела записка от моей квартирной хозяйки, она просила погасить двухмесячный долг за проживание.
Что и стало главной «радостью» уходящего дня.
Честно говоря, денег, чтобы сполна порадовать квартирную «козявку» у меня нет, а значит и перспектива быть выдворенным из ставших мне почти родными, уютных, теплых стен встает передо мной во весь рост. Вот только куда выдворяться -то?
 На память пришел один мой коллега - знакомый, бывший редактор газеты «Юность Эстонии». Лет двенадцать назад ему пришлось покинуть прибалтийскую страну,  где он родился и вырос, и переехать в  Россию, в замечательный город Воронеж.
 Там он с ноля начал газету, и два года, вместе с женой и двумя детьми, жил в офисе. Готовили на электроплитке, мылись холодной водой под краном в общем туалете. И ничего, раскрутился.
Теперь у него свой медиахолдинг и отдельное жилье. А еще закалка на всю жизнь и на всю семью, которую ее члены приобрели в том самом общем туалете со сквозняками.
 В общем, живут, не кашляют.
 У меня исходные вернее. Родная страна, связи, коммуникации. И помимо теплого, просторного офиса, я владею еще собственным дачным участком с неплохим домиком. Летним, правда. Ну, так и лето уже не за горами.
Потеплеет, обоснуюсь там. Природа, простор, соловьи. И до города рукой подать- всего каких-то 11 километров.
22.02.09
 С утра взбодрился своим любимым коктейлем «Молотова - Риббентропа», тщательно почистил зубы мятной пастой, до блеска надраил ботинки.
 А вот ботинки уже требуют ремонта. Всегда так, как только кончаются деньги, сразу же начинают обнажаться прорехи в гардеробе.
 Когда купюры шуршат в кармане, и "колеса" ведут себя дисциплинированно, как будто уважают этот шелест.
 И Палыч, словно в знак солидарности с ботинками тоже был не в духе. В дороге ругался на своих коллег - водителей, в голос материл рекламодателей, которые отказали нам в сотрудничестве.
- Вот брошу все к чертям собачьим,- разорялся он,- уеду в Африку, да и займусь там строительным бизнесом. Если что, и Виталька поможет. А то дожили, трусы купить не за что.
 Со знанием дел с каким-то смаком даже Палыч костерил все, что ни попадя: погоду, правительство, цены на бензин и даже местного архиепископа за то, что у него хилая бороденка.
 А архиепископу, по мнению Палыча «блистать» с такой бороденкой не пристало.
- А ты в церкви что ли был?
- По телевизору видел его. Не поп, а посмешище.
- Ну, Палыч, дорогой, борода не бюстгалтер, ее в модном бутичке не купишь. Какую Бог дал, такую и носит.
-Тогда пусть не лезет в попы, раз борода не растет. Поп должен быть представительным. Он церковь олицетворяет.
 "Поп представительского класса",- мелькнуло у меня в голове, и я тихонько рассмеялся, чем, кажется, озадачил компаньона.
 Он поглядел на меня с грустью. И стал дальше развивать свою мысль:
- Да и из церкви ничего не унесешь. В кабинете у чиновника канцтоварами можно разжиться, на фирме - семенами, а в храме все на продажу: иконки, свечки, крестики, цепочки. И рекламу с церкви не слупишь.
 Ах, вот откуда ветер дует!
 Я посерьезнел: если добродушнейший Палыч психует по чем попало, значит, дело наше действительно прихватывает обочину.
 Пришлось вступить с коммерческим директором в полемику:
- В Библии написано, смотри в себя. А мы вечно ищем виноватых. Вот ты, Палыч, сколько уже работаем, ни одной идеи, ни одного дельного предложения, плывешь себе по течению и ждешь манны небесной. Не умеешь работать, Палыч, говорю тебе прямо.
-Ничего себе!- подпрыгнул он. - А семена, а удобрения, а турфирма? Все деньги пришли через меня!
-Маловато будет.
-А чашка?!
-За чашку спасибо.
-А дальше что?
-Что, что, машину присматривай новую, вот что. Эта вот - вот разрушится. Идет скачками, как кенгуру.
-Ты это серьезно?
-Абсолютно.
-Так денег же нет.
-Деньги это такая штука: сегодня нет, завтра есть. Придут, а машина не выбрана. Начнешь потом метаться.
-Однако у тебя характер,- мотнул головой наш главный по коммерции и неожиданно улыбнулся.
-Какой есть.
-Что и 23 февраля на фирме отмечать будем?
-Конечно! Машка обещала приехать. А вы с Михалычем разнюнились. Берите пример с нее. Чтоб ни было- она в настроении.
 Взбодритесь, а то я не поверю, что этот праздник каким-то боком вас касается.
Честно говоря, у меня у самого на душе кошки скребли. Но я не мог позволить себе расслабиться. Если я рассироплюсь, тогда на нашей компании точно можно будет бурьян разводить.
 Я ожидал, что и в почтовом железном ящике, и на своей электронке уже сегодня найду поздравления с наступающим праздником. Поздравлений не было. Может завтра появятся?
 После обеда я взнуздал нашу «Ниву», выехал в поля за город - благо вездеход - и там, у молодого березняка, стал обдумывать свое положение. Почти что Штирлиц среди врагов.
 В голове даже песня звучала «Не думай о секундах свысока».
 Теперь стало понятно, что ни газету, ни журнал, ни какое иное самостоятельное местное СМИ мне раскручивать не дадут. Меж тем, ничего кроме медиабизнеса я делать не умел, с самостоятельностью прощаться и сдаваться на милость неприятеля не собирался.
 Мне кажется, масштаб личности определяется, в том числе, и калибром его врагов. Ежели у меня образовался недруг такого «размаха», как целый губернатор, что ж, значит и у меня размах соответствующий.
 Я уже, по-моему, поднимал здесь эту тему.
 Но что есть такого из средств массовой информации, что можно делать в регионе и оставаться недоступным для его властей? Да сайт, вот что! Зарегистрировать его на каком - нибудь Мадагаскаре и пусть попробуют дотянуться.
 И не замыкаться на области, а создать федеральный, или даже международный ресурс, видимо, развлекательный, что-то типа «Одноклассников», там и охват рекламодателей по серьезнее будет. И черту политику, вот она у меня уже где!
 Окрыленный этим решением, я запустил мотор, выбрался на трассу и с удовольствием поддал газку.
 Уже в дороге придумал тему и название сайта: «Курортный роман.ру».
 По моему, гениально!
 Сколько их этих самых курортных романов было и будет, сколько историй, впечатлений, воспоминаний. А сколько людей, познакомившихся у моря и связанных общим отдыхом, наверняка ищут друг друга!
Тут тебе реклама туров, турфирм, матрасов, масок, купальников, косметики, транспорта, отелей - то есть всего, что прямо или косвенно относится путешествиям в дальние страны.
 Да и сами эти страны можно рекламировать, в конце - концов. Вот это подъем, это по мне, ликовал я, пришпоривая нашу лошадушку «Ниву».
 И пусть наш Усатый попробует запретить какой-нибудь Мальте размещать  у нас рекламу! Пошлет куда по дальше Мальта Усатого.
 Скажет, иди ты, Усатый, в поля, жуй сурепку.
 На фирме я собрал коллег, поделился с ними новой идеей. При этом Палыч засмеялся, как от удачи, а Михмих вроде растерялся:
- А где мы тексты брать будем?
 Позднее в лабиринтах офиса пахло Корвалолом, то Михмих болезненно переживал прощание со своим "Крестьянином".
 Я понимал, что редакторство развлекушного солнечного сайта старик с совковым  мировоззрением не потянет, тут нужен человек совершенно иного темперамента и склада.
 Видимо, понимал это и сам Михмих, а потому и нервничал. Я, успокаивал его, говоря, что как только раскрутимся, а это будет вне всяких сомнений, мы возродим  «Крестьянина».
 Палыч же сомневался в целесообразности возврата к журналу:
- Одна печать тиража тысячи хотя бы в три экземпляров стоит двести тысяч рублей. Так зачем нам тащить такую обузу? Зачем нам кормить нашу маленькую, ну прожорливую, психиатрическую типографию, когда можно обойтись без нее?
 Раскрыл сайтик на экране и читай себе, что хочешь. Ни бумаги, ни краски, ни хранения, ни транспорта, ни разгрузки, ни погрузки. Это ж какая экономия!
- Как, братцы, вы легко меняете концепцию,- вредничал Михмих, нервно поглаживая на груди своего оленя.- Сегодня пишем про свиней, завтра про туристов. А тексты-то разные. Текстов - то про туристов нет.
 И почему у нас опять не топят? Чай остывает моментально.
 По мобильному мы с Машкой обговорили мое предложение, идея ей понравилась, Мария хотела участвовать в сайте.
 Таким образом, сегодня я положил наш фрегат на новый курс, который приведет к желанной стране процветания.
 Мы с компаньонами скинулись на праздник. Я поручил Палычу с утра купить что нужно к столу.
  У моих сотрудников - семьи, завтра вечером им надо будет отмечать День защитника отечества среди родных, потому на фирме мы решили собраться сразу после обеда.
 Засыпал я почти что счастливым. Первая радость из пяти – это, конечно, идея с сайтом.
23.02.09
 Сегодня, как и планировали, собрались на фирме. Я, Михмих, Палыч и Маша. Коммерческий директор перед этим совершил продуктовый шопинг и, надо сказать, не без успеха.
  Я вообще уважаю в Палыче его полезное, практичное умение накупить максимум провизии на минимум денег.
 Вот и нынче праздничный стол украсили  бутылка хорошего коньяка, литровая бутыль вина, большая коробка конфет, два вида колбасы, копченая рыба, четыре пачки сока, салаты, грибы, яблоки, груши, бананы и ананас.
Позже выяснилось, что наш главный по коммерции накануне успел побывать на плодоовощной, оптовой базе, где, напугав кладовщиков удостоверением «Пресса», которое у него имелось со времен еженедельника, накупил всего поштучно по оптовым ценам.
Машунька привезла свое фирменное блюдо- «холодец», который она виртуозно готовит с чесноком и перцем. Обычно, я это знаю по опыту, любители покушать проглатывают его вместе с тарелками.
  А те, у кого рот не распахивается так широко, после поедания, еще долго облизывают посуду с захватом краев в надежде отыскать шершавым языком хотя бы еще один, пусть и микроскопический, кусочек.
 В общем, «холодное» мы уделали в каких-нибудь пять минут, а потом с удовольствием предались воспоминаниям.
 Все представленные  на банкете мужчины, включая меня, служили  срочную, а потому вспомнить было что.
 Например, Михмих тянул лямку в Воздушно-десантных войсках, в свое время усмирял бунт в Чехословакии.
 Из сослуживцев ему запомнился некий ефрейтор Савельев, электрик части, балагур и знаток своего дела. Михалыч рассказывал, что 220 - вольтное напряжение он проверял голой рукой, предварительно наслюнив ее.
-Лизнет два пальца и ширь  в щиток!
  Однажды, вот так вот прощупывая контакты, свободной клешней он поймал пробегающего мимо молодого тогда еще Михалыча, тем самым, через себя, законтачив бойца на распредщит.
Михалыч трясся, как мобильный компрессор, а Савельев рассказывал ему анекдоты. Отпустил когда от макушки Михалыча дым пошел.
 -Снял пальцы с контактов, и напряжения как не бывало,- вспоминал Михмих.
  После того высоковольтного  «товарищеского рукопожатия» у Михмиха на целый месяц открылся дар ясновидения, подкрепленный целительскими способностями. Он, по его признанию, даже командира части избавил от курения.
- Погладил рукой его по голове, говорю, товарищ полковник, вы больше не курите. И ведь бросил! Сам не знаю, как у меня получилось. Он мне за это еще отпуск выхлопотал. Вот говорят, что шандарахнет молния в человека, а он потом начинает предсказывать будущее, а многие не верят, а я верю. Верю! - окинул нас своими синими глазами, сквозь перекошенные очки нашМихалыч.
 И мы поверили!
 Было что вспомнить и Палычу. Этот защищал Родину в ракетных войсках. Так вот однажды, если верить его жуткому рассказу, после запуска, от ракеты отвалился тяжеленный носитель и долго кувыркался над частью, навевая ужас на забившийся в «трещины и щели» личный состав.
 Палыч, тогда просто рядовой Николай Нечипоренко, распластавшись под цистерной с соляркой, бегло раздумывал, а не черкануть ли домой прощальное письмишко, благо бумага и карандаш были при нем в голенище сапога. Но в его «бомбоубежище» было темно, сверху капало горючее, поэтому он не смог осуществить желаемое.
 На землю ракетоноситель рухнул, когда его уже и не ждали. Угодил в законсервированный радиолокатор, пробил два уровня его подземных коммуникаций и взорвался, выбросив могучую волну дыма и огня. Слава Богу, на тот момент на объекте никого не было.
 Я слушал своих бывалых коллег и завидовал сам себе. Мои сослуживцы не испытывали на мне действие тока, и ракеты не писали вензеля над моей частью. Хотя « веселые» истории случались в армии и со мной. Да вот хотя бы эта.
 Свой священный долг я отдавал Родине на острове под Владивостоком. Островок крошечный, скалистый, напрочь лишенный гражданского населения. И имелась у нас в части баня, где личный состав мылся по субботам.
 И не было для нас, для новобранцев- матросов ничего страшнее, чем наряд на топку этой бани.
 Судите сами, растительности почти никакой, доставленных с берега дров и угля - тоже. Топи чем хочешь. Откомандированные истопники почти что ползком, по сучку, по веточке, собирали по острову всякий хилый сушняк и пихали его в ненасытное зевло печи, чтоб поднять температуру в парилке до нужного уровня.
 И вот пришла моя очередь кочегарить эту чертову баню. Но я уже тогда умел мыслить нестандартно.
А после двух или трех часов лазания на карачках меж скал, по следам предыдущих глазастых  кочегаров, смекалка моя обострилась несказанно.
 Неподалеку от прожорливой бани, будь она неладна, у пирса располагался небольшой склад ГСМ. Иными словами там хранились бочки с соляркой. Вот я предложил нашему наряду подкатить пару бочек к бане. Что мы тут же и сделали.
 О, как могуче гудела приправленная соляркой печь в то утро! Да что там, она ревела оперным басом. И то была ее «лебединая песня». В парилке жар встал такой, что там золото можно было плавить.
 Прибывшая партия дембелей - они всегда мылись первыми - нарадоваться не могла. Сослуживцы плескались, резвились, хлестались вениками, потом носились друг за другом вокруг бани, широко разбрасывая ноги и хватая воздух растопыренными руками.
 Собственно, когда они выбежали на улицу, мы, с моими подельниками, и поняли, что произошла катастрофа.
Честно говоря, нам показалось, что из бани вывалили какие-то негры, черные, как сажа, и лишь их зубы сияли первозданной белизной.
 Они кувыркались, пока пар застилал им глаза, а когда он развеялся, начали ржать, показывая друг на друга пальцами, и ржали до тех пор, пока не поняли, что они все такие.
 Вот смолк общий смех, а за ним заглохли и редкие разрозненные смешки.
  А потом… Ох, лучше и не вспоминать. Скажу лишь, что наш наряд меня - автора этой затеи - не выдал. И суровое наказание мы приняли стойко и вместе, как и подобает доблестным защитникам Отечества.
 Печь прокоптилась так, что стала непригодна для эксплуатации. Баню сначала взялись перестраивать, а потом, когда поняли, что и стены забиты копотью, построили на новом месте и из новых материалов.
 Впрочем, рассказывать эту историю за праздничным столом я почему-то не стал. Разговоры о службе как-то плавно перетекли в разговоры о работе.
 Все мы решили уже с утра заняться сайтом.
 Маша тоже пообещала быть.
 Полагаю, что лучше редактора, чем она для "Курортного романа.ру" не найти. Скажу ей об этом утром.
 Чокнулись на дорожку, убрали со стола и разъехались.
 Надо сказать, от праздника сегодня я не испытал должного удовольствия. Нервное напряжение сказывается, что ли? Надо на днях сходить в бассейн, поплавать. Это такая радость - лечь на воду.
 А вот они, пять радостей сегодняшнего дня.
Машин холодец.
Открытие нового направления в нашей работе.
Команда наша сохраняется.
Застолье было обильным.
Установилась моя любимая погода: к вечеру подморозило, и пошел мелкий, легкий снежок.
 24.02.09.
 Был славный день. Нашелся специалист, который создаст нам матрицу сайта. Это бывший системный администратор нашего еженедельника, компьютерщик от Бога, Женька Подгорный. По телефону мне удалось уговорить его поработать в долг.
 Ближе к обеду приехала Маша. Я сказал о своем решении назначить ее редактором сайта. Она с интересом восприняла мое предложение и согласилась. Правда спросила, беседовал ли я об этом с Михалычем?
Ну я говорил уже, что Мария девушка чуткая, вот и теперь она точно уловила настроение в нашем коллективе.
 Я ответил, что идея с сайтом моя, а, значит, и редактора я буду назначать самостоятельно. Машу, по моему, приободрила такая моя позиция, и мы с ней взялись за творческое наполнение нашего ресурса.
 Что должно быть у нас на сайте? Конечно рассказ о странах, расценки туров, фирмы, курортные истории, раздел «ищу тебя» - это для тех, кто познакомился на отдыхе, потом забил на это знакомство, а потом пожалел, что забил , «ищу попутчиков», прикольные фото. Ну и так далее.
 Начать мы с Марией решили с курортных историй. Понятное дело, что пока сайт не заработает, нам никто их не пришлет, а затравка нужна, вот мы и решили сочинить пару-тройку сюжетов сами.
 Что касается меня, мне и выдумывать-то ничего не надо. Достаточно вспомнить мою недавнюю поездку в Египет и описать ее. Что я, в общем-то, не без удовольствия и сделал.
 В декабре 2006 года известная федеральная газета, под брендом которой выходил еженедельник олигарха, которым я управлял, затеяла для таких, как я, местечковых редакторов, семинар. Его было решено провести в Стране фараонов.
 В общем, сели мы, многочисленные редакторы со всех уголков России, синенебым декабрьским утром в авиалайнер и полетели в сторону солнечного Синайского полуострова.
 Руководили нашей делегацией заместитель держателя бренда, господин по фамилии Шпалик, помощник Шпалика, господин Стравинский и секретарь Шпалика, чудная девушка по имени Ева.
 Перед отправкой - в «Дъюти фри» - спиртного взяли много. В воздухе собирались раскачать самолет, да хорошо, что не раскачали.
 По приземлению пьяного Шпалика снесли по трапу вперед ногами. В автобусе, который вез нас из аэропорта в отель, пели песню фронтовых корреспондентов.
  И наконец были расквартированы в четырехзвездочный отель «РоялРоянаРезопт», на самом берегу Красного моря.
 Все как положено и путь достойный, и гостиница хорошая - комплекс белоснежных, двухэтажных вилл.
  Сразу же начались приключения. Был у нас в делегации такой Костя Сладкунич, весьма увесистый парень, так вот он, в первый же вечер, с пъяну, перепутал водоемы и вместо бассейна нырнул в фонтан, прямо в своих резиновых шлепках.
  А там - в фонтанах этих - натянутое брезентовое дно, скругляющее углы.
 В общем, Костя пробил на углу своим гиреобразным телом растянутый  материал, и вода, закручиваясь и пенясь, с гулом ушла из бассейна в образовавшуюся брешь.
 Как в нее не уасосало самого Сладкунича вместе с его тапками - большая загадка. Нас потом даже на инструктаж приглашали - как бассейн отличить от фонтана. Ну, пошли на него немногие.
 Я, например, не пошел. А там еще предупреждали, что в море, после шести вечера, купаться опасно.
 Ближе к ночи поднимаются со дна всяческие чудища и могут покусать. Особо свирепствуют некие мурены и барракуды,- здоровенные морские змеи, злые, как собаки и ядовитые при том.
 Ох, лучше б нашим этого не говорили! Сразу, после инструктажа, группа наших семинаристов, отправилась к морю, из которого, на зло инструкторам, вытащила озадаченную барракуду.
 Был разведен нехитрый костерок из всякого хлама,на котором ребята стали жарить шашлык из этой змеи.
 Побежали на берег отельные, инструкторы, спасатели, прибыла карета скорой помощи, чтоб госпитализировать покусанных ядовитой барракудой ловцов.
 Те от госпитализации уклонились, сказали, что продезинфицировали раны "Путинкой", причем не только снаружи, ну и изнутри, и чувствуют себя превосходно.
 А к обеду следующего дня напомнил о себе и Сладкунич. По побережью широко распространилась весть, что Константин побил акулу.
 Дело было так: заплыл наш любитель фонтанов подальше в море, лег на воду и стал принимать морские и солнечные ванны. И тут, хоп, всплывает рядом со Сладкуничем косой плавник и начинает выписывать поза купальщиком свои ритуальные круги.
 Другой бы со страха умер. Но не таков наш Костя! Инструкторы предупреждали, что неподалеку в бухте, американцы снимают какой-то боевик и используют в кинопроцессе разные радиоуправляемые  штуковины, среди которых есть и макеты акул.
 Словом, Сладкунич решил, что акула ненастоящая и захотел рассмотреть, как она устроена.
Наросился на животное, ухватился за плавник и стал прощупывать его на предмет наличия антенн. Акула вырвалась и отплыла. Тогда воинствующий ихтиолог снова достал ее и попытался укусить за бок:
 -Не поверите, кусаю, а у нее кожа, как наждачная бумага, - удивлялся позднее Костя.
 Со зла он стал колошматить хищника руками и ногами. Иногда бодал и головой.
-Ушла, - всерьез сокрушался потом Сладкунич,- мне б ласты какие - никакие, догнал бы, а так ... У нее ж хвост, как турбина.
 Из моря Костю выловили подоспевшие спасатели. В бинокли они видели это столкновение. Потом на берегу, отчаянно жестикулируя, изображали толпе улепетывающую, чуть ли не бегом по поверхности моря, акулу. С чувством пересказывали эту невероятную историю и одаривали Сладкунича взглядами, преисполненными уважением, где-то даже любовью.
  Костика впоследствии осаждали разномастные поклонники, большую часть из которых составляли иностранцы.
 Нашей группе, вечно подогретой "Путинкой", поступок соотечественника почему-то не казался таким уж прямо героическим.
Ну сошелся с акулой в рукопашную. Ну что тут такого? Подумаешь...
 За то один пожилой бельгиец в знак особого преклонения даже снял о Сладкуниче небольшой любительский фильм. Основное время в нем занял рассказ именно о том, как безоружный русский витязь, встретившись в открытом океане с голодной, здоровенной акулой, будучи в невыгодных для себя условиях, не сдрейфил, пошел на хищника и обратил бессовестного неприятеля «в бегство».
 Не поленюсь и еще раз скажу: с тех пор Сладкуничу в Египте не давали прохода, а если ему удавалось где-либо спрятаться, его все равно разыскивали жаждущие общения с героем туристы, для чего ломились напропалую во все номера нашей группы.
 И вскоре на дверях всех этих номеров разом возникла, размноженная на ксероксе надпись: « NO KOSTJA! », словно поднятая на табличках членов какого-нибудь жюри.
  В пику своему подчиненному наш руководитель группы Шпалик на чужбине вел жизнь тихую и неприметную. За время семинара я его не видел ни разу. Поговаривали, что он лежит в своем номере недвижим, лишь изредка принимает пищу, которой его кормит с ложечки помощница Ева.
 Потом выпивает бутылку водки и вновь падает мертвецки до новой кормежки и попойки. Выйти к шведскому столу или спуститься к морю у него попросту нет сил.
 Примечательно, что члены нашей делегации к такому поведению руководителя относились с пониманием. Дескать, он так намаялся в Москве на нервной, газетной работе, пусть хоть тут, у Красного моря отдохнет.
 Семинар вел Стравинский, тоже перманентно пребывающий в состоянии, близком к вдохновению.
 …После обеда пришел компьютерщик Женька. Мы с Машей ввели его в курс дела, рассказали об идее сайта, нашем видении его. Женька тут же пробил в интернете домен «Курортный роман.ру». Никто еще не догадался его зарегистрировать!
 В общем, Женька взялся за техническую часть сайта. Сказал, что ему на это дело надо дня два-три.
 Написать свои истории отдыха я попросил Михмиха и даже Палыча.
Последний начал вспоминать свою поездку в Африку, живописуя тамошнюю природу и нравы. Даже рявкнул раза два, изображая бегемота и пошел по кабинету, петляя ногами, и виляя задом, показывая, как ходят тамошние аборигены.
 При Палычевой комплекции это было весьма забавно. Видимо нахватался у свата привычек.
 -Хорошо,Николай Павлович, что вы к людоедам не попали, - улыбалась Маша. - Слопали бы они вас на ужин с солью и перцем, и никакой сват бы не спас.
Михмиха с нами не было, он затворился у себя в кабинете, ничего нам не сказав на прощанье, не благословив, так сказать, на трудовые подвиги. Похоже, он и впрямь расстроился от Машиного редакторства.
 Я сказал ему об этом, как о деле решенном, тем самым, дав понять, что обсуждать эту тему не собираюсь.
Михалыч вышел часа через два, с текстом. Оказалось, написал новеллу о своем пребывании за Полярным кругом. О том, как сражался там с  мошкарой, лакомился струганиной, варил чай из морошки и даже убегал по льдине от белого медведя.
- А про сыночка своего, чукчоночка, забыл рассказать? - С подозрением сощурился Палыч.
- Да он уж не чукчоночек, наверное, а полновесный чукча, - прикинул я расстояние во времени, чем снова расстроил Михмиха. Он вздохнул, неуклюже погладил своего оленя и чуть не расплакался.
 И нам его стало жалко.
 Такая вот курортная история. Ну что ж, пусть будет и она.
 Назавтра с утра я попросил Палыча заехать в банк, проверить, не пришли ли деньги от фирмы с удобрениями. Я хотел спечатать хотя бы микроскопический тираж журнала с оплаченной рекламой и раздать его рекламодателям, тем самым хоть частично выполнить перед ними свои обязательства.
 Дома я потихоньку начал паковать вещи. Скорых денег не предвидится. Хочешь, не хочешь, надо покидать арендованную площадь. Видимо, придется пожить в офисе до тепла, а там переселюсь на дачу.
 Среди пяти радостей сегодняшнего дня была и усталость. Да, да! Усталость от работы на самого себя. Что трудности рано или поздно закончатся, я уверен, а дело наше, пусть и не так быстро, как хочется, но движется.
 Движется!
25.02.09 - 12.03.09
 В эти дни произошло много событий, не всегда,правда, приятных. Я переехал из квартиры в офис. Деньги с удобрений не пришли, и журнал пока не отпечатан.
 За то мы запустили сайт, с неделю нарадоваться на него не могли, а потом стали понимать, что без капитальных вливаний в раскрутку  не обойтись.
 И Женька - компьютерщик - чего - то захандрил и уже не помогает нам с былой готовностью, не разделяет нашего общего энтузиазма, хочет денег.
 В довершении ко всему на нас наехал отдел «К», занимающийся компьютерными технологиями. Нас хотели поймать на использовании нелицензионных программ.
 Если бы поймали, меня, как руководителя, посадили бы лет на пять.
Слава Богу, наши источники предупредили нас об обыске, буквально за минуты до его начала.
Мы успели повыхватывать из системных блоков горячие жесткие диски и вывезти их за пределы офиса.
Впрочем, «источники» это громко сказано.
 Источники информации, это они у нашего Михмиха, а у меня это всего лишь один малознакомый мне, неприметный капитан милиции - естественно не тот, над которым глумился олигарх. Я даже не знаю, по какой причине этот офицер мне мне помогает.
 Но именно он предупредил меня тогда, во время выборов в Облдуму, что судья собирается подписать ордер на мой арест.
  Помню, под вечер охранник позвонил мне с вахты и сказал, что со мной ищет встречи мужчина, который не желает представляться.
 Я сбежал вниз и там, в полумраке нижнего этажа разглядел высокого, одетого по гражданке моложавого незнакомца, без головного убора. Если бы затевал что-то опасное, наверное, не действовал бы столь открыто, потому я смело приблизился к нему.
-Как можно быстрее уезжайте из области, - вполголоса сказал он, - в суде готов ордер на ваш арест.
-А вы кто?
-Не важно. Скажем, капитан милиции Иванов. Я и в дальнейшем буду информировать вас. Искать меня, наводить обо мне справки и рассказывать, что я был у вас, не следует. Это в ваших интересах.
  Все.
 Вот в тот - то вечер олигарх и прислал за мной самолет.
 Впоследствии таинственный капитан, так или иначе, неоднократно предупреждал меня о грозящей опасности. И теперь он остался верен данному слову. Однако на этот раз, вопреки своим правилам, позвонил мне по телефону.
 Правда, на мониторе моего мобильного, вместо входящего номера,  высветилась безликая надпись: «Частный вызов».
 Ну, голос этот я с другим не спутаю.
Отдел «К» жестко взял нас «под колпак». Его бойцы появляются у нас каждый день, понятно, что эта "опека" полностью парализовала нашу работу.
 Мы попробовали было выбить кредит, чтоб купить лицензионку, но банки отказали нам.
 Была еще мысль перенести базу в другое место или вообще работать по домам, хотя бы тем, у кого они есть, но для этого тоже нужны, пусть и малые, но деньги.
 А нам их сейчас взять неоткуда.
 Начались « веселые» дни.
 Иногда у меня в кармане не находилось и мелочи, и я ходил по городу пешком, потому что даже на проезд не было.
 Чтоб хоть как-то свести концы с концами я заложил в Ломбард сначала свое золотое кольцо, а потом и ноутбук.
Наша "Нива" стоит с пустым баком. У меня была мысль продать ее, но Палыч так безумно глянул на меня, так отчаянно вцепился в баранку, ну прямо как беспризорник в бублик, что я понял, этот машину ни за что не сдаст.
 И смирился.
 Все - таки машина, это для нас теперь нечто большее, чем транспортное средство, это наш последний бастион, наш символ, наше знамя!
  А если серьезно, за нее много не дадут. Да еще и попробуй найти покупателя на подержанный отечественный внедорожник накануне летнего сезона.
И вот сегодня, сейчас, когда я допил последние капли своего чая с чабрецом и обнаружил, что лопнула подошва на левом ботинке - левый у меня  выходит из строя первым, несколько лет назад я сломал ногу, она неплохо срослась,  но с тех пор почему-то немного загребает в сторону - я сказал себе, все, край. Ты дошел до точки, уперся в стену.
 Пора думать и действовать по другому.
 Просматривалось два варианта действий: либо «валить» губернатора в политическом, естественно, смысле, либо самому валить из региона.
 Я решил, что пойду по первому пути. Уехать, это значит сдаться. И вот что я сказал себе, задумчиво шагая по кабинету.
«Я не намерен оставлять мою малую родину на поругание какому-то там Усатому. Наверное, этот путь более трудный. Но за то, в случае удачи, и радость будет более опьяняющей.
 Я уверен в том, что в случае смены руководства области, в ней найдется место для меня, нашей фирмы, нашего журнала, нашего сайта и нашего бизнеса. Как и для бизнеса других, задавленных ныне административным ресурсом неизвестных предпринимателей, на последнем издыхании ждущих своего часа».
 Вот как я сказал сам себе… А если честно, ни хрена такого подобного я себе не говорил. Хотел было написать, что сказал, дабы в твоих глазах, ославный читатель, выглядеть борцом и героем, ведь дневники только за тем и пишутся, чтобы покрасоваться перед посторонними.
 Ну, если честно, плевать мне на других бизнесменов, и высвечивать сердцем, как Данко, этим травоядным путь к светлому будущему, я не горю желанием. Пусть поищут другого дурака.
 Все что мне нужно это свое успешное дело, счет в банке, хороший дом и хороший автомобиль. Все!
 И если Усатый начал мешать мне, буду устранять Усатого, как личную помеху. А олигарха я не стал предавать лишь потому, что уважаю его за дела и прямолинейность.
  А то что ж получается, ехать мне некуда, никто меня нигде не ждет, и дома житья не дают. Неправильно это господа. Ох, как неправильно!
 Поздно вечером в офис вернулся Палыч. Сделал вид, что забыл в своем кабинете телефон. На самом деле пришел поддержать меня.
  Он через день теперь засиживается со мной допоздна, причем его вечера выстраиваются по одному расписанию: в шесть часов он уходит домой, а к восьми возвращается под придуманным предлогом, с узелком.
 Его жена великолепно готовит шанешки, и я теперь частенько балуюсь вкуснейшимишанешками со сметаной.
- Танька на дежурстве, поэтому я без сдобного,- пристроил Палыч узелок на стол,- нынче помидоры, лук, сало, и хлеб.
-Неплохо!
 Мы с компаньоном дружно задвигали челюстями.
- Што думаешь делать?- в который раз спросил Палыч набитым ртом.
- Общественное движение бум создавать, партию или фонд.
-Ого!
-Натурально!
Коллега смачно хрумкнул луком, откусив чуть не полголовки, отправил в рот кусок сала. Он сосредоточенно жевал, не моргая. У него аж слезы навернулись от удовольствия.
-Давай лучше баранов из Калмыкии возить? У меня там связи, а тут на рынке нету баранины,- прожевав, икнул кормилец.
-Только движение, Палыч, и ничего больше!
-Как назовем?
-Название пока не пришло, а вот концепция уже вырисовывается. Чего - нибудь типа: «Реформы Петра первого – нашему региону. Передовой царь освобождал родную землю от бород. Мы освободим ее от усов».
-Ха-ааа, ха-ха!- развеселился Палыч,- прикольно, особенно про передового царя. И смысл понятен. А если серьезно?
-А если серьезно – Движение, поддерживающее бизнес в его борьбе с административным ресурсом.
-Думаешь, соберем под это деньги?
-Уверен.
-На рекламу денег не дали, а на Движение дадут?Идти -то придется к тем же.
- Да пойми ты, Палыч, реклама – штука публичная, а в таком Движении можно участвовать тайно, понимаешь?
- Конечно. Отстегнул баблищщеналиком где-нибудь в уголочке и сиди себе, жди, когда какое-то там Движение раскабалит твой бизнес.
-Детали могут быть разные, но, по сути, ты прав.
-Не подхватываю. Всегда подхватывал, терерь не подхватываю.
-Ну и не подхватывай. Вот скажу Михмиху, он подхватит.
-И он не подхватит. Движение - не газета. Где он про белых медведей печатать будет? Или про помидор, если "Крестьянин" гикнулся.
 Я вытер руки носовым платком, с жадностью отпил из баклажки воды:
-За что ты так не любишь Михмиха, Палыч? Он, между прочим, твоим африканским сватом тебя не попрекает, а ты ему белых медведей ставишь в укор.
-Сравнил тоже. Сват - существо разумное.
-Я так понимаю, отходишь от дела?
-И не надо обидных расовых намеков,- никак не унимался коммерческий директор, возмущенно размахивая луковицей, - «медведь, он, хоть и медведь, но белый, а сват, он хоть и человек, но черный».
-Мне не важно, какого цвета человек. Главное, какой он внутри. И вообще, я уважаю людей всех кож и вер, и стран! И на журнал не гони, нам на нем удалось заработать. Значит дело небезнадежное.
-А-а, - махнул пухлой рукой Палыч,- набил нашМихалыч кубышку, когда тебя замещал и ездил к олигарху.
 Теперь сидит на ней, и делает вид, что так и надо.
 Не может, скупидоза, поддержать фирму, когда она в кризисе. А я, честно говоря, вот вообще не знаю, что делать. Танька из дома гонит. Чего ты, кричит, деньги не несешь?
- Чего, чего, работать! Тогда и деньги понесешь. Ты машину, кстати, присмотрел? Я поручал тебе.
- Так ты что тогда на полном серьезе что ли? - растерялся Палыч.
 -Нет, я на рыбалку с метлой вышел. Тебе ничего поручить нельзя. Вот и опять, вижу, ничего не сделал. А тебе пора понять, если я что-то поручаю, потом спрашиваю строго.
-Я думал,- развел руками Палыч, видимо никак еще не взяв в толк, шучу это я или всерьез,- смотрел даже. «Ниву» вот можно купить, подержанную. «Нива - Шевролет», хорошая и недорогая.
-Подержанная, недорогая и ... хорошая?! Господи, дались тебе эти «нивы», смотри нормальную машину. Иномарку. «Пежо», «Митцубиси», «БМВ». А вообще, мне «Хаммер» нравится.
 Это по мне.
 Узнай, где «хаммеры» продаются, приценись, почитай технические характеристики, сравни разные модели. Покупаем ведь не на один день. И не тяни резину. Чтоб через неделю расклад был у меня на руках.
-Хаммер бензина много жрет. Не напасешься...Ну, хорошо, хорошо, я понял. Ладно, пойду, пожалуй, - встал мой компаньон, как мне показалось даже с какой-то тревогой. Похоже, он действительно решил, что у меня снесло штакетник.
-Подожди,- я свернул газету, на которой мы «пировали», вместе с мусором, пихнул ее в пакет, - по пути выбрось.
 «Быть мне завтра без шанешек",- подумал я.
 Палыч ушел, а я задвинулся в Интернет, на нем еще крутилась копейка.
  На новостной ленте «Яндекса» та же каша, что и в газетах. Российский рынок акций сдает свои позиции после утреннего роста -ну надо же?! ЕС согласен на вступление России в ВТО до конца 2009 года - слава тебе, Господи, а то я так переживал по этому поводу!
 «Росал» не успевает  договориться с кредиторами - все, бессонная ночь мне обеспечена, испереживаюсь, вдоль и поперек, за бедный «Росал».
 Вот тоже «оптимистичная» инфа, - застрелился чайный магнат Мартынюк.
 То-то я думаю, чего это у меня чай кончился? Оказывается, Мартынюк подкачал, не шлет мне чайного листка, не отгружает, сволочь, цветок чабреца.
 Из статьи я понял, что данный экс-миллиардер, привыкший жить на яхте, ввиду  финансовых затруднений, был вынужден сойти на сушу, что и добило водоплавающего магната.
 И представилось мне залитое солнцем уютное цейлонское кладбище, полированный, красного дерева гроб с вызолоченными фигурными ручками, медленно уходящий в вечность сквозь темный тоннель могилы. А потом загорелые кладбищенские рабочие, дружно, вжикающими лопатами, закидывающие гроб чайными гранулами, вместо речного песка…
 Стоп. Отмотаем назад!
 И представилось мне залитое солнцем уютное цейлонское кладбище, полированный, красного дерева гроб с вызолоченными фигурными ручками, медленно уходящий в темную ячейку могилы.
  А потом загорелые кладбищенские рабочие, дружно, вжикающими лопатами, закидывающие могилу речным песком...
Вот, так будет правильнее. Каким бы уважаемым человеком Мартынюк ни был, расходовать чай, как попало, мы ему не позволим.
    Коротая ночь в своем офисе на диване, я размышлял о пяти радостях минувшего дня. Кризис для меня не такое уж и плохое время. Во всяком случае, в отличие от других, я ничего не теряю. Даже больше! Свое время, не отвлекаясь, я целенаправленно конвертирую в идеи.
 Это ли не радость?!
13. 03. 09
 После обеда случилось интересное событие, которого никто не ждал. Мои коллеги - не было только Машки - уныло слонялись по офису. Михалыч искал текст. Палыч, как картины, рассматривал стены. А я в кабинете - на полном серьезе - обдумывал идею об общественном Движении в защиту прав бизнеса, тиская плавную, чашку с голым кипятком.
 Сбоку от моего стола висел настенный календарь с изображением Наполеона в треуголке и ботфортах, верхом на вздыбленном  коне. Так вот на месте Наполеона я представил себя и  поежился от удовольствия - настолько эта картинка мне понравилось.
 Но тут хлопнула входная дверь, я вздрогнул и спустился с небес на землю, даже испугался, что вновь явились или братки, или - какие - нибудь силовики.
Ну, слава Богу, я ошибся!
 К нам прибыл некий Партизан Партизаныч, тоже адвокат, ну в отличие от своего коллеги Березовского, так же навещавшего меня, не снюхавшийся с местной властью.
Партизаныч отстаивал в судах предпринимателей, славился нестандартными приемами защиты, за что и получил свою брутальную кличку.
 Помнится, как-то я спросил у Партизаныча, а уместна ли в адвокатском деле - в этой точной, в общем-то, науке - импровизация? На что Партизаныч, не моргнув глазом, ответил, что адвокатура - это сплошь импровизация и есть.
 Мой еженедельник писал о делах, которые вел мой теперешний гость.
 Ну, так вот, что я забыл сообщить о Партизаныче... слово свое он держит, слывет щеголем, мечтает разбогатеть и прославиться.
 Мы молча смотрели друг на друга,как бывшие сообщники, которым есть что сказать, но ни один не решается начать первым.
- Говорят, ты предпринимательскую партию создаешь? - Спросил наконец Партизаныч.
Ого-го, "голубиная почта" работает у нас великолепно!
 - Ее! - Улыбнулся я во все свои отполированные с утра в умывальнике 32.
 -Правильная, между прочим, идея,- похвалил Партизаныч, разместился на стуле под окном, закинул нога на ногу, принакрыл  бедро полой своего прекрасного пальто.
- А что, ты на слуху,- развивал он мысль.- С таким капиталом можно идти в политику.
 Я пристально всматривался  в его гладковыбритое, тяжеловатое лицо, похожее на речной валун, стараясь понять, это он серьезно или издевается.
 -Деньгами поможете, Партизаныч? Ты и твои подзащитные.
 -Нет, конечно, лениво пожал он плечами и размашисто зевнул.- Идиотов швырять деньги на ветер нет. Под твое имя сейчас и гальки с пляжа не дадут.
-Спасибо за откровенность. Раньше ты со мной не так разговаривал.
-Да не журысь,хлопче,- взбодрился он. - Я ведь заехал в ресторан тебя пригласить.
 Похоже, фамильярный разговор со мной доставлял ему удовольствие.
-Ты это серьезно?
-Абсолютно. В восемь, в "Фортуне".
Я поставил чашку:
-Честно говоря, я сейчас не в том финансовом состоянии, чтобы по ресторанам ходить.
-Угощаю.
-Дело что ли есть?
-Да.
 В восемь я был в "Фортуне". Партизаныч ждал меня за отдельным столиком.
 Я окидывал жадным взглядом роскошный в бегущих разноцветных световых зайчиках зал, вдыхал ни с чем несравнимый праздничный аромат ресторана, провожал глазами ловких официантов. И скупая слеза наворачивалась на мои подвыцвевшие васильковые глаза.
 Ведь "Фортуна" это мой любимый ресторан. Еще кажется вчера мы, с моим благополучным и дружным коллективом из популярного еженедельника, заходили сюда перекусить, отмечали здесь все свои корпоративы.
 И я на этих пышных пиршествах чувствовал себя королем!
 Вот и сейчас знакомый мне официант, худенький молодой человек, чем-то неуловимо похожий на ландыш, по привычке - "вне очереди" - возник у нашего стола с блокнотиком и ручкой наготове, одарил меня почтительным взглядом, рассчитывая, по традиции, на богатые чаевые.
-Заказывай ВСЕ, что хочешь! - тихонько сказал мне Партизаныч и протянул раскрытое меню.
Ах, была, не была. Гулять, так гулять! И я попросил свиной шашлык, салат "Цезарь", креветки в чесночном соусе, фуа - гру в фольге и два персиковых сока.
 И всего - то штуки на три с половиной. Когда-то эта сумма казалась мне смешной. Теперь представлялась гиганской.
-А спиртное? - Покосился на меня адвокат.
-Не хочу.- Захлопнул я меню.
Партизаныч свой заказ увенчал двумястами двенадцатилетнего "Хенеси". Я окончательно понял, что с кошельком у него все в порядке и блаженно расслабился.
-А тут здорово, да, Партизаныч?
-Музыканты еще бы не лажали. И официанток бы побольше, а то сплошные официанты...
-Что за дело - то у тебя?
-Давай чуть поедим молча. А поговорим в машине.
 В его голосе была грусть и усталость. Он ослабил узел галстука:
-Ты извини, что в кабинете у тебя я хамил. Тебя ведь наверняка слушают...
-А, проехали.
-Тебя все уважают, Константиныч. Ну помочь тебе сейчас никто не может.
-Ты меня сюда притащил, чтобы это сказать?
-Не только. Ешь, потом все узнаешь.
-Я впился зубами в горячий, ароматный шашлык. Отхлебнул ледяного сока. Блаженство!
 Потом разломал креветку. Ах, этот ни с чем не сравнимый вкус морского аристократического деликатеса.
 Вот именно разламывая креветку, я окончательно понял, что должен разбогатеть и как можно быстрее!
 В машине - в великолепном пятом Бумере - Партизаныч, как мне показалось, немного нервничал.
-Зачем ты устроил эти смотрины в ресторане, если о деле собирался тут говорить? - спросил я его.
-А пусть все знают, что у меня в прессе есть знакомства.- Честно открыл он мне карты, шурша какими-то бумагами. Ну, а потом рассказал, что  ведет дело крупного бизнесмена, у которого в Солоховском районе областная власть - рейдером - захватывает сахарный завод.
-Нужно привлечь прессу. У тебя ведь остались в Москве связи. Подними их,- попросил Партизаныч.- В долгу не останемся. Хозяин хочет отбить завод и тут же продать. Работать этому человеку все равно не дадут. А покупатели есть.
Адвокат просил душевно, видимо, тут было что-то большее, чем его профессия, а может он вошел в долю с тем самым хозяином.
-Связи-то, конечно, найдутся, ну вопрос - во сколько вы оцениваете мои услуги? Завод-то, поди,лимонов триста "тянет", зелеными?
-Двести тридцать.
-Ой ли? Чего-то ты не договариваешь.
-Ну не считая, конечно, денег от проданного сахара. Ну их еще получить надо.
 Спустился дождь, хотя, казалось бы, ничего его не предвещало. В окна полетели дождинки, Партизаныч поднял стекла.
 Что-то бегло написал в блокноте, показал мне.
"500 тыс. руб.", было начертано на листке в клеточку.
 Я вздохнул, взял у него бумагу и ручку:
"23 000 000 S" - передал я ему блокнот:
-Десятую часть, Пратизаныч. И никак иначе!
 У адвоката глаза на лоб полезли:
-Ты охренел?! Да мы за такие деньги всю федеральную прессу купим.
-Ага. А губер выкатит против вас 30 лимонов или 50. Хотите с ним потягаться? Вперед! Не только без штанов останетесь, еще и посадят в догонку. Вам нужно, чтобы пресса встала на вашу сторону из принципа, за симпатию, ты это понимаешь?
 Эту симпатию обеспечить способен только я, своим авторитетом.
 Возмущенный адвокат вцепился в руль, тряхнул головой:
-Твое условие невыполнимо.
-А вы думаете, я мобилизую связи, подниму шум, обеспечу резонанс, буду рисковать жизнью, отобью вам высокорентабельное предприятие, то есть повытаскиваю за вас все каштаны из костра, и вы за это отбояритесь от меня пятьюстами тысячами рублей?! Смешно.
Партизаныч запустил двигатель.
...Я стоял под дождем, приподняв воротник своей поношенной дубленки смотрел во след его удаляющимся красным огням и чувство светлой иронии серебрило мне сердце.
"Не договорились, так за то хоть пожрали на славу".
 Крутым, каменным утесом чернело на фоне мглистого неба здание ресторана. "Фортуна"- светилось в темноте фиолетовое название, искрясь по краям звездочками бегающих огней.
 В офисе меня поджидал мой верный Палыч с шанешками. Он снова был взволнован:
-Где ты был? И мобильный отключен. Я уж в милицию хотел звонить!
-Палыч, дорогой, неси шанешки домой. Я только что ел горячий шашлык, запивая его холодной минералкой с выпрыгивающимипузыриками.
-Где это ты его ел?
-В ресторан пригласили.
-Кто?!
-Поклонники. Кстати, ты "Хаммер" присмотрел? Скоро будем брать.
-Да были б деньги, Господи!
-Завтра - мне на стол телефон автосалона.
-Ты пил?
-Только сок, друг мой. Только сок!
 Среди ночи позвонил Партизаныч. Хозяин завода согласен на мои условия. Но авансом не даст ни копейки. Гонорар целиком получу по завершению дела, в случае однозначно благоприятного исхода.
 В работу я должен включиться уже с утра. Предстоит рейд на завод, в этом рейде я буду представлять прессу.
 Вот этот звонок и был главной радостью минувшего дня. Аж в ночь заехала, так долго я ее ждал, переворачиваясь с бока на бок.
 Я понятия не имел, как буду возвращать тот самый завод, и никаких особых связей в Москве у меня не имелось. Ну, я почему-то был абсолютно уверен, что верну его законному владельцу.

 Как сказал Архимед: дайте мне точку опоры, и я переверну землю!
 14.03.09
  С утра устроил себе водную процедуру прямо в умывальнике, так как ванны или душа у нас в офисе нет. Дело это было страшно неудобное, но забавное и отчасти полезное.
 Представьте себе мелкую раковину со стабильно закрепленным краном, под хоботок которого и рукой-то трудно подлезть, не то, что просунуть голову.
 В общем, ужом пришлось мне извиваться, чтобы, зачерпывая ладонью студеную водицу и расплескивая ее, мочить себя – голого- со всех сторон, тут же протирая мокрые места полотенцем.
 Что примечательно, вода буквально за секунды стала ледяной настолько, что, казалось, бьет током.
 Вот удивительно: если на кухне надо слить воду, чтобы попить холодной, условно говоря, час надо ждать. А тут сразу такой лед.
 Ну, были и положительные моменты: крутясь в умывальнике, я хочешь - не хочешь,  а заодно сделал неплохую физзарядку.
 Случайно возникший передо мной в Интернете гороскоп сулил, в общем - то, неплохие времена:
 "Отличный день с профессиональной точки зрения. Вы добьетесь значительных успехов. Дела, которыми придется заниматься, будут действительно интересны, поэтому вы получите неподдельное удовольствие от работы.
 С коллегами и руководством легко найти общий язык, не возникает даже мелких разногласий, а отношения, которые раньше складывались как чисто деловые, могут принять дружеский характер.
 Можно иметь дело с представителями власти, посещать государственные организации, решать административные вопросы. Близкие люди порадуют приятными сюрпризами и хорошими новостями".
Про административные вопросы мне пришлось по вкусу особо, и, думаю, вы понимаете почему.
В восемь утра, согласно ночному сговору, к офису подкатил Партизаныч. Именно с ним мы и должны были отправиться в отдаленный райцентр Солохово, на тот самый распрекрасный сахарный завод, нечаянно попавший под рейдеров.
 Сегодня адвокат был в хорошем настроении - весел, оживлен, словно и не было между нами ночного нервного разговора. С 23 миллионами,что отходили ко мне, он, похоже, смирился.
 Еще бы! Его они, что ли?
 На заднем сиденье Бумера невысокими стопками были разложены бумаги.
-Документы по заводу.- Кашлянул он.
-Что, с т о л ь к о?!
-Это десятая часть.
 Город, покачавшись в наших стеклах своими парками и улицами, исчез, как наваждение. По сторонам, как отмечал Гоголь, пошли писать леса и поля, еще покрытые снегом, хотя и с обширными черноземными проталинами, почему-то сплошь продолговатыми, местами покрытыми прошлогодними зеленями, на которых тусовались вороны.
 В дороге я узнал от адвоката, что завод отжимают под зятя Усатого. До этого в соседнем районе ему, вот так же, у частника отжали птицефабрику.
 Формальная претензия к заводу, что под ним, с краю, имеется кусок муниципальной земли.  Ухватились за эту землю, парализовали работу и опрокидывают все предприятие.
 Идут суды по отторжению его в пользу района, ну а потом, по отработанной схеме - через фиктивный аукцион, за копейки - "продадут" тому самому румяному зятьку.
 На деле, может, он и не был румяным, но в моем представлении румянился, как молочный поросенок.
 Сейчас в обеспечении работы судов на имущество наложен арест, завод отдан под охрану частному  предприятию, которое - ну ты подумай, какое невероятное совпадение! - тоже принадлежит нашему удачливому зятю, проявляющему недюжинный предпринимательский талант на землях усатого тестя.
-А Владимирыч этот завод по частям собрал. Своими руками, считай, построил. Рисковал, брал кредиты, - в процессе рассказа добрый настрой Партизаныча улетучился.
  Сейчас рядом со мной был оскорбленный несправедливостью воитель, готовый биться за правду до победы. У него даже пальцы, пережавшие мясистую баранку, побелели от напряжения.
 Был ли Партизаныч искренен или честно отрабатывал свой гонорар даже в мелочах, не могу сказать.
 Во всяком случае, идеология нашей борьбы просматривалась и была прекрасна. Защищаем слабого!
Владимирыч, как я понял, и являлся тем самым, несущим убытки, хозяином завода, на счетах или в имуществе которого - хозяина - теперь были завернуты и мои 23 миллиона, как мятный леденец в фантик.
 По пути мы перекусили в каком-то придорожном кафе опять за счет Партизаныча, и, наконец, вкатились в Солохово.
 Перед заводом толпились оставшиеся без работы трудящиеся, на обочинах, в своих расписных автомобилях скучали менты.
 Ворота и проходная были заперты.
 Эх, была не была! Я вспомнил свою репортерскую юность, достал из сумки блокнот и диктофон, и оправился "в народ" делать репортаж с места события.
 Рабочие, как это водится, вовсю откровенничали и негодовали, ну ровно до тех пор пока я не просил назвать фамилию.
  После этого замыкались, некоторые словно бы и обижались. А один ершистый мужичонка с  мелькающим в расщелине верхних зубов фиолетовым  язычком вдруг представился:
- Дуся!
 Ну, Дуся, так Дуся. И Дусю приобщим.
 Меня - матерого профессионала -   мелочи не смущали. В конце – концов, моим респондентам можно придумать псевдонимы. Главное, что я уловил главное - уж извините за красоту слога - коллектив был на стороне директора.
 Больше мне ничего от коллектива и не нужно было.
 Менты, контролирующие сходку были неразговорчивы.
 Я все надеялся, что Партизаныч сведет меня с хозяином Владимировичем, у меня к нему были вопросы, ну тот на данной сходке, или как ее назвать, не проявился.
 Позже я узнал, что «владельца заводов, газет, пароходов" хватил сердечный приступ.
 И к бастующим, сколько они ни пылили, никто из районного руководства переговариваться не приехал.
 Под занавес этой бессмысленной и беспощадной "стачки" Партизаныч не выдержал и бросился на алые ворота завода, стремясь перемахнуть их налегке и попасть во двор.
 Не перемахнул и не попал. Менты вежливо сняли его с железных створок.
 За то все увидели какие у адвоката замечательные полуботинки с острыми, загнутыми вверх носами. Ими он отчаянно скреб по железной плоскости ворот.
 А я понял, что, видимо, юристу, обещан гонорар по боле  моего, раз он так самоотверженно штурмует ограждение.
 Я за свои "скромные" 23 миллиона на стену не лез. Я пожалел, что запросил мало.
 А Партизаныч все не успокаивался, баламутил народ и, в конце – концов,  милиционеры увезли его в кутузку "до выяснения".
 Хорошо, копии главных документов по делу о заводе он мне успел передать.
 "Вот это номер,- думал я.- А как же мне теперь домой добираться?"
 Отдавать что-то из моих последних денег за такси не входило в мои планы. А автобус... ходит ли он, тот автобус?
 И тут, радостно крикнув клаксоном, на дорогу выпрыгнула ... наша Нива. Я даже испугался, а вдруг не наша? Слишком уж прекрасным было видение.
 Наша, наша!
 И круглолицый Палыч в очках, похожий на Юрия Антонова, лыбится мне сквозь лобовое стекло, осененный Солнцем.
-Как же ты узнал, что я тут?!
-А че узнавать - то. Где заваруха, там и ты.
-А заправился чем?
-Бензином. Мы же получили зарплату.
 В дороге наш коммерческий директор психовал, что Михмих порывался с ним поехать:
-Боится, интересное пропустит. Еле отвязался от него.
-Да, старик чудит чего - то...
-Проблемы у него,- вдруг остыл Палыч и даже как-то загрустил.- Шунтироваться надо,а денег на операцию нет.
 Вот это да. Новости руководитель - я то есть - узнает в последнюю очередь.
- Чего он сдал-то так резко? Из -за журнала что ли?
-Да причем тут журнал. Жизнь у него была собачья, вот и сносился мотор. Хотя... и журнал тоже.
-Ты же сам его обвинял, что он набрал у олигарха денег за моей спиной. Вот и пусть лечится.
-Видимо, не набрал.
-А сколько надо?
-40 тысяч долларов.
-Это он тебе сказал?
-Слышал, как он разговаривал по телефону... Бледный весь, еле ходит, а все мылится... "Поеду с тобой в Солохово". Боится, какую копейку пропустит.
 О стекло стали биться капельки дождя. На въезде в город нашу Ниву уже качал шквальный ливень.
 Вечно, за городом нас с Палычем накрывает стихия, которую мы - на своих плечах- заносим в город.
 Спустились сумерки, в домах стали зажигаться окна, необычайно уютно светящиеся сквозь этот  клубящийся мартовский дождь. Ветер набирал силу. К офису мы подрулили уже в потемках.
 В его окнах тоже горел свет. НашМихмих ждал нас. Он вышел нам на встречу в своем свитере, по обыкновению стоял на крыльце, под козырьком с бледным, растерянным, но в то же время с каким-то слабо обнадеженным лицом.
 -Михалыч, то вы мерзнете, то голяком по дождю бегаете. Идите в здание, а то простудитесь.
 Отряхнув одежду и обстукав обувь на входе, я зашел в коридор, поманил Михмиха к себе в кабинет.
-Я цветы полил. Ты их из дома перевез, а поливать забываешь.
-Благодарю, Михалыч.
 Новости об операции оказались правдой. И денег на нее у больного не было.
-Ничего, прорвемся.- Вяло улыбнулся Михмих.
Вчерашние шанешки Палыч - вопреки моему совету - не утащил домой. И теперь они - хотя и слегка подсохли - пришлись весьма кстати. Ими я и перекусил, прямо при кормильце, который из скромности не ел.
 Дома его ждал вечерний стол и сытая ночь, в которой, возможно, тайком от жены, он проникнет на кухню, к холодильнику, и "догонится" бутербродом с докторской колбасой и майонезом.
 Так толком ничего у меня не разузнав, мои компаньоны засобирались уходить. Памятуя о принципе "разделяй и властвуй", чтобы они не вышли вместе и не спелись, я, под каким-то копеешным предлогом, задержал Михмиха.
 Так что Палыч уехал первым.
  Тут я невольно оказал услугу водителю нашего авто: Михмих мог попросить завезти его домой на машине. А жил он достаточно далеко, а у Палыча каждая капля бензина на счету.
 Когда убыл и Михалыч, у себя на столе, я увидел листок с телефоном и припиской: "Новые Хаммеры".
 Какие радости были сегодня:
 Я собрал материал для очерка о заводе.
 Путешествие по области.
Грядущие 23 миллиона, которые, после моей работы на трудовом сходе, яснее проступили всем своим бриллиантовым созвездием над мглистым горизонтом.
15.03.09
 В ту ночь я не спал. Писал репортаж с заводского схода, попутно обдумывая, в какое средство массовой информации пристроить этот текст.
Партизаныч не обманул. Документы подтверждали  право владельца на его завод. И в участке под заводом никакого клина муниципальной земли не было. Кадастровый план участка имел четкие границы без возможности разнотолкований.
 Эх, "Знание - рельсы, а работа, локомотив, идущий по ним".
 По идее тут был бы уместен более испытанный метод. Пришили бы хозяину какое - нибудь уголовное дело- оружие, наркотики, бросили за решетку, да и обломали бы там ему рога.
 Ведь мозговой центр и мотор всего этого противостояния - это он - владелец - и есть. Кстати, судя по все тем же документам, предприятие свое он вел весьма продуманно, аккуратно и правильно.
 Ну, наши власти уже так ожирели и разленились, что не утруждали себя лишними телодвижениями и какой бы то ни было, пусть даже бутафорской, инсценировкой.
 Сказали тупо - это наша земля, а значит, и все, что на ней - наше. И все дела.
 И хоть бы какую бумажку липовую подложили.
 Ну что ж, друзья мои, попали вы у меня со своим заводом. Эту лажу я вам не спущу. Спите пока, дремите жирные, ленивые омули в мутной воде своих администраций. Вскоре я ее взбутетеню!
 Сведения о заводе я подкрепил кое - какой стратегической информацией, напрямую к заводу отношения не имеющей. И уже к утру - на выходе - имел бронебойную статью.
 Перечитал два раза, кое - что подправил, еще раз перечитал и остался доволен.
 А уже с рассветом, хотя в голове моей клубился туман бессонной ночи, раскрыл свою визитницу, чтобы поискать в ней следы московских журналистов или редакторов.
 Таковых, к моему сожалению, нашлось немного.
И наиболее перспективным из них, в плане сотрудничества, представлялся мне Гриша Соловьев, собкорр известной, либеральной радиостанции "РДТ".
Я захлопнул визитницу, ушел мыслями в прошлое. Во времена расцвета моего еженедельника брал Гриша Соловьев у меня интервью. Для чего он специально приезжал из Москвы.
 Помниться напился он тогда до чертиков. Ухватил нашего рекламного менеджера Георгия - крупного лысого, чернявого мужчину с выпученными глазами - за уши и страстно засосал прямо в усы, назвав почему-то Олей.
 Из чего наш коллектив заключил, что столичный гость все ж таки не педик, а вся эта перепутка происходит потому, что он обильно залил глаза.
 А потом, подсмыкнув штаны, гордый прошелся по кабинету, как бы демонстрируя себя всего такого - растакого, любвеобильного.
 Георгий хотел было побить его, ну я упросил Георгия уехать и не провоцировать ситуацию.
 На трезвую голову мы всласть поржали с Соловьевым над этим его разудалым "сватовством". На том дело и закончилось.
 Справедливости ради, надо сказать, что интервью тогда Гриша сделал весьма приличное.
 В нем журналист величал меня " оппозиционной прессой", а я кокетничал, что вообще не понимаю, что такое "оппозиционные СМИ". Ну что это, такие СМИ, которые все время, работают против власти, выискивая в ней изъяны?
 А если власть нет – нет, да и совершит что-то хорошее, полезное, такие средства массовой информации должны молчать в тряпочку?
 Поэтому я - не за оппозиционные, а за объективные СМИ. Вот именно по такому принципу я и строил информационную политику в своем еженедельнике, пока нас не подмял олигарх: проштрафились власти - напиши, сделали что-то полезное, позитивное - расскажи, ну сдержанно, без соплей восторга...
 Ну, а с приходом олигарха диспозиция несколько изменилась. Впрочем, об этом я уже рассказывал в предыдущих зарисовках.
Я едва дождался начала рабочего дня, чтобы по мобильному, который из экономии использовал  редко, позвонить в Москву Соловьеву по поводу освещения на радио "РДТ" событий на сахарном заводе, но журналиста в девять на месте не оказалось.
 Ответил он лишь в полдвенадцатого. И хотя меня вспомнил, большого интереса к теме не проявил.
 Вальяжно порекомендовал записать репортаж аудиофайлом и выслать ему по электронной почте:
-Поглядим. Может, пустим в эфир, - кажется,  он зевнул. Потом все - таки "проснулся":
-Знаешь что, привози запись в нашу редакцию сам. В случае чего - прокомментируешь по ходу дела. И документы по заводу прихвати.
Природа улыбалась погожим деньком. С утра светило солнце, ночных туч как и не было.
Я вызвонил компьютерщика Женьку Подгорного, уж не помню, чего ему посулил, ну он таки настроил один из наших компьютеров на запись голоса, приклеив скотчем ко лбу монитора маленький выносной микрофончик.
В него я и начитал свой авторский текст по заводу, сдобрив его репликами рабочих и комментом адвоката Партизаныча, каковые имелись у меня на диктофоне.
 Скинул аудиофайл на флешку. Сжал ее в кулаке: ес, ес!
Выскреб из сусек свои последние деньги, с заходом в сусеки Палыча и Михмиха. Они хоть и не понимали, что творится, но чувствовали, что где-то под землей уже бьется могучий источник, поэтому с готовностью отдали все, что при себе имели.
 Палыч сгонял на жд вокзал за билетом, а Михалыч дал мне кусок курицы в дорогу из своего тормозка.
Уже в сумерках я погрузился в дешевый плацкарт и отправился покорять Москву.
На перроне, следуя мимо поезда в сторону своего вагона, в лучезарные окна "СВ" старался не заглядывать.
 Еще вчера они мне были доступны, казалось, что эта доступность будет вечной. В реальности сегодняшнего дня спальный вагон был запредельной роскошью.
 Ворочаясь на верхней, жесткой полке я вспоминал о радостях уходящего дня. И был "единодушен" в своем мнении, что главная радость - это Гриша Соловьев с его готовностью "рассмотреть" мой репортаж.
16.03.09
 На ресепшене радиостанции "РДТ" я прождал своего друга Гришу полдня, даже больше. На рабочем месте он появился после обеда: окинул меня критическим взглядом и долго не мог понять, кто я такой и зачем приехал. Я уж грешным делом засомневался, с ним ли я вчера вел телефонную беседу.
 Потом он праздно шлялся по разным кабинетам, выходя, как-то странно косился на меня, и уже под вечер таки соизволил в студии прослушать мою запись.
 Прокрутил где-то треть, снял наушники, сказал, что это никуда не годится и указал на дверь.
-Ну почему, Гриша? Объясни,  пожалуйста.
-И объяснять нечего. Лажа - от начала до конца. Иди уже...
 Ну, это, извините,хамство, у меня кулаки чесались въехать в его великолепные очки с тонкими стеклышками. Не знаю, как я сдержался.
 В лифте со мной следовал какой-то подвижный, опрятный мужчина в джинсах и сером свитере, судя по тому, что был он без верхней одежды, - тоже сотрудник радиостанции.
-У вас что-то случилось? - Участливо спросил он.
-Да этот журналист Гриша Соловьев, представляете, у нас в гостях напился, как свинья, к мужикам приставал, а теперь он меня, видите ли, "не помнит". - Все это я сказал не в запале и сгоряча, а проехал по ушам попутчика расчетливо и продуманно. С удовольствием даже. И тот, кажется, "вкурил".
У него отвисла челюсть, он выскользнул на своем этаже и припустил по коридору, видимо, в окрыляющем желании сохранить в тайне услышанное с первым же попавшимся коллегой.
 Говорят, что не стоит злом отвечать на зло. От этого, дескать, оно множится. А я читаю, что на зло надо отвечать по справедливости. И судите меня, как хотите!
 В тот вечер взять билет на поезд я не успел. На гостиницу денег не было, поэтому ночевал в каком-то дворе на лавочке, подняв воротник дубленки чуть не до макушки, пристроив под голову портфель, подтянув ноги под себя в целях экономии тепла.
 На вокзале не остался потому, что совершенно не приспособлен дремать сидя, а именно в таком положении коротают люди ночь на вокзалах.
 Я пытался понять, что произошло с Соловьевым.
"Хоть бы чаем, сволочь, напоил, все сытнее".
 Гриша, видимо, рассчитывал, на взятку. Понял, что брать с меня нечего и охамел.
 А радости дня?.. Я в Москве, это ли не радость? С точки зрения географии это рост!
 Коротая ту прохладную ночь, я частенько вскакивал и бегал  в своих покосившихся ботинках вокруг лавочки, чтоб согреться, аппетитно поскрипывая мартовским снежком.
  Хорошо, что надел шерстяные, вязаные носки - единственная имевшаяся у меня чистая пара. 
 И не беда, что холодновато, за то - на свежем воздухе.
 А чуть прикорнул перед рассветом- меня обнюхала какая-то крупная собака, и я тут же проснулся. С зарей тоже подремать не удалось. Утро было морозным, поэтому встретил я его на своих двоих.
 За то в полный рост!
17. 03. 09
 С утра, как мог, привел себя в порядок в общественном туалете – все - таки в нашем безлюдном офисном умывальнике делать это удобнее - Курского вокзала и отправился в головной офис моего бывшего еженедельника.
 И хотя знакомые у меня там были, особой радости те из них, которых я там встретил, при моем появлении, похоже, не испытали.
 Это когда я работал в их системе, и чудил по воле олигарха, направо– налево, я был им интересен.  Сейчас, в отношении меня, лоха провинциального - сдержанная вежливость и не более того.
 Сначала меня с моим очерком направили в отдел экономики, оттуда в отдел политики, наконец, я оказался в отделе расследований, где его заведующий упитанный лысый дядька с ужасной бородавкой - на самом кончике мясистого носа, похожей на муху, которую так и хотелось смахнуть, терпеливо рассказал мне, что эта тема не формат еженедельника.
 Что рейдерские захваты происходят повсеместно, и ими никого нынче не удивишь.
-Типичное дело,- иронично постучал он моей красной тонкой папочкой по столу,предварительно сложив ее трубочкой, как стучат костяшками кулака по лбу, намекая человеку, что он тупой.
  И добавил мечтательно:
-Вот кабы ваш губернатор оказался голубым, или - лучше - маньяком, тогда, да. Тогда - милости просим!
 Впрочем, он подсказал мне выход. Дескать, попробуй обратиться в какую-нибудь телевизионную программу, которая занимается криминальной текучкой. К примеру, в "Гражданин и наказ".
 Тут же натанцевал своими толстыми пальцами что-то на клаве компа и выдал мне адрес конторы, которая собирает челобитные для автора и ведущего этой программы Александра Пойманного.
 То есть выходило так, что прямой путь в редакцию для зрителя, столкнувшегося с несправедливостью, перекрыт. Есть организация - посредник, которая отфильтровывает "ходоков".
 Я - то уж обрадовался: махну прямо в Останкино, да и изолью душу о нашем областном беспределе.
 Ну, не тут-то было. Вместо этого мне предстояло тащиться назад все к тому же Курскому вокзалу, на улицу "Земляной вал", где прописался этот фильтр.
 Как выяснилось, это полное фуфло, на котором, как говориться, и пробы негде  ставить.
 "Мы ничего не гарантируем. Мы лишь покажем ваши документы Пойманному, и уже он будет решать, снимать сюжет или нет".
 Общая цена услуги, вы только не падайте со стула, 140 тысяч рублей, которые, впрочем, дозволялось вносить поэтапно:
1. этап - изучение юристами моих бумаг - 40 тысяч рублей - надо внести сразу.
2. этап - оформление их соответствующим образом (!) 50 тысяч - оплатить через три дня.
3. этап - подача на стол Пойманному в надлежащем виде: документы рассортированы, листы пронумерованы, важные абзацы выделены - 50 тысяч  - оплатить через шесть дней.
 Все это скреплялось официальным договором с подписью и печатью.
 Повторюсь: у фирмы есть конкретный адрес, работает она по официальному договору. Берет реальные рубли. При этом не гарантирует НИЧЕГО!
 Выходит, появляется популярная телепрограмма, и тут же "при ней" возникает лавочка, собирающая деньги с поклонников принципиального ведущего, ищущих у него защиты.
 Почему слова "при ней" я взял в кавычки? Да потому что допускаю, что в "Гражданине и наказе" и слыхом не слыхивали об этой конторе. Или же наоборот: она отстегивают этому самому Пойманному баблище, черт их знает.
 Да уж, повидал я всякие лохотроны, ну такого...
 Впрочем, чаю в том офисе - под весь этот весьма познавательный разговор, который уже интересовал меня не как клиента, а как журналиста - расследователя - я напился вдоволь.
 С бубликами и печеньем. Я умял две пачки сливочного печенья, при этом вторую пачку распечатал сам. Еще и салфеток взял на дорожку.
-Ну, так что, айда подписывать договорчик?! - Одарил меня влюбленным взглядом зеленых глаз сутулый менеджер в почти что женской розовой блузке с гламурными пуговицами.
-Нет, конечно,- удовлетворенно сопел я, живо запихивая в портфель газеты, которые собрал у них на ресепшене.
 - В дороге будет, что почитать, -  доверительно показал я газету блузке.
  Ну, вот и все. На этом мои "могучие" столичные связи закончились.
 Я шел по весенней, солнечной Москве, отражаясь, вместе с толпой, в высоченных витринах, и стеклах автомобилей, потел в своей дубленке, промокал в своих дырявых ботинках, и прекрасное настроение окрыляло меня.
 - Чему радуешься,дурак? - чуть ли не вслух спрашивал я себя. И не знал, что ответить. Да разве всякая радость нуждается в объяснении.
 К примеру, я жив, и вижу Солнце. Разве это не радость? И что, нельзя просто радоваться не на уровне мыслей, а на уровне чувств? Можно, друзья, можно. Радуйтесь всегда и везде любым, доступным вам способом!
 После ночной дворовой скамейки отдельная верхняя полка моего плацкарта показалась мне королевским ложе. Я с удовольствием разлегся на ней, стянул с ног мокрые носки, и отъехал в сторону своего родного города в тепле и уюте, по  - домашнему шурша газетами.
 Что буду делать дальше, я хорошенько собрался обмозговать завтра. А теперь я просто отдыхал. Слава Богу, ближайшее мое будущее просматривалось весьма отчетливо: ночь, дорога, встреча с моим любимым коллективом.
 А главная удача дня заключалась в опыте, который я приобрел в столице. И пусть я ничего не добился, за то мне теперь есть, что вспомнить и рассказать.
 На этой мысли я и уснул и проспал богатырским сном до самой своей станции.
18 - 19.03.09
 Домой я приехал затемно. Город встретил меня сумерками, пустыми улицами  и новыми афишами, которые тут наклеили, пока я гостил в Москве.
 У нас перед офисом есть такая арка, чтобы попасть к нему - надо ее пройти. В арке, не смотря на крайне ранний час, тусовались две какие-то фигуры. Судя по силуэтам- мужчины.
 Едва я поравнялся с ними, они выкинули из рукавов какие-то продолговатые предметы, похожие на милицейские дубинки, хотя сами были в гражданской и весьма потрепанной одежде, деловито обстукали ими мои бедра, и бегом, можно даже сказать, вприпрыжку, удалились.
 Хорошо, что на мне была дубленка, и боли я почти не почувствовал.
 Все это было так нелепо, что я даже рассмеялся. Потом посмотрел на свой портфель, которым, как мог, защищался, его ручка с одной стороны была оторвана, отлетела и металлическая фирменная лейбла. Значит, удары были все - таки сильными.
 Уже в офисном умывальнике, где я с дороги принялся за свои водные процедуры, увидел, что бедра у меня синие.
" Хорошо, что не по почкам настучали".
 Кто они эти неуловимые мстители можно было догадаться. Видимо дружки тех самых  Сережи и Васи, недавно навещавших меня.
 Ну, а их "гуманитарная" акция, это не что иное, как предупреждение, а возможно и приглашение "с вещами на выход" из области.
 Мои коллеги на скорое мое возвращение из Москвы не рассчитывали, потому в офисе никого из них не было. В путешествии я  схватил герпес - чесалась губа. К тому же,  мало по - малу,  начинали болеть мои избитые дубинками ноги.
 Работали специалисты. Стучали вроде не сильно, но пробили глубоко, особенно те места, которые не закрывала дубленка.
 Я хотел было подремать на нашем офисном диванчике, но лежать было больно, поэтому я сидел и ходил.
 А где-то перед обедом проснулась моя мобила. Я настолько отвык от входящих звонков, что даже вздрогнул, хотя мелодия телефона была тихой.
 Звонил из Москвы мой давнишний знакомый Егор Прохоров, менеджер региональных проектов столичной редакции нашего еженедельника.
 Когда-то  Егор курирвал мой региональный проект, и, надо сказать, мы с ним неплохо сотрудничали.
- Говорят,  ты у нас в редакции был? - Спросил он.
- Был.
- А чего ко мне не зашел?
Прохоров никаким боком не относился к журналистике, потому, с точки зрения задач моей поездки, контакт с ним был бесполезен. К тому же я находился не в лучшей форме...
- На поезд опаздывал.
- Не обманывай. Я знаю расписание в вашу сторону. Правду приезжал искать?
 Егор - он такой очень прямолинейный человек, за что я, в общем-то, его и ценил. А сейчас, хотя разговор у нас и не клеился, я чувствовал, что он вышел на связь, чтобы поддержать меня.
  Видимо, ему донесли, что дела у меня не ахти.
- В следующий раз приедешь, обязательно заходи.
- Обязательно зайду.
- Да, ты слышал, Костю Сладкунича назначили главным редактором "Всероссийской газеты"? Правительственное, между прочим, издание.
- Иди ты! Того самого, что в фонтан нырял и с акулой подрался?
- Его самого.
- Вот это да!
 Голос моего московского товарища растворился в эфире,а я тихонечко рассмеялся. Вон оно, как бывает. Один целеустремленно ползет по ступенькам карьеры, мучительно преодолевая ступеньку за ступенькой: и к пенсии покоряет две-три ступеньки, не больше.
 Другой бездумно мчится по этим лестницам, как по американским горкам - вверх вниз – и, в конце–концов, судьба забрасывает его на самую верхушку. Мне не ведомо, какие механизмы доставили Сладкунича в редакторское кресло, но допускаю, что он и сам не понял, как там очутился.
 Это в его стиле.
В Итернете я нашел подтверждение, что Сладкунич теперь действительно главред, заодно "зазубрил" его отчество, которого раньше не знал, и - на удачу - набрал номер приемной "Всероссийской газеты".
-Приемная.
-А Константина Аркадьевича можно?
-Как вас представить?
-Скажите, звонят из пресс - службы Правительства.
-Соединяю.
Редактор поднял трубку.
-Константин Аркадьевич, добрый день. Это Александр - я назвал свою фамилию - помните, мы работали с вами в одном еженедельнике, в Египет еще летали?
-Сашка! - Рявкнула трубка, - куда ж ты подевался? Где ты, как ты?!
 Честно говоря, я был сбит с толку. На такую радушную реакцию  я ну никак не рассчитывал.
-Константин Аркадьевич, может, вы меня с кем-то путаете?..
- Да как же. Тебя спутаешь. Это ж ты мне тогда в Шарм - эль - Шейхе по жаре пива не купил, а я ведь просил тебя.
 Боже мой, я вспомнил этот эпизод. Было, было такое, а, значит, все летит в тартарары.
- Я... тогда, ну... в общем, не обижайся на меня...
- Что? Я - обижаться?! Да я благодарен тебе, что весь тот день был трезвым. Выдалось время пораскинуть мозгами.
 Вот те раз. Иному всю жизнь добрые дела делаешь, а он ни черта не помнит. Другому один раз пива не купишь - и ты у него в памяти на всю жизнь.
-Ну, тогда, Костя, и ты помоги мне.
-А что такое?
-Да рейдеры на завод моего друга наехали.
-А текст есть?
-Есть!
-Отлично! Высылай скорее, мне как раз нужна передовица с периферии на криминальную тему. Сразу же заверстаем, сегодня номер сдаем. Запиши мой е-mail, пришли на него с пометкой "Срочно, провинция".
 Я записал и выслал. И рухнул на диван, как подкошенный.
Целые сутки я провел, как в бреду: сидел, лежал, слонялся по офису: одинокий, побитый, голодный, но обнадеженный! А это так важно.
 Как-то прикорнуть удалось лишь на следующий день, перед обедом. Проспал часа два или три, и тут запела мобила. Звонил Партизаныч:
-Ну, Константиныч, ты дал! Все в ах…е!
-Что случилось? - Еле еле продрал я свои глаза.
-Да ладно, а то ты не в курсе? Вся страна гудит.
-Партизаныч, дорогой, говори короче. Мне сейчас не до твоих ребусов.
-Саша, блин, Усатого отправили в отставку. На него завели уголовное дело. Идут аресты обыски в областной администрации!
-И кто за этим стоит? - Я все еще плохо соображал спросонья.
-Да ты, чудак ты человек! После твоей статьи во "Всероссийской газете" все ведь закрутилось.
 Я опустил трубку, задумался. Снова поднял ее к уху:
-Значит, от завода теперь отвяжутся?
-Уже отвязались. Районная администрация с утра отозвала иск из суда. С имущества снят арест.
-Завод продолжит работу? А твой Владимирович что?
-Он его продает. Документы давно готовы. Не хочет Владимирович работать в России, выводит  бизнес в Германию - он же на половину немец.
 Чисто по -человечески его можно понять: он на этом захвате инфаркт заработал, говорит, глаза б его теперь на тот завод не смотрели.
 В общем, все проплаты сегодня должны пройти. Дай номер своей банковской карты, и, к вечеру - жди свой гонорар.
 Не смотря на несколько сдержанный и даже строгий тон, Партизаныч явно ликовал. Мне казалось, еще немного и он запоет, а то и затрубит как лось, на всю "тайгу".
 Я надиктовал ему карту. "Скомкал" свой телефон и, упершись кулаками в крышку стола, оглядел стены усталым взором голодного, израненного волка, только что в клочья разодравшего своего соперника.
 В коридоре послышался топот - прибежал Палыч, дыша глубоко и со свистом, молча обнял меня. Следом притрюхал Михмих, развел руками с порога:
- Кажись, избавились. О, и батареи потеплели!
  Компаньоны просто места не могли найти: обнимались, пританцовывали, ходили, держась за ручки. И куда только подевались болезнь Михмиха и легкая, взаимная неприязнь двух моих чудаков.
 А потом началось светопреставление. Поперли в наш офис разнокалиберные бизнесмены- группами и поодиночке. И видел я среди них и Наташку Тюльпанову, и ПиштуЕжевича, и других знакомых мне, заметных людей нашего региона.
 И, кажется,Пишта подбивал клинья к Тюльпановой.
 Все меня поздравляли, кричали, что мне теперь прямая дорога в политику. Дарили подарки: часы, ноутбуки, телефоны, ювелирные изделия, парфюм.
 Думаю, подношения эти совершались от чистого сердца. Местный бизнес был фактически задушен кланом Усатого, и теперь выходило так, что я открыл ему кислород, снял с его шеи удавку.
 За это меня и благодарили.
 Мелькнул и Стас. Всплыл передо мной, протянул руку:
-Позволь поздравить тебя.
-Слышишь, Стас, говорю губернатору, Степке то есть, вали - ка ты отсюда, куда подальше. И дружка своего - Стаса - прихвати, а то тебе на стороне боксировать не с кем будет. Да, и когда тебя пристрелят, Стас за тебя жить останется! – Все это я выкрикнул в запале, не сумев толком скрыть свое волнение.
  Больше игрушкового короля я не видел.
  Наш тесный офис не вмещал всех желающих, поэтому на улице, на площадке перед ним, возникла благородная тусовка, к которой прибывали и прибывали автомобили.
 Было озвучено приглашение отъехать в Сосновку в бизнес - пансионат "Лесная сказка", где, якобы, нас ждали богато сервированные столы.
 В дорогу мне не хотелось, и ехать я отказался. Тут же в нашем офисе был организован импровизированный банкет, где блистали уж и вовсе незнакомые мне ораторы, которые наперегонки пили за мое здоровье.
 Я же, не евший толком с момента нашего с Партизанычем похода в ресторан, спешил насытиться представленными деликатесами с таким азартом, что совместно с ломтем буженины едва не зажевал бумажную салфетку.
 Потом меня повлекли на улицу, где качали на руках, подбрасывая чуть не до небес. Летал я с удовольствием, хотя меня и знобило, и сожалел лишь о том, что благодарным поклонникам видны трещины на подошвах моих ботинок.
 Если и существует успех в чистом виде, то это был он. И я купался в нем, как олигарх в бассейне с шампанским и невидимые сирены открывшихся возможностей сладчайшими голосами услаждали мою душу.
Мобила звонила не переставая. На шестом часу пришла СМСка, что на мой счет поступило 23 000 000 долларов.
 Это сообщение и стало той самой благословенной вишенкой, которая короновала слоеный торт моего триумфа.
 Или, скорее, здоровенным ананасом, нанизанным на кончик моего гладиаторского копья.
 Ночевал я в гостинице, в люксе, где принял бодрящий душ и, запахнувшись в великолепный махровый халат всю ночь расхаживал по комнатам и вслух читал стихи любимых поэтов, которые знал наизусть.
 Палыч не захотел оставить меня и дежурил в своей "Ниве" на стоянке, перед отелем.
 Уехал лишь с рассветом, когда взошло Солнце, и я потушил в номере свет.
 Наверное, по привычке, вы спросите меня о радостях ушедшего дня. Я думаю, нет необходимости перечислять их.
 Они очевидны.
20.03.09
 Следующим днем в офисе я поманил Палыча к окну. Расщепил пальцами белые лепестки жалюзи.
 На парковке - перед офисом - на мартовском снежном крошеве стоял новый, белый "Хаммер", улыбающийся во все зубы своей хромированной передней решетки.
-Нравится, Палыч?
-Свадьба что ли у кого?
-Пойдем.
 Я подкинул вверх ключи, мой компаньон неловко поймал их, и мы сошли на улицу. Я кивнул на водительскую дверь. Палыч сел  на место водителя,я - рядом.
-Это что, теперь машина нашей фирмы? - Озвучил робкую надежду мой товарищ, тронув мясистую баранку.
-Это твоя машина, Палыч. Собственная.
 Я открыл бардачок, передал ему пакет с деньгами:
-Тут тебе хватит на свою фирму. Смори только, чтобы деньги не ушли в бездонные карманы Витальки. А это,- я достал второй пакет,- передай Михалычу -на операцию и на журнал.
-Сам бы передал. У него же юбилей на днях.
-Он гордый. Напрямую не возьмет. И вот еще, - повернулся я, снял с заднего сиденья, легкий, широкий предмет, завернутый в серую бумагу:
-Отвези Маше.
-А что там?
-Секрет.
 В бумаге был чистый холст на раме, кисть и краски. Маша неплохо рисует, я решил дать ей шанс написать новую картину.
-Сам - то ты как будешь? - Сощурился Палыч.
-Поеду в Италию, куплю виллу, вас приглашу.
-А, может, возродим нашу газету? Затикают редакторские ходики, запыхит чайник, привезут свежий номер, пахнущий типографской краской, а?!
-Возродим, Палыч, ну сначала напишу у моря книгу. Я уж название придумал.
-Какое?
-"Как достичь успеха, не имея на то оснований".
-Ну, тогда, да.
 Завибрировала мобила. Звонил мой боевой товарищ, менеджер с фирмы развлечений:
-Небывалый аттракцион,- поехал он по моим ушам своим удивительным, на веки запоминающимся, голосом,- прыжки через костер для вашего коллектива. Кто перепрыгнул - тому приз. Кто не решился - сидит в сторонке, локти кусает.
-Кусайте теперь вы, уважаемый. Я свое откусал.
- А вы что, уезжаете? - Догадался собеседник, явно с разочарованием.
 Я закрыл телефон и отпустил его в карман.
----------------------------------------------
 Зеленый автобус с широкими окнами увозил меня от аэропорта к самолету. В "витрине" зала ожидания, у самого стекла - плечом к плечу - маячили Михмих и Палыч, два пингвина - худой и упитанный - и махали мне своими вялыми крылышками.

-Я вернусь, друзья, и мы замутим новое дело, - сказал я в открытую форточку.
-Они, что ли, вас слышат?! - ярко улыбнулась  синеглазая девушка с позолоченным полумесяцем козырька мехового кепи над взвихренной, белобрысой челкой.
- Слышат,- подмигнул я ей.- Они слышат!